Touch Me 'Til I Giggle (1)
Папа всегда говорил: «Можешь рассчитывать только на себя».
И все двадцать два года лучшим моим другом и советником была лишь моя тень.
Севилья. Город, где воздух пропитан ароматом апельсиновых цветов и терпким запахом табака. Здесь лето длится вечность, а закат раскрашивает небо в багрово-золотые оттенки. Узкие мощёные улочки переплетаются с широкими проспектами, а в каждом уголке — тёплый свет фонарей и тень старинных балконов, где по вечерам доносятся звуки гитары и тихий шепот страсти.
Мне было десять, когда мама окончательно сдалась.
Алкоголь, крики, фразы, будто я ей не нужна, — хотя раньше всё было иначе.
Она была идеальной.
И всё это стало частью моего детства.
А потом — тишина. Глухая. Страшная.
В ту ночь она покончила с собой.
Я сидела в углу комнаты, не двигаясь, не плача —
просто смотрела в точку, пытаясь понять, как дышать дальше.
Папа приехал через час.
Он не сказал ни слова.
Просто сел рядом, обнял и взял мою дрожащую руку в свою.
Медленно сжал её в кулак, глядя прямо в глаза, и тихо произнёс:
«Запомни, можешь рассчитывать только на себя».
Эти слова стали для меня якорем —
единственным правилом, которое помогало выжить,
когда весь мир начал рушиться.
С тех пор прошло двенадцать лет.
И да — я действительно всегда рассчитывала только на себя.
Меня зовут Эмида -
имя, звучащее, как смесь силы и грации. Как сталь, покрытая бархатом.
В нём слышится отзвук имперской власти и женской опасности.
Имя, которое не прощает забвения.
Мне двадцать два. Я живу в Севилье — городе солнца, цвета и огня.
Но внутри меня давно не горит ничего.
Всё, что осталось — выживание и контроль.
Я не из тех, кто строит дружбы.
Не из тех, кто верит словам.
Я — та, кто уходит первой.
Потому что знаю, как это — остаться одной,
когда всё внутри кричит о помощи,
а помощи нет.
После смерти мамы я переехала к отцу.
Моё детство превратилось в тренировочный лагерь.
Каждый день был подготовкой к чему-то страшному и важному — к взрослой жизни.
Ранние подъёмы, дисциплина, тренировки — до боли в мышцах, до крови на кулаках.
Он не жалел меня.
Он учил.
Он делал из меня ту, кто выживет при любых условиях.
Теперь я знаю, кто я.
Знаю, зачем я здесь.
И главное — знаю, что у меня есть только я.
Иногда люди смотрят на меня — и думают, что знают, кто я.
Высокие каблуки, длинные чёрные шелковые волосы, чёткий мейкап, спокойный голос, зелёный кошачий взгляд без спешки и суеты.
Для них я просто эффектная девушка. Может, немного стервозная.
Но никто не видит, что под платьем я чувствую металл лучше, чем ткань.
Я не работаю в офисе.
И я не та, кто бегает на йогу по утрам.
Да, может, с виду я как те девчонки, что живут за счёт папиков —
но поверь, у меня совсем другая школа.
Холод. Выдержка. Ритм дыхания.
Цель — точка. Тишина.
Один выстрел — и больше никто не задаёт вопросов.
Я делаю свою работу в туфлях на шпильке и с идеально уложенными волосами.
Мой вид — обман. И мне это нравится.
Мужчины теряют голову.
А я сохраняю хладнокровие.
Никаких сожалений.
Никакой дрожи в пальцах.
Никаких «может быть».
У меня нет права на эмоции.
Есть только расчёт и выживание.
Это не игра.
Не кино.
Это — моя жизнь.
Вдоль длинного коридора послышался стук шпилек. Я вошла в офис, спокойно смахнув с лица каплю крови — никакой паники, только холодная решимость.
За большим столом сидели двое мужчин — с заметными округлыми животами, аккуратно застёгнутыми пиджаками, словно их пузики были наглядным доказательством богатства и власти. Для них город — игра, но удержать меня им не суждено.
Без лишних слов один из них открыл папку и положил на стол толстый конверт.
— Три миллиона евро.
Я приподняла бровь.
— Три миллиона?
— Он гораздо больше, чем просто цель.
Тебе нужно не просто следить — проникнуть в его жизнь, узнать всё, а потом убрать в самый подходящий момент. Тихо, без лишних движений, словно его и не существовало.
— Срок? — спросила я.
— Три месяца. Время, чтобы вжиться в роль, проникнуть в его мир.
Я задумалась. Времени мало. Рискованно.
Я улыбнулась с лёгкой насмешкой, играя взглядом, наблюдая за их реакцией.
— Почему я?
Они переглянулись, и первый улыбнулся с хитрецой.
— Потому что ты не просто снайпер — ты умеешь заставить цель поверить, что именно она важна. Никто не устоит перед твоим обаянием.
Я медленно нагнулась, показывая им все свои изгибы, и с лёгкой улыбкой взяла конверт.
— Вот о чём мы и говорили.
Я повернулась и шагнула к выходу, чувствуя, как взгляды мужчин цепляются за каждую линию моего тела. Хотелось развернуться и прострелить им бошки. Это жгло изнутри — ненависть к тому, что меня оценивают, словно товар. Но я сдержалась. За холодным спокойствием пряталась буря, готовая взорваться.
