Глава 2. Зеркальный демон
Выдался редкий день отдыха.
Чжань Чжао переоделся в повседневное и вместе с Гунсунь Цэ отправился в ближайшую к управе Кайфэна чайную. Нечего и говорить, что хозяин, завидев служивых из приказа, рассыпался в любезностях.
— Прошу, пройдёмте наверх, — кланяясь, повторял он.
Заняв места у окна, они попивали превосходный белый чай вприкуску с фруктовыми сладостями, веял лёгкий ветерок. На душе у Гунсунь Цэ стало легко и спокойно, нахлынуло поэтическое вдохновение, и он уже собирался продекламировать пару строк, как Чжань Чжао окликнул проходящего мимо полового.
— В последнее время в этом районе безопасно? Никаких преступлений?
Гунсунь Цэ нахмурился: ну что за человек этот гвардеец Чжань! Договорились ведь сегодня выйти развлечься и беседовать только о ветре и луне(1), не обсуждать служебные дела — а он опять нарушает правила.
Половой взмахнул поясом-полотенцем и рассмеялся во весь голос.
— Господин Чжань, о чём вы говорите? Из дверей видно кайфэнскую управу, какой храбрец съел сердце медведя и желчный пузырь леопарда, чтобы посметь нарушать здесь порядок? Как в пьесе говорится, здесь на дорогах не подбирают утерянное, на ночь не запирают дверей...
Чжань Чжао слегка улыбнулся, Гунсунь Цэ погладил козлиную бородку, притворяясь, что ему всё равно, а в душе его уже расцвела радость — честь и слава, честь и слава!
Как назло, небеса решили ударить их по лицу — именно в этот момент неподалёку от чайной раздался крик:
— Мой лян серебра! Моё серебро пропало!
Ограбление.
Чжань Чжао высунулся в окно и посмотрел вниз. На улице уже собралась толпа, учёного вида человек взволнованно шарил за пазухой.
— Моя матушка серьёзно больна, это были деньги на лекарства, что же мне теперь делать?
Он хотел было спуститься и проверить, но патрульные уже прибыли, и вмешиваться в чужую работу ему показалось чрезмерным. Чжань Чжао вернулся на место и, подняв голову, обнаружил, что половой всё ещё не ушёл.
— Видите ли, господин Чжань, — заговорил он со смущённым видом, — наверняка это воришка не из нашего города, только что приехал, вот и не знает порядков...
В его словах, по правде говоря, имелось зерно здравого смысла — городские карманники точно не осмелились бы воровать поблизости от управы Кайфэна.
Чжань Чжао улыбнулся и уже хотел ответить, как с другого конца улицы снова донёсся крик.
— Мой банковский чек! Банковский чек пропал!
Два ограбления на разных концах улицы за столь короткое время — простой карманник поспешил бы скрыться с добычей, разве хватило бы у него духу задержаться? К тому же, когда прибыли приказные.
По всей видимости, сейчас людей грабит не обычный человек, и наверняка не успел уйти далеко.
— Господин Гунсунь, вы посидите пока, а я отлучусь ненадолго, — понизив голос, обратился он к Гунсунь Цэ.
Чжань Чжао стремительно спустился и вышел из чайной, огляделся по сторонам и невозмутимо слился с людским потоком, прислушиваясь на ходу. Он казался рассеянным, но его острый взгляд не пропускал ни одного человека поблизости, а может, даже и за спиной.
Вот оно! У дверей питейной «Тайбай» пышущий богатством хозяин, довольно посмеиваясь, наблюдал, как работники выгружают молодое вино, и совершенно не обратил внимания, что к висящему на его поясе кольцу из белого нефрита цвета овечьего жира протянулась рука.
Чжань Чжао рванулся к нему, едва не врезавшись в хозяина лавки, и, прежде чем воришка успел дотронуться до нефритовой подвески, схватил его за запястье и дёрнул в сторону...
Ничего не подозревающий хозяин так и не понял, что произошло, недовольно отряхнул плечо и буркнул:
— Чего толкаешься?
