Глава 21
Молчание повисло воздухе. Выслушав очередные наставления Мадре о приеме лекарств,Иримэ посмотрела на закрывшуюся перед ней дверь из темного дерева и затем медленно отвернулась. Теперь взгляд ее был устремлен вдаль, а руки ласково обняли оконную раму, ища опору в этот трудный для нее момент. Внутри все эти дни играли бесконечные бури чувств и эмоций: она переживала за Лиама, Такару, Либерту и всех, чьи смелые сердца сейчас стояли на страже далеко от дома, защищая их от опасностей и бед.
Однако вместе с беспокойством за любимых теснило ее нутро и невинное крохотное существо, которое еще не видело этот мир, но уже чувствовало его ритмы и колебания. Иримэ переживала за свою беременность, за новое будущее, защищая свое маленькое чудо, которое, хоть и не скоро увидит свет, но станет светилом в ее жизни.
— Кррррасавица, — взмахнул крыльями Рыцарь. — Вся в меня!
Теплые ладони ласково погладили красного попугая, пушистое перо мягко зашелестело под ее прикосновениями. Взгляд девушки стал полон нежности и умиротворения. Рыцарь, словно чувствуя трепет ее сердца, шумно защебетал в ответ и принялся подставлять голову для почесываний.
Но вдруг тело Иримэ наполнилось странным дрожанием, а острые боли начали разрываться в ее нутре. Иримэ осознала, что роды наступили значительно раньше положенного времени. Сердце забилось громче, а взгляд наполнился испугом и решимостью одновременно.
С острым криком девушка опустилась на пол.
— Рррррожаем! Палундрррра! Тррррррындец! — закричал громко Рыцарь, черными глазами приветствуя забежавших в ее покои людей.
***
Пустырь. Он заполнил собой все пространство. Где некогда цвели поля, ныне он простирался далеко вперед, словно рана, что раздёрла землю на части. Пепел и пыль легли тяжёлым покрывалом на искалеченные руины, будто замерзшие во времени. Обгоревшие обломки кораблей тянулись словно скелеты древних чудовищ, погребённые под слоем забвения и хаоса. Место, где раньше царило небо, теперь отражало отчаяние — клубни тумана, окрашенные в кровавые оттенки, предвещали кровопролитную расплату приближающегося боя. Ветер нес стоны убитой природы, не оставившей ни капли жизни в этом безмолвном Рундуке.
Но среди развалин и тлетворного уродства, они готовились к последнему вызову судьбе. Ежечасные гром и дым от взрывов, мечи и щиты — всё это лишь частица картины, которая ждала их через условные десять часов по столичному циферблату.
Навеянные ужасом мысли лишили его сна, заставляя сердце переживать за грядущую картину. Только не за ту, которая была подарена им Пустошью. Дело было в ином русле. Всю жизнь Аттуал рос в строгости, наблюдая, как вся любовь доставалась его брату, Фебу. В последние отведенные им часы ему почему-то вспомнилось, как отец впервые привёз их с братом к тётке в Северный регион. Будучи южанами, они никогда прежде не видели снега и, лицезрев его впервые, весь день провели в заснеженных садах, строя башни для последующей игры в снежки. По окончанию поездки они заболели и, если Аттуал отделался лишь больным горлом, Феб же слег с пневмонией. Мернуал был зол и обвинил в этом конечно же Аттуала. И, что неудивительно, ныне покойная матушка всегда была на стороне отца. И, несмотря на свою проигрышную позицию, он все равно продолжал войну против образа идеальной, но одновременно пустой семьи. Стараясь спасти своего брата, Аттуал устраивал совместные ночные побеги в таверны и бордели, чтобы хоть ненадолго увидеть искреннее лицо Феба и его улыбку, пока маска слепого подчинения, навязанная его отцом, не приросла к лицу брата окончательно. После смерти матери, Мернуал занял престижную должность в Центральном регионе и перевез сыновей в столицу, отдавая их в Корпус, где они и познакомились с Фелличе Фенчесто и Реем Райхольдом, и в побегах уже участвовали не два, а четыре человека.
