3.2
Он слез с кобылы, угостил её морковкой. Георгий Петрович подозвал его к себе и вручил белый конверт.
— Что вы, не надо, — замялся было Мирген.
— Бери и давай без выкрутасов, — сказал Георгий Петрович.
— Мне понравились твои рассказы, спасибо.
Остальные туристы подтвердили, что да, им тоже понравилось слушать Миргена, поблагодарили, и тот, попрощавшись, ушел с турбазы приободрённый. Этих людей он больше не увидит. Впереди ждала рутина.
Заряда бодрости от похвалы хватило ненадолго, он еле приплелся домой. Умывшись и переодевшись, Мирген начал поливать огород. Мышцы и суставы болели, но он стискивал зубы и заставлял себя работать. В огород заглянула тётя, поглядела на него, еле таскающего ноги, и решительно сказала:
— Хватит с тебя. Сама полью, а ты иди в баню. Я там воды согрела, помойся.
—Нет, тётя Агаша, я закончу.
— Иди давай, а то вода остынет, — сердито шуганула его тётя, и Мирген подчинился.
Сил спорить не было. В бане Мирген еле двигался, но мытьё немного приободрило. Вернувшись в дом, он взял в руки конверт с тумбочки, заглянул в него, не поверил глазам, вынул пачку тысячных купюр, пересчитал — вознаграждение оказалось непомерно большим.
Тётя позвала ужинать. Он взял конверт и прошёл в летнюю кухню. Когда тётя Агаша увидела пачку купюр, она изумилась и забросала его вопросами. Из скупых ответов племянника тётя сделала вывод, что, видимо, у приезжих денег куры не клюют, если они отваливают такую сумму за незначительную услугу. Мирген настаивал, чтобы тётя взяла половину денег себе, но та отказывалась. Сошлись на том, что тётя Агаша взяла две тысячи рублей на продукты.
— Больше не надо, а тебе ещё зимнюю одежду и обувь покупать, так что хватит спорить.
Мирген отнёс конверт в свою спальню, сунул в сумку и вернулся ужинать. Сидя за кухонным столом, он тупо глядел в тарелку с окрошкой, залитой домашним квасом. Есть не хотелось совершенно, от вида плавающих в тарелке сероватых кусочков варёного мяса даже подташнивало.
— Почему не ешь? — ворчливо спросила тётя.
— Не хочется, тётя Агаша, спасибо, — с этими словами он встал из-за стола. Всплеснув руками, тётя огорчённо спросила:
— Ты же раньше любил окрошку?
— Любил, но сегодня что-то не могу есть, аппетита нет.
— Вчера и позавчера тоже аппетита не было и уж неделю как нет. Отощал ты, Миргенек, как шкилетина. Люди, поди, скажут, что тётка не кормит. Может тебе, палам, пирожков или шанег напечь? А чаю с мармеладками не хочешь? Варенья смородинового?
«Надо же, палам — «дитя мое». Давно меня тетя так не называла», — подумалось ему. Тётя отвернулась к буфету за вареньем и мармеладом, и Мирген за её спиной стянул со стола пару кусков колбасы. Выпалил:
— Спасибо, тётя Агаша, я спать пойду. Устал.
В спину ему тётя что-то проворчала, но Мирген уже не слушал. Колбасу он приготовил для Найка, бросил ему кусок. Сидящий на цепи пёс отвлёкся от облаивания незнакомого рыжего кота, забежавшего во двор, завилял хвостом и цапнул колбасу на лету. Показалось, что чужой кот слишком тощий и Мирген бросил второй кусок колбасы ему. Рыжий котяра степенно взял колбасный ломтик в зубы, и не торопясь, с достоинством, прошествовал через приоткрытую калитку в огород, скрылся за углом. Подумалось, уж не этот ли кот стал отцом котят тёткиной кошки, но вроде бы среди пушистого выводка рыжих не было.
Ночью опять снились кошмары, Мирген снова бежал по серым коридорам от кого-то страшного. Он даже не в силах был оглянуться, зная, что увидев то, что тяжко ступало за спиной, уже не сможет сдвинуться с места. Бесконечные коридоры, смахивавшие то на школьные, то на больничные, становились все темнее. Слабый свет брезжил впереди, и туда надо успеть добежать, прежде чем на плечи лягут холодные лапы.
