Глава 14
Отдав все необходимые журналы по отряду сменным вожатым, мы с Лизкой со спокойной душой отправили их на планерку. А сами остались в корпусе, потому что завтра у нас новый выходной. С неуловимым ритмом жизни в лагере совсем незаметно, как пролетают дни.
Зная, что мы можем уже идти отдыхать, мы все равно с подругой остались с детьми. На самом деле мы должны были проследить, чтобы все дети лежали в кроватях и уже засыпали. Но по секрету я и Лизка пробрались в комнату к мальчишкам, чтобы послушать очередные истории Тимы.
Мальчик, не стесняясь, приукрашивал, когда рассказывал о своей поездке с родителями в Китай, где увидел легендарного дракона. Но признаться честно, он говорил так умело и правдиво, что начинало казаться, будто слушаешь аудио какой-нибудь фентези книги.
− А потом дракон спустился с гор, взял меня в свои огромные лапы во-о-от с такими когтями, − широко расставил руки в стороны Тима. − И мы полетели над всем Китаем!
− Я бы хотел полетать на драконе, − почесал затылок Миша.
− Я бы тоже, − мечтательно вздохнула рядом Лизка.
Когда они вовсе начали рассказывать друг другу все, что делали бы будь у них драконы, я не смогла сдержать улыбку.
Взглянув на часы, я махнула головой подруге, говоря, что пора закругляться. Мальчишки недовольно запыхтели, прося нас остаться на подольше, но мы были непреклонны, и так позволили им нарушить отбой. Тем более я не могла уже задерживаться в лагере, меня ждали.
Мы зашли на пару минут в нашу комнате, где я накинула на себя кофту и подхватила рюкзак. Убедившись, что я ничего не забыла, мы с Лизкой вдвоем вышли на улицу.
Холодный ветер заставил поежиться, из-за чего мы теснее прижались друг к другу. Мы шли через задний двор, чтобы нас не было видно с костровой, где сейчас проходила планерка, а сами направились к воротам на пляж.
Подходя к забору, среди шелеста листвы я услышала звучание струн гитары. Мелодия подействовала на меня словно гипноз, и я остановилась, поворачиваясь в сторону. Лизка тоже обернулась.
Сердце сжалось, когда в беседке, подсвеченной одиноким фонарем, я увидела Матвея. Он сидел к нам спиной, поэтому не мог знать о нашем появлении.
− Переживает, − прошептала подруга.
Я понимала это, потому что испытывала то же самое. Музыка, что рождалась от его прикосновений к струнам, была печальной и тревожной и затрагивала каждую частичку внутри меня.
Поджав губы, я неотрывно продолжала наблюдать за Матвеем, пока мелодия все сильнее уносила меня в пучину мыслей.
− Идем, − взяла меня подруга за руку, − не нужно еще больше добавлять себе страданий. У тебя будет целый день, чтобы все обдумать и принять решение.
В последний раз через плечо я взглянула на Матвея, и, крепче сжав руку подруги, позволила себя увести.
Лизка была права. У меня будет целый выходной, который я посвящу одной себе. Где не будет лагеря, переживаний и Матвея.
− Ты точно не против, что я оставляю тебя в выходной? − В сотый раз спросила я у Лизки.
− Еще раз задашь мне этот вопрос, и я переброшу тебя через забор, − нахмурилась подруга.
Я улыбнулась.
Свою угрозу Лизка не исполнила, а просто достала из кармана волшебный ключик и открыла дверь, за которой меня уже ждали мама и папа.
Увидев родителей, сердце на секунду сжалось, а потом внутри появилось облегчение. А от теплых глаз родителей я снова ощутила себя маленькой девочкой, где самое безопасное место в мире – это объятия мамы, а папа прогонит всех монстров под кроватью по первому моему зову.
− Я так рада вас видеть, − улыбнулась им я и побежала в их объятия.
− Мы тоже скучали, солнышко, − ответила мама, целуя меня в обе щеки и нос.
