Часть 21
Карлотта
Существует ли эмоция мучительнее страха?
Что-то столь же отталкивающе и коварное, затягивающее в свое болото.
Сначала тебе кажется, что страх идет за тобой, но правда заключается в том, что он ведет людей за собой и держит своих заложников так долго, пока не удостоверится, что выжал все счастье из них.
Но у страха есть один плюс – он, как никто другой, учит ценить мгновения спокойствия, проведенные с близкими людьми.
Ты перестаешь цепляться за мелкие проблемы, которые, как оказалось, слишком утрировал, и мечтаешь проживать их ежедневно в обмен на свою безопасность.
И четко начинаешь видеть то, что боишься потерять.
— Подожди, ты неправильно заворачиваешь, он так откроется.
— Отвали, я сам разберусь, в отличии от тебя я уже делал это ранее, — отмахнулся Алессио. — Просто крепко держи его.
— Что здесь происходит? — послышался голос Авроры за моей спиной.
Ее взгляд был устремлен в сторону комода вокруг которого столпились братья Фальконе.
Я сидела на диване около двадцати минут, наблюдая за ними и старалась запомнить эти веселые минуты, как можно дольше стараясь не вмешиваться, чтобы не испортить момент.
— Они пытаются надеть подгузник на Баттисту, наш карапуз опять дерется, — усмехнулась я, наблюдая за их замешательством.
Переодевать Баттисту всегда было сложно, потому что он любил дрыгать ножками и ручками во время процесса.
— Может поможем? — произнесла Аврора сквозь смех.
— Даже не смей.
Было слишком забавно наблюдать за тем, как три бесстрашных парня не могут справиться с младенцем.
Они на самом деле старались. Прошла неделя с того дня, как Массимо и Алессио узнали о Баттисте и теперь они приходили каждый день, чтобы помочь с ребенком.
Оказалось, что Алессио очень хорошо разбирается в маленьких детях. Он укладывал его, кормил и играл, чему учил и Невио.
Ему еще было далеко до награды отец года, но тем ни менее он стал внимательнее к ребенку, как будто он осознал всю ответственность лишь после того, как рассказал братьям о сыне.
Он два раза оставался на ночь, и между ними с Авророй что-то происходило. Я не давила на нее и ждала, пока она сама захочет открыться мне и рассказать все.
— О боже, посмотри, что они делают с ним, — в ужасе прошептала Рори, глядя на то, как Массимо поднял Баттисту в воздух, пока Невио пытался натянуть на него боди, — отстаньте от моего мальчика, придурки. Отдай его мне!
Она подлетела к ним и яростно оттолкнула от комода, после чего забрала ребенка.
Невио и Алессио начали спорить с ней, в то время как Массимо подошел ко мне.
— Как вы справлялись все это время вдвоем? — спросил он, обнимая меня за талию.
Я зашипела и попыталась скинуть руку, но он только сильнее прижался ко мне
— Да брось, принцесса, тут все знают о нас. Некоторые даже дольше, чем мне казалось. — Он окинул Аврору недовольным взглядом, после чего снова посмотрел на меня.
— Прекрати, Массимо, я уже несколько раз извинилась. Мне пришлось обмануть тебя, чтобы дать им немного больше времени, чтобы открыться. Если бы ты знал, что Аврора в курсе о нас, то приезжал бы сюда каждый день.
— Ладно, давай уйдем из этого дурдома, они уже надоели мне, — проворчал он, кивнув на Аврору, которая вновь отчитывала Невио и Алессио за что-то
— Может заберем с собой Баттисту, мы еще ни разу не выводили его гулять за это время, — предложила
Массимо посмотрел на меня, как на сумасшедшую – выражение лица, которое он специально корчил, когда ему не нравилось услышанное.
— Мы выходим с ним на балкон каждый день, но в коридоре стоит камера, которую регулярно просматривает Фабиано, мы не хотели рисковать. Я сейчас подумала, что мы могли бы спрятать его в толстовке.
— Безумие, — протянул он, уткнувшись мне в волосы.
***
Я улыбнулась, глядя на Баттисту.
Он лежал в коляске, которую мы с Массимо купили двадцать минут назад, и мирно спал, уткнувшись носиком в одеяло. Его грудь вздымалась, а ресницы едва подрагивали, словно маленькие крылышки.
Все мои тревоги рассеялись, глядя на его безмятежную улыбку.
Еще три недели назад я злилась на Аврору и Невио, что втянули меня в свой обман, а сейчас я даже не представляю, как смогу расстаться с этим малышом.
Было забавно подбирать ему коляску и погремушки в магазине, это напомнило мне о нашем походе в торговый центр с Катериной несколько месяцев назад.
Мы прогулялись в парке неподалеку от нашего жилого комплекса, после чего расположились веранде полюбившегося нам с Рори итальянского ресторана.