Запястье тонкое и гибкое, с нежной кожей — девушка? Взглянув на её лицо, Чжань Чжао на миг потерял способность мыслить, а потом быстро отпустил.
Позади синеют грозно скалы,
Ручеёк меж ив, как лента вьётся,
Если ты не приглашён хозяйкой,
Не ступай на деревянный мостик.
Разве это не глава Сихуалю, барышня Дуаньму?
Нахмурив брови, Дуаньму Цуй потёрла запястье и бросила на него недовольный взгляд.
Эта девушка полна странной и необъяснимой силы, и Чжань Чжао не хотелось связываться с ней лишний раз.
— Барышня Дуаньму, что...
— Чжань Чжао, должна ли я снова повторить объяснение про Сихуалю?
Разумеется, нет.
— Ограбления на улице совершила барышня? — осторожно поинтересовался он.
— Ага.
— И все они связаны с духами?
— Как же иначе? — покосилась она на него.
Вот и всё, убедился. Чжань Чжао отступил, давая ей дорогу.
— Прошу прощения за грубость, барышня Дуаньму, ступайте, — вежливо проговорил он.
Когда он вернулся за столик, чай ещё не остыл. Гунсунь Цэ бросил на него взгляд, полный любопытства и сомнения.
— Сихуалю, — пояснил Чжань Чжао, пригубив чай.
И Гунсунь Цэ тут же растерял своё любопытство.
— Давай, давай, выпей ещё чаю.
Чай был неплохой, способствовал выделению жидкости, но шум на улице нарастал, и в сердце Чжань Чжао закралось сомнение.
Какая же связь между усмирением духов и кражей вещей?
Вечером Чжань Чжао расспросил ответственного за сегодняшнее патрулирование Чжан Луна и выяснил, что за день на той улице произошло несколько десятков ограблений.
Воровство происходило необычайно быстро, так что никто не мог уберечься. Жертвы отличались — одни сочились богатством, другие пузырились бедностью, больше походило на зачистку улицы.
— Чжань-дагэ, ты только представь! — сердился недоумевающий Чжан Лун. — Стащили даже похоронные сбережения бабушки Хуан Сы!
У Чжань Чжао ухнуло сердце: бабушки Хуан Сы?
Эту нищенку он знал — часто видел, как она просит милостыню на улицах, а по вечерам находит приют в заброшенном храме. Чжань Чжао, как и другие служащие из управы Кайфэна, всегда давал ей денег, и бабушка Хуан Сы каждый медяк зашивала в нательный карман. Как-то раз он спросил её, на что она копит.
— Ох, господин Чжань, вы не понимаете, — отвечала старушка. — У нас на родине говорят, когда человек умрёт, тело надо непременно похоронить в гробу, тогда в следующей жизни он родится в богатстве и здравии. Если же похоронить завёрнутым только в циновку из тростника — сами подумайте, и голову, и ноги ведь продувает, а ветер в загробном царстве студёный, вот и родишься или с больной головой, или с больными ногами — никуда не годится. — А договорив, продолжала бормотать: — Накоплю денежек, будет мне хороший гроб.
Так что сбережения бабушки Хуан Сы и правда были на похороны.
На Чжань Чжао нахлынуло отвращение: на сей раз барышня Дуаньму перешла границы. Собираешь демонов — собирай, зачем же над бедными издеваться?
Поразмыслив, он всё же решил выяснить у неё самой.
За Кайфэном, западное предместье в десяти ли.
Барышня Дуаньму, скорее всего, уже легла спать — несмотря на то, что час шёл ещё не самый поздний, в её тростниковой хижине было черным-черно. Чжань Чжао потоптался у мостика — или лучше прийти завтра?
Он уже собрался уходить, как вдруг за спиной что-то зашуршало.
— Кто здесь? — резко обернувшись, вскрикнул он.
Как будто растения, больше нечему. Будь на его месте обычный человек, посмеялся бы и только, но Чжань Чжао верил своим глазам — он точно заметил мелькнувшую в зарослях тень.
