хоббитянка

Налюбовавшиеся Горой в туманной дымке гномы начали совещаться, вернее - Торин принял решение идти вниз незамедлительно, Компания стала возражать, Бильбо упомянула, что видела вражеского лазутчика, пока они летели, и зародившиеся было возражения тут же угасли. Спускаться с каменного острова было тяжело: ступени явно приспосабливались под существ ростом с Гэндальфа, а то и повыше, но никто не жаловался, все упорно двигались вниз. Несколько раз скользила даже нога хоббитянки, но идущие рядом Глоин и Дори страховали качественно, если она не успевала поймать себя сама, это делали они. Мисс Бэггинс периодически бросала, как и все, пожалуй, в отряде, тревожные взгляды на раненого командира – магия это, конечно, прекрасно, но полноценный отдых она не заменит.

В один момент Бильбо испугалась почти до обморока: в черной копне Ториновых волос мелькнул окровавленный обрывок. Девушку посетила жуткая мысль, будто Азог уже начал снимать с короля скальп, просто никто не заметил, но потом она догадалась, что это отклеившийся пластырь, которым она не далее, чем сутки назад, лично закрыла зашитую рану. Уже почти ночью спустившаяся наконец к подножию Каррока Компания разбила лагерь. Торином и его ранами занимался Оин, а когда травник закончил перевязку и лечение, к королю подсела Бильбо. Совершенно случайно уставшая девушка приземлилась поначалу вплотную, всем теплым боком слегка привалившись к Торину. Дубощит удивленно воззрился на неё, и Взломщица неловко повернулась, чтобы отодвинуться, но вместо этого навалилась ещё больше. Удивленный взгляд сменился каким-то настороженным, Торин будто ждал подвоха. Тем не менее, Бильбо невозмутимо поправила жилет и начала разговор: - Торин, я бы хотела поблагодарить вас, - градус настороженности потихоньку уменьшался, зато загорелась искорка интереса, - поначалу мне не очень нравилось, что вы все настолько пристально за мной присматриваете, - Дубощит посмотрел яснее, - но теперь могу сказать, что обязана жизнью этому присмотру уже два раза. Король помолчал, долго глядя на Бильбо, отчего она сразу вспомнила, что не причесывалась сегодня ни разу, курточка измазана грязью, кровью и пеплом, да и сама она, наверняка, весьма чумазая. А потом гном хмыкнул. Красиво так хмыкнул и выдал: - Благодарность принята, - небольшая улыбка, не может быть! Ей, наверное, кажется! – Торин Дубощит, к вашим услугам, мисс Бэггинс, - гном слегка наклонил голову, и отклеившийся пластырь снова оказался в поле зрения Взломщицы. - Можно я?.. – девушка неопределенно помахала ладонью в сторону волос собеседника, тот, в свою очередь, отчего-то опять насторожился, напряженно кивнул и будто попытался спрятать вздох облегчения, когда она всего лишь выпутала из шевелюры отлетевшую повязку. Впрочем, после Бильбо потянулась проверить, в каком состоянии рассеченная голова, и по покорно подставленной макушке – уже смирился, что Взломщица не отступится – поняла, что ожидал гном именно этого. И почему-то боялся. Процедура не заняла много времени: Бильбо шустро отыскала рану, рассмотрела её, добыла у Оина обеззараживающий состав, выслушала громкое от болезненных ощущений (или опять осерчал?) дыхание Торина, засвидетельствовала, что вот теперь – всё в порядке, немного дольше, чем необходимо, поправляла королевскую прическу и, наконец, отошла. Уже после ужина, засыпая, Бильбо поглядела в сторону Торина, и ей показалось, что Дубощит раз за разом ощупывает пострадавшее темечко, впрочем, чего не примерещится в сумерках?.. Поутру король выглядел хуже, но не жаловался и лишних привалов не делал, попытки на эти лишние привалы уговорить решительно пресекал, всё в том же бодром темпе проводя Компанию дальше на восток. Ближе к полудню, когда Дубощит уже явственно посерел, но продолжал целеустремлённо идти, Бильбо не выдержала: подговорила и без того ворчащих и недовольных гномов попросту остановиться. Когда заметивший отставание отряда сын Трайна обернулся, им всем пришлось ещё пять минут мериться с ним упрямыми взглядами – только после этого король тяжко вздохнул и объявил привал.

