Глава 5
После планерки, когда на лагерь уже опустилась ночь, я ворочалась в кровати. Совсем никак не могла уснуть. Я все прокручивала в голове события вечера, что навевали и детские воспоминания, и тревожность. Понимая, что не смогу уснуть, я осторожно выбралась из кровати и тихо вышла в коридор.
На этаже слабо горели лампы, смешиваясь со светом уличных фонарей. В корпусе ночную тишину иногда прерывал стрекот сверчков, что летали у открытых окон. Я прошлась вдоль детских комнат, умиляясь тому, как ребята спят в своих кроватях после насыщенного дня.
Я опустилась на диванчик за столом двадцать второго отряда и сняла с подоконника их плакат. Ватман уже высох на вечернем солнце, остались лишь разводы и неровности. Но это легко можно было убрать. Помня, что обещала ребятам помочь исправить их рисунок, я достала краски и кисточки.
Двадцать второй отряд придумал себе название "молния", поэтому на своем плакате они решили изобразить гору (мне почему-то подумалось, что это Олимп) и яркую вспышку над ней.
Погрузившись в работу, я монотонно выполняла привычные действия, добавляя то тут, то там новые мазки краски. А сама была далеко в воспоминаниях из детства. Наша вражда с двадцать вторым отрядом тоже началась с обычной случайности, связанной с плакатом. Как сейчас помню, мы тогда с Лизкой бежали на костровую и налетели на небольшую группку ребят, из-за чего плакат, что они держали в руках порвался. И на вечернем мероприятии наш отряд получил максимальное количество баллов за рисунок, а двадцать второй - ничего. И казалось бы, самая обычная случайность, но она запустила вражду длиною в четыре года.
Если вы думаете, что на протяжение стольких лет мы встречались в стопроцентном составе, то нет. В нашем отряде неизменной оставалась только группа зачинщиков, в которую входили мы с Лизкой, Стас, Денис и Илья, а в двадцать втором это были Матвей, Сема, Катя и Степа. Именно мы и устраивали все те шалости, пытаясь как можно сильнее насолить друг другу, чтобы обогнать другой отряд и в конце смены стать лучшими.
И именно в тот период, пока отряды враждовали друг с другом, появилась наша взаимная неприязнь с Матвеем. Толчки, зацепки, неприятные слова и злые шутки, мы все это прошли. Иногда то, что мы вытворяли граничило с абсурдом.
Может сейчас, спустя года, все эти воспоминания и вызывали улыбку, но с позиции вожатой я начинаю понимать, сколько проблем мы тогда доставляли и отрядам, и нашим вожатым. Поэтому сейчас я и тревожилась, что ребята не поладили с первых дней. Я не боялась, что это может вызвать трудности и проблемы, я просто не хотела, чтобы ребята отравляли себе каникулы глупым противостоянием.
Закончив с плакатом двадцать второго отряда, я оставила его сохнуть на столе, чтобы ребята утром его сразу нашли. И я надеялась, что этот рисунок, с которого хоть все и началось, но станет шагом к примирению.
Мы снова сидели с ребятами в беседке, потому что быстро позавтракали, и ждали, когда откроют ворота на море.
− Пока у нас есть время, займемся полезным, − начала Лизка. − Нам нужно выбрать капитана и его помощника. Есть самовыдвиженцы?
Ребята молча стали переглядываться друг с другом, но так никто и не вызвался. Стеснялись?
− Ну раз сам никто не хочет, то у нас есть два кандидата, − сказала я. − Тима и Миша.
− Я? − Удивился Тима. − Мира Сергеевна, вы что-то путаете.
− А почему я? − Тоже удивился Миша.
− Ну как же, − вышла я вперед, − вы вдвоем вчера на квесте очень хорошо себя показали. Проявили те качества, что и нужны лидерам: организованность, внимательность, решительность.
Ребята снова растеряно замолчали. Даже Тима, которого не так то легко и смутить.
− Ну что вы? Или боитесь, что не справитесь? − Подразнила их Лизка.
− Я? Не справлюсь? Да вы знаете, какой я лидер! − Тут же начал хвалиться Миша.
− А ты, Тима, что думаешь? − Спросила я у него.
− Ну, − пожал он плечами, − я бы попробовал.
Его ответ с одной стороны и удивил меня, и обрадовал. Внутри появилось чувство гордости за этого мальчишку, что он взрослеет и проявляет себя.
− И как мы тогда выберем одного из них? − Спросила Маша.