− Здравствуйте, дядя Сережа и тетя Катя, − подошла Лизка.
− Привет-привет, Лизонька, − широко улыбнулась мама ей в ответ. − Ты посмотри, какая красавица. Я рада тебя видеть!
Не часто можно было увидеть, как смущается подруга, но при встрече с моими родителями она залилась румянцем, опуская глаза.
− Так значит вы, девочки, снова вместе, − хитро улыбнулся папа и стал рассматривать лагерь через приоткрытую дверь. − В лагере еще хоть что-то целое осталось?
Мы переглянулись с подругой и засмеялись. Папа часто вспоминал, как ему не раз звонили из лагеря, докладывая о всех наших проделках.
− Оставили пару кирпичиков, − подыграла ему Лизка.
А папа, все еще находясь в роли, вытер несуществующие капли пота со лба и облегченно выдохнул.
В последний раз обняв подругу, я проводила ее и дождалась, когда она скроется за дверью. Папа подхватил мой рюкзак и протянул руку. На моем лице расцвела счастливая улыбка, и я, как в детстве, ухватилась за руки родителей по обе стороны от меня.
Мы шли по пляжу, где нас сопровождал лишь тихий шелест волн. А я рассказывала родителям обо всех новостях моей лагерной жизни, пока они внимательно слушали меня. Папа иногда шутил и подкалывал меня, я конечно же в стороне не оставалась. А мама из-за этого хмуро на нас смотрела и иногда вздыхала, переживая, когда я рассказывала о трудностях.
Несмотря на поздний час жизнь в городе продолжалась, и на парковке, куда мы вышли с пляжа, было не протолкнуться. Усевшись в машину, папа завел двигатель и заботливо включил мне подогрев сидения, увидев, как я потираю озябшие руки.
Я знала, что родители на время своего отдыха поселились где-то за городом, сняв дом на берегу моря. По фотографиям, что присылала мама, выглядело все красиво. Но мне хотелось в живую все там увидеть.
Мы ехали примерно минут тридцать, но, оказавшись на мягком сидении да еще и с подогревом, я быстро расслабилась и начала засыпать. Сон так быстро начал окутывать меня, что я даже не заметила, как мы приехали.
Я вздрогнула, когда папа пощекотал меня по носу, и недовольно поморщилась.
− Я думала, что ты, как раньше, отнесешь меня на руках в кровать, − сонно проговорила я, потирая глаза.
− Я же сломаюсь по дороге, − услышала я улыбку в голосе папы.
− Спасибо, − буркнула я.
− Не приставай к ребенку, − вмешалась мама, а мы с отцом показали друг другу языки.
Выбираясь из машины, я сразу же обратила внимание на дом. Даже в ночью свете уличных фонарей он выглядел потрясающе. Двухэтажный, минималистичный и белоснежного цвета. Щуря сонные глаза, я не могла от него оторваться.
− Утром полюбуешься. Бегом в кровать! − Услышала я голос мамы, которая уже стояла на пороге.
Спорить с родительницей сил не было, поэтому зашла следом за ней в дом.
Когда я в очередной раз отказалась от позднего ужина, мама отвела меня в комнату на втором этаже. Увидев кровать, я перестала о чем-либо еще думать. Пока я принимала душ и переодевалась, мама хлопотала, делая комнату еще более комфортной для меня. Она предупредительно не включила основной свет, оставив лишь лампу на тумбе у кровати, на которой, кстати, было расстелено специально привезенное для меня постельное с котиками.
Я вновь почувствовала облегчение и любовь, что растеклись по моим венам. Когда я завернулась в одеяло, мама присела рядом и, заботливо подвернув все его углы, поцеловала меня в лоб, пожелав спокойной ночи.
И под шум волн за окном я совсем скоро провалилась в сон, чувствуя домашний уют и спокойствие.
Наверное, это было самое волшебное утро в моей жизни. Приятное утреннее солнце, крики чаек и плеск моря, а с кухни на первом этаже до меня долетал запах вкусных маминых блинчиков.