Передышка была необходима, Бильбо не против спешки, но в разумных пределах! Положить жизнь на этакий забег она Торину позволять не собирается! Никого не удивило, что раненый командир как сел, так и задремал – глаза закрылись мгновенно, буйная головушка свесилась, плечи расслабились и опустились. Даже присевший возле него Оин, изучающий состояние повязок, а потом и ран, не потревожил спящего Торина.  Компания устроила полноценный привал со спальниками и обедом, всё же фора у них была, а восстановить силы – особенно некоторым! – требовалось обязательно. Будить короля никто не хотел, в котелке грелась его порция похлебки, спасённая от Бомбура, и солнце успело склониться к обеду, когда Торин проснулся сам. Естественно, он был недоволен. Но это был тот редкий случай, когда его недовольство не принималось в расчёт.  Подгорный король мрачно оглядел свою команду – вынудили его сделать привал, не разбудили, будто не понимают, что времени до Дня Дурина всё меньше! Далёкий потомок Дурина Бессмертного сейчас пытался вычислить зачинщика этого безобразия, оглядывая деловито копошащихся гномов. В конечном итоге он пришел к мысли, что это либо Балин, либо Двалин, либо Оин, либо племяши удружили. Гэндальф бы не полез, а остальные не посмели бы принимать решение за своего короля, хотя поддержать чьё-то решение, вздыхает и морщится от боли в ребрах Торин, это им не помешало. На задворках сознания бьётся мысль, будто он что-то упустил.

На полянку вырулила довольная жизнью Взломщица – судя по влажноватым кудряшкам, ходила к ручью - и мысль переросла в уверенность: не что-то, кого-то упустил из виду Дубощит! Вот кому хватило бы наглости и дара убеждения подговорить весь отряд. Бильбо опять нарывается на воспитательное мероприятие, и уж теперь варгов, гоблинов и Азога поблизости не наблюдается!.. 
Сын Трайна собрался подняться, но мисс Бэггинс успела быстрее, по всей видимости, заметив, что король проснулся, подошла к нему с миской похлебки. Передавая ёмкость и ложку, хоббитянка случайно потеряла равновесие и, пытаясь сохранить еду в тарелке, немного навалилась на гнома. Девушка оказалась легкой и мягкой, и Торин опять задался вопросом – как она может быть опасной? Однако теперь король был опытнее себя прежнего: собственными глазами видел, что она ещё как может быть опасной.   И почему-то это сочетание хрупкости, миниатюрности и, казалось бы, такой трогательной беззащитности с необыкновенной ловкостью и быстротой, с бесстрашием и отличными боевыми навыками, которые его очаровательная Вломщица еще не успела продемонстрировать во всей красе, но уже тот факт, как легко и быстро она смогла справиться с огромным варгом, говорит сам за себя - все это вместе делало мисс Бэггинс особенной. Особенной лично для Торина.

Торин даже позволил себе мысль о том, что если бы он был простым кузнецом, а не королем, то, возможно, только возможно, принял бы предложение Бильбо. Очень лестное, надо отметить, для любого гнома-мужчины предложение. Предложение, которое Бильбо до сих пор почему-то прямо не обозначила, при том, что, как и положено женщине по брачным обычаям подгорного народа, явно выказала серьезные намерения относительно Торина, недвусмысленно показав своим поведением, что желает видеть сына Трайна своим супругом.  Торин, конечно, не был осведомлен о том, как принято свататься у хоббитов, но среди подгорного народа женщин было мало, и они сами выбирали себе спутника жизни. Настаивать на своей кандидатуре гном права не имел, он имел право только отказаться от ухаживаний, если девушка была ему не по нраву. Впрочем, происходило подобное очень редко: кто ж за просто так откажется от красавицы-жены да семейного счастья? Так что зачастую гномы не только принимали предложение выбравшей их гномки, но и почитали такой выбор за великую честь и повод для гордости – раз среди всех мужчин выбрали именно его! Чем не повод гордиться?

Для того, чтобы обозначить свой интерес к избранному гному, девица заплетала ему косу, поправляла прическу и всячески акцентировала свое внимание на шевелюре предполагаемого мужа. Как только девушка заплетала своему избраннику косу, и он принимал ее предложение, объявив о своем решении при свидетелях во всеуслышание и подтвердив согласие плетением ответной косички, начиналось самое интересное: ухаживания. Гномы были изобретательны и неутомимы в своих ухаживаниях – непременно старались удивить и впечатлить невесту - ведь чем больше гномке понравятся оказываемые женихом знаки внимания, тем быстрее на темечке гнома рядом с ухаживательной косичкой появится венчальная. Обычно ухаживания редко длились дольше года – влюбленные не хотели ждать, мечтая поскорее соединиться вместе узами брака. Так что, несмотря на то, что гордый статус женатого гнома давала венчальная косичка, самой важной была все же ухаживательная – ведь именно с нее все начиналось.  Бильбо, к слову, хотя активно интересовалась шевелюрой Торина и подолгу перебирала и гладила его волосы во время лечебных процедур, косу ему пока так и не заплела – все медлила отчего-то. Ну, не может же на самом деле быть, чтобы Бильбо до сих пор не была уверена в своем выборе – ведь трогает волосы Торина она вполне уверенно. Если учесть, что, кроме такого рода прикосновений, касаться прядей гнома имели право только самые близкие родственники или лекари, по разрешению самого гнома, либо спасая его от неминуемой смерти, то внимание Бильбо к его волосам смотрелось весьма... неоднозначно. Настолько неоднозначно, что это можно было бы принять за серьезные ухаживания, если бы только Бильбо заплела ему хоть одну косу.  Но никаких активных действий она не предпринимала: кос не плела, на волосы не засматривалась, специально прикасаться не тянулась – что не давало права Торину отвергнуть – разумеется отвергнуть! – ещё не обозначенные ухаживания. Дубощит мучился неизвестностью и обдумывал слова отказа – увидеть хоть и симпатичную, но хоббитянку королевой Эребора он не мог.