Он поводил запалом и протянул руку, чтобы раздвинуть кусты. В этот момент в доме неожиданно загорелась лампа.
— Кто там? — послышался голос Дуаньму Цуй.
Похоже, его выкрик потревожил её.
Он развернулся к дому и сложил руки в приветствие.
— Чжань Чжао из управы Кайфэна просит барышню Дуаньму принять его.
— Проходите.
Раз уж получил «разрешение» хозяйки — всё равно что дождался «приглашения», Чжань Чжао выдохнул и перешёл мостик.
Заросли за его спиной зашуршали, и оттуда выкатилась пиала из бело-синего фарфора с тоненькими ручками и ножками.
— Пронесло, я уж думал ещё чуть-чуть — и обнаружат, — пробормотала она, ещё не оправилась от испуга.
Чжань Чжао вёл себя вежливо и, оказавшись в доме, первым делом принёс извинения.
— Ничтожный Чжань просит прощения, что потревожил отдых барышни.
— Ничего, я всё равно не спала, — ответила Дуаньму Цуй.
Не спала? Тогда чем же она занималась в потёмках?
— Вышивала.
Вышивала?
Проследив за ей взглядом, Чжань Чжао заметил в комнате напольные пяльцы. В заправленное в них полотно были наклонно воткнуты десятки серебряных игл с разноцветным шёлком. Вышивка только обретала очертания — похоже, на ней в цветущем саду порхали бабочки и летали иволги.
— У барышни Дуаньму утончённый вкус, — из вежливости сказал Чжань Чжао.
— Прокормиться хватит, и ладно, — отозвалась девушка, не обращая внимания на его высокопарные слова.
Прокормиться? Он что-то не так понял?
— Чтобы вышить такую картину, потребуется ведь немало времени?
— Необязательно.
Развернувшись к пяльцам, она трижды хлопнула в ладоши.
В тот же миг серебряные иглы засверкали, окутывая полотно разноцветной дымкой. Чжань Чжао собрался с духом и подошёл посмотреть — десятки иголок с цветными нитями стремительно пронзали ткань, образуя крохотные стежки, и за время, достаточное чтобы выпить чашечку чаю, вышивка была окончена.
Он проглотил готовую вырваться похвалу — ведь разве это её заслуга? Никаких усилий она не совершила, всё сделали непонятно как ожившие иглы и странный шёлк.
Однако она как будто завершила большую работу, сняла вышивку с рамки, сложила пополам, потом ещё раз и пробормотала себе под нос:
— Снова есть что обменять на деньги.
— Сихуалю нужно самим зарабатывать? — удивился Чжань Чжао.
— Разумеется, — ответила Дуаньму Цуй. — Благородный человек зарабатывает честным путём, прилагая все силы, чтобы добыть денег. Разве у вас в мире людей не так заведено? Мы должны следовать обычаям, оказавшись на вашей земле.
Подождите-ка, что-то здесь не сходится.
— Но ведь барышня Дуаньму весьма искусна в колдовстве, и вытащить что-то из чужого мешка для вас проще простого... — осторожно начал Чжань Чжао.
— Вы говорите о воровстве? — уставилась она на него. — Гвардеец Чжань, это ли слова человека, которому управа Кайфэна вручила саблю, чтобы защищать людей? — И прошептала: — Да и если старший брат узнает, прибьёт меня на месте.
— Но сегодня барышня совершила десятки ограблений прямо рядом с управой...
Дуаньму Цуй широко распахнула глаза.
— Чжань Чжао, можно есть что попало, но нельзя болтать что вздумается. Сегодня я весь день не покидала свою тростниковую хижину, когда мне ходить до управы Кайфэна?
— Ничтожный Чжань видел собственными глазами...
— Люди бывают похожи, у вас, должно быть, в глазах помутилось.
— Но та девушка и выглядела, и была одета в точности как барышня Дуаньму...
Заставив себя говорить прямо, Чжань Чжао мысленно приготовился к отступлению: если барышня Дуаньму не пожелает беседовать спокойно и в гневе призовёт духов, придётся спасать свою шкуру.
