Быстрее ветра/Ветролом

С утра воздух будто звенел.

Пахло всем сразу — пылью сцены, свежей краской, жареными закусками, лепестками, падавшими с вишнёвых деревьев, и... чем-то неуловимым. Предвкушением. Настоящим, живым, бешено пульсирующим в каждом шаге, в каждом вздохе города.

Эл шла по знакомой дорожке к Фурин, вдыхая этот аромат до самых лёгких.

"Кажется, я всё-таки сдалась. Я приехала сюда быть свободной, отдыхать. Держаться на расстоянии. Но теперь мне важны эти люди, важны их глаза, их слова. Даже... их чокнутые идеи."

Форма сидела чуть небрежно — рубашка наполовину расстёгнута, волосы собраны на скорую руку. Уверенность в походке, но внутри — легкое волнение. Странно: даже бои её не пугали так, как... сцена.

Возле ворот уже собиралась толпа — ученики, жители города, продавцы, дети. Фурин жил, дышал — словно этот день был венцом всего года.

— Э-эй, Эл! — Тайга махал ей обеими руками, уронив при этом коробку с именами участников. Бумажки разлетелись как конфетти. — ААААА, КЕТАРО, ПОМОГИ!

— Уже бегу! — Кетаро, зацепившись за флагшток, чуть не унес с собой чью-то лавку.

— И эти люди будут драться? — пробормотала Эл, закатив глаза.

Неподалёку Соу стоял у главного стенда, рядом с Умэмией и Ниреем. Он был в чёрной футболке с символом фестиваля и, как всегда, выглядел невозмутимо, но глаза его постоянно бегали — он следил за всем и сразу.

— Доброе утро, Эл, — спокойно произнёс он, заметив её.

— Пока не дерусь — утро хорошее, — усмехнулась она. — Где Цубакино?

— Гоняет вокалистов. Говорит, если кто-то фальшивит, он сам выйдет на сцену и устроит дэнс-баттл. Люди в ужасе.

Нирей вмешался:

— Мы начинаем с тренировочных боёв в 12:00. Все, кто хочет участвовать — кладут своё имя в коробку. Соперники вытаскиваются случайно. Не забудьте предупредить всех: это тренировочные схватки. Без фанатизма. Без госпиталей.

— И без фаталити, — вставил Кадзи, подоспевший с кофе. — Хотя мне лично не хватает зрелищ.

— Сначала зрелище, потом выговор, — сказал Умэмия с улыбкой. — Эл, участвуешь?

— Я? — она хмыкнула. — Уж если я вытяну кого-нибудь вроде Кирю или Сугиситы, то это будет короткое, но яркое самоубийство. Хотя... чего бояться. Город смотрит, так что — посмотрим.

Она подошла к коробке. Внутри уже десятки бумажек — имена парней, девушек, даже учителей.

Склонившись, Эл прошептала:

— Ладно, судьба, удиви меня.

Бросив бумажку, она отступила в сторону, и тут же столкнулась с Цубакино, одетым как будто готовится вести конкурс красоты, а не ставить театральный номер.

— ЭЛ! — он загремел театрально. — Не убивайся на боях, ты мне нужна! Сценарий — на тебе! Всё — на тебе! Сердце зрителя — тоже на тебе! Я так не могу жить, если ты решишь поломаться!

— Да не разломаюсь я, — буркнула она. — Ты что, правда так волнуешься?

— Конечно! — он схватил её за плечи. — Ты моя муза! Моя звезда! Моё... ОЙ, ТАЙГА, НЕ НЕСИ КАСТРЮЛЮ НА СЦЕНУ!

Тайга, действительно, нес кастрюлю. Внутри плавал костюм курицы.

— Это кулинарный номер, бро! Я буду БРОЙЛЕР!

— ...иногда мне хочется нажать на отменить персонажа, — прошептал Цубакино и отпустил Эл.

Сцена, палатки, стихийные фотозоны, музыкальный уголок и зона тренировочных боёв были готовы. Время шло. Люди собрались — и началось.

Жеребьёвка стартовала под оглушительный гул толпы.

— Первая пара: Эл против... — Цубакино вытянул бумажку и замер. — Соу!

Все замолкли.

Эл резко повернулась. Соу медленно поднял глаза, встретился с ней взглядом.

— Ну... судьба, ты и сучка, — прошептала Эл.

Сцена залита светом, словно на ней не бой, а спектакль. Толпа замирает, и над ареной — почти благоговейная тишина.

Эльма стоит легко, как будто случайно оказалась здесь. На ней лёгкая спортивная форма, волосы убраны, но всё равно выбиваются золотистыми прядями. Её взгляд — ярко-голубой, холодный и острый.

Соу напротив — как скала. Спокойствие, выверенность. Он не сжимает кулаки, не демонстрирует силы — он просто присутствует, и от этого становится только опаснее.

— Тебе бы в кино, — усмехается Эл, делая шаг вперёд. — Там любят таких — суровых и молчаливых.

— А ты бы играла девчонку, которая всех кладёт на лопатки, а потом исчезает с закатом, — отвечает Соу.

Она чуть улыбается.

И всё начинается.

Первые движения — как дыхание.

Эл переходит в позицию Ба-гуа: круговые шаги, лёгкое скольжение по земле, тело расслаблено, но готово. Она будто кружится, обходя Соу, проверяя, где он даст сбой.

Он отвечает выдержкой, в стиле тайцзи — медленно, но с потенциалом для резкого удара. Он не атакует первым. Он ждёт.