Поэтому, аккуратно помогая вернуть навалившейся на него Взломщице потерянное равновесие, Дубощит старательно отгонял от себя непрошеные мысли о забавных кудряшках и мягких руках. Не до любви ему сейчас. Да и вообще, разве подходят они друг другу? Торин, задумавшись, окинул свою Взломщицу долгим внимательным взглядом. А затем, чтобы не быть замеченным за разглядыванием хоббитянки и сгладить неловкость момента, поспешно забрал из рук Бильбо миску с похлебкой. Есть не очень-то хотелось, но гном, преодолевая себя, приступил к трапезе – силы сейчас были нужнее всего. Пустую миску Бильбо унесла к ручью на помывку, а Торин только теперь вспомнил, что вообще-то хотел её отругать. Ну что ж. Никуда она от него не денется, ещё успеет король высказать свою точку зрения в надлежащем виде. Вот сейчас прикроет глаза на минутку – и успеет...

Проснулся вновь король уже ближе к ночи, смысла подхватываться сейчас и двигаться дальше в темноте не было – так они только ноги переломают, поэтому привал был продлен до утра. Впрочем, передышка позволила прийти в себя не только Торину, но и остальным членам Компании, все выглядели бодрыми и посвежевшими, а также – подуспокоившимися, ибо отступило волнение за полуживого командира. Это плюс. Минус, что одни очаровательные уши были до сих пор не надраны. Стоило Торину вспомнить о Взломщице, как она тут же подлетела и, не дав даже рта раскрыть, схватила Дубощита за волосы. Отчитывать кого-то, кто делает тебе перевязку, а тем более на голове – занятие бестолковое, а уж отчитывать женщину, выказывающую к тебе интерес и демонстрирующую свою симпатию – вовсе недопустимо. Поэтому Торин решил выждать. На свою голову же.

Бильбо ворчала, что не видно ничего, а волосы лезут куда не положено, взяла и заплела косичку. Заплела. Косичку. Торин вздохнул одновременно с облегчением – наконец-то эта неопределённость исчезла, и с некоторой долей недовольства – отказывать девушке все-таки неловко. Но лучше отсечь эту ситуацию раз и навсегда. Он честный и порядочный гном и не станет давать Бильбо никаких ложных надежд. И поскольку коса в конце концов заплетена, а значит, Бильбо ему официальное предложение сделала, то теперь и он, наконец, может отказать и больше не мучить ни себя, ни девушку! Торин только набрал в грудь воздуха, чтобы произнести сакраментальные слова: «ты мне нравишься, но давай останемся друзьями» - как Бильбо, ни на секунду не прекращавшая обработку раны, расплела косу обратно.   Расплела. Косу. Сама. Без единого слова!   Торин откровенно растерялся. Это как понимать? Разве такое возможно? Однако тут Бильбо снова выделила прядь на его темечке, поудобнее перехватила ее другой рукой, отчего Торин весь напрягся, ожидая, что вот оно, но Бильбо просто перебросила злополучную прядь на другую сторону. Торин от удивления и возмущения чуть воздухом не подавился, а Бильбо, словно и не замечая его душевных метаний, принялась мурлыкать себе под нос какую-то нехитрую песенку. Что происходит? Чего она хочет от него? Торин уже собрался было прояснить ситуацию, как Бильбо вновь закопалась проворными пальчиками ему в волосы, и Торин снова замер в ожидании, что может все же вот сейчас она... однако Бильбо лишь пропустила сквозь пальцы его спутанные пряди, расчесывая и приглаживая их таким образом, а после отстранилась, затем - и вовсе поднялась, пожелала Торину доброй ночи и отошла, продолжая что-то напевать себе под нос.