У меня всего три месяца, чтобы стать частью чужого мира. Никогда не умела болтать с мужчинами, заводить разговоры или флиртовать — это не в моём духе. В моём духе только одно: убивать.
Сойти с радаров, раствориться в тенях и не оставить ни единого шанса ошибке — вот что ждало впереди.
Он — моя цель. Мужчина, который, по всей видимости, большая шишка. Секреты, власть, деньги — всё это плотно переплетено вокруг него, и теперь моя задача — разгадать эту головоломку, чтобы одним выстрелом поставить точку.
Я сняла туфли на шпильках, бросила взгляд на конверт с деньгами, усмехнулась и пошла по коридору, который казался длиннее, чем всегда.
Это была не просто работа. Это было что-то новое. А новое я всегда любила доводить до конца — и делать лучше всех.
И я была готова играть по своим правилам.
Где-то ближе к полночи
Тусклый свет прожекторов играл на стенах старого зала, в воздухе висла смесь пота, крови и адреналина. Крики болельщиков и скрип металла сливались в хаос, который здесь казался нормой.
Она стояла в углу ринга, тело напряжено, мышцы готовы к взрыву. Черное облегающее трико с тонкими ремешками подчеркивало каждую линию её подтянутого тела, волосы были собраны в тугой хвост. Глаза горели зелёным огнём — здесь не было места слабости.
Он поднялся на ринг напротив — высокий, с широкой грудью, обвешанный татуировками, все его изгибы фигуры сверкали от пота на свету. Его серьёзный взгляд сразу говорил — этот парень привык брать то, что хочет.
Их взгляды встретились на мгновение — вызов, который никто из них не мог проигнорировать.
Он скользнул по ней взглядом, оценивая изгибы, мышцы, упругую стойку, и с хищной полуулыбкой произнёс:
— Хм. Украинка , да? Такая маленькая, злая кошечка...
Он чуть наклонился, голос стал ниже, почти интимным:
— Тебе бы не на ринг — тебе бы подо мной извиваться и шептать моё имя
Она лишь хмыкнула и посмотрела на него игривым взглядом.
Звонок объявил начало боя, но она не двинулась с места. Ждала, как тигрица в засаде — своего момента.
Мощный удар, точный и быстрый — он попытался уклониться, но её скорость была убийственной. Их тела столкнулись, и в этот момент не было ничего лишнего — только борьба, только энергия и огонь.
Каждое движение, каждый удар напоминали ей тренировки с папой:
— Бей сильнее. Ты сильнее, чем кажешься. Или хочешь быть такой, как мама? Ты должна ничего не чувствовать. Перед тобой враг — ты должна знать только, куда и как ударить, чтобы он упал.
Она поймала его в захват, мышцы напряглись, дыхание учащалось. Он ухмыльнулся, не ожидая такой силы от девушки.
Бой стал игрой, где каждый пытался перехитрить другого. Между ударами мелькали искры — не только от физической борьбы, но и от тонкого, непроизвольного притяжения.
Вдруг, в секунду, когда он ослабил бдительность, её рука выстрелила вперёд, будто молния — удар, точный и молниеносный. Он даже не успел понять, что произошло — мышцы расслабились, ноги подогнулись, и он рухнул на пол с глухим стуком.
В зале воцарилась тишина — и лишь тяжёлое дыхание разрывало напряжение.
Она стояла над ним, сердце колотилось в груди, а в глазах горел огонь победы и чего-то нового — ощущение, что теперь ничто не остановит её.
Он лежал на полу, тяжело дыша, с разбитыми губами и удивлением в глазах. Его грудь вздымалась быстро, будто каждое движение приносило боль — и удовольствие. На скулах играла кривая полуулыбка, как будто это поражение оказалось самым возбуждающим моментом за последние годы.
Эмида сделала шаг вперёд... и вместо того чтобы уйти, как всегда, — остановилась.
Не думая. Не планируя. Не по сценарию.
Сердце бухнуло в грудной клетке. В ушах шум толпы, в висках пульсация, но тело двигалось само. Она подошла ближе — опасно близко — и прежде чем разум успел вмешаться, опустилась на него, села прямо на его бёдра, чувствуя, как он напрягся под ней. Тепло его тела пробивалось сквозь тонкую ткань.
Их взгляды сцепились.
Вызов. Жажда. Дикий ток притяжения.
Она — охотница, но в этот момент чувствовала, что сама на грани быть пойманной.
Наклонилась к нему, касаясь его дыхания своими губами.
— Теперь ты знаешь кто под кем должен быть
Он хрипло рассмеялся, не отводя взгляда
Она не ответила. Только встала медленно, будто дразня. Скользнула бёдрами по его телу, чтобы он прочувствовал её до последнего миллиметра — как наказание и как обещание.
И пошла.
Но внутри было странно, остро, тревожно. Словно кто-то сорвал с неё привычную броню. Словно она сама стала оружием, которое неожиданно выстрелило в обратную сторону..
Спина — прямая. Шея — высокая. Волосы — влажной чёрной лентой по спине.
Тело — угроза. Игра — началась.
А в толпе загудело:
— Чёрт...
— Эта сука как буря...
— Я влюбился.
Но она их не слышала.
Она уже думала о следующем шаге.
И о том, почему чёрт возьми ей вдруг захотелось его снова увидеть.