Ключ ПОРОКа.

Девушка с тёмными, вьющимися волосами стояла неподвижно перед Элорой.
Холодные, до боли знакомые руки крепко обняли её — так крепко, что этот момент врезался в сознание навсегда.

— Я позабочусь о тебе, маленькая, — прошептала темноволосая.
Голос... до странного родной. Но лица не было — всё размыто, словно сон, ускользающий от рассудка.

Элору накрыло острое чувство дежавю. Она знала этот момент. А точнее — он знал её.
Но сама она не могла вспомнить, откуда.

⸻

Брюнетка медленно распахнула глаза. За окном расцветал новый день, рассвет пробирался сквозь щели стен Лабиринта.
Элора села, и первое, что почувствовала — это странное, затянутое опустошение. Сон оставил после себя гнетущий след, который не желал рассеиваться.

Попытка отвлечься была тщетной: даже после умывания мысли не исчезли.
Она вышла из хижины и направилась к Хомстеду — ей нужно было проверить Галли. Хоть никто об этом и не просил.

Внутри Хомстеда её встретил Джефф. Он стоял у полок, перекладывая стеклянные колбы с перекисью водорода.
— Доброе утро, — коротко бросила Элора, окидывая взглядом комнату.
Медик вздрогнул, будто она застала его за чем-то непозволительным.
— Эм... привет. Ты не должна здесь быть, — неловко проговорил он, заметив её мрачное выражение лица.

— Почему это? Это моя работа, — возразила Эл, поставив руки на пояс.
— Да, но не сегодня. Алби велел тебе сегодня не работать, держаться подальше от палатки — после метаморфозы нельзя рисковать. Даже если Галли под присмотром.

На самом деле Элора была даже слегка рада неожиданной передышке, но любопытство всё равно не отпускало: Галли явно знал что-то о её прошлом... или просто бредил.

Пожав плечами, она вышла на лужайку, завернув в сторону кухни.
У плиты колдовал Фрай, позади него стояли Чак и Ньют. Увидев их, Элора слегка улыбнулась и помахала рукой.

— Привет. Нужна помощь? — облокотившись о стену, она скрестила руки на груди.
— Не, не стоит. Я справлюсь, — отмахнулся Фрай, но Элора не собиралась оставаться в стороне.
— Всё же помогу, — упрямо сказала она, подойдя ближе.

Она принялась готовить картофель на сковороде — просто чтобы отвлечься от навязчивых мыслей.
Но они возвращались.

Девушка из сна. Безликая, но родная. Как будто часть её души когда-то принадлежала той...
Лица нет — но до боли знакомое ощущение.

Огонь вспыхнул внезапно.

Язык пламени сорвался со сковороды и хлестнул по коже Элоры.
Обжигающая боль пронзила руку, и в один миг реальность сузилась до одной точки — алой, пульсирующей и беспощадной.
Она резко отдёрнула ладонь, зажав рот, чтобы не закричать. Глаза не могли оторваться от раны — как загипнотизированные.

Фрай бросился к ней, выкрикивая что-то, но его голос звучал как сквозь воду.
Следом подскочил Ньют — его ладони обхватили её плечи, взгляд вцепился в её глаза.
Чак, не понимая, что произошло, уже мчался за медиками.

Элора замерла. Голова раскололась от боли, всё поплыло — будто кто-то прижал объектив к глазу и выкрутил фокус.
Мир расползался, пламя всё ещё пылало внутри. Последнее, что она увидела — это лицо Ньюта, растворяющееся в тумане.

⸻

Резко распахнув глаза, Элора обнаружила себя в Хомстеде.
Рядом сидел Ньют — его пальцы по-прежнему сжимали её ладонь. Всё вокруг было мутным. Она зажмурилась, пытаясь вернуть себе зрение.

Боль в руке выстрелила новой волной.

Обмотанная бинтом конечность пульсировала. Через несколько секунд всё стало проясняться.
В тишину шагнул Джефф.

— Эл... как ты? — Голос мягкий, но с тревогой. — У тебя ожог второй степени. Как это произошло?

Элора замолчала. Мысли всё ещё цепляли её, как шипы в зарослях.

— Я сама не поняла. Всё произошло слишком быстро, — слабо ответила она, пожимая плечами. Боль в руке не утихала, но стала терпимой.

В палатку вошли Фрай и Алби.
— Как ты? — озабоченно спросил повар, взглянув на перевязанную руку. Элора едва кивнула.

Алби нахмурился.
— Элли, тебе стоит перестать помогать Фраю. Это небезопасно. Кто знает, что может случиться в следующий раз.

— Но... — начала она, но тот не дал ей закончить.

— Никаких «но». Будешь помогать Джеффу или Ньюту на плантациях, после заживления. Ясно?

Разочарование отразилось в её глазах. Ей нравилось готовить. Это было... привычное, живое.
Не говоря больше ни слова, Элора выдернула руку из ладони Ньюта и вышла.

⸻

На улице уже стоял день. Она снова провалилась в бессознание на несколько часов.
А теперь — с ожогом, что, возможно, оставит шрам.

Она ускорила шаг. Глядя на забинтованную руку, злилась. Причина, из-за которой её отстранили.