Кто мог представить, что Дуаньму Цуй не станет спорить?
— Правда в точности как я? — слегка нахмурив изящные брови, спросила она.
— Один в один, — подтвердил Чжань Чжао.
Взгляд Дуаньму Цуй помрачнел, руки её стали сжиматься, комкая вышитое полотно.
Плохо дело, похоже, барышня разозлилась.
И точно — как только она развела руки, ткань разлетелась на бесчисленные клочки. В какое-то мгновение вспорхнули бабочки, заметались иволги, лепестки вместе с лоскутами осыпались на пол и исчезли, оставив лишь тонкий аромат.
— Да он съел сердце медведя и печень леопарда, раз посмел принять моё обличье! — скрипнула зубами Дуаньму Цуй.
Оказалось, Ли Куй наткнулся на Ли Гуя(2).
Настал ещё один день чаепития.
С Чжань Чжао был всё тот же Гунсунь Цэ.
Внизу тянулся людской поток и царило оживление.
Они пили чай, ели фруктовые сладости, веял лёгкий ветерок. На сей раз правила нарушил Гунсунь Цэ.
— Гвардеец Чжань, я слышал, что недавно в этом районе стало так спокойно, словно наступила вселенская гармония, а братья-патрульные от безделья скоро мхом обрастут.
— Совершать преступления, прикрываясь именем Сихуалю, слишком безрассудно, — слабо усмехнулся Чжань Чжао.
— Говорят, глава Дуаньму в ужасном гневе? — понизил голос Гунсунь Цэ. — Последние дни эту улицу правда патрулируют все подчинённые Сихуалю?
Чжань Чжао кивнул.
Удивившись, Гунсунь Цэ вытянул шею и посмотрел вниз.
— Они, наверное, должны быть людьми внушительными, только не знаю, как выглядят — наверняка незаурядной внешности, с величественной осанкой и гордыми манерами. Вот бы посмотреть.
Чжань Чжао и самому было любопытно — грозный Сихуалю создавал впечатление величественного ордена, в нём должны быть если не сотни тысяч последователей, то хотя бы несколько десятков? Но где они все живут? Как ни крути, в нескольких тростниковых домиках у Дуаньму Цуй их не разместить.
— В расследовании так и нет зацепок? — снова спросил Гунсунь Цэ.
Нет, никаких.
Ночью, по обыкновению, Чжань Чжао ходил дозором и неожиданно встретил Дуаньму Цуй.
Разумеется, «встреча» оказалась не вполне обычной — он случайно запрокинул голову, потому что ветер гремел вывеской питейной «Тайбай», а на крыше сидела она.
В первую встречу — незнакомцы, во вторую — приятели. Нехорошо было делать вид, будто не заметил, так что Чжань Чжао, чуть поколебавшись, с помощью ци(3) сделал своё тело лёгким и в несколько прыжков оказался рядом с Дуаньму Цуй.
Э-э-э...
Она держала в руках пиалу и палочки и ела пышущий паром и ароматный бульон с ушками, посыпанный измельчёнными сушёными креветками.
— Ужин в одиночестве в таком месте... выглядит изысканно, — от смущения Чжань Чжао с трудом находил слова.
— Какой ещё ужин в одиночестве? Я отчитываю подчинённого, — ответила Дуаньму Цуй, повернула голову в сторону и принялась досадовать, что железо не становится сталью(4): — Искал столько дней, а не нашёл ни нитей паутины, ни следов копыт(5), ну что за позорище? Никчёмный, как бурдюк для вина и мешок для рисовой каши!
С кем она разговаривает? Здесь ведь только вывеска питейной. Неужели...
— Это — ваш подчинённый? — спросил Чжань Чжао, указывая на покачивающуюся вывеску.
Не успела она ответить, как вывеска вдруг перестала качаться, словно ветер стих, а полотно сложилось в очертания человеческого лица и одарило его странной, но любезной улыбкой.
— Мы с вами встречались, господин Чжань из управы Кайфэна.
