Прекрасное заклятие

Купание в темноте затянулось и затянуло всех ребят. Но Оля, успевшая подмерзнуть и подустать от щипания в глазах, раньше всех решила выйти из воды и направилась к спасительному жару костра, что таким же ярко-оранжевым пятном, что и кудри девочки, мерцал в темноте. У костра уже сидел только что подошедший после снятия сети Кирилл и спокойно разглядывал, что же происходит в море.

– Накупалась на сегодня? – снова подшутил он, намекая на ситуацию с лодкой.

– Да. – сухо ответила Оля, демонстрируя явное нежелание шутить, и села на свою чурочку, вытянув руки к костру.

– Лучше встань, чтобы быстрее обсохнуть. – открыв газировку, которую не допил Паша, со знанием дела порекомендовал Кирилл, скользнув слегка заинтересованным взглядом по девочке.

Оля не очень хотела вставать, поскольку она все еще находилась в одной мокрой рубахе и нижнем белье. Одно дело купаться в таком виде в темноте, но стоять так перед парнем в свете костра – это уже другое.

– Я посижу. – выжимая мокрые кудри, выплюнула Оля.

– Ты правду говорила про родителей? – парень слез с бревнышка и прилег вдоль него, вальяжно растянувшись перед костром.

– Я не буду говорить об этом. – нахмурившись, резко выдала она. – Тем более тебе.

– Воу, – Кирилл поднял обе руки ладонями к Оле, демонстрируя свою безоружность, – я же ничего такого не сказал.

Плотникова молчала, продолжая глядеть на огонь так, будто бы он тоже был в чем-то повинен.

Вздохнув, парень продолжил:

– Я тоже думаю, что эта история не просто страшилка. – изменившись в лице, произнес он.

Посмотрев на него, Оля убедилась, что собеседник был абсолютно серьезен и не собирался смеяться или хамить. Однако после слов Стаса желания открываться кому-либо вновь так и не появилось.

– С чего ты взял, что я «тоже» так думаю? – сжав пухлые губы, она повернулась к Кириллу, положил голову в руки, которые локтями упирались в колени.

– Ты сказала. И твоя реакция сказала. – он прищурил светло-голубые глаза. – И сейчас она говорит.

– О чем? – снова сдвинув брови, раздраженно спросила девочка.

– О том, что эта тема тебе очень важна. И что ты «тоже». – Кирилл слегка растянул губы. – Я мою бабушку не знал. И... никто не знал. – переведя опустошенный взгляд на огонь, медленно и тихо говорил парень, будто бы под гипнозом.

– Что ты хочешь сказать этим? – уже заинтересованно спросила Оля, подняв вдруг голову со своих ладоней.

– Никто не знает, как выглядела бабушка. И я тоже. Я никому не говорил этого, даже Оксане, потому что... – он поднялся с песка и сел, выставив одно колено и уместив на него руку. – Ну а что бы она сказала, услышав это? «Хей, дорогуша, моя бабка была ведьмой, которая прокляла семью из легенды, а еще на самом деле никто не знает, как она выглядела, и как ее звали». Посчитала бы меня идиотом, это в лучшем случае.

– Как вы меня сегодня. – угрюмо бросила девочка.

– Я точно нет. – он снова взглянул в глаза Оле, из-за чего она смогла уловить тот самый туман, что появился при их первой встрече. – Я это к тому, что... – он прикусил нижнюю губу, будто бы усердно вспоминал, что хотел сказать.

– К тому, что легенда говорит правду?..

– Отчасти, – закивал Кирилл, – то есть, никакой дочери у бабушки не было. Но... если уж внешность бабушки никто не помнит, а свидетельства о ее смерти тоже нигде нет, то, быть может, она была замешана в том же, в чем были замешаны твои родители.

– Ну а... если твоя бабушка покойница, у нее ведь есть могила и надгробие с ее изображением, разве нет?

– Есть. Только вот на надгробии изображена молодая женщина. Все говорят, что это она в молодости, однако ни единой ее фотографии с молодости или старости в семье нет. И когда я спрашивал их об этом, они смотрели на меня, как на идиота. – чуть громче и эмоциональнее рассказывал парень, активно жестикулируя и внимательно следя за реакцией Оли.

Возможно, именно громкость голоса парня и привлекла накупавшуюся Оксану, которая внезапно появилась из темноты и пошла к тут же умолкшему Кириллу.

– И чего ты замолчал? – усевшись очень близко к нему, расстроенно спросила девушка. – Я пришла на звук твоего голоса, думала, ты что-то интересное рассказываешь тут. – она скользнула взглядом по Оле так, будто бы оценивала ее.

– Я просто потерял дар речи от твоей красоты, может быть. – заигрывал Кирилл, хотя по нему и было видно, что это только отговорки.

– А о чем так увлеченно секретничали? – с кислой каплей ревности пыталась узнать девушка, пристально глядя ему в глаза.

– Ну... – глаза Кирилла как-то потерянно забегали под напором Оксаны, – это немного личное для Оли, поэтому я не могу тебе рассказать.