Воспоминания вызвали нотку грусти в его душе, позволяя мыслям вскрыть спрятанные от всех гнойники. Его излишнее самолюбие, скорее всего, вызвалось нехваткой любви в детском возрасте, а глупая улыбка — от боязни одиночества.
Но если сейчас он имеет все, почему так старательно продолжает играть дальше? От страха вновь все потерять или...
— Так и будешь пилить взглядом стену? — раздался сонный, но одновременно ласковый голос над его ухом.
Потянувшись, Аттуал повернулся на другой бок, наваливаясь телом на Каскату. Ее серо-зеленые глаза были его зеркалом мудрости, а слова — каплями нектара, способными оживить угасшее пламя его души.
— Представлял, как сломаю нос Мернуалу, — лишь шепнул он, касаясь губами кончика ее носа.
— Если не будешь спать, даже сил не хватит руку поднять.
— Как скажешь, мамочка, — съязвил он, загребая ее вместе с одеялом в свои объятья.
Его руки мягко блуждали вдоль ее тела, а сердце пыталось унять свою тревогу, чтобы подарить покой прежде всего любимой, а себе забрать, что останется.
— Мне страшно Аттуал, — вдруг раздался тихий голос из недр теплых тканей.
— Чего тебе бояться, маленькая, — улыбнулся он, отодвигая ткань с ее лица. — Гораздо страшен мой голод к тебе, когда все закончится. Увезу тебя подальше от всех, где будем только мы вчетвером.
— Вчетвером?— хмыкнула Каската.
— Конечно. Ты, я и два наши отпрыска, — засмеялся Аттуал, уворачиваясь от удара. — Бесполезно, я уже выучил твои приемы.
— Дурак!— вспыхнула девушка. — Разве мы сумеем воспитать двоих? Особенно, если у них будет твой характер.
— А кто сказал, что это будем мы, — рассмеялся блондин и вновь поцеловал ее нос. — Спихнем племянников ворчливому дяде Фебу, пусть он и страдает.
Каската лишь грустно улыбнулась и требовательно посмотрела на него.
— Обещаешь? — тихо спросила она. — Что не умрёшь...
— Милая, — сразу шепнул в ответ Аттуал, укладывая девушку на свою грудь. — Если я умру, то достану своей болтовней как минимум Господа Света. Ни ему, ни мне это не надо.
Каската наконец широко улыбнулась.
— Я люблю тебя, Аттуал.
— И я тебя, моя маленькая.
После Каската быстро провалилась в сон в отличие от Аттуала, что так и не сомкнул своих глаз, продолжая всматриваться в мрачные тени на каменной стене, что повторяли собой узоры его души.
***
Пиратский корабль, израненный бурей и волнами, наконец-то достиг своего странного назначения. Пираты, с лихорадочным волнением в сердцах, вышли на сушу, где теперь вместо зеленых лесов и живописных пейзажей царили пустота и разруха.
— Лиам, якорь, — скомандовал Серхио.
Их шаги звучали громче обычного по безжалостной почве, а глаза искали признаки грядущего боя. Ветер нес запахи серы, а лежащий кругом пепел создавал атмосферу неизбежного противостояния.
— Аттуал, Каската, — обратился к ним капитан, — держать область, чтобы никто без моего ведома даже не чихнул.
— Даже не моргнут, — коротко сказал Аттуал, выставляя руку с иссиня-фиолетовыми искрами.
— Команда экстренного отступления?
— Запасы полны, — хитро улыбнулась Нереа.
— Оружие наготове, — хмыкнул Ремо, подкидывая в руке улучшенное Дэмиэном оружие.
— Если у кого-то глубокие раны, посылаете вверх красную вспышку — это новое изобретение Дэмиэно, достаточно поджечь шнур и подбросить вверх. Как ее заметят, Конджиламента вас заморозит, а потом вас подлатают, — громко крикнул Серхио. — До всех дошло?
— Гав! — задорно ответила Колбаса, катая на себе Аюто.
— Гатто же будет следить за Тьмой! — решительно заявил Гатто.
— Фиамма, Феб, вы наш последний козырь в рукаве, — закурил капитан. — Справишься, огонек? Времени прошло мало.