− Будем голосовать, − ответила Лиза. − Итак, кто за Мишу?
И по итогам наших мини-выборов победу одержал Тима, причем с разницей в один голос. Ребята искренне поздравляли Тиму, а я наблюдала редкие моменты, когда он смущался. Миша не расстроился, что ему досталась должность помощника. Наоборот, он подошел к Тиме и отбил ему кулачок, сказав, что они станут отличной командой. Увидев это, мы с Лизкой протянули умиленное "ооо".
Мы только собирались уходить на пляж, как нас окликнули Матвей и Кирилл. Когда отряды увидели друг друга, они демонстративно и одновременно нахмурились и отвернулись.
− Нам нужно кое-что вам сказать, − начал Матвей и посмотрел на своих ребят.
Вперед выбежала Рита и тут же крепко меня обняла. Я удивленно уставилась на Матвея, пока не услышала голос девочки:
− Спасибо, что помогли исправить наш рисунок!
Я улыбнулась ей, убрав за ухо выбившуюся прядь, и ответила:
− Не за что!
Девочка мне еще раз улыбнулась и вернулась в строй. А вот между отрядами снова повисла напряженная тишина. Матвей сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на ребят, сделав знак кому-то из них. Вперед вышли Игорь и еще один мальчик. Парни выглядели так, как будто у их головы держали дуло пистолета. Нахмуренные, они смотрели куда угодно, только не на нас.
− Я жду, − строго сказал Матвей.
− Простите нас, − сказал Игорь так, как будто что-то выплюнул, и тут же вернулся назад в строй.
Мы с Лизкой посмотрели на наших детей. Те явно не впечатлились искренностью принесенных извинений, мальчики хмурились, девочки обиженно смотрели в сторону. Эта неловкая и ужасная пауза затягивалась. Но тут вперед невозмутимо вышел Тима, чем вызвал недоумение и у ребят, и у нас.
− Хорошо, − просто ответил он.
Сначала мы все удивились, тому, как просто он это сказал. Но после его слов я, Лизка, Матвей и Кирилл облегченно выдохнули.
Повернувшись к отряду, я увидела, что не все довольны решением капитана. Ребята ничего не успели сказать Тиме, как он им подмигнул. Не знаю, что это означало, но внутри кольнуло, явно давая понять, что ничего хорошего.
Погода сегодня просто шептала. Пространство бирюзовых вод, чистое и прозрачное, так и приглашало быстрее окунуться. А ясное и прозрачное небо отражалось в нем. Легкий ветерок, дувший с моря, дарил приятную прохладу и спасал от жары.
Витамином D наслаждались все. Ребят было просто невозможно вытащить из моря и заставить немного погреться на солнышке. Не успевали они выйти, как тут же занимали очередь на следующий заход.
Я сидела на шезлонге и снова делала наброски в блокноте. На этот раз я изобразила на бумаге парусники и водные мотоциклы, что появлялись на горизонте и вызывали завистливые взгляды у детей и вожатых.
Повернув голову, я увидела и услышала, как Лизка с нашими девочками обсуждали вечернее мероприятие. Сегодня очередь средних отрядов показывать приветственные номера. Девочки перебрали самые разные идеи: от песни до интересной сценки. Но все же сошлись на общем танце.
Света и Настя, которые вызвались ставить общий номер, начали переживать, что до вечера они не успеют придумать что-то интересное. Но мы с Лизкой быстро их успокоили и заверили, что и не такое успевали даже за самый короткий срок. Вожатые знают, как быстро придумывать номера и делать костюмы с декорациями в сжатые сроки.
Взбудораженные этой идеей девочки сразу же стали обсуждать, что интересного можно придумать и показать всему лагерю. Мы с Лизкой внимательно слушали, что они предлагали, и в которой раз удивлялись фантазии современных детей.
− А вы смотрели Дисней? − Обратилась к нам неожиданно Настя.
− Конечно! − Тут же ответила Лизка. − Кто его не смотрел?
− А смотрели мюзикл про музыкальный лагерь? − Снова спросила девочка.
− Camp Rock? Да, это мой любимый фильм, − ответила я.
− Мой тоже! − Смутилась Настя. − Так вот, там много классных песен и танцев. Можем повторить.
Мы с Лизкой переглянулись.
− Это отличная идея! − Воскликнула подруга. − Зажжем сегодня!