Застигнутый врасплох, можно даже сказать — напуганный, Чжань Чжао невольно попятился, поскользнулся на черепице и едва не оступился — только благодаря своему боевому мастерству восстановил равновесие, но всё равно чувствовал, что опозорился.
Уже дважды выставил себя неуклюжим перед Дуаньму Цуй. Щёки Чжань Чжао обожгло смущением.
Сочувственно глянув на него, Дуаньму Цуй выхватила что-то из воздуха и протянула ему талисман.
— Держите.
— Что это?
— Талисман чжэньхо, оберегающий живых. Сложите его и носите при себе, тогда мелкие духи и чудища не посмеют безобразничать перед вами.
В самом деле, полезная вещь. Едва талисман чжэньхо оказался за пазухой, вывеска снова развернулась на ветру, превратившись в потрёпанное солнцем и дождём полотнище.
Бульон с ушками был куплен в ближайшей ночной лавке, и пиалу следовало вернуть.
Так или иначе, патрулировать город тоже было надо, так что Чжань Чжао составил ей компанию, и вместе они пошли по узким улочкам, иногда соприкасаясь полами одежд.
Вот ведь правда, намерения не поспевают за переменами — а он ещё собирался до самой смерти не подходить к барышне Дуаньму.
Пока он размышлял, недалеко впереди с грохотом распахнулась дверь, и на улицу выкатился мужичок средних лет. Следом в лицо ему полетела посуда, черпак, горшок и одеяло с подушкой.
— Снова ходил к этой лисице, — бросаясь вещами, всхлипывала его жена, — да нужна ли тебе наша семья...
Супружеская ссора — дело привычное, не редкость и любовный треугольник.
Раз уж застал такую сцену, следует примирить их, нехорошо мешать соседям среди ночи.
Чжань Чжао шагнул вперёд и поднял мужичка на ноги. Тот от смущения захотел вытянуться в струнку и отдать честь господину Чжаню. Женщина в дверях уже собралась швырнуть вдогонку мужу котелок, но, увидев служащего из управы Кайфэна, тут же замерла на месте.
— В семье не бывает неразрешимых неприятностей, зачем же шуметь на улице, чтобы соседи слышали?
Он был прав — хоть жители ближайших домов и не высунулись наружу, но зажгли лампы и приоткрыли двери, в щели посматривая на переполох.
Охваченный горем, мужчина вцепился в руку Чжань Чжао.
— Господин Чжань, помогите с моей бедой.
Дело обстояло так: этот мужчина, прежде чем женился, некогда был взаимно влюблён в Цайфэн, торговавшую сахарными леденцами и грушевой водой на четвёртой восточной улице, потому жена его, Вэньнян, войдя в семью, строго за ним следила, неоднократно предупреждала и всегда стояла на страже.
Как выяснилось, сегодня, после полудня отправившись за покупками, Вэньнян вдруг воочию увидела, как её муженёк с этой Цайфэн друг за другом вошли в двери какого-то дома и не выходили целых два больших часа!
За два больших часа много чего могло произойти! Сердце Вэньнян было разбито, и она решила устроить такой скандал, чтобы небо перевернулось и земля опрокинулась. Дабы сильнее произвести впечатление на общество, она нарочно выбрала тихий ночной час, чтобы все проснулись и собрались посмотреть, вот только не ожидала, что едва начнёт представление, как встретит господина Чжаня из кайфэнской управы.
Как женщина простая, она могла устраивать сцены мужу, но не препираться с властями, однако, слушая бесконечное нытьё благоверного, наконец не выдержала.
— Да я своими собственными глазами всё видела, а ты ещё отпираешься!
— Обозналась? Как я могла обознаться? Тебя я узнаю, будь ты хоть горсткой пепла. К тому же, у тебя на голенище сапога была дырка, которую я этими вот руками заштопала, и я прекрасно разглядела заплатку...
Услышанное кое о чём напомнило Чжань Чжао. В тот день разве он сам не наткнулся на улице на «в точности такую же» барышню Дуаньму?
Та тоже подумала о том случае и поспешно перебила Вэньнян.
— А этот дом, где он находится?