Эл резко идёт в атаку — сбивает ритм, делает шаг вбок, раз-два, уходит в низкую стойку и наносит короткий удар ребром ладони в сторону его плеча. Соу отклоняется, перехватывает её запястье и мягко выводит из равновесия — контроль, а не сила.

— Приятно снова с тобой не соглашаться, — произносит он.

— Так не соглашайся в стороне, а не у меня на шее! — огрызается Эл, ускользая с плавным поворотом тела.

Движения напоминают танец. Никто не делает лишнего. Всё — ради давления, проверки, уважения.

Эл наносит пробный удар — он блокирует и делает разворот плечом. Она уходит, делает финт — и тут Соу, перехватывая её движение, нечаянно задевает локтем её скулу.

Глухой тхак. Толпа ахает.

Эл резко замирает. Соу в ту же секунду отступает, лицо серьёзное:

— Эл... чёрт, ты в порядке?

Она молчит.

Три секунды тишины.

Потом, с каменным лицом, она выдаёт:

— ...у меня, кажется, ухо звенит на китайском.

Он моргает.

— Серьёзно, это было... внезапно, — она трёт щёку, морщится. — Ты что, скрытый адепт «локоть-фу»?

— Это был... рефлекс, — виновато говорит Соу, — ты сама пошла резко...

— Ага, и всё равно ты попал первым. О, дайте кто-нибудь мне медаль "Удар месяца"!

Она расхохоталась, качая головой, и пошатываясь чуть театрально.

— Тебе смешно?! — Соу даже не знает, куда деть руки. — Ты ведь могла реально—

— Умереть? — Эл поднимает палец. — От локтя в скулу? Не позорь свою школу. Больно, да. Немного. Но смешно — абсолютно.

Он выдыхает, сдержанно усмехаясь.

— Тогда идём дальше, звенящая ты моя.

— Только не надейся, что я забуду. Возмездие будет. В виде боли... и, возможно, позора.

Они снова сходятся — и теперь ближе, ярче, быстрее. Эл — как вода, Соу — как сталь, что учится гнуться. Ни один не отступает.

Последняя сцена: она ловит его руку, он — её запястье. Замирание. Контакт. Оба не двигаются.

— Ничья! — выкрикивает судья.

Реакции зала:

— Она так врезалась, что у меня аж челюсть заболела, — пробормотал Кетаро, хватаясь за лицо.

— Это был не бой... это был спарринг с элементами флирта, — заключил Мицуки, подперев щёку рукой.

— Пять из пяти. Особенно за ухо на китайском, — подмигнул Цугеура, размахивая табличкой, на которой нарисован сэндвич.

— Им бы вместе сериал вести, а не драться, — буркнул Кадзи, засовывая в рот жвачку. — «Удары судьбы и локтя».

Эл и Соу выходят с площадки рядом.

— Серьёзно, если завтра будет фингал — я заставлю тебя рисовать его каждый день, пока не сойдёт.

— Договорились. Но ты — тогда в ответ за моей спиной не шепчи, что "я целился в плечо".

Она усмехается:

— Я буду говорить, что ты "заворожён моими глазами и промахнулся".

Они смеются.

Но внутри — где-то глубоко — это уже не просто игра. Там зреет нечто большее.

Эл, осторожно трёт щёку, но с видом, будто так и надо — «модный боевой фингал». Вдруг к ней подбегает Цубакино, в руках — влажное полотенце, и с лицом, будто держит в руках ядерный реактор.

— Ты что творишь?! — шепчет он, почти шокированно. — Ты же обещала, что никаких «локтевых сюрпризов»! А у тебя тут уже фингал получился, да не просто фингал, а художественный!

Эл, не моргнув глазом, отвечает:

— Это не фингал, это — боевой акцент на лице.

— Боевой акцент? — Цубакино бровь поднимает. — Точно? А то я думал, ты просто решила освоить новый макияж в стиле «чёрный глаз».

Тем временем с другой стороны к ним подбегают ребята из Бофурин.

— Ха-ха, — смеётся Харука, — ты, Эл, теперь официально «звезда сражений и локтей». Надеюсь, ты дала Соу достойный отпор?

— Отпор? — Эл фыркнула. — Я дала ему шанс почувствовать себя героем.

— Ты — это — «вызов судьбе», — с улыбкой добавляет Акихико. — И даже ты получила «привет» от его локтя. Это уже почти легенда.

— Легенда? — Кетаро присоединился, улыбаясь. — Слышал, что этот «удар» будет использоваться как пример на тренировках.

— В качестве «как не надо делать», — вставляет Тома, подмигивая.

Кадзи, лениво подъехавший на самокате (ну, почти на самокате), бурчит:

— Если завтра у Эл лицо будет как после столкновения с грузовиком, я сделаю фотосет — «боевая мода сезона».

Эл со смехом отмахивается:

— Окей, ребята, хватит. Я просто теперь буду знать, что у Соу скрытый талант к неожиданным ударам.

Соу, присоединившийся к группе, кладёт руку Эл на плечо:

— Не переживай, больше так не повторится. А если повторится — я тебя предупрежу заранее.

— Как? — Эл поднимает бровь. — «Смотрите, я собираюсь ударить тебя локтем, приготовьтесь!»? Это будет хуже боя.

Все смеются. Атмосфера лёгкая, дружеская.

Цубакино кивает и добавляет:

— Главное, чтобы на фестивале наши драки были менее травмоопасны, а больше — зрелищны.

— Согласна, — Эл улыбнулась и взглянула на Соу. — Но чуть-чуть риска всё же должно быть.

— Только чуть-чуть, — подмигнул он.