— Когда я тебя подводила? — улыбнулась широко брюнетка.
Их появление на сей раз не стало сюрпризом. Из пылающих теней пустыря вырвались нечеловеческие силуэты — тысячи химер, смесь плоти и рундуковских искажений, отвратительно-прекрасные в своей ужасающей форме. Их рычание пронзало сквозь молчание пустыни, заставляя дрожать саму землю под ногами пиратов, собравшихся лицом к лицу с этим кошмаром.
— Беги к Аттуалу, он создаст щит, — шепнул Терра, сжимая руку Эрбы.
Мечи блеснули на мгновение в сумеречном свете, когда первая волна химер ворвалась в бой. Стук стали о сталь, крики боли слились с ревом чудовищ, а залитый кровью песок под ногами напоминал полотно Рундука. Они бились с отчаянием в сердце, зная, что каждый удар может быть последним, но несущие огонь стальные клинки были их последней надеждой.
— Мернуал? — хмыкнул высокомерно на новое лицо Лоцман, отражая атаку мечом.
— Вначале разберёмся с общей проблемой, потом договорим! — гаркнул Темпеста. — Нирикан, сзади!
Сражение превратилось в карагод ужаса и отчаяния, где люди и химеры танцевали в смертельном вальсе, под мрачным аккомпанементом войны.
— Осторожно! — предупредила Нирикан, выставляя перед Лиатой водную стену.
— Феб твоя правая до сих пор словно дерево! — кричал Мернуал. — Аттуал, что это за блоки такие? Ты будто с девушкой зажимаешься, а не сражаешься!
Огненные глаза бессмертного зла сверкали перед ними. Раны на теле химеры затягивались так быстро, словно сама жизнь торопилась спасти их от гибели. В сердце Аттуала царило отчаяние, словно черное пламя, пожирающее все надежды и мечты о победе. Нечисть была слишком сильна, слишком хитра и коварна, чтобы уступить победу перед ними.
Надежда Аттуала, горевшая как пылающий огонь, начала тускнеть по мере того, как он сражался в битве. Силы покидали его тело, а отчаяние тяжело ложилось на его душу, словно мрачный туман, окутывая каждый его шаг на поле сражения. С каждой минутой он ощущал, как невесомость покидает его тело, оставляя лишь горькое чувство бессилия и потери.
— Я брежу? — устало сказал Терра, показывая на разноцветные точки со стороны моря.
Аттуал повернул голову в указанную сторону и замер. Флаги на кораблях вспыхнули как яркие огни в темной бурной ночи. Их мачты колебались под ударами волн, но знамена оставались твердо поднятыми, словно символ веры и стойкости в самом неприступном моменте. Все взгляды обращались к этим флагам, как к светилу в бездонной пучине войны, давая надежду воинам на своем пути к победе. Их краски казались ярче, чем когда-либо прежде, словно каждый флаг излучал свет и энергию, несущую силу для отчаянных воинов.
После высадки картина стала четче. Наемники, несущие знамёна Доррондов, Велморсов, Мерренсов шли позади полка орденцев под предводительством Харрисона.
— Вашим же условием мира было не участие в нашей войне, почему? — улыбнулся Рей, обращаясь к командирам.
— Если мы не вмешаемся, управлять будет нечем, — ответил ему пожилой мужчина.
— Впервые вижу вблизи Лоцмана. Это такая честь, — начал вертеть головой наследник Мерренсев.
— А это тот самый Терра Дей? — начал спрашивать у отца юноша, придерживая в руках арбалет.
— Мернуал, — хмыкнул один из Шести.
— Вот так встреча, — сухо ответил ему Темпеста.
И хотя каждый из них имел свои собственные мотивы и цели, в этот момент им было ясно — они одной командой, одним духом идут в бой. Ведь перед ними стояла не просто битва за жизнь, а испытание, которое только вместе им под силу победить.
— Чья идея? — спросил у Харрисона Бергхан.
— Дезидерио подсуетился, — усмехнулся капитан.
— Вот это да! Язык у него, конечно, очень ловкий. Вот за что его Соли держала при себе...
— Аттуал!
И так, с единой волей и мощным союзом врагов и пиратов они противостояли химерам, не позволяя им принести горе и разрушение.