– Личное? – чуть отстранившись от парня, она снова пробежала по нему взглядом зеленых глаз, будто бы дожидаясь, пока он не скажет, что пошутил. Но он не говорил. Тогда Оксана повернулась в сторону Оли и проделала с нею то же самое, что и с Кириллом. – С каких пор незнакомые люди говорят друг с другом о чем-то личном наедине? – скрывая свою злость, замешанную в едином сосуде с обидой, спросила она.

– Оксан, она просто захотела высказаться, не накручивай. – Кирилл перестал обнимать девушку, уложив руки на бревнышко, на которое он облокачивался.

– Да, ничего такого не было, правда. – Оля попыталась спасти тонущего парня. – Я просто поссорилась кое с кем... – склонив голову на бок и отведя взгляд куда-то в темноту, тише, будто бы тоже по секрету, добавила она.

Оксана молча смотрела на Олю, но без какой-либо неприязни. Она смотрела на нее так, будто бы ничего не могла поделать с тем, что девочка завладевает вниманием Кирилла. Но Оля была готова поклясться ей, что ничего подобного ей и в голову не приходило по отношению к нему.

– Как же, Господи, я замерз! – из темноты вырвался блестящий от воды Паша, подлетев к костру со скоростью ветра и выставив вперед руки.

За ним подтянулись и все остальные ночные ныряльщики. Отыскав взглядом Стаса, который молча встал около костра и уперся в него взглядом, скрестив руки на груди и двигая нижней частью лица так, словно пытался достать что-то, застрявшее в зубах, Оля тут же отвернулась.

Посиделки у костра продолжались с трудом. Атмосфера в компании была неприятного серого цвета из-за недопонятых Кирилла и Оксаны, Алены, Оли и Стаса. Поэтому вскоре было принято решение разойтись по домам, когда все немного обсохли и смогли натянуть одежду. В сторону болота, где жила тетя Оли, никому не нужно было идти, а потому последние минуты пути девочка протопала в гордом одиночестве и хлюпающих кроссовках.

Добравшись до крыльца, где был заботливо оставлен наружный свет, Оля тяжело опустилась на него и облокотилась о стену плечом. На темной улице стояла тишина, нарушаемая только тихими ударами мотыльков о пыльное стекло уличной лампы и едва уловимое шуршание тетиных цветов, в которых буквально утопал просторный двор.

Оля чувствовала неприятный холодок в ногах и руках, вызванный мышечной болью. Долгий день и его события очень утомили девочку.

– А ведь это всего третий день... – вздохнув, она с помощью одной ноги стянула со второй кроссовок и повторила то же самое на другой.

Поднявшись, Оля рванула на себя металлическую дверь, но та не поддалась. И со второй попытки тоже. Помотав головой по сторонам, она вспомнила, что ключи тетя оставляла под пустым цветочным горшком на лавочке, находящейся на крыльце. Приподняв пыльный пластиковый горшок, Оля заметила обломанный ключ от двери. Воспользовавшись им, она наконец-то оказалась дома.

Сходив в еле теплую баню, которую сегодня еще не топили, Оля упала на кухонный диванчик. Дома и правда никого не было. Зато на плите был готовый ужин, состоящий сразу из нескольких вкусных блюд. Однако голова девочки была забита только мыслями о проклятии. Сейчас, когда она была одна в этом доме, у Оли был шанс поискать что-то связанное с родителями без пристального присмотра тети Маргариты.

Подскочив с дивана, Оля засеменила к комнате дяди и тети, остановившись перед дверью, которая по обыкновению была прикрыта, но закрытой до конца быть не могла из-за навешанных на ней халатов. Возможно, ее должно было одолевать некое сомнение перед тем, как ворваться в чужую комнату и начать копаться в вещах, но этого не произошло. Желание узнать правду о родителях, которых ты никогда не видел, было много сильнее чувств совести. Неважно, правду или неправду говорил Воронцов, важно то, что она сможет отыскать в доме, где некоторое время жила ее мать.

Войдя в темную комнату, освещаемую только полосой света из-за приоткрытой двери, Оля щелкнула прикроватный светильник, который ударил по глазам противным желто-оранжевым светом, хотя пыльный кружевной плафон и скрадывал часть яркости. Развернувшись к шкафу-стенке, который находился буквально в двух шагах от кровати из-за небольшого размера комнаты, Оля потянулась к нижним выдвижным ящикам. Внутри, казалось бы, не было ничего ценного, кроме ящичков с украшениями, медалями дяди и фотоальбомов. Но даже среди подобных вещей можно было отыскать что-то полезное.

Выудив из ящика все три огромных фотоальбома, Оля бросила их на кровать и, упав рядом с ними, начала быстро пролистывать их, не находя ничего интересного, кроме фотографий тети и дяди с отдыха и даже молодости. Из всех оставшихся в альбомах фотографий не было ничего интересного, однако пустые места для фотографий в абсолютно хаотичной последовательности наталкивали девочку на мысль, что некоторые фотографии просто вытащили из альбомов специально. Оля сложила их на место и проследовала в следующий шкафчик, где обнаружила в куче старых газет черный пакет-майку, завязанный на узел. Достав его и подняв тем самым облачко пыли, Оля чуть было не чихнула. Внутри пакета было что-то весомое. С трудом развязав узел своими длинными ноготками, она увидела кучу фотографий, чуть ли не вскрикнув от восторга.

