Глава 13: Записки прошлого века
Ворвавшись в агентство, придерживая в руках чёрную коробку из под старой вонючей обуви, Билли захлопнул за собой дверь так сильно, что ещё бы чуть-чуть и стеклянная вставка на ней тут же треснула бы, а затем и вовсе рассыпалась на множество острых осколков.
Встревоженная Люси до безумия смешно выглядела: её волосы, которые обычно очень мило собирались в косички или сложные причёски, растрепались сейчас до непривычного ужаса, а макияжа как всегда не было, но девушка заметно покраснела от волнения. В руках она держала два бокала и бутылку недорого ирландского виски, подаренную клиентами лет пять назад в знак благодарности. Хотя таким пойлом не благодарят, а оскорбляют, как говорил Алан.
— А я смотрю ты подготовилась, — Шеферд усмехнулся.
— Сам сказал, что без этого никак, — Вилсон обиженно фыркает и откладывает все в сторону.
— Не спеши убирать бутылку. Садись и слушай, точнее читай, — он протягивает девушке тот самый дневник и открывает на нужной странице. — Отсюда все и начинается.
Люси оглядела дневник и кинула подозрительный взгляд на друга, задаваясь одним лишь вопросом, который она озвучила позже:
— Что это такое? И где Ал? — говорит она раздраженно.
— Точно... ты же не знаешь всего с самого начала, — Билли ударил себя по лицу. — Все началось несколько дней назад. В тот день, когда мы втроём были в метро, искали люксембуржцев, помнишь? Наверняка помнишь. В тот день, за несколько часов до нашей встречи, мы с Аланом проследили за ними до самого дома этих ребят. Живут они, как оказалось, в огромнейшем особняке, который, вроде как, принадлежит их родственникам. Мы незаконно ворвались в их дом, осмотрели там все, искали доказательства тому, что наши гости виновники происшествий на станции двадцать девять или хотя бы думали, что они знают что-то о ней. В коечном итоге, ив побыстрому уехали оттуда , но вернувшись туда утром, нашли там вот этот дневник и вырезки из газет.
— Так, отпустим информацию о ваших нелегальных действиях, — девушка вытащила бумаги из коробки и ахнула. — Вот что искал Алан в архиве, так ведь? Он искал записи и газеты?
— Да, именно. И он нашёл кое-что, — Шеферд протянул ей дневник и коробку. — Тут есть все. Прочитаешь - не пугайся. Потом прочти дневник до самого конца.
— Что тут такого, что может меня напугать? — осторожно выхватив дневник из рук коллеги, девушка села на диван и открыла его.
— А ты прочти. Мне просто интересна твоя реакция. Я лично чуть в обморок не упал, когда осознал все. Меня и сейчас трясёт немного, посмотри, — он протянул дрожащие руки и странно улыбнулся. — А ещё я даже предположить не могу местоположение Алана. Точнее могу, но не хочу.
— Все настолько серьёзно? И кто такой этот Арчибальд Беркли?
— Предположительно владелец особняка, а самое главное то, что он является отцом Арнольда, нашего клиента...
— Я ничего не понимаю! — раздражение затмило и волнение и тревогу девушки.
— Прочти все записи от начала и до конца, тогда поймёшь.
— Что же, ладно.
«
Запись 16 сентября, 1921 года.
Сегодня я провёл прекраснейший день в гостях у одной семьи, моих давних знакомых. Они весьма приятные люди, хотя и много разговаривают не по теме. Меня это ужасно выводит из себя. Да ещё и их горничная, которой дозволено сидеть с гостями, ужасно гогочет. Даже у гиены, если те умеют смеяться, смех в миллионы раз лучше.
Но, увы, меня позвали в гости не просто так. Девочка, Анна, красавица и умница для своего возраста, заболела. Родители думали, что все это обычная простуда, которую ребёнок словил на очередной прогулке. Я посмел разочаровать их и рассказать, что у из дочурки туберкулёз, та самая болезнь, о которой говорил мой коллега Кох ещё 40 лет назад, практически смертельный диагноз для нашего времени. Мне они не поверили и выставили за дверь. Но я то был прав. Я то лучше знаю. В конце концов, Мединского образование у меня, а не у них. »
— Итак, допустим, что он врач и его знакомые больны. Что дальше? — Люси перевернула страницу.
— Читай, дальше интереснее.
« Запись от 24 сентября, 1921 года.
Та семья, о которой я рассказывал ранее, позвала меня сегодня в гости, чтобы я проверил состояние их дочери, но я отказался. Не собираюсь помогать им после тех грубых высказываний в моей адрес.
