Взаперти

Ему было плевать, ищут ли его в ближайшем лесу, окружённом городом с одной стороны и небольшим селом с другого, или нет. Сейчас по большей степени ему было страшно, что его найдёт кто-то намного хуже, чем обычные люди. Кто-то, кто не будет знать пощады, и вместо того, чтобы отправить в тюрьму, отправит на тот свет одним махом.

Лес казался не очень огромным, но достаточно густым. Возможно, здесь даже будет немного диких животных, и ему удастся удачно поохотиться. Ведь желудок уже сводило после четырёх дней его пребывания в лесу. Он сидел почти всегда в одной точке, боясь, что существо проследило за тем, как он бежал в лес и начнёт искать его.

Когда начался уже пятый день его «жизни» в лесу, он всё же решился походить немного. За эту прогулку он нашёл длинную палку, которую по возвращению в безопасное место - как он его прозвал, - кое-как заточил увесистым камнем.

Да, остриё на конце было недостаточно острым, но и этого было вполне достаточно.

Став более смелым, он почти весь день потратил на то, чтобы поймать себе хоть что-то. Когда в его руках было двое зайцев, он мог выдохнуть с облегчением. На пару-тройку дней этого точно будет хватать, если не на больше.

Костёр он развёл ближе к вечеру, надеясь, что дым, тянущийся к небу, будто грешная душа, пытающаяся вымолить у богов очищение, будет плохо видно на фоне почти чёрного, словно ребёнок разлил чернила по листку бумаги неба.

Из-за неопытности и незнания как лучше сделать, он очищал зайцев от шерсти довольно долго. Когда первая тушка уже была подвешена над костром, он решил, что другую очистит завтра.

Запах жареного, появившийся почти через пол часа с начала готовки приятно касался носа, потихоньку заполняя лёгкие.

Когда еда была готова, он не ожидая, пока еда остынет, резко впился зубами в горячее мясо. Язык и полость рта заныли от неприятного ощущения, но ему было плевать на боль. Он хотел наконец наестся.

Впервые за последнее время он был так счастлив.

***

Он шёл по улице, стараясь обходить те участки, где было слишком много неубранных листьев, тем самым стараясь сильно не шуметь. Он не мог отделаться от чувства, что его могут поймать. Но на этот раз не те, кому он задолжал. А тот, чей покой он посмел нарушить по своей глупости.

Иголки тревожного ожидания чего-то неведомого, чего-то неожиданного и убийственного впивались в него. Каждый раз подходя к «опасным» поворотам, он шёл медленно, тихо, стараясь быть более незаметным. Его сердце ускорялось в темпе, а кровь шумела в ушах. В такие моменты ему казалось, что даже не смотря на свою походку, он всё равно не был достаточно тихим.

Разум выл, как сломленный зверь, который предупреждает стаю об опасности впереди, но никто его не слышит. Он старался игнорировать эти сигналы, ведь кто его знает, может, ничего опасного и нету за поворотом.

Всё действительно обходилось, и тревога была напрасна. По крайней мере, в те моменты.

Высокое трёхэтажное здание больницы возвышалось над ним. Сейчас ему это место казалось немного безопасней, чем даже пятиэтажные дома.

Коридоры длиннее, из-за чего дистанцию можно держать или хотя бы видеть того, кто тебя преследует, пока бежишь. Могут быть скальпели и прочие предметы, которые могли послужить ему оружием. Кончено, монстр тоже мог воспользоваться подобными бонусами, но уже было лучше, чем просто ходить по городу, не имея при себе ни малейшего оружия.

Здание встретило его полноценной тишиной. Лишь редкие карканья ворон поблизости здесь не отдавались гуклким эхом. Да и те затихали через пару секунд, будто их и не было.

Казалось, многие, если не все звуки, которые он слышал на улице до этого стихли, словно ничего и не было. Будто тишина придавила их, заставила подчинится себе и умолкнуть, показывая, что здесь главная именно она, и никто больше.

Одна из деревянных дверей покосилась, слетев с верхних петель. Нижние всё ещё держали кусок дерева в дверном проёме, не дая улизнуть раньше времени. Почти вся белая краска осыпалась.