Вэньнян объяснила. Чжань Чжао припомнил его — сам там не бывал, но людей рядом ходило много, заведение процветало и принадлежало богатой семье.
Женщина утверждала, что её муж заходил туда, а тот жизнью клялся, что нет — не мог ли в этот дом заходить некий «Ли Гуй»? И в таком случае, неужели там и находится логово самозванцев?
Вернув пиалу и палочки, Чжань Чжао и Дуаньму Цуй неторопливо дошли до ворот означенного дома — в самом деле, двор был огромный, под стрехой висели большие фонари и табличка «Поместье Цзинь».
Дуаньму Цуй взялась за дверное кольцо и трижды легонько постучала.
В привратницкой явно не спали — оттуда слышались выкрики чисел, сопровождающие игру в пайцзю(6), но, по всей видимости, охранникам лень было открывать ворота.
— Ночь на дворе, хозяин не принимает гостей, — грубо буркнули оттуда. — Приходите завтра.
Холодно усмехнувшись, Дуаньму Цуй принялась закатывать рукава. Из опасения, что она поступит опрометчиво, Чжань Чжао протянул руку, преграждая ей путь.
— Может, я сначала узнаю через господина Бао, что о поместье Цзинь записано в счётных книгах и списках. Чтобы не спугнуть змею заранее.
— Ладно, — ответила она, однако рукава всё равно засучила повыше.
Чжань Чжао настороженно наблюдал за ней.
— При первой встрече с господином Бао, он вежливо угостил меня хорошим чаем на хорошей воде, но посмел дать мне от ворот поворот... — пояснила она.
Все эти взрослые барышни и молодые жёны, похоже, ужасно мелочные.
— Что вы хотите сделать? — вздохнул он.
— Они ведь играют в кости? Я просуну голову и припугну их.
Раз уж она могла управлять духами и приказывать чудищам, то и в прохождении сквозь стены, если подумать, ничего удивительного. Но при мысли, что её голова окажется внутри, а тело — снаружи...
Чжань Чжао охватил страх и некоторое любопытство.
У него на глазах аккуратная причёска Дуаньму Цуй прошла сквозь створку ворот...
Затем исчезли лоб и глаза. Чжань Чжао изо всех сил старался сохранять спокойствие, как вдруг она замерла.
— Что-то не то! — вырвалось у неё.
Дуаньму Цуй резко выпрямилась. И причёска, и лицо ничуть не пострадали, да и ворота остались целёхоньки, даже вмятинки не появилось.
На лице её отразились удивление, радость и нескрываемое удовлетворение.
— Неудивительно, такого маленького демона я и не ожидала увидеть.
— Что такое? — не сдержавшись, спросил Чжань Чжао.
— Угадайте.
Едва не задохнувшись, Чжань Чжао помрачнел лицом.
— В управе Кайфэна расследуют преступления, основываясь на серьёзных уликах, логике и законах, мы никогда не полагаемся на догадки.
— Когда вы увидели ту девушку, одетую, как я, она выглядела точно так же?
Она развела руки, разворачивая рукава, как будто хотела, чтобы он разглядел получше.
Так и есть: причёска, одежда, шпильки — всё один в один.
— Точно так же, — кивнул он.
— Нет-нет-нет, Чжань Чжао, кое-что отличалось, вы должны догадаться. Подумайте хорошенько.
Она говорит так уверенно — вряд ли обманывает. За долгие годы расследования преступлений Чжань Чжао привык доверять остроте своего зрения и способности подмечать детали. Он внимательно оглядел Дуаньму Цуй, затем закрыл глаза и воспроизвёл в памяти увиденное в тот день.
...Хозяин питейной «Тайбай» колышет пышными телесами, рука тянется к нефритовой подвеске на его поясе...
...Дуаньму Цуй потёрла запястье, недовольно посмотрела на него, вскинула голову, и подвески на шпильке в её волосах затрепетали, словно готовые вспорхнуть бабочки...
Блеснула молния, вспыхнул камень, и Чжань Чжао вдруг сообразил. Распахнув глаза, он указал на шпильку Дуаньму Цуй.