Торин остался обалдело смотреть ей в след. Как же так? Она что... передумала?! Решила, что он не подходит? Что она ошиблась, выбрав его? Торин тяжело сглотнул и огляделся по сторонам - видел ли кто его позор... позор ли? Такого никогда прежде не делала ни одна женщина! Как вообще следует относиться к подобному повороту событий?  Как оказалось, свидетелей у этой в высшей степени странной ситуации не было – гномы отошли немного в сторону и оставили своего короля в одиночестве, чтобы не мешать ему как следует отоспаться. И Бильбо сейчас совершенно спокойно направилась к остальным гномам, весело и беззаботно смеялась вместе с ними, так, словно и не перевернула только что мир Торина Дубощита с ног на голову, а затем и вовсе спокойно отправилась спать. Растерянность сменилась жгучей обидой, и на дыбы поднялось уязвленное самолюбие.  «Это что же получается, - размышлял Торин, - я недостаточно хорош для неё? Недостаточно надёжен? Я?!»  На всякий случай – а вдруг ему показалось? – гном ещё раз ощупал пострадавшее темечко: пластырь ощущался, рана болела, косы не было. Торин вздохнул поглубже, успокоился и собрался с мыслями: во-первых, она хоббитянка и, хотя Взломщица, могла не знать об обычаях гномьего народа; во-вторых, она бормотала об удобстве обработки раны – наверняка же к ухаживаниям этот процесс не относила; в-третьих, она, конечно, Торину, может, и симпатична, но принимать её предложение он и так вообще-то не собирался! В-четвертых, смешно представить хоббитянку королевой Эребора, а не королевой невозможно, потому что и разговаривать тогда не о чем (у Торина снова промелькнула довольно печальная мысль о вариантах монаршего отдыха); в-пятых, он опять позабыл как следует взгреть нахалку! Ну, не подымать же уже устроившуюся на ночлег девушку, чтобы отругать её на ночь глядя? Торин почувствовал, что очень устал и совершенно запутался.  Полон невеселых дум, в душевном разладе и так и не определившись, как он относится к тому факту, что им пренебрегли как мужчиной, Торин заснул снова.  Ему снилась Бильбо. Веселая, улыбчивая, напевающая себе под нос и старательно плетущая ему косу. Во сне Торин почему-то забыл, что собирался ей отказать, и с нетерпением ждал, когда она закончит, чтобы, наконец, назвать маленькую хоббитянку своей нареченной. Однако когда коса была почти готова, Бильбо вдруг принялась расплетать ее обратно, качая головой и повторяя: «Нет-нет. Совсем не то. Никуда не годится». От обиды Торин рванулся в сторону из ее рук, резко проснулся и зашипел от боли, хватаясь за ушибленное темечко, которым только что спросонья неслабо приложился о близлежащий валун. Торин отнял руку от пострадавшей головы и увидел на пальцах кровь. В тот же момент Бильбо оказалась рядом с ним и тут же запустила руки в его шевелюру.  - Что вы делаете?! – рявкнул на нее Торин, внутри которого по-прежнему кипела обида.

на что это, по-вашему, похоже?! – неожиданно громко и сердито рявкнула в ответ хоббитянка, и Торин покорно притих под ее руками – ведь даже король не имел права мешать женщине в её выборе.  Едва Бильбо немного отстранилась, Торин тут же полез проверять наличие косички, однако не успел он даже начать перебирать волосы, в надежде, что может на этот раз хоббитянка все же сделает окончательный выбор, как Бильбо бесцеремонно шлепнула его по рукам. Торин снова подчинился и стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу гнев вперемешку с обидой. И вот он явно почувствовал, как Бильбо, собрав волосы на его темечке в пучок, принялась проворно сплетать нетугую косичку. Торин едва успел успокоиться и примириться с мыслью, что вот теперь-то к нему официально посватались, как Бильбо, закончив свою немало раздражающую возню с мазями и повязками, вдруг снова ухватила только что заплетенную косу и принялась ее расплетать.   Но Торин больше был не намерен терпеть подобных издевательств! Он резко рванулся прочь из рук Взломщицы, едва не вырвав себе клок волос, и поспешно отошел на пару шагов. Судорожно нащупав такую долгожданную косу, он победно уставился на сердито глядящую на него хоббитянку. Вот теперь-то все и закончится – Торин не потерпит, чтобы над ним вот так просто издевались! Сейчас откажет, как положено по всем традициям – и дело с концом! А то, видишь ли, то нравится, то не нравится, то хочу, то нет и даром не надо – потомок великого Дурина такое неуважение терпеть не намерен!  - Согласен! – неожиданно даже для самого себя прорычал Торин. – Я принимаю предложение!  - Вы что творите? - возмущенно воскликнула Бильбо. – Вернитесь на место! Я должна закончить с вашей головой!  - Уже закончили, - Торин с торжествующей улыбкой продемонстрировал Бильбо косу на своем темечке, - и я только что принял ваше предложение.  - Мое предложение? – на мгновение растерялась Бильбо.