На железном столе были какие-то медикаменты. Чёрная баночка с зелёной крышкой и веществом неизвестного происхождения возвышалась над жёсткими пластинками, в некоторых из которых ещё осталась парочка белых пилюль, давно потерявших свои свойства.

Пинцет лежал на небольшом клаптике ткани, окрашенным в тёмно-алую кровь. Металл слегка блестел, когда яркий свет с улицы, который бывает довольно редкий в этих местах, кое-как дотягивался до него, пытаясь не обделить кого-то своим теплом.

Старые стулья, стоящие в ряд по три с обоих сторон рядом с почти каждым кабинетом давно потеряли свою мягкость. Потрескавшись, они показывали свои внутренности жёлтого цвета, как бы намекая, что с них брать нечего.

Он быстро окинул маленькое детское крыло - там когда-то смеялись дети, понимания, что их недуг не смертелен, и через пару дней им снова можно будет бегать и играть с друзьями. Там, сидя и вытирая плотком горячий пот со лба, родители пытались успокоить своих кричащих детей.

Рисунок мультяшного тигра расположился на одной из стен - как раз там, где, по видимости, когда-то стоял стол, который убрали по какой-то причине.

На полу были отпечатки. Было ясно, что стол стоял долго. А тигр, зловеще улыбаясь, смотрел тем, что осталось от его глаз. Большой полосатой кошке было весело, будто совсем недавно ей рассказали просто чудесную новость. В мрачной обстановке это было немного странно.

Где-то снова каркнула ворона, и он вздрогнул, отдёрнув руку от первой двери в кабинет уже взрослого больничного крыла. Это будто был знак того, что в кабинете что-то не так.

Но что именно он мог там такого ужасного увидеть?

Скелет? Пф. Будто он никогда не видел скелетов. Один из них он видел когда-то в кабинете биологии. Не такой он уж и страшный, даже если думать, что подобные находятся внутри каждого человека.

Ещё один труп? Тоже бред. Монстру не за чем заходить в больницу. Отсюда наверняка сваливали в первую очередь. А те, кто не свалил, всё равно не могли быть предназначены для пищи. Слишком слабые и вялые, так некоторые ещё и раненые или с болезнью внутри.

Он медленно толкнул правой рукой дверь и сразу начал осматриваться по сторонам в поисках чего-то странного. И нашёл, сразу пожалев на счёт того, что не свернул, пока было время и шанс.

На кровати разляглось тело человека. Мужчины, по видимому. На лице было немного крови. Глаза закрыты, будто он не был мёртв, а лишь спал.

Руки были подведены к потолку и скуты белыми, почти чистыми гипсами. К телу, ближе к груди были прикреплены несколько маленьких трубок, в которых ещё было немножко запёкшейся крови. Они расползались в разные стороны, словно паутина умелого паука гигантских размеров, который, потирая довольно лапки, сидел где-то в углу, поджидая свою новую жертву.

Рядом стоит капельница. В ней почти не было крови. Неужто, именно то существо постаралось и почти полностью осушило её, когда была такая возможность?

Он закрыл рот руками.

Почему-то это напомнило ему те старые времена, когда мёртвых людей сажали рядом со всеми родственниками, открывали им глаза, и делая вид, будто человек до сих пор живой, делали фото на память. Иногда на колени к мёртвому сажали ребёнка, изредка натягивая на лицо покойника разными способами тонкую улыбку, чтобы показать, что всё в норме.

Мужчину будто специально кто-то посадил в такое положение, как будто хотя поиздеваться. Показать, что никто не сможет сбежать из этого чёртового города. И он уже начал жалеть, что вообще попал сюда.

Его сердце застучало быстрее. Он начал отходить назад, не опуская рук от лица. Ведь если сделает это, может выдать своё местоположение монстру, который мог специально бродить по городу, и как свирепый хищних, выискивать свою жертву.

В секунды ему больше не хотелось здесь находится. Но покидать здание раньше времени он не собирался, даже зная, что где-то рядом находится мёртвое и почему-то до сих пор не разложившееся тело. Возможно, что даже не одно.

Переборов желание вырвать и после убраться отсюда, он наконец вышел из кабинета, ощущая, как тело наконец стало подконтрольно ему.

Когда он оказался в прохладном коридоре после скутого воздуха в кабинете, он решил, что любыми способами покинет этот город. Ведь именно это наверняка поможет ему избежать смерти.