С улыбкой я звездочкой раскинула руки и ноги на кровати и сладко потянулась. Блаженство. Чувствуя прилив энергии, я направилась к родителям.
Я осторожными шагами спускалась и выглядывала на кухню, где папа, сидя за барной стойкой и закинув ногу на ногу, читал газету и с улыбкой поглядывал на маму, которая пол свой любимый джаз пританцовывала у плиты. Улыбка сама собой появилась на лице, пока я любовалась родителями.
Но голодный желудок дал о себе знать, поэтому я продолжила спуск за блинчиками.
− Доброе утро! − Сказала я, целуя родителей в щеки по очереди.
− Доброе, − ответил папа. − Я выиграл, с тебя пятьсот рублей.
− Что? − Не поняла я.
Я села напротив него и переводила взгляд между родителями.
Мама с улыбкой закатила глаза и поставила передо мной тарелку с блинчиками.
− Ну ты же знаешь своего азартного отца, − сказала мама.
Теперь глаза закатила я. Снова пари.
− Мы поспорили, во сколько ты проснешься. Мама сказала, что будешь спать до победного из-за усталости, а я – проснешься из-за запаха ее вкусного завтрака, − ответил папа с улыбкой довольного кота, который объелся сметаны. − Я выиграл.
Он протянул раскрытую ладонь к маме, а та, покачав головой все же вложила в нее выигранную им купюру и поцеловала его в макушку.
Я засмеялась. Их ребячество все еще удивляло, но, видя их такими, мое сердце всегда полнилось любовью.
− Я выспалась, − в свое оправдание сказала я. − Да и устоять перед блинчиками было невозможно. Прости, мам.
− Тогда ешь быстрее, пока их у тебя не отобрали, − сказала она и указала на папу, что уже протянул руки к моей тарелке.
Шлепнув его по руки, я довольно откусила блинчик.
Набив живот любимым завтраком, я откинулась на спинку стула и стала разглядывать дом изнутри. Высокие потолки, светлые стены и мебель, просторная гостиная, совмещенная с кухней, но самое впечатляющее – панорамные окна и терраса, а также собственный пляж. Это ли ни сказка.
Решив утолить свое любопытство, я вышла через французские двери во двор. Чистый пляж с белым и мягким песком, кристальная вода и...
− С ума сойти! Собственный бассейн! − Не скрывая своего восторга, закричала я и побежала к нему.
− Знали, что тебе понравится! − Услышала я голос папы.
Спросите, кому в здравом уме нужен бассейн, когда у тебя в двух шагах море и собственный пляж? А я отвечу – мне! И это был идеальный для меня отдых.
− Мира, пожалуйста, только не в пижаме!
Но просьбу мамы я услышала уже в прыжке, а потом с головой погрузилась в воду.
− Негодница, − с улыбкой покачала головой мама.
Детский восторг постепенно стал успокаиваться, но вот расставаться с бассейном я не планировала. Поэтому я быстро переоделась в купальник, и снова бомбочкой вернулась в бассейн.
Родители тоже присоединились ко мне. С папой мы снова устраивали заплывы на скорость или же просто дурачились, пока мама лежала на шезлонге с книгой в руках и иногда ругалась на нас, когда мы в очередной раз окатили ее фонтаном брызг.
В детстве я часами могла не покидать бассейн. И даже сейчас, выбившись из сил, просто легла на спину, позволив воде меня держать, закрыла глаза и продолжила наслаждаться выходным.
Не обращая внимания на палящее солнце, мы с родителями не прекращали водные процедуры. Зная папину любовь к скорости, я не удивилась, когда увидела на пляже водный скутер, который он арендовал на время отдыха. Уговорив маму прокатиться с ним, они отправились рассекать волны. А я, завернувшись в полотенце и устроившись на шезлонге в тени зонта, наблюдала за ними.