Я знал, что их дочь не продержится долго. Наверно, именно поэтому я и не осмелился пойти к ним. Сказать родителям, что их дитё умрет в кратчайшее время - уму не постижимо. А если я совру? Ребёнок от этого не выздоровеет, потом , после его смерти, меня и вовсе назовут плохим доктором. Они верят, что вылечат её держа в холоде, глупость!»
— Подожди, то есть он бросил ребёнка в беде? — гневно кинула Люси.
— У него были причины, подумай над этим. Он по-любому бы остался плохим в конце.
— Возможно. Но как это имеет отношения к Алану ?
« Запись 13 ноября, 1921 года.
Солнечным осенним понедельником скончалась Анна. Помимо нее за такое ничтожное время погибло более трёх сотен, треть из которых дети. Лекарства, над которым я и мои коллеги так усердно работаем, все ещё нет. С заграницы его не привозят. Мой сын, Арнольд, предлагает бежать на нашу родину, в Люксембург, но я не могу бросить все дела. Я работаю на благо общества. »
— Подожди, получается, что Арнольд его сын. Но сколько лет этому Арчи здесь?
— Шестьдесят четыре, а его сыну лет сорок.
— Стоп, но как? Ведь они же ...
— Читай.
« Запись 5 Марта, 1922 года.
Я уже ни во что не верю. Мы перепробовали абсолютно все с моими коллегами. Ни один отвар не действует на этот чертов туберкулёз. К сожалению, способы лечения моих коллег я так и не получил.
А ещё хуже то, что сегодня я отсмотрел своего младшенького внука, малыша Эвана, и обнаружил у него тот самый смертельный диагноз. Черт знает как, остальная семья ещё не заразилась, наверно вирус подавляет слабый иммунитет, особенно детский. »
— Я нашёл, что есть несколько форм туберкулёза. Дети болели первичным, обычно он проходит не так критично, но ...
— Кто такой Эван? Неужели брат Сьюзи и Аарона? Так ведь получается? — Люси перечитала заметку вновь и непонимающе изогнула бровь.
— Да, так и есть.
Ей так хотелось узнать дальнейшую судьбу героев этого маленького рассказа на страницах записной книжечки. В то же время ей было жутко страшно. Осознание к ней ещё не пришло.
« Запись от 4 апреля, 1922 года.
Мою внуку становится все хуже и хуже. Я не могу позволить умереть единственному умному и доброму человеку в этом доме. Все остальные жильцы - глупейшие существа, попавшие под влияние моего сына. Виолетта и вовсе делает все, что ей прикажет Арнольд! Она ему не жена, а настоящая служанка, как и его дочь. А сын, Аарон? Он тратит деньги отца, без конца пропадая на званных вечерах у богатеньких аристократов. Однажды этот оболтус прожигал кучу денег в карточной игре. А его сестра ветреная глупышка, которая ни о чем не думает.
Но кое-что объединяет всю семью, за исключением Эвана. Знаете, что это? Все они хотят моей смерти. Я не удивлюсь, если они каким-то магическим образом заразили своего ребёнка, чтобы тот потом передал туберкулёз мне. Они знали, что дом достанется им в случае моей кончины. Они знали, что если я напишу завещание, то особняк отдам малышу Эвану, а не им. А тут два в одном : и я умру, и мой любимый внук. »
Люси перевела взгляд с аккуратно вырисованных буковок на Билли, нервно улыбнувшись. Шеферд же открыл бутылку и разлил напиток по бокалам.
— Как так? Во-первых, я не могу понять одного...
— То, как они оказались в наше время и ничуть не изменились возрастом? — отхлебнув жидкость, мужчина поморщился и глубоко вдохнул.
— Да. Но не только, — Вилсон приподняла бровь, заметив фотографии внутри дневника. — Это Эван?
— Дай взглянуть, — билли потянулся за фотографией и удивлённо улыбнулся, — Я нашел точно такую же фотографию в спальне в их доме.
— Как можно было додуматься до такого изощренного способа получения дома и был ли это реально план? И у этих ребят, что есть машина времени?
— Читай, Люси, читай.
« Запись от 8 мая, 1922 года.
Теперь мой сын решил забрать у меня абсолютно все и сразу. Недалёко от нашего города, в двухсот милях, открыли пансионат для больных туберкулёзом. Смысл был в том, чтобы изолировать всех зародившихся от окружающего мира. Там они тихо умирали.
Арнольд сказал, что отвезёт Эвана туда. Представляете?! Ребёнку нет и семи лет, а его отец уже решил избавится от него. Я категорически против этого. Обещаю сделать все возможное, чтобы оставить внука рядом со мной до самого конца дней, его или моих. »
— Похоже, он очень любил его.
— Ага, и жутко ненавидел остальных внуков и сына.
— Билли, наливай мне тоже.
« Запись от 13 мая, 1922 года.