— Воткнута в другую сторону.
— Идёмте со мной, — кивнула она и повела его в более укромное место, к задней стене поместья Цзинь.
На первый взгляд, кладка из тёмно-синего кирпича ничем не выделялась.
— Я хотела пройти сквозь стену, но когда сунулась, вдруг поняла, что двери отличаются от обычных. На них как будто что-то наклеено.
Она извлекла из рукава квадратный платок из белого шёлка, со всех сторон которого тянулись верёвки. Дуаньму Цуй подбросила платок, и он повис в воздухе, распрямившись, как квадратная дверь.
Концы верёвок она вручила Чжань Чжао.
— Подержите, помогите мне поймать ветер, я быстренько схожу кое за чем и вернусь.
Поймать ветер? Чжань Чжао ничего не понимал.
— Фэнбо(7) подарил мне платок для ловли ветра, Чжань Чжао. Пусть сейчас едва обдувает лицо, а всё-таки есть ветерок. Из малого складывается большое, из собранных песчинок собирается пагода, ветер совсем слабый, и чтобы подул сильнее, само собой, нужно потихоньку накопить, не спеша собрать в платок. Помогите мне подержать.
И она быстро ушла, лёгкой и стремительной походкой, словно у неё уже был план.
Чжань Чжао крепко держал натянувшиеся верёвки, не осмеливаясь ни на миг ослабить хватку. Как и сказала Дуаньму Цуй, платок был предназначен для ловли ветра — сначала он висел ровным полотнищем, но постепенно начал изгибаться, всё сильнее и сильнее, словно наполняющийся ветром мешок. Чжань Чжао уже едва держался на ногах, но, к счастью, Дуаньму Цуй и правда быстро вернулась.
Она забрала у него верёвки и взамен вручила что-то, завёрнутое в ткань. Обернувшись, Чжань Чжао с удивлением обнаружил, что за поясом у неё воткнут бронзовый боевой молот.
Такая утончённая и прелестная девушка станет махать молотом? Неожиданно, как ни крути.
Когда же он развернул то, что она ему дала, оказалось, это металлическое зеркальце в виде цветка водяного ореха.
Нетрудно догадаться, почему два человека так легко смогли выдать себя за других людей, так что даже опытный приказный и родная жена, жившая под одной крышей, не заметили разницы — потому что зеркальное отражение создавало точный образ без малейшей ошибки.
Единственное отличие — отражение перевёрнуто.
— Этот маленький демон не представляет из себя ничего особенного. Когда я закончу, следуйте моим указаниям.
Кивнув, Чжань Чжао отступил на пару шагов. Дуаньму Цуй глубоко вдохнула, направила мешок с ветром по диагонали к стене и резко дёрнула верёвки.
— Вперёд!
Неожиданно налетел ураган сокрушительной мощи.
Чжань Чжао наконец понял, зачем она «ловила ветер» — облицовка стен не выдержала давления и начала потихоньку облетать, обнажая мутновато-жёлтую поверхность зеркал.
Вся наружная стена поместья Цзинь, включая и парадные ворота, была покрыта зеркальным слоем.
Дуаньму Цуй подпрыгнула, одновременно выдернув шпильку, рассекла ею поверхность зеркала и резко дёрнула за край. Затем стремительно отскочила, и всё зеркало отошло целиком, закружившись в воздухе словно огромная блестящая лента.
Быстрыми движениями она схватила зеркало за угол и подбросила в воздухе, сложив его пополам, потом ещё раз, ещё и ещё. Когда складывать дальше стало невозможно, она уронила его на землю, выхватила из-за пояса боевой молот, высоко замахнулась и яростно опустила. Другой рукой подбросила вверх платок для ловли ветра, который развернулся и всеми четырьмя углами прицепился к земле, словно туго натянутый шатёр.
Стоя за пределами платка, он смотрел, как она колотит молотом, и с каждым ударом зеркало становится меньше и меньше — от квадрата шириной больше чи до размера бронзовой плошки. Однако из-под «шатра» не доносилось ни звука.