Доставая по пачке фотографий, Оля рассматривала их более внимательно, нежели альбомные фото. Однако и на этих снимках не было ничего нового. Более того, почти все фотографии были пусты. На одних был лес днем и даже ночью, на других местные здания, даже встречались фотографии пустых комнат и просто мебели этого дома. И практически не было фотографий с людьми, а если и были, то где-то в углу снимка, будто бы на фото должно было быть что-то еще.

По коже пробежали мурашки. В комнате будто бы резко похолодало и потемнело, несмотря на противно горящий светильник сбоку. Кровь гулко пульсировала в ушах, а пульс, казалось, увеличился в два раза и увеличивался дальше с каждой новой жуткой фотографией без людей. В других пачках фотографий было все то же самое. Можно было сказать, что весь пакет был заполнен пустыми снимками.

Внимание сильно привлекло очередное изображение. На нем было аж три человека, хотя и тоже по бокам фотографии, будто бы между ними должно было быть еще что-то или кто-то. Всматриваясь в лица троих человек, Оля остановилась на парне, лицо которого было видно хуже всего из-за плохой вспышки камеры, однако даже так она заметила схожесть этого парня с кем-то из новой компании, но никак не могла понять, с кем именно.

Послышался скрип входной металлической двери, а затем хлопок. Они вернулись. Оля начала судорожно собирать фотографии в пакет, но от страха и только сейчас появившегося стыда все валилось из рук. Уже когда девочка пыталась завязать узел, склонившись над пакетом, дверь в комнату открылась, осветив ее светом с зала. На кровать легла тяжелая тень тетушки, которая не перебивалась даже прикроватным светильником.

– Ты что делаешь? – тихо спросила Маргарита, с некой обидой взглянув на племянницу.

– Я просто хотела посмотреть фотографии... – завязав узел, Оля убрала пакет на место и задвинула шкафчик.

– Фотографии хранятся в фотоальбомах. Зачем ты достала этот пакет? – тетушка положила свою сумочку на диванчик.

Оле нечего было ответить. Ей едва ли приходилось врать бабушке, с которой она жила до этого лета.

– Просто я хотела найти фото мамы и папы. – решила признаться она. – Почему их нет?

– Оля, нам пришлось избавиться от подобных фотографий. – присев на диванчик у двери, устало произнесла Маргарита.

– Почему? Это же память. Я даже не знаю, как они выглядели! – пытаясь сдержать слезы, уже громче говорила девочка. – Это ведь правда из-за проклятия? Поэтому все их забыли?

– Кто тебе это сказал? – тетушка сдвинула темные брови к середине лба, выказывая явное недовольство полученной информацией.

– Какая разница? Почему ты не отвечаешь на этот вопрос?

– Потому что никто не знает на него ответ. Дело о пропаже твоих родителей так и не закрыто, Оля. Почему вдруг у тебя появились подобные мысли спустя четырнадцать лет? – медленно, будто бы думая на ходу, что выгоднее сказать, проговаривала Маргарита.

– За что их прокляли? – по веснушчатым щекам протекли горячие слезы, скатившись по подбородку и впитавшись в ночную футболку.

– Прекрати повторять эту глупость! – громко сказала тетушка, поднявшись с дивана. – Если бы мы знали что-то, ты думаешь, мы бы скрывали это от одной тебя? Ради чего?

– Откуда мне знать, Марго? Я ничего не знаю. Я не знаю даже их имен. Почему вы не говорите мне их? Почему у тебя полный пакет пустых фотографий, убранных из альбомов?

– Никогда не копайся в чужих вещах без разрешения, что за манера? – скрестив руки на груди, вцепилась в последний вопрос Марго, проигнорировав все сказанное выше. – Пойми, не во все нужно совать нос. Некоторые вещи полезнее никогда не узнать.

– Но имена...

– Разговор окончен. – перебив ее, выплюнула тетя, начав переодеваться в домашнюю одежду.

Осознав, что никаких честных ответов Оля не услышит, она быстро направилась к выходу из комнаты. Ей не хотелось находиться рядом с тетей сейчас.

– И не общайся с Воронцовым. Все, что он говорит – ложь. У него проблемы с головой. – спокойно сказала тетя, уже когда Оля вышла из комнаты.

От этих слов что-то в груди сжалось с ужасной силой. Значит, проклятие и правда есть, и Кирилл знает о нем, так же как и Маргарита. И почему-то тетушке на руку то, что Оля ничего не знает. Это очень пугало девочку, отчего у нее не получалось уснуть даже спустя полчаса. Ей было некомфортно находиться через стену от людей, которые знают и всегда знали все, но дурачили ее. И продолжают дурачить.