На том и решили. Мне тоже очень понравилась идея. Я всегда любила мюзиклы Дисней, их танцы и песни, и мне очень хотелось бы их когда-нибудь повторить. И как бы невзначай мы с Лизкой попросились танцевать вместе с ребятами. Девочки этому очень обрадовались. А я уже чувствовала внутри предвкушение от скорого выступления.
Весь сончас девочки пересматривали все танцы из двух частей фильма. В итоге выбрали самую первую песню "We Rock" и сразу же стали придумывать движения, чтобы мы все смогли их хорошо выучить за пару часов до вечернего мероприятия.
После полдника мы нашли тихое место в тенечке на заднем дворе лагеря. Здесь нас никто не будет отвлекать и заранее не увидит, что мы готовим. Девочки объяснили свою идею. Кто-то из ребят согласился сразу же, а кого-то пришлось поуговаривать. В основном это были мальчики, что не хотели участвовать в девчачьих танцах. Немного помогло уговорить их то, что мы с Лизкой танцуем вместе с ними. Но и то после этого некоторые смотрели на эту идею с сомнением.
− Нам нужно участвовать всем отрядом, − заговорил Тима. Может у капитана получится уговорить отряд? − Нужно показать, что мы команда, что мы лучшие!
Его слова приятно отзывались внутри, но в них я все равно услышала тревожный намек. Переглянувшись снова с Лизкой, мы надеялись, что мы себя просто накручиваем и преувеличиваем. Дух соперничества это, конечно, неплохо, но ни когда он граничит с враждой.
Когда все были согласны участвовать, мы доверили себя талантливым рукам Светы и Насти. Девочки умело расставили нас по местам, сменив несколько рисунков и показав нам разводки. А потом, повернувшись к нам спиной, стали показывать движения. И в них я узнавала танец из фильма, что девочки умело разбавили своими связками.
Мы прогоняли танец по кусочкам несколько раз и под музыку, и под счет, и внимательные взгляды девочек. Они четко и быстро указывали на наши ошибки и тут же исправляли их. Под взглядом таких строгих хореографов не забалуешь. Когда мальчики стали уставать, они начинали проказничать, за что сразу получали хмурый взгляд не только от нас с Лизкой, но и от девчонок.
Рядом со мной стоял Тима, который передразнивал, смешно корча рожицу и маша руками, слова и действия Светы. Признаюсь, даже я не удержалась от улыбки. Но все же потрепала мальчика по волосам, чтобы он внимательнее слушал и смотрел.
И вот к ужину мы полностью закончили разучивать танец. Прогнав его последний раз, я почувствовала, как внутри сильно бьется сердце и от приятной усталости, и от волнения. Света и Настя поаплодировали нам за хорошо проделанную работу, а мы похлопали им за прекрасный танец, что они придумали для всех нас. Быстро собрав все свои вещи, мы побежали на ужин, потому что уже опаздывали.
А после ужина, когда мы вернулись в корпус, начался сумасшедший дом. Девочки собирались тщательнее, чем на первую дискотеку, бегая друг к другу в комнату с просьбами то одолжить кофточки или блеск для губ, то красиво заплести им волосы. Мальчики, что собрались быстрее, тяжело вздыхали в коридоре, глядя на эти сборы, и крутили пальцем у виска. Мы с Лизкой тоже убежали к себе, чтобы подготовиться.
Расчесав волосы, я последний раз взглянула на себя в зеркало. Лиза подошла ко мне и обняла со спины, опустив подбородок на мое плечо. Мы оделись словно близняшки: белый топ и длинные легкие юбки с разрезом. Я улыбнулась этому, смотря на нас в зеркало.
− Все, как в детстве, − прошептала подруга, а в ее голосе я уловила нотку ностальгии.
− Всегда вместе, − тоже тихо ответила я и улыбнулась подруге.
Выйдя в коридор, мы увидели, что все ребята уже готовы.
− Какие вы все красивые! − Восхищалась Лизка.
− Настоящие одуванчики! − Тоже любовалась я.
Мы договорились с ребятами одеться в одинаковой гамме. Благо у всех оказались белые и желтые футболки, а также черный низ.
− Готовы зажигать? − Спросила Лизка, и дети ответили радостным и громким согласием. − Тогда строимся!
Пока ребята строились, я почувствовала, как по спине побежали мурашки, и обернулась. И столкнулась взглядом с Матвеем. Он стоял в противоположном конце коридора и смотрел на меня. В холодных голубых глазах растаял лед, пока они блуждали по мне. И на его губах появилась легкая улыбка, отчего я смутилась и отвернулась. От мысли, что он так тепло рассматривал меня, внутри появился трепет, и а электрический разряд вновь пробежал по моему телу.