Это были вечные дети. Папа вытворял такие штуки, что просьбы мамы остановиться (хотя ей тоже это нравилось), я слышала даже на пляже. Я не скрывала своего смеха. Потом папа просто заглушил мотор и скинул маму в море, присоединившись к ней бомбочкой. Они брызгались, дурачились и наслаждались моментами друг с другом, от чего мое сердце в груди защемило.
Моя семья и мои родители всегда были для меня примером. Любовь мамы и папы ощущалась физически, что в ней нельзя было усомниться. Их объятия, прикосновения и взгляды, шутки и подколы друг над другом, то, как они поддерживают друг друга в тяжелые моменты или как радуются успехам. Глядя на них, я всегда мечтала и верила, что у меня будет так же.
Что я буду любить, и что меня будут любить так же сильно в ответ.
Рисуя все образы в голове, в мыслях представал только один человек. Смогли бы мы построить с ним что-то такое же невероятное и трепетное, как у моих родителей?
Вспомнив Матвея, внутри все вновь сжалось, и что-то теплое снова перемешалось с тоской, переживаниями и страхом.
После обеда папа уехал в город, и пока мама осталась на кухне, я, подверженная чувствам, вышла на террасу. Поджав колени к груди, я смотрела в горизонт, а в голове прокручивала все, что происходило между мной и Матвеем.
Я люблю его.
И никогда не прекращала.
Я ждала его ответа, но в то же время и боялась. Я даже думать не хотела, что будет со мной, если его ответ будет противоположным моему. От этого становилось страшно. От этого хотелось вырвать сердце из груди, чтобы никогда не чувствовать боли..
− Я сделала нам свежевыжатый сок, − неожиданно появилась мама.
Резко отвернувшись, я смахнула слезу и постаралась улыбнуться для мамы.
− У тебя все хорошо? − Все же уловив мое настроение, обеспокоенно она спросила меня.
Поджав губы, я смотрела на маму, чувствуя, как в уголках глаз собирается все больше слез. Рядом с мамой мои стены рухнули, и я опустила голову.
Не говоря ни слова, мама притянула меня к себе, а я крепко ее обняла. Давая мне время успокоиться и собраться с силами, чтобы поговорить, она просто гладила меня по голове и тихо покачивалась из стороны в сторону.
Спустя, как мне показалось, вечность, слезы закончились, но внутри боль смешивалась с пустотой.
− В лагере Матвей, − прямо сказала я, выпрямляясь.
Мама нахмурилась, вспоминая, кто это, но уже через секунду в ее глазах промелькнуло, что она поняла.
− Тот самый? − Спросила она, а я кивнула. − И что с ним?
Произнести вслух то, в чем мысленно я призналась себе, было сложнее. Но помолчав немного, я все так же прямо сказала:
− Я люблю его.
Глаза мамы расширились, но она быстро взяла себя в руки.
Я не испытывала никакого страха, заводя этот разговор с мамой. Я знала, что она не осудит и все поймет, поэтому скрывать от нее что-то не планировала.
− А он? − Снова задала вопрос она.
− А он.. − вздохнула я и опустила голову, − не знаю.
− Как это?
И я все рассказала маме. О первой встрече, о всех ненавистны и нежных взглядах, приятных и колких словах, о прикосновениях и поступках. Обо всей это невыносимой игре «горячо-холодно». О вопросах, на которые мы оба должны найти ответы.
− Я не знаю, от чего мне хуже: от того, что боюсь неразделенных чувств, или от томительного ожидания, − подытожила я.
Мама выслушала меня молча, дав мне высказаться. Но теперь я ждала ее ответа. Ее совета и поддержки.
− Я знала, что вы еще встретитесь, − улыбнулась она, из-за чего я удивилась. − Ты правильно сделала, что прямо спросила у него, что он хочет от тебя и что вы оба хотите друг от друга.
Все еще хмурясь, я смотрела на маму и ждала продолжения.