Вокруг нас бегала компания из трех детей, пока их родители проводили семейный вечер с друзьями, то и дело отвлекаясь, чтобы сделать замечание пятилетнему сыну, который бегал за своими сестрами с игрушечным водяным пистолетом, пока те с криком убегали от него.
— Как ты думаешь, Баттиста будет таким же с Катериной и Луной, — спросила я, переводя взгляд с детей на младенца, лежавшего рядом со мной.
— Он сын Невио, вероятно, он будет в десять раз хуже, — усмехнулся Массимо, пока я смеялась.
— Да, пожалуй, ты прав.
Уголки губ Массимо приподнялись, и я на минуту остановилась, чтобы насладиться его выражением лица. Он казался счастливым. По крайней мере, насколько это возможно, учитывая то, с кем я имела дело.
Мне хотелось поставить время на паузу, чтобы как можно дольше проживать этот момент.
До этого я вечно искала мелочи, к которым смогу прикопаться, но сейчас мне все казалось идеальным.
Сидеть с Массимо, укачивающим коляску с Баттистой, было верхом совершенства, которое я вряд ли смогу повторить.
Я должна сказать ему правду.
Скрывать будет нечестно, но я совсем не готова мириться с последствиями.
— Мама разбирала наши детские книги и игрушки и предложила раздать их детям в церкви, я отложил парочку энциклопедий для нашего дьяволенка, — голос Массимо вывел меня из раздумий, и я переключила свое внимание на него.
— Звучит чудесно, передай мою благодарность Киаре. — Массимо мог не отрицать это сколько угодно, но он привязался к детям в церкви, особенно к Дереку. — Ты можешь не употреблять слова церковь и дьявол в одном предложении, звучит крайне неуважительно.
— Как прикажет прекрасная принцесса, — Массимо скорчил насмешливый тон, за что я пнула его по руке.
— Прекрати, ты же знаешь, что я ненавижу это прозвище.
— Поэтому мне приходится периодически вспоминать его.
— Ваш заказ, — объявил официант, подойдя к нам.
В его руках был большой поднос с разными блюдами. Мы часто заказывали много позиций, чтобы попробовать больше позиций.
— Паста в сливочном соусе? — уточнил Массимо у официанта с неодобрением.
— Я заказала ее, — вмешалась я.
— С чего это?
— Решила разнообразить свои вкусовые предпочтения, — я пожала плечами и взяла тарелку с пармезаном, чтобы посыпать пасту.
— Ты какая-то нервная, что случилось? — спросил Массимо, когда официант удалился.
Я пролежала всю ночь, думая о будущем.
— Просто не выспалась, итоговый экзамен выбил из меня все силы.
— Карлотта, ты же ничего не скрываешь от меня?
В моем животе завязался тугой узел, сжимающий все мои внутренности.
Я должна сказать ему правду и отгородить от себя. Не связывать его со своими проблемами и решить все в одиночку, но просто не могла.
— Все хорошо, Массимо, я просто хочу отдохнуть и провести с тобой время, — я выдавила из себя улыбку и отвернулась от него, чтобы не дать ему считать эмоции на моем лице.
Из коляски послышались беспокойные дерганья и настойчивые звуки. Мы с Массимо одновременно переключили все свое внимание на Баттисту, который, видимо, устал от бездействия. Он вытянул крошечные ручки и начал махать ими, словно маленький котенок, отчаянно требуя внимания
— А мы думали, что ты спишь, — усмехнулась я, — не представляю, как мы отдадим Баттисту твоей семье, я уже не вижу свою рутину без него.
— Я больше думаю об их реакции, когда они узнают о нем.
— Они же примут его? — неуверенно спросила я, глядя на Баттисту.
— Римо будет зол на Невио, а папа прочтет нам тысячу лекций про контрацепцию, но будь уверена, что никто не будет любить и защищать его больше них.
Массимо погладил его по животу, чем вызвал у малыша ответную улыбку, такую же, как на лице у парня.
Мое сердце сжалось, глядя на эту картину, и я подумала, что прямо сейчас не хочу ничего больше, чем поцеловать его.
Я накрыла его вторую ладонь своей рукой и прильнула к губам, забывшись в страстном поцелуе. В этот миг мир вокруг перестал существовать, осталась только нежность прикосновений и тепло наших губ, растворяющее все тревоги и сомнения.
— И что это было? Я думал, ты против публичного проявления чувств, — поинтересовался Массимо, прижимая меня ближе к себе.
— Я скучала по твоим губам. Уверена, ты не против.
— Никогда не останавливайся, — прошептал Массимо мне в ухо, чем вызвал мурашки по телу, и его следующий поцелуй был безмолвным подтверждением этих слов.