Да! Коса заплетена, так что все законно! – победоносно подытожил Торин.  - Та-а-а-ак. Ясно, - протянула Бильбо и обернулась, чтобы позвать Гэндальфа, но вдруг обнаружила, что их с Торином препирательства очень внимательно слушают все без исключения гномы, причем вид у них при этом невероятно взволнованный и внимательный.  Бильбо с чистой совестью решила, что гномы, наконец, заметили, что рана Торина не такая уж и пустяковая. Шутка ли - получить камнем по голове, а после, вместо отдыха и покоя, что являются первостепенными условиями лечения таких травм, падать в гоблинские тоннели, сражаться с этими самыми гоблинами, удирать от варгов, а затем снова как следует приложиться головой об камень тем же самым пострадавшим ранее темечком! Да то, что Торин до сих пор сам на ногах стоит и всего лишь покачивается – уже чудо! Ведь у серьезного сотрясения много самых разных тяжелых последствий, вроде сильных головокружений, головных болей, тошноты и еще много чего. Едва Бильбо собралась донести эту мысль до отряда, как заметила направившегося в ее сторону Гэндальфа.

Бильбо! – окликнул хоббитянку стремительно подошедший к ней волшебник.  - У меня неутешительные новости, - отозвалась разведчица, - Торин еще не успел как следует оправиться после первого ранения и только что снова довольно сильно ударился головой. У него серьезное сотрясение, и ему нельзя активно двигаться, и уж тем более резко вскакивать на ноги! Похоже, что из-за травм он начал бредить и заговариваться, – отрапортовала Бильбо. – Необходима ваша помощь, чтобы вернуть его в строй...  - Что?! – неожиданно взревел рядом крайне возмущенный, судя по интонации, Торин.

Что?! – непонимающе завопили гномы.  - Боюсь, что у нас тут возникло некоторое недопонимание, - вклинился Гэндальф, заняв стратегическую позицию между королем и своей разведчицей.  - Недопонимание? – насторожилась Бильбо.  - Видишь ли, в чем дело, - примирительно улыбнулся гномам Гэндальф, - по брачным традициям подгорного народа, женщина, коснувшись волос гнома и заплетя ему косу на темечке, тем самым сватается к нему в жены.  То, что произошло после этих слов, Бильбо очень не любила впоследствии вспоминать. Разумеется, сам факт того, что она умудрилась допустить столь дилетантскую ошибку, казался в высшей степени оскорбительным для нее как для профессионала. Конечно, всему виной был элементарный недостаток информации о гномьих традициях, и Гэндальф, вообще-то, мог бы и предупредить. Но тут Бильбо имела серьезные подозрения насчет того, что не предупредил ее Гэндальф специально – может, решил, будто Бильбо слишком зазналась, и ей не помешало бы небольшое напоминание о том, что учиться никогда не поздно. Так что эта оплошность с Торином хоть и была довольно неприятна, но не смертельна, а вот то, как повела себя Бильбо дальше, она и сама не могла объяснить. Мисс Бэггинс вообще-то по праву могла похвастать разумностью и так необходимой любому разведчику выдержкой, и тактом, и способностью быстро подстроиться под ситуацию, чтобы адекватно среагировать на происходящие события, но тут на нее словно что-то нашло.  Услышав заявление Гэндальфа о том, что Бильбо вовсе не собиралась свататься, а лишь хотела вылечить пострадавшую от удара камнем голову Торина, подгорный король, разумеется, сразу в это не поверил и сильно засомневался в словах мага. Ведь для Торина, как и для любого гнома, все происходящее было более чем очевидно. Поэтому все члены отряда бурно поддержали недоверие Торина и тут же принялись шумно и старательно обсуждать случившееся. Бильбо же тщетно пыталась их разубедить, но ее совершенно никто не слушал – все просто гомонили каждый о своем, не давая хоббитянке и слова вставить, не то что нормально обрисовать ситуацию с ее точки зрения. От такой несправедливости Бильбо неожиданно сильно разозлилась и, прежде чем успела хорошенько подумать и остановиться, громко воскликнула:  - Да не сваталась я к Торину! Он мне вообще ни капельки не нравится!

О своем опрометчивом высказывании Бильбо пожалела в ту же минуту, потому что на лицах всех гномов вдруг отобразилось такое явное разочарование, обида и даже осуждение, что Бильбо почувствовала себя едва ли не предателем и подлецом, вонзающим нож в спину тем, кто считал его своим другом и потому доверял.  Но была еще одна серьезная причина, почему Бильбо корила себя за это эмоциональное высказывание – все дело в том, что сказав, будто Торин ей не нравится, Бильбо сильно слукавила. Ведь Торин ей, вообще-то, нравился, и даже очень. Нет, конечно, ни о каком замужестве Бильбо не думала! Она ни в коем случае не видела себя степенной замужней дамой с выводком детей. Нет. Бильбо хотелось борьбы, неожиданностей, трудностей и опасностей, которые нужно преодолевать, одним словом – приключений!  И еще Бильбо было очень стыдно перед Торином за свои необдуманные слова, потому что она отвергла его вот так грубо у всех на глазах. А ведь Торин хотел на ней жениться и, значит, Бильбо ему небезразлична. Мысль о том, что этот конкретный гном – упрямый, хмурый и вредный, но такой целеустремленный, симпатичный и благородный – мог быть в нее влюблен, заставляла сердце Бильбо биться быстрее, щечки смущенно алеть, и сон почему-то никак не хотел приходить к взволнованной хоббитянке.