Проснулся он посреди ночи в холодном поту. Сердце колотилось часто-часто, не хватало воздуха. Мышцы и кости ныли даже в лежачем положении. Отдышавшись, он вытянулся на спине, слушая, как за окном шелестит листьями яблоня-ранетка. Когда удалось заснуть, опять привиделись коридоры, только где-то в подземельях. Все попадавшиеся лестницы вели вниз, в непроглядную темноту, а из тьмы кто-то звал к себе. Голос был женский, манящий и ласковый.
Потом Мирген вдруг очутился на лестнице своего института. Внизу зияла тёмная яма, и какой-то представительный незнакомый мужчина, смахивавший на декана, протягивал ему руку, успокаивал, предлагая спуститься вниз, в провал. Откуда-то Мирген знал, что этот черноглазый бледный мужчина и есть сама Смерть, а яма представлялась надёжным убежищем от всех опасностей. Во сне хотелось довериться Смерти, пойти с ним и покончить с этим бесполезным трепыханием. Он вложил ладонь в руку Смерти и ощутил притягательное тепло.
Проснувшись, он долго лежал, обдумывая открывшуюся ему истину: «Смерть — это не страшно. Перешагнуть порог и всё».
Утром тётя Агаша нарочито громко топала по коридору мимо его крохотной спальни-клетушки, но не вошла. Мирген валялся, бездумно глядя в выбеленный извёсткой потолок. Его время как будто текло ручьём где-то рядом. Он был отдельно, вне этого потока. Правда, надо было ещё кое-что сделать, чтобы окончательно стать вне времени.
Тётя ушла в магазин. Мирген по опыту знал, что она задержится там надолго, до её прихода у него оставалось больше часа. Умывшись, он вытащил из сумки тетрадь с конспектами, вырвал чистый лист и написал записку тёте Агаше — просил прощения, но признавался, что больше не хочет так жить. Может быть, тётя и не будет его долго осуждать, смирились же со смертью дядьки Матвея, когда тот заболел раком и повесился у себя в конюшне.
Взяв из кладовки моток верёвки, он пошёл в сарай, принес туда стул из летней кухни, поставил под балкой, взял в руки верёвку, размотал, прикидывая, как будет делать петлю. Дверь сарая была прикрыта неплотно, и Мирген краем глаза заметил, как в щель между дверью и косяком пролезла рыжая кошачья лапа, зацепила дверь, потянула, приоткрыв дверь пошире. Внезапно за спиной раздался знакомый мужской голос:
-и что ты тут делаешь, позволь спросит?
Мирген аж подпрыгнул от неожиданности. Обернувшись, он увидел неизвестно как очутившегося в сарае Романа. Калитка заперта, и если бы Роман её открыл, пройдя по двору к сараю, сидящий на цепи пес зашёлся бы в яростном лае, чтобы предупредить хозяев о чужаке. Этого не могло быть, но вот Роман тут, сверкает своими чёрными глазищами. Уставившись в эти глаза, Мирген выронил из ослабевших рук верёвку.
— Так. Верёвку и стул отнеси на место, — приказал Роман.
Не раздумывая, Мирген повиновался, подхватил вещи и вышел из сарая во двор, незваный гость за ним. Тут Найк залился лаем. Покосившись на пса, Роман небрежно повёл рукой, и Найк замолчал, спрятался в будку, оставив снаружи мелко подрагивающий хвост. Мирген вернул веревку в кладовку, а стул в летнюю кухню. Роман ждал во дворе, гладя серую кошку. Та тёрлась у его ног, задрав хвост трубой.
— Записку написал?
— Ага.
— Неси сюда. Мирген принес из спальни записку, протянул Роману. Тот не взял, приказал:
— Порви и выброси.
Клочки предсмертной записки полетели в мусорное ведро.
Почему ты хотел убить себя? — спросил Роман.
— Не хотел больше жить.
— Ты здоровый молодой лоб. Жалеешь себя?
Мирген стиснул зубы.
— Нет. Просто… просто там меня ждут.
— Кто?
— Они, — Мирген показал пальцем в землю.
— Зовут его, видите ли, — протянул Роман.
— Ну, пойдём, покажу, кто тебя ждёт.
Он впился взглядом в глаза Миргена, и тот покорно последовал за Романом по улицам села и через мостик за речку. Шли они к Ах Тасу. Роман тихо насвистывал, шагал вальяжно, вперевалочку, расспрашивая Миргена, что тому снилось. Узнав про Смерть в образе декана, Роман фыркнул и не смог сдержать усмешку.