Посмотрев на Матвея из-под опущенных ресниц, я увидела на его плече гитару. Не только мы сегодня представляем свой отряд. И я поймала себя на мысли, что хочу услышать, как он играет и поет. В детстве у него это получалось потрясающие, что каждый раз я как завороженная смотрела на него.
Я все еще мечтательно смотрела на него, пока не вздрогнула, услышав над ухом подругу:
− Я все видела!
Лизка довольно ухмылялась, а я закатила глаза и ответила:
− Не понимаю, о чем ты.
Я обошла подругу и, взяв за руки Тиму и Аню, вместе с ними направилась на улицу.
Большая костровая быстро заполнялась детьми и вожатыми. Цветные гирлянды из флажков, колыхались на ветру, а лучи уходящего солнца приятно подсвечивали сцену. Мы заняли место немного левее от края. Пока Лизка побежала к Диме, чтобы передать ему все наши пожелания по свету и музыке, Света и Настя в который раз повторили и напомнили, откуда и когда мы выходим на танец.
Вернулась Лизка. Я обернулась и взглянула на отряд. Видно, что ребята переживают. Подойдя ближе к ним, чтобы все услышали меня сквозь музыку, я заговорила:
− Вы большие умнички! Не стоит так сильно волноваться. Просто расслабьтесь и получайте удовольствие от танца, тогда все будет хорошо!
И вот начался вечерний концерт. Отряды по очереди выходили и показывали свои номера. Чего они только не придумали: и танцы, и фокусы, и даже акробатические номера. Костровая радостно гудела. Отряды поддерживали друг друга, от чего дети, еще больше расслабившись и шире улыбаясь, выкладывались на полную. Мы пританцовывали им в такт, подпевали известные песни и смеялись с шуток. Казалось, здесь не осталось ни одного человека, кто полностью не прочувствовал эту невероятную атмосферу лагерного концерта.
Постепенно подошла наша очередь. За один номер мы уже стояли за сценой и настраивались. Видя, как волнение ребят усилилось, Лизка крикнула "капуста!" и все быстро подбежали к нам обниматься. И мы вновь сказали детям, что верим в них и будем гордиться вне зависимости от результата.
Заиграла наша музыка, и мы выбежали на площадь перед сценой под подбадривающие крики и аплодисменты других отрядов и их вожатых.
Музыка, казалось, лилась сквозь нас. Мы погрузились в танец, чувствуя, как делаем одно большое и очень важное дело. Рисунки умело сменяли друг друга, а мы кружились и показывали заученные движения. И даже никто не запнулся. Мы подпевали песне, взаимодействовали друг с другом и просто получали удовольствие.
Ребята наполнились энергией и свободой, они танцевали, ощущая себя настоящими звездами собственного вечернего шоу. Ритм и музыка разносились повсюду, заключая в своем потоке каждого, кто находился в этот волшебный момент.
Когда музыка закончилась, и мы застыли в финальных позах, тяжело дыша, аплодисменты гремели по всему лагерю, наполняя сердца детей теплом и счастьем. В этот вечер детская дружба и беззаботные танцы слились в единую живописную картину, оставляя в памяти яркие воспоминания и чувство счастья и сплоченности.
Довольные своим выступлением мы вернулись на свои места на костровой. Впечатления после танца были настолько яркими и сильными, что мы с трудом уговорили детей немного подождать до конца вечера, чтобы все обсудить. Но я прекрасно понимала их трепет внутри, потому что сама после танца ощущала невероятную легкость и счастье.
Не успели мы только сесть, как я услышала.
− Мира Сергеевна, можно в туалет? − Отпросился Миша.
− Одна нога здесь, другая там, − отпустила его я, и он убежал.
Предпоследними выступал двадцать второй отряд. Солнце уже успело сесть, а на небе стали появляться первые звезды. Над костровой загорелся теплый свет от гирлянд, создавая уют.
Матвей вышел первым, вынеся себе стул и стойку с микрофоном. Ребята встали вокруг него, тоже держа в руках микрофоны. Дима включил на фоне нужную композицию, а Матвей заиграл на гитаре в ритм с ней.
− Луч солнца золотого, − начал петь Матвей, а ребята подхватили его слова.
Это была моя любимая песня.