И тут она врезалась в кого-то.

— Чёрт тебя подери... — прошипела она, поднимая взгляд. Это был Минхо — вернувшийся раньше обычного.
Он не сказал ни слова, только уставился на её руку.

— Что на этот раз? — скрестив руки, он ждал объяснений.

— Обожглась, пустяк. А ты чего так рано? — Элора повторила его позу, вскинув бровь.
— Тоже пустяк. Так ты теперь огненная Лоло? — ухмыльнулся он.

— Меня перевели. Теперь готовить нельзя, — с грустной ноткой в голосе произнесла она.
— О нет, а как же твоё аппетитное рагу?! — с притворным ужасом вскрикнул он, закрывая лицо руками.
Элора хмыкнула, толкнув его локтем.

Они подошли к дереву, прислоняясь к стволу.

— Помогаю медикам. И Ньюту на грядках. — Голос её потускнел. Это была не её стихия.
— Ну, зато ближе к нему, — с усмешкой заметил Минхо, глядя в небо.

Она ничего не ответила. Сны не отпускали. Они оставляли следы не только в голове, но теперь и на теле.

— Кстати, как там Галли? — вдруг спросил Минхо.
— Не знаю. Хотела утром навестить, но мне не дали, — пожала она плечами. Повисла тишина. Интересно, когда у него пройдет метаморфоза.

Эл задумалась. Какие тут ещё должности? Бегуном — нет. Со скотами — тем более. Мясник?.. тоже вряд ли.
Выбора не оставалось. Хорошо хоть у медиков.

⸻

Минут десять спустя Минхо ушёл — сказал, что направляется в какое-то место. Элора же вернулась в Хомстед: нужно было сменить повязку.

Рука ныла, словно внутри поселился собственный пульсирующий ад. Повязка сбилась набок, пропитанная теплом и болью — у самого края уже проступило тусклое, влажное пятно. Элора осторожно приподняла край бинта, и тут же по телу прошёлся ток — острый, едкий, будто кто-то провёл по оголённой коже раскалённой проволокой.

Она зажмурилась, делая неглубокий вдох, но это не помогло. Каждое движение бинта — как сдирание самой плоти. Словно огонь, что её опалил, всё ещё прячется под повязкой, живёт там, не собираясь угасать.

— Джефф, надо сменить бинт. Ожог пульсирует, терпеть до ночи не вариант, — сказала она быстро, будто боялась, что сама же осечётся.

— Конечно. Помочь тебе? — медик уже шагнул ближе, но Элора отрицательно покачала головой, выудив с полки нужные материалы.

— Нет. Я знаю, как это делается. — В её голосе мелькнула сталь — та, что появляется, когда боль становится фоном, а не исключением.

Она села, держа в руках белоснежный рулон бинта, марля и мазь с металлическим запахом. Рядом сел Джефф — на всякий случай.

Разматывая старую повязку, Элора ощущала, как с каждым витком обнажается не только рана, но и память — вспышка огня, всплеск боли, чужие руки, обрывки слов, размытые лица. Пленка бинта словно держала всё это внутри, и теперь оно вырвалось наружу.

Шелест ткани обрывался стоном. Кожа под бинтом опухла, потемнела, будто затянулась тонкой коркой адского жара. В некоторых местах всё ещё сочилась сукровица. Темно-розовый ожог вспыхнул перед глазами — живой, пульсирующий, воспалённый. Он был не просто больным местом. Он был меткой.

— У вас есть физраствор? — хрипло спросила она, будто голос тоже сгорел.

— Нету... сейчас поищу, — Джефф метнулся к шкафу, но безрезультатно.

— Тогда... кипячёная вода? — голос дрогнул. Боль накатывала, и на фоне неё всё казалось каким-то медленным, вязким.

— Сейчас! — и он исчез за дверью, оставив её с рукой, которая будто становилась чужой.

Когда он вернулся, от чашки шёл лёгкий пар. Элора приняла её с трепетом — как спасение. Марля впитала горячую воду, и когда она прижала ткань к краям ожога, мир словно остановился. Жжение прострелило в плечо, по позвоночнику прошёл озноб, а во рту появился металлический привкус.

Осторожно, чтобы не задеть сам ожог, она протирала кожу. Даже прикосновение рядом с раной отзывалось тупым, тяжёлым жаром — как будто кто-то изнутри разогревает её руку добела.

Когда подошла очередь мази, всё тело сжалось. Кончики пальцев дрожали. Мазь была густой, вязкой, с приторным запахом железа. Она выдавила немного и медленно, почти ритуально, разнесла по обожжённой коже тонкий слой. Едва пальцы коснулись ожога — всё вспыхнуло, как будто в рану плеснули кислоту.

Каждое касание — как удар током. Казалось, даже воздух вокруг стал плотным, тяжелым. Она не могла дышать, пока не закончила.

Новый бинт лёг поверх, плотно, ровно, немного сдавливая руку — и это давление принесло облегчение, как будто приглушило крик, что рвался из глубины плоти.

Элора тяжело вдохнула, осмотрев руку в последний раз.

Может, теперь и можно расслабиться...
Но шрам всё равно останется.