— Блок, удар, блок, — кричал Мернуал, стоя спиной к спине Аттуала.
— Ой да помолчи уже! — цокнул блондин.
Аттуал знал, что не оправдал его ожиданий, не смог стать достойным наследником, не вписался в его жесткие критерии. Но время прошло, и теперь, когда облака химер и угроз нависли над их домом, они стояли плечом к плечу, борясь за свою жизнь, за свою семью, забыв про все прежние обиды и недопонимания. В их взглядах было единство и решимость защитить то, что им дорого. В один момент Мернуал навалился на него всем своим весом, отталкивая его от длинных когтей озлобленной химеры.
— Благодарности не жди, это твоя базовая функция родителя, — хмыкнул Аттуал и под смех Мернуала поднялся с земли.
Красная вспышка вновь порвала полотна тумана. Конджиламента направила лёд в сторону полка Велморсов. Аттуал подпрыгнул в ту сторону, окружая себя синей аурой. Пролетев несколько метров, он достал кинжал и направил его на уродливое существо и замер.
Огненные глаза химеры резко уступили место чему-то благородному и нежному, что-то промелькнуло в них на мгновение. Аттуал почувствовал, как его сердце сжимается от жалости, и мягко прикоснулся к химере ладонью. Та жесть мгновенно отреагировала на его прикосновение, прижавшись к нему и давая понять, что она не монстр, а существо, исполненное хрупкой человеческой души.
Второй подошедший принялся двигать лапами туда сюда, словно...
— Рыбалка, — ахнул Терра.
— Твои дружки? — нервно спросил ошалевший Аттуал.
— Это те химеры, что спасли мне жизнь, — сглотнул Дей.
Сердце Терра охватили сомнения, он почувствовал, как тяжелый груз ложится на его душу. Он стоял посреди битвы, окруженный врагами, готовыми убить его, но внутри него разгорался конфликт. Он знал, что убийство химер — это его долг как воина, как защитника своего народа, но в то же время он не мог принять этот акт как нечто естественное.
И вот, внезапно, его голос раздался над ревом битвы:
— Остановитесь!
Все обернулись, удивленные и изумленные, и Терра посмотрел на них, чувствуя тяжесть своего решения. Он понимал, что его поступок может привести к его собственной гибели, но он не мог продолжать сражаться, когда его сердце было раздираемо сомнениями.
— Он перегрелся от пламени? — хмыкнул орденец?
— Дей? — с непониманием спросил Уомо.
— КАКОГО ДЖОНСА? — закричал Харрисон.
И тогда Терра уставший от битвы и кровопролития, отложил свое оружие и пал на колени. Он знал, что его выбор будет иметь последствия, но он верил, что только так можно прекратить этот бесконечный круг насилия и страданий.
Химеры стояли в шаге от них, придерживая лапы с когтями наготове в воздухе. В их жёлтых глазах играло тоже любопытство, что и у собиравшихся воинов.
Аттуал, минуя толпу, приземлился с небольшим взрывом, выставил меч перед Терра, яростно смотря на негодовавших.
— Только троньте его, — жестко процедил он сквозь зубы.
— Терра? — задыхаясь, к нему уже бежал Лоцман, удерживая в руке меч.
— Это не они, — тяжело дыша, начал оправдываться Дей. — Это другие.
— Но, — замерла от шока Нирикан, ища ответы в глазах рядом стоящего Мернуала.
— Гатто! Посмотри! — приказал капитан.
Со страхом Гатто нежно вытянул дрожащую руку в сторону темной сущности, окутывающей его злобным ревом. Зловонная слюна обрызгала его лицо и руки, а глаза, не моргая, следили за его движениями. В тот момент, когда их силы переплелись, Гатто почувствовал нечто невероятное -— в этой тьме не было места злу, только пустота и страх. И нечисть, испуганная и одинокая, прижалась к нему, в поисках утешения и защиты от неизвестности. Обнимая огромное существо, брюнет отрицательно покачал головой.
— Терра прав, — вступился за Дея Лоцман. — Бросайте оружие! В этих химерах нет осколков Тьмы!