Теплый свет фонарей падал на его лицо, подчеркивая выразительные черты. Матвей уверенно перебирал струны, создавая мелодию, наполненную нотами нежности и меланхолии. Его голос звучал тепло и глубоко, словно пронизывая каждую клеточку внутри тебя.
Я не отрывала от него глаз и, казалось, что перестала дышать. Его музыка окутывала меня, заставляя сердце биться сильнее. Я чувствовала, как каждая нота проникала в душу, разбудив в ней давно забытые чувства.
И словно ощутив, что на него смотрят, Матвей поднял глаза и взглянул прямо на меня, а я почувствовала, что весь мир замер. Пропали все прочие звуки, запахи, люди. Были только мы вдвоем и его песня.
Это песня вернула меня в тот год, когда мы последний раз были детьми в лагере. Эта песня напомнила мне все чувства, что я тогда испытывала рядом с ним. Я была влюблена. И он тоже. И, казалось, что никогда уже не будет по-другому. Но в тот вечер после его финальной песни мое сердце разбилось, когда я увидела, что он целует другую.
Я снова почувствовала ту боль внутри. То ли от трогательной песни, то ли от воспоминаний по щеке потекла слеза.
Но я не успела полностью уйти в своих чувства и прошлое, как музыка резко оборвалась, а по костровой пронеслось недовольное "ууу". Микрофоны выключились, а ребята и Матвей растерянно смотрели по сторонам. Никто ничего не понимал.
− Вот.. блин, − рядом выругалась Лизка. − Мира, посмотри!
Я нахмурилась и, проследив за ее взглядом, тут же опешила от увиденного. По коже пробежал холодок. А из-за сцены, крадучись, в тенях прятались Тима и Миша. Чувствуя, как начинаю злиться, я сорвалась с костровой. Мальчики, увидев меня, хотели скрыться, но я была быстрее. Нагнав их, я схватила одного и второго за ухо, из-за чего они недовольно зашипели.
− А теперь, − почти сквозь зубы говорила я, − потрудитесь мне объяснить, как туалет, в который вы отпросились десять минут назад, оказался в кустах за сценой?
− Ну, мы это, − начал выкручиваться Миша, а я сжала его сильнее, − пошутить хотели!
− Пошутить? − Вырвался из меня нервный смешок. − Пошутили? Мы же с вами договаривались. − Вздохнула я. − Я с вами потом поговорю. Марш в корпус.
− Ну, Мира Сергеевна, − заговорил Тима.
− Марш в корпус! − Громче сказала я.
Мальчики склонили головы и побрели в сторону корпуса. Я вернулась на костровую в тот момент, когда номер двадцать второго отряда закончился. Из-за выключенной аппаратуры Матвей не стал прерывать выступление отряда, и они пели акапельно. Их поддержали бурными аплодисментами.
Когда Матвей уходил со сцены, мы пересеклись взглядами. В моем была вина, а в его - разочарование.
Я не находила себе места. Как бы я не уговаривала себя поспать, сна не было ни в одном глазу. Я не могла не думать о Матвее и сорванном выступление его отряда. Я почти физически ощущала потребность поговорить с ним. Не выдержав, я выбралась из кровати.
Ночь на юге была прохладной, что я поежилась даже в теплом спортивном костюме. Я молча шла по сонному лагерю, а тишину разбавляли уханье совы где-то рядом и редкий шелест волн вдалеке. Я бесцельно бродила по территории, надеясь, что свежий воздух поможет мне успокоиться, и уж точно не надеялась встретить в этот час Матвея. Хотя кому я вру. В глубине души я хотела его увидеть.
Не знаю, что это было, судьба или случайность, но в ночной тишине я услышала легкий звук струн гитары. Остановившись, я подняла глаза и увидела его. Матвей сидел в самой дальней беседке, где светил один фонарь. Он выглядел сосредоточенным, перебирая струны и подбирая аккорды, и что-то записывал в блокноте. Я слышала только тихую музыку, но не слышала того, как и о чем он пел. Его единственными слушателями были луна и звезды, что подглядывали сквозь кроны деревьев.
В какой-то момент Матвей остановился, задумавшись, и повернулся в мою сторону. Я вздрогнула и покраснела, что вот так за ним стояла и подглядывала.
− Мира? − Тихо позвал Матвей. − Ты как здесь?
− Не могу уснуть, − тихо ответила я и сделала робкий шаг в его сторону. − Ты тоже?