Мирген тащился за странным приезжим, понемногу приходя в себя. Бежать глупо, а узнать, куда его ведут, было интересно.
Он издалека увидел у Ах-Таса три знакомые фигуры. Чёрный джип стоял в отдалении, на берегу речки. Вот высокий Георгий Петрович преклонил колено, как будто в рыцарские времена и что-то положил к подножию Камня, поднес руку ко лбу, наклонил голову, поднялся и отошёл. Кира в красном платье и Юлия Алексеевна в белом по очереди склонились перед Камнем и принесли свои дары. Все трое повернули головы к идущим, молча ждали.
Когда они подошли, Роман низко поклонился Камню, вынул из кармана горсть монеток и положил к подножию, где собралось уже порядочно мелочи. Отойдя от Камня, он жестом пригласил Миргена подойти поближе.
— Вот, полюбуйтесь. Герой собирался в петлю полезть.
— Зачем, Мирген? — спросила Юлия Алексеевна.
— Он утверждает, что его зовут туда, — Роман показал пальцем вниз.
— Так это нетрудно устроить, — лениво произнесла Кира.
Солнце пекло. Над вершиной Ах Таса дрожало марево горячего воздуха. Показалось, что из Камня выплыло облачко и накрыло собеседников полупрозрачной пеленой — их облик стал зыбким, черты лица и фигуры колебались и расплывались, принимая странные формы.
Сощурив и без того узкие карие глаза, Мирген внимательно посмотрел на собеседников. Сам ужасаясь своей наглости, он вдруг объявил:
— У вас, Кира, яда много, на слона хватит. Глаза Киры изумлённо округлились.
Он посмотрел влево.
— А у вас, Георгий Петрович, клыки во рту не помещаются.
Его несло вовсю. Сейчас его заткнут, хорошо, если по шее не дадут.
Мирген обернулся к Роману Романычу:
— У вас ухо драное и блохи на спине. Кира расхохоталась:
— Это как надо было тесно общаться с местными кошками, чтобы блох подхватить?
Лия, ты не огорчайся, уже придумали противоблошиный ошейник. Её собеседница нахмурилась.
Мирген повернулся к ней, и, не в силах сдержаться, выпалил:
— А вы, Юлия Алексеевна, вся чёрная. Вот прям вся, с головы до пяток, то есть до кончика хвоста.
Тут он сам зажал себе рот ладонью, потому что это точно была чушь несусветная. Не могла белокожая Юлия Алексеевна быть чёрной. Но на мгновение он видел её такой, угольно-чёрной, гибкой, желтоглазой, с хвостом, нервно бьющим по бокам — пантерой?
Видение исчезло, перед ним вновь стояли люди. По шее ему не накостыляли, и, кажется, он сумел их удивить.
—Молодой человек, у вас определённо есть способности, — задумчиво изрёк Роман Романыч.
Кажется, он не обиделся на упоминание о блохах, лукаво посмотрел и почесал левое ухо, то самое, которое Миргену привиделось рыжим и драным.
— Среди твоих предков были шаманы? — спокойно спросил Георгий Петрович.
Мирген припомнил записи своей тетки о восьми поколениях предков, дальше сведения были обрывочными, по отцовской линии он знал о трёх поколениях родни.
—Среди прямых предков не было, но вообще в роду матери шаманы встречались.
— Про шаманскую болезнь слышал?
— Да.
— Так у тебя именно эта болезнь.
Мирген задумался. Действительно, считалось, что будущий шаман должен переболеть шаманской болезнью, чтобы обрести духовную силу и получить доступ в мир духов. В том мире он находил духа-покровителя, который помогал ему выжить и вернуться в мир реальный. С тех пор шаман становился посредником между людьми и духами. Но не все заболевшие шаманской болезнью выживали. Получается, что его корёжит и ломает из-за духов. И где, спрашивается, ему искать духа-покровителя?
— Неужели в твоей семье не поняли, что с тобой происходит?
— Я никому не рассказывал про болезнь, кроме тёти, а она в такие вещи не верит.
Роман спросил:
— Ты понимаешь, что тебе нужен покровитель, помощник?
— Да, а ещё я понимаю, что на дороге они не валяются.