На следующее утро побудка была ранней и безжалостной – их разбудил маг, сообщавший, что орки приближаются быстрее, чем можно было ожидать, поэтому Компания снялась с места в спешном порядке. К счастью, Торин уже пришел в себя достаточно, чтобы поддерживать лично заданный темп долго. Немалой долей в этом, конечно, принимало участие гномье упрямство, но король так очевидно и смачно сереть больше не порывался, как отмечала про себя Взломщица.   Бегущим поначалу, потом им пришлось едва ли не красться – орочьи патрули обскакали их с флангов, и маг с королем долго выводили Компанию в обход. Судя по сосредоточенно-мрачному выражению лица Торина, им, а особенно – ей, следовало благодарить свою счастливую звезду, что Дубощиту есть чем заняться, иначе ждал бы их, а особенно – её, крепкий разнос.

Впрочем, орочьи патрули, даже обладая преимуществом в скорости – у них были варги, а у отряда не было пони – не смогли обнаружить отряд в густом подлеске, не в последнюю очередь благодаря Бильбо. Хоть она и опасалась попасть под горячую руку отменно злого, даже принимая во внимание их ситуацию, сына Трайна, но советами делилась, почти самовольно исчезала на разведку и неизменно возвращалась, вызывая ещё более сердитые и настороженные взгляды.   Когда отряд приблизился к обещанному убежищу на расстояние прямой видимости, Гэндальф начал рассуждать о необходимости показываться хозяину хижины малым количеством с перерывом хоть в пять минут... и был безжалостно прерван злющим Торином, который высказывал надежду, что маг потом лично найдет его обглоданные варгами кости и переместит их хотя бы к подножию Одинокой горы. Будто в ответ на яростный шепот, поблизости раздался вой упомянутого варга. Волшебник недовольно вздохнул, но спорить не стал – всё-таки орков было слишком много, разделяться и незаметно выжидать, рассредоточившись по округе, могли бы хоббиты, но не Компания шумных гномов.   Так и вышло, что к домику Беорна, как назвал отшельника Гэндальф, они приближались почти на рысях. Дверь была закрыта снаружи, всего-то на защелку, никто даже не вспомнил, что у них есть специально взятая Взломщица, чтобы открывать подозрительного вида двери, поэтому рухнувшее с косяка увесистое дубовое полено, угодившее по голове Бифура, стало для всех сюрпризом. Однако дверь была открыта, бессознательного Бифура кузены занесли в хижину, за ними зашла остальная Компания и последним опять шел Торин.   Заметно повеселевший маг заявил, что Беорна нет дома, поэтому пока гномы и мисс Бэггинс, конечно, могут располагаться на отдых, но вещи хозяина и еду трогать не рекомендуется. Торин посмурнел ещё больше, разведчица без труда поняла, что короля оскорбило ненужное предупреждение – и в гости они вломились только по крайней необходимости, не думал же волшебник, будто Компания состоит из воришек?!

Торин был сердит, и его старались лишний раз не трогать: пока он расхаживал из угла в угол, Компания устроилась на отдых прямо посреди комнаты. Бофур и Бомбур уложили кузена на расстеленный спальник, подозвали Оина, что-то горячо ему доказывали некоторое время, а потом не до конца убежденный Оин приступил к обработке ушибленной головы Бифура.   Что-то сейчас, размышлял Торин, Взломщица не спешит предлагать свои услуги по «простой обработке ран»! Эта мысль одновременно радовала и расстраивала.   Радовала потому, что как ни крути, а Торину досталось особое внимание. Мелькнула крамольная мысль, что, может, если приложить усилия и продемонстрировать свой интерес более явно и не столь экспрессивно, мисс Бэггинс поменяет свой взгляд? Ухаживательная косичка ведь была заплетена? Была. Свое согласие при свидетелях он дал? Дал. Значит, уже можно приступать к ухаживаниям. Конечно, Бильбо не гном, а хоббит. А у Торина, разумеется, опыта в ухаживании за хоббитянками не было никакого. Впрочем, как и за гномками – одно дело со стороны наблюдать и совсем другое самому ухаживать. И все же Торин был уверен, что у него вполне получилось бы впечатлить мисс Бэггинс. Гномка или хоббитянка, а все равно ведь девушка. И прехорошенькая. Торин покосился на свою Взломщицу и вздохнул. Что, если представить, будто Бильбо гномка, за которой следует поухаживать как минимум полгода-год? Ну, или, принимая в расчет обстоятельства их встречи и скорость приближения к Горе, хоть месяца два? Едва успев додумать эту мысль, Торин тут же одернул себя: какие еще ухаживания?! Что на него вообще нашло?! Она ведь даже не гном! И к тому же заявила, что он ей совершенно не нравится! И вообще, сейчас не время думать о таких вещах - есть дела поважнее. Но все же, несмотря на все обстоятельства, мысль об отсутствии у хоббитянки желания лечить голову Бифура продолжала радовать Торина.