Чжань Чжао попытался подойти ближе, но едва шагнул под платок, как его едва не оглушил звон металла, эхом отзываясь в голове, так что пришлось спешно отступить.
Прошла примерно половина времени, достаточного, чтобы выпить чашечку чая, и зеркальная лента уменьшилась до размеров карманного зеркальца. Убрав платок для ловли ветра, Дуаньму Цуй утёрла пот со лба, подобрала зеркальце и выпрямилась.
Опустив голову, он увидел, что поверхность зеркала мерцает и бугрится, словно что-то пытается вырваться наружу.
— Зеркальце, — посмотрела на него Дуаньму Цуй.
Чжань Чжао немедленно передал ей зеркальце в виде цветка водяного ореха, а она развернула зеркала друг к другу и медленно соединила.
Мерцание мгновенно иссякло, и воцарилась тишина.
Повеял ветерок, и они словно вернулись в обыкновенную кайфэнскую ночь, в безлюдный переулок.
— Идёмте, — позвала Дуаньму Цуй. — Теперь можно войти и посмотреть.
Огромное поместье Цзинь пустовало, лампы не горели, всё поросло бурьяном, здания разрушились — оно вовсе не походило на богатое жилище..
А как же те голоса?
— Зеркальный демон ещё не сумел сформировать тело, — сказала Дуаньму Цуй. — Поэтому он покрыл ворота и стены зеркалом — захватывая отражения всех проходящих мимо, со временем он мог копировать их внешность. Чтобы ввести людей в заблуждение и мирно жить на оживлённой улице, он использовал внешность множества людей, создавая впечатление, будто двор процветает, а ещё с помощью этих образов мог творить, что угодно.
— И, занимаясь грабежом, копить деньги?
— Разумеется. Вы разве не слышали старую поговорку — «деньги и демона крутить жернов заставят»? С настоящим золотом и серебром ему было бы легче подготовиться, и процесс обретения тела прошёл бы более гладко.
Значит, зеркальный демон не нарочно выдал себя за главу Сихуалю, а он поймал её отражение просто потому, что Дуаньму Цуй часто проходила по этой улице.
Чжань Чжао вдруг пронзила мысль.
— А я...
— Вы целыми днями патрулируете округу, и думаю, тоже в числе его жертв.
— Значит, он мог...
— Ваше служебное положение ещё более удобно. Не исключено, что он использовал ваш облик, чтобы угнетать и тиранить, теперь уже сложно сказать.
Вот уж точно, уберечься невозможно. По спине Чжань Чжао пробежал холодок, он снова взглянул на слившиеся зеркала в руках Дуаньму Цуй и запоздало содрогнулся.
— Но теперь вы его поймали?
Девушка хитро улыбнулась.
— Он — зеркало, напротив — тоже зеркало, обращённые друг против друга, они создают безграничные миры. Решил, что может дурачить народ с помощью отражений? Прекрасно, теперь пусть развлекается внутри сам с собой.
------------------------------------------------
(1) Беседовать о ветре и луне — говорить о красоте времён года, романтике и т.п. темах, не касающихся службы.
(2) Ли Куй — персонаж романа «Речные заводи», Ли Гуй — тот, кто выдавал себя за него.
(3) Ци — общемировая жизненно-энергетическая субстанция, которая течёт по меридианам (сети сосудов в теле) и может как созидать, так и разрушать.
(4) Досадовать, что железо не становится сталью — возлагать на кого-либо слишком большие надежды и сетовать, что он их не оправдал.
(5) Нить паутины (которая ведёт к жилью паука) и следы копыт лошади (или сверчка) — ключ к разгадке, след.
(6) Пайцзю — вид игры в кости.
(7) Фэнбо — божество ветра, изображался в виде старика с длинной белой бородой, в жёлтой мантии и красно-синей шапочке. Хранит ветра в большом мешке, из отверстия которого они устремляются в указанном им направлении. С властью Фэнбо связывают также как засухи, так и его способность управлять дождевыми тучами.