Роман взмахнул рукой.
— Прямо сейчас перед тобой стоят четверо. Можешь выбирать любого из нас.
— Вы горные духи, то есть «чёрные люди»?
— Нет, мы люди с особым даром, таким же как у тебя, посредники, проводники. Мы можем провести тебя в мир духов и помочь освоиться с проснувшимися способностями. Научись контролировать свой талант, и тогда для тебя найдется занятие.
— Ты же хотел гонять монстров, говорил, что им не место на земле? — вмешалась Кира. — Вот и будешь биться с чудовищами, только с оружием получше той каменюки. Правда и чудовища будут страшнее птиценогих.
Подумав, Мирген спросил:
— Если я откажусь от вашего покровительства, то умру?
— Скорее всего умрешь, — бесстрастно выговорил Георгий Петрович. — Хотя можешь найти шамана и попросить помочь тебе, но настоящие шаманы нынче редки, а твоё время истекает. Ты сам говорил, что уже неделю не можешь есть. Скоро кончатся силы, и тогда мёртвые, которые зовут тебя к себе, одолеют. Опять задумаешься о самоубийстве, а рядом может никого не оказаться.
— Если я пойду с вами, то выживу, но никогда не вернусь к людям?
— Вернёшься, когда научишься пользоваться своими способностями. Мы же здесь, гуляем и развлекаемся.
— А я смогу превращаться в зверя?
— Сможешь.
— В кого?
— Этого пока никто не сможет сказать. Кем ты станешь, решит судьба.
Помолчав, Георгий Петрович произнёс:
— Ты можешь вернуться домой и вскоре умереть. Если пойдёшь с нами, выздоровеешь, многому научишься и получишь увлекательную работу. Опасную, но хорошо оплачиваемую работу.
— Охотиться на чудовищ?
— Да, — подтвердил Георгий Петрович. — Будешь гонять монстров по подземельям, а в дни отдыха можешь возвращаться к людям, в любое место на земле. Выбирай.
Мирген посмотрел на Ах Тас. Он просил у Камня здоровья, теперь ему его предлагали. Эти четыре человека, прячущие клыки, когти и хвосты, несомненно «чёрные люди». Недаром говорили, что если их встретишь, судьба твоя резко поменяется.
Что ему терять? Только жизнь, с которой он час назад готов был распрощаться сам. Ему предлагали уйти в легенду, яркую и манящую. Откажись он, то завтра будет ползать по косогору, собирая клубнику под палящим солнцем, а потом стоять на рынке, пытаясь продать ведро ягоды, а если доживёт до осени, начнутся лекции, зачёты, экзамены — скука смертная. Лучше выбрать приключение. Нет, не так, — Большое Приключение!
В горле пересохло, он сглотнул, прокашлялся и сказал:
— Я хочу пойти с вами.
Собеседники переглянулись и заулыбались. Георгий Петрович кивнул.
— Хорошо. Не думаю, что ты пожалеешь о своем выборе.
— Осталось выяснить одну маленькую деталь, — вмешалась Кира. Завлекающе улыбнувшись, она спросила:
— Мирген, что тебе больше нравится, север или юг? С кем из нас ты предпочитаешь пойти?
Подумав, он пододвинулся поближе к Роману.
Георгий Петрович добродушно сказал:
— Это моя добыча, дорогая. Нас, северян, здесь больше.
— Эх, — вздохнула Кира. — Все любят котиков. Просто диктатура кошачьих какая-то.
Она шутливо передразнила Георгия Петровича:
— «Моя добыча». Мальчик не Маугли, а ты не Шерхан.
— Куда уж мне до Шерхана, — согласился Георгий Петрович, довольно жмурясь как кот, нежащийся на солнышке.
Роман деловито сказал:
— Мирген, тебе нужно собрать вещи. Немного, зимняя одежда пока не нужна. Возьми документы и придумай правдоподобное объяснение для родных, куда едешь.
Георгий Петрович спросил:
— Что ты скажешь тёте?
— Скажу, что вы предложили мне работу в большом городе, и я согласился.
— Сойдёт. Твое имя означает «Стрелок», верно?
— Да.
Тёмные глаза Георгия Петровича оставались строгими, даже когда он улыбнулся Миргену.
— Я потребую от тебя того же, что Хан змей от стрелка из сказки. И помни, что меня аракой не проймешь. А теперь, леди и джентльмены, прошу в машину.