А расстраивала потому, что тут явно кузены дали разрешение Оину от своего лица, как ближайших родственников, и от лица бессознательного Бифура – у него и так лезвие топора в голове застряло, дополнительные травмы там явно ни к чему. И если принять во внимание эту информацию, то все рассуждения о своей особенности для мисс Бэггинс можно смело отложить – хоббитянка просто пожалела его разбитую голову, вот и всё. А ещё не была знакома с брачными обычаями. И заплела косицу просто так.   Пока Торин сердито мерил шагами пространство и бросал странные взгляды на Бифура и Бильбо попеременно, Балин воспользовался моментом отдыха, чтобы поговорить с братом - все же они Торину почти родня, следовало как-то обмозговать сложившуюся ситуацию. Отвернувшись к очагу и протянув к огню руки, Фундины обменялись одинаково хмурыми взглядами и завели тихую беседу. Скрипучий голос Балина совершенно терялся за громкими лекарскими командами глуховатого Оина.

Эх, брат, похоже, рано мы порадовались за узбада, видимо, одинокой без него себя чувствует только гора...  Двалин тяжело вздохнул, ещё раз глянув через плечо на сердитого Дубощита, досадливо повел плечами и только потом ответил:  - Девушка ни при чем. Но надежду подала зря. И всё у Торина не как у обычных гномов! - младший Фундин чуть оглянулся и понизил голос опять. - Нет бы приглядеть себе уже сто лет назад нормальную гномку в Синих горах или Железных холмах.   Балин кивнул, еще раз - контрольный - глянул на прически Торина и Бильбо, кос всё-таки не было. Значит, так и не договорились ни до чего. Старому гному по-отечески было жаль Торина: доля внука Трора была нелегкой, и разделить эту ношу королю было не с кем. Его, конечно, поддерживали и друзья, и родичи, племянники заменили родных детей, но очаг его дома, когда Торин там появлялся, был холоден и тих. В отличие даже от очага в доме этого загадочного отшельника Беорна. Балин размял руки, услышал, как Торин негромко позвал его, кивнул Двалину и отошел.

Глядя на то, как хмурый Торин подзывает Балина и Гэндальфа, чтобы обсудить дорогу дальше на восток, Бильбо испытала мимолетное чувство вины, в груди кольнуло оттого, как сейчас выглядел и смотрел на окружающих подгорный король. Может быть, не следовало так сразу его отшивать?..   «В конце концов, - Бильбо пригляделась к чеканному профилю, маячившему в дверном проеме следующей комнаты, - Торин и впрямь мне нравится, да и эти его объятия на Карроке...» - тело хоббитянки обдало теплом снова от одного только воспоминания.   Разведчица настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила отворившейся позади входной двери, массивной фигуры, легких крадущихся шагов – до того момента, как её оторвали от пола, удерживая за воротник курточки, и не подняли на уровень глаз. Перед задохнувшейся от восхищения хоббитянкой стоял великан! Настоящий, всамделишный великан! Смотрел поначалу несколько враждебно, но приметив, как восторженно сложила руки на груди и немного затаила дыхание Бильбо, видимо смягчился.   От взаимного разглядывания друг друга их оторвал возглас Торина, начавшееся среди гномов движение и перекрывший все звуки голос Гэндальфа:  - Приветствую тебя, Беорн!..