У меня созрел отличный план. Эван навсегда останется со мной. Я придумал кое-какие варианты и один из показался мне более менее действенным. Проделать придуманное будет чертовски сложно, и я не уверен смогу ли я справится в одиночку. »
— Что задумал этот больной старикашка? — говорит Люси.
— Сейчас и раскроется кое-какая тайна. Дедок сошёл с ума под конец своей жизни. Он был озабочен поиском лекарства и любовью к внуку.
« Запись от 29 мая, 1922 года.
Сегодня Эвана увозят в пансионат для туберкулёзников. Не подумайте, я не сдался. Напротив, в своей голове я продумал идею, и прямо сейчас Эван поможет мне воплотить её.
Я попросил Сьюзи, Аарона, Виолетту и моего сына сопроводить малыша, так как один он вряд ли бы добрался туда, тем более его состояние уже было критическим.
Утром мы с Эвансом договорились о том, что как только все сядут в поезд, он попросится погулять по вагону, а сам убежит оттуда. Я должен был встретить его около девятой платформы. Вся его семейка уедет, а мы с ним останемся тут.
Вы скажите, что план глупый, а его автор старый маразматик? Вы не правы. Скажите, что Арнольд может так же спокойной вернутся? Конечно, может. Но никто пока не возвращался с небес.
На станции двадцать девять, в маленькой сумке одной пожилой бабушки, моей соседки, спрятана самодельная взрывчатка. А в ридикюле Виолетты ещё одна, более безопасная. Ей-богу, уму непостижимо, как она её не заметила? Этого хватит чтобы хотя бы 4 человека навсегда оставили этот мир.
Как только поезд отъедет от станции на двести метров - все рванет. И мои внуки с сыном и невесткой, и их желание разлучить меня с Эваном. Все подорвётся, не оставив и следа. »
— Не говори, что этот безобидный любящий дедок взорвал станцию ради больного внука? — Люси подняла глаза полные непонимания и ужаса на друга.
— Он сделал это. Причём погибло около 40 людей. Об этом я вычитал в статье газеты 1922 года, — говорит Билли тихо и слишком спокойной, без особой нервозности. — Тогда на месте станции была платформа вокзала, обычные поезда. Помнишь, Алан говорил, что видел поезд из которого выходят люди? А потом резко пропадают? Так вот, я думаю это они и есть.
— Он убил как столько горожан, ради своего внука, который вот-вот умрет? — Люси поднесла стакан с виски к губам, но сразу же убрала его в сторону - запах больно неприятный. — Я не понимаю... не могу
— О, да. Столько человек погибло в тот день на платформе двадцать девять. После данного события её отреставрировали и снова пустили по ней поезда лишь десять лет спустя.
— А что стало с семьёй? — откусив шоколад, девушка задумалась. — Подожди, Аарон, Сьюзи, Арнольд и Виолетта умерли, так ведь? Тогда кто приходил к нам в агенство?
— Бинго! Прочти дальше, а потом я все расскажу тебе.
— Откуда ты все это знаешь? Столько у тебя подробностей и информации, что я начинаю чувствовать себя ущербной, — слегка обидевшись, дама принялась поправлять свои взъерошенные волосы.
— По дороге сюда я прочёл дневник два раза, просмотрел газеты и заметки Алана.
« Запись от 7 июня, 1922 года.
Мы с Эваном благополучно сбежали со станции. План удался, и я восхищен масштабами вреда, который причинила крохотная бомба в женской сумке. Поэтому я всегда говорил, что ридикюль - самое настоящее зло, придуманное такими же злодеями-модниками.
Теперь я подойду к более серьёзной проблеме -мой внук, ко огромному сожалению, болен. С каждым днём все больше и больше клеток его организма поражаются непонятным доныне мне заболеванием. Он страдает, изнывая и боли каждый раз, когда тот начинает кашлять. Порой мне кажется, что и дышать ему чертовски больно. Я знаю, что скоро он умрет»
— На этом записи Арчи прервутся, дам тебе маленький спойлер: его внук умрет очень быстро, это я понял по статье, которую Алан вложил в дневник, — Билли протянул листочек подруге. — Арчибальд сошёл с ума, перестал разговаривать с кем-либо, начал пугать людей на улицах и выкрикивать страшные вещи и угрозы. Об этом писали в статье, ведь он был популярный доктор.
— Черт возьми, мне плевать на этого дедушку, — она нервно откинула дневник, — меня волнует только, где Алан и как эта семейка так сохранилась до наших лет?!
Билли глубоко вздохнул, его трясло то ли от холода, то ли от волнения. Было страшно и тоскливо.
— Это ещё не все, — он протянул ей откинутый дневник. — В конце запись от Алана. Ты прочти её пока, а мне хочется кое-что проверить, чтобы понять сошли ли мы с ума окончательно.