Роман уселся рядом с водителем, женщины разместились на заднем сиденье джипа. Мирген оказался на заднем сиденье рядом с Кирой. Вчера его бросило бы в жар от такого соседства, от стройного тёплого бедра рядом со своим телом и захватывающего вида в вырезе Кириного платья, но сейчас мысли были заняты другим. Кира посмотрела на него с пониманием и даже с сочувствием, как ему показалось. Джип въехал в аал, проследовал по улицам и остановился неподалеку от дома тётки Миргена.
— Иди, собери вещи, — распорядился Георгий Петрович. — Мы будем ждать тебя полчаса вон у того магазина. Если не придёшь, мы поймём, что ты передумал. Ступай.
Мирген вывалился из машины и двинулся домой. Во двор он почти вбежал, у себя в спальне покидал в спортивную сумку документы, бельё, немного одежды, гигиенические принадлежности. Взяв из конверта с деньгами половину купюр, он сунул их в сумку, а конверт с оставшейся суммой положил на тумбочку с запиской: «Тётя Агаша, возьмите, пожалуйста».
Выйдя из дома, во дворе он столкнулся с тётей, быстро рассказал ей, что вчера приезжим туристам понравились его рассказы, и ему предложили место менеджера в новосибирской фирме, организующей поездки по Сибири.
Фирма направит его на курсы, организует стажировку и он, возможно, сумеет остаться в Новосибирске, переведётся на заочное обучение или поступит учиться уже там. Сейчас туристы уезжают и берут его с собой.
— Тётя Агаша, поймите, это мой шанс!
— убеждал он тётю.
Та засомневалась было, но видя его воодушевление, сдалась. В конце концов, все её дети подались в большие города и осели там, почему бы и племяннику не попытать счастья. Он уже не ребёнок.
— Не забывай звонить, — наставляла она и ринулась было в летнюю кухню собрать ему еды в дорогу. Мирген удержал её.
— Не надо. Всё, что нужно, я уже взял. Он наклонился к ней, и как в далёком детстве, коснулся губами морщинистой смуглой щеки.
— До свидания, тётя Агаша. Я ещё приеду в гости когда-нибудь. Привстав на цыпочки, тётя поцеловала и обняла его со словами:
— Доброй дороги, палам.
Погладив Найка, Мирген выскочил в калитку и побежал, лишь у самого магазина перешёл на шаг, пытаясь выровнять дыхание. Георгий Петрович курил, стоя у капота, Юлия и Кира как раз выходили из магазина, Роман смотрел в телефон.
Сумку Миргена закинули в багажник, все уселись в машину. Выехав из аала, джип миновал железнодорожный переезд и после грунтовой дороги выбрался на асфальтированную трассу. «Чёрные люди в чёрном автомобиле», — пришло в голову Миргену и он улыбнулся своим мыслям. Говорят, раньше «чёрные люди» пользовались богато украшенными конными повозками, но перед плодами прогресса не устояли и они.
Спутники перебрасывались репликами насчёт состояния дороги и видов природы, давая Миргену время прийти в себя. Кира попыталась разглядеть Каменного Старика на вершине горы, но не смогла это сделать. Проехав с десяток километров, джип свернул с трассы вбок, на просёлочную дорогу, ведущую в холмы. Автомобиль остановился за холмом, в ложбине, которую нельзя разглядеть с трассы. Людей здесь не было, ближайшее селение достаточно далеко.
Вслед за спутниками Мирген вышел из машины. Роман достал из багажника сумку Миргена и перебросил ему. Затем Кира, Роман и Юлия и отошли от автомобиля метров на пять. Поманив Миргена к себе, Роман взял его за плечо и поставил в круг. Левая ладонь Миргена оказалась в руке Юлии Алексеевны. Георгий Петрович остался у машины. Помахав ему, Кира обернулась к остальным и скомандовала:
— За мной.
Она взяла Миргена за руку, топнула ногой, и вокруг стоящих завертелся чёрно-белый вихрь. Земля ушла из-под ног в широкую воронку. Людей втянуло в вихрь воздушного водоворота, и Мирген начал падать в бездну, закрыв глаза от страха. Тёплые руки женщин не отпускали его, и вот под ногами появилась опора. Каким-то чудом он устоял на ногах и с трудом перевёл дыхание.
(Могильник с менгирами)