Потом великан ответил, и его голос был под стать внешности – грубоватый, громкий, раскатистый, услышать рёв этого гиганта можно было, наверняка, и на расстоянии пятидесяти лиг! Гэндальф достаточно долго рассыпался в любезностях, пока его не прервал Торин, вежливо попросивший славного хозяина этого дома, знакомство с которым – честь, опустить, наконец, девушку на пол.  Беорн спохватился и с извинениями посадил Бильбо на высоковатую лавку. Мисс Бэггинс расстроилась поначалу, но ощупав недавно укрепленный воротник курточки, подумала, что просьба была своевременной – ещё немного и тряпица бы не выдержала, а падать из рук великана было бы весьма прилично.   Далее беседа протекала вполне мирно и ещё более вежливо, гномы назвались, разведчицу маг представил просто по имени, сопровождают они, мол, девушку, которой понадобилось в те края, за Лихолесьем. А им было по пути – так отчего же не оказать услугу давним добрым ширским друзьям?   Дубощит совсем такому заявлению не удивился, (чего разведчица весьма опасалась – гном же упрям, врать не любит, неясности оставлять тоже, а всё это вместе плохо сказывается на конспирации), только на диво естественно качнул пострадавшей головой, обозначая согласие, да отчеканил, что дороги становятся все более опасными из-за распоясавшихся орков. Конечно, они не позволили бы девушке путешествовать одной. На Бильбо он при этом даже не взглянул.

Услыхав об орках, Беорн весь вскинулся и насторожился – он тоже заметил нездоровую активность темного племени, но границы его территории они до этого не нарушали, а теперь придется ему сходить на охоту! С новым радушием он предложил нежданным гостям устраиваться на отдых и отобедать с ним, а после – погостить ещё пару дней для восстановления сил, когда же он вернется с охоты, снабдит их указаниями и припасами в дальнейший путь.   Гэндальф поспешно согласился, Торин тоже согласился, хоть и не так поспешно, поэтому уже через полчаса, умытые и освежившиеся гномы, хоббитянка и маг снова сидели за огромным столом, подкрепляя силы простыми, но вкусными яствами. Угодившая между Фили и Кили Бильбо чувствовала себя не в своей тарелке – они, наверное, тоже считают, что она специально клеилась к их дядюшке, а потом гнусно его отвергла. Но молодые гномы, напротив, улучив момент, поблагодарили мисс Бэггинс за её бесстрашие и помощь – все же давать разрешение Оину на осмотр головы дяди они не могли в силу того, что были младшими представителями рода, а рана выглядела не настолько опасной, чтобы действовать наперекор воле Торина, пребывавшего в сознании. Но оба племянника переживали за его здоровье все равно.   Это заставило Бильбо приободриться – все же она чувствовала себя несколько виноватой, хотя и действовала без злого умысла. Торин по-прежнему не смотрел на неё и даже в её сторону, однако она заметила, что гном опять чуть побледнел и немного покачивается, прикрывая глаза в попытке унять головокружение.  Смотрела на короля, разумеется, не только хоббитянка - многозначительно переглянувшиеся Дори, Нори и Ори тоже отметили и ненормальную бледность, и вернувшуюся слабость. Дори обеспокоенно проверил запасы сухой ромашки в поясном кошеле - вдруг понадобится короля отпаивать? Нори оторвал клочок пергамента, торчавший из книги записей Ори, так и оставшейся перекинутой через спину младшего даже на время трапезы. Ори заметил жест старшего, но не возмутился, а уточнил - для какой цели. Оказалось, что Нори хотел пустить бумагу с угольком по кругу, чтобы каждый гном подписался на нем, если поддерживал идею повторной обработки раны Оином, раз хоббитянка, судя по всему, больше к их королю с такими добрыми намерениями не приблизится.

Так и сделали. Пергамент отправился по кругу, дошел почти до Торина, но в последний момент сидевший ближе всех к нему справа Кили спохватился и завернул бумагу в обратную сторону. После чего пергамент совершил подобное путешествие, чтобы оказаться уже по левую сторону от ничего не подозревающего короля. Но Балин, одобрительно оглаживавший бороду, в отличие от Кили был очень осмотрительным гномом - Торин так и не узнал, что его подданные задумывали осуществить самоуправство и бунт над его многострадальной головой.  Дождавшись завершения трапезы, мисс Взломщица все же решила подойти к Торину – пусть он её отругает, но ранение головы это вам не шутки! Однако против ожиданий, Торин внимательно и спокойно, глядя прямо ей в глаза, выслушал сбивчивую речь Бильбо о необходимости повторно осмотреть рану и просто махнул рукой – делай, мол, как сочтешь нужным. Позаимствовав необходимые травы у Оина, дочь Белладонны опять обрабатывала рану, прислушиваясь к дыханию гнома – больше никакого напряжения в нем не звучало. Обычное спокойное дыхание. Торин только раз вздохнул невпопад, а потом слегка навалился спиной на хоббитянку, но быстро выровнялся и снова расправил плечи.   Бильбо накладывала свежую повязку со всем тщанием, стараясь не причинить боли или иных неудобств, задумавшись, чуть не заплела косичку опять, но вовремя спохватилась – Торин сейчас, конечно, спокойный, но если его спровоцировать, все это спокойствие опять предсказуемо улетит в Мордор.   И ни тот, ни другая не заметили, что Балин, глядя на них, улыбнулся в бороду и спрятал в широкий рукав какой-то небольшой, но плотно исписанный углем пергамент.