Матвей кивнул, убирая блокнот, и сказал:
− Садись.
Я топталась на одном месте, чувствуя внутри неловкость, но все же приняла его предложение. Сев рядом с ним, я почувствовала тепло, от которого сильнее загорелись щеки. Я надеялась, что Матвей не увидел этого в темноте.
− Я весь вечер думаю о случившемся, − аккуратно начала я, а Матвей рядом замер, слушая меня. − Мне очень жаль, что так вышло. Ребята не должны были этого делать.
− Не должны были, − согласился он.
Я знала, что Матвею обидно за своих ребят, но и он понимает всю ситуацию. Мы когда-то тоже были детьми.
− Кажется, извинения становятся частью нашего расписания, − пошутила я, разбавляя неловкий момент.
Матвей усмехнулся. Не знаю, что это значило, оценил он мою шутку или нет, но спросил:
− И ты думаешь это нормально, если мы каждый вечер будем бегать и извиняться друг перед другом?
− Я... − вопрос не в бровь, а в глаз. − И что ты предлагаешь?
− Ты сама понимешь, что как бы мы на них не влияли и не уговаривали, они все равно сделают по-своему и продолжать цепляться друг к другу, − повернулся ко мне Матвей. − Потому что это дети. Потому что мы сами делали то же самое.
− Но нам только и остается, что разговаривать с ними и наказывать. Мы не можем предвидеть, что они сделают в следующую секунду. Всего этого могло бы и не быть, − ответила я, сложив руки на груди и понимая, в какую ситуацию мы попали.
− О чем ты? − Нахмурился Матвей.
Я также смотрела на него. Он правда не понимает?
− Мира? Говори.
− Тима случайно пролил воду, но мяч в него прилетел специально! − Не выдержала я. − Игорь не должен был этого делать.
− Да, не должен был, − холодно ответил Матвей после недолгой паузы. − Как и твои мальчики тоже не должны были выключать звук.
− Они защищались!
− Не оправдывай их этим, − встал Матвей.
− Они бы не сделали этого, если бы твои не начали первыми, − тоже поднялась я.
− Что ты хочешь сказать? Что это я виноват, что не смог предвидеть, что сделает мой отряд? − Вернул он мне мои же слова и подошел ближе. − Так, Мира? Снова святой двадцать первый думает, что они одни хорошие.
− Снова двадцать второй думает, что они лучше всех, − ответила я, делая шаг к нему.
Мы стояли нос к носу, а воздух вокруг становился разряженным, что вот-вот заискрит. Сверля друг друга взглядами, мы тяжело дышали и не хотели признавать правоту друг друга и свои же ошибки. Матвей плотно сжимал губы, что на челюсти заходили желваки, а в холодных голубых глазах я увидела прежнюю ненависть и злобу. Вот тот Матвей, которого я запомнила.
− Все повторяется, − усмехнулась я.
− Да, − той же ухмылкой ответил мне Матвей. − Но если мы не в силах остановить эту вражду, то хотя бы можем установить правила.
− Как это?
− Заключим пари. Отряды будут стремиться стать лучшими в конце смены. Но победитель определиться в равной и честной борьбе. Ты же помнишь, что такое честность, Мирослава?
Что? Его вопрос, как удар под дых, выбил весь воздух из легких, а сверху еще и окатил ледяной водой. Почему он это спрашивает? Почему я вижу в его глазах злые искорки?
− А проигравший выполняет желание победителя. Согласна? − Ухмыльнулся он и протянул мне руку.
Я все еще не находила слов. Злой и хитрый Матвей. Передо мной стоял все тот же мальчишка, что дергал меня за волосы, ставил подножки и подкидывал лягушек в комнату. Все тот же мальчишка, что подставлял мой отряд в пользу своего.
От злости и обиды закипало все внутри. Он просит о честности. А сам хоть помнит, что это такое?
Все-таки дружбы между нами не случится.
Это пари не только способ поставить его на место и отомстить за разбитое сердце, но возможность наконец-то поставить точку в наших отношениях, какими бы они не были. Поэтому я протянула ему руку и уверенно ответила:
− Согласна. Готовься выполнять желание, Костров.
Он снова ухмульнулся:
− Это мы еще посмотрим, Макеева.
Матвей подхватил гитару и блокнот и первым удалился, думая, что последнее слово за ним. Ну-ну. Я знаю, какое желание загадю ему. И я сделаю все, чтобы он его выполнил.