− Знаешь, − заговорила она, улыбнувшись своим мыслям, − а ведь у нас с твоим отцом была похожая ситуация. Вы много раз с братом слышали историю нашего знакомства, но не эту подробность. Мы вроде были вместе, но что-то было не так. Я хотела любви и серьезности, но у твоего отца как будто были другие планы. В один день он был, а в другой нет. Казалось, что мы просто дружим, а не встречаемся.
Я слушала ее и не верила своим ушам. Сейчас я чувствовала себя маленькой и наивной девочкой, которая все еще считает отношения своих родителей идеальными. Но став взрослой, я поняла, что идеального в мире нет. Мы можем только стремиться к нему. И несмотря на ссоры и недопонимания у родителей это получилось.
− И я поступила, как ты, − продолжила мама. − Прямо спросила, мы есть или нас нет. И ты представить не можешь моего шока, когда меньше, чем через сутки, он заявился ко мне с букетом цветов и сказал, что не готов меня отпускать. И вот мы уже третий десяток в браке, у нас двое замечательных детей, и мы абсолютно счастливы.
− Это очень мило, − улыбнулась сквозь слезы я.
Я снова крепко обняла маму, а она сказала:
− Мы с папой желаем тебе того же и верим в это. Не думай о том, почему Матвей так долго молчит. Мы к сожалению не можем забраться в голову мальчишкам, − от этих слов я засмеялась. − Если он не дурак, а я уверена, что не такой, он придет.
После разговора с мамой на душе стало легче и светлее, а любовь и вера сильнее. И казалось, что с каким бы ответом ко мне не пришел бы Матвей, я приму любой. Потому что я окончательно поверила в судьбу.
Мой выходной закончился раньше, чем мне того бы хотелось. Телефон разрывался от сообщений и звонков от сменных вожатых. Ребята снова что-то не поделили с двадцать вторым отрядом. И я боялась представить, что там такого случилось и что за срочность.
Пока родители везли меня обратно в лагерь, я позвонила Лизке. Подруга тоже была недовольна происходящим и тоже возвращалась в лагерь.
Расставшись с родителями все у тех же ворот на пляж, я встретилась с подругой. Мы сразу же побежали к ее тетке, чтобы все узнать. Ее ответ выбил почву из-под ног. Драка. А кто зачинщик отряды не признаются.
Пока Лизка побежала к сменным вожатым, чтобы узнать все у них, я отправилась в корпус, чтобы поговорить с детьми. Я злилась на ребят за их безрассудный поступок, но и в то же время волновалась за них, надеялась, что никто не пострадал.
У входа в корпус я столкнулась с Матвеем. При виде него сердце пустилось в пляс, и страх его больше не сковывал так сильно.
− Тебя тоже вызвали? − Спросил он.
− Да, − ответила я.
− Кто бы не был зачинщиком, мы со всем разберемся, − сказал он, делая шаг ко мне.
Мы, не отрываясь, смотрели в глаза друг другу. Решимость, уверенность и обещание – вот, что я увидела в его глазах. Я поверила ему.
Вместе мы побежали по лестнице на свой этаж. Не успели мы открыть дверь в холл, как я увидела, как мимо нас пробежали ребята с моего отряда.
− Мальчики! − Позвала я, но никто из них не повернулся.
Возмущенная поведением детей, я побежала за ними. Матвей пытался меня остановить, но я уже оказалась у двери, где скрылись мальчики.
Зайдя в комнату, я остановилась в проходе. Шторы были плотно задернуты, и даже лучик света не пробивался внутрь.
− Почему у вас так темно? − Недовольно спросила я.
В комнате послышался шорох, но мне так никто и не ответил.
Я не смогла найти выключатель на стене, поэтому шагнула в темноту, все еще по-хорошему прося, чтобы ребята вышли.
− Мира Сергеевна, − послышалось сзади.
Но только я хотела обернуться, как споткнулась о что-то в темноте. Из горла вырвался испуганный и неожиданный крик, а после неудачного приземления ногу сковала ужасная боль.