Глава 19
Эллар вёл Анику по извилистым улицам города, где ночная тишина прерывалась лишь редкими шагами патрулей и гулом вентиляции. Они поднялись на верхние уровни, в так называемый "Элитный Сектор", где жили высшие чины и особо ценные специалисты. Здесь воздух был чище, освещение мягче, а двери квартир выглядели куда массивнее и неприступнее.
Когда Эллар отпер свою дверь, Аника смогла оценить его жилище. Это была просторная квартира, оформленная в минималистичном, но функциональном стиле. Никакой лишней мебели, никаких личных вещей, которые могли бы рассказать о владельце. Высокие окна открывали вид на освещённые верхние ярусы города, создавая впечатление недосягаемости и власти. Всё здесь было подчёркнуто чисто, стерильно и безжизненно, как лаборатория. Казалось, Эллар жил здесь не для комфорта, а для эффективной работы.
Аника вошла внутрь, её взгляд скользнул по строгим линиям мебели, по идеально чистым поверхностям.
— "Впечатляет, — сухо произнесла она, сложив руки на груди. — Как холодно. Словно здесь никто и не живёт.
Эллар лишь усмехнулся, закрывая за ней дверь.
— Я ценю порядок. В работе, и в жизни. Хаос — удел низших форм. А ты, как я вижу, всё ещё предпочитаешь прятаться.
Он подошёл к небольшому столику, на котором стоял графин с водой и две идеально чистые кружки. Он налил воду.
— Итак, Аника, — начал он, протягивая ей одну из кружек. — Теперь, когда мы одни, и ты не пытаешься меня выпроводить... я думаю, у тебя есть вопросы. Начни с главного.
Аника взяла кружку, её взгляд не отрывался от его лица.
_ Как ты узнал? — прямо спросила она, её голос был низким и ровным, без тени эмоций. — Как ты вычислил, что я в Столице? Я была осторожна.
Эллар сделал глоток воды, его губы растянулись в тонкой, едва заметной улыбке. В его глазах блеснул хищный огонёк.
— Ты осторожна, Аника. Всегда была. Но ты не единственная, кто умеет играть в эти игры. Я давно слежу за определёнными... аномалиями в нижнем городе. Незнакомые лица, появляющиеся там, где им не положено быть. А после сегодняшней казни... Я знал, что ты не упустишь такой возможности. Твоя Организация, как известно, питается такими событиями.
Аника слегка прищурилась, её губы изогнулись в ехидной улыбке.
— Моя Организация? Какая забавная формулировка, Эллар. Я думала, что ты гораздо умнее. У меня нет организации. Я одиночка, всегда ей была. Ты знаешь это. Или забыл?
Эллар пожал плечами, его улыбка стала шире.
— И всё же, твои методы так похожи на их. Умение исчезать. Внезапно появляться. Помогать особенным. Совпадение? Не думаю.
Он сделал паузу, его взгляд стал более пристальным.
— И, конечно, твой стиль. Уникальный. Никто другой не смог бы так непринуждённо вывезти меня из бара, пользуясь лишь своим... обаянием. Ты слишком хороша, чтобы остаться незамеченной, даже когда стараешься быть тенью. Я просто знал, что ты будешь там. А причина... Причина всегда одна и та же, когда ты появляешься в этом городе.
Эллар отставил свою кружку с водой. Его глаза задержались на Анике, в них читался не только вызов, но и что-то ещё — тень любопытства, почти восхищения. Внезапно он сменил тему, сделав шаг в сторону.
— Знаешь,— его голос стал чуть ниже, почти интимным, хотя ни один мускул на его лице не дрогнул. — — Есть вещи, которых в этом мире осталось очень мало. Настоящая роскошь, которую не купишь за обычные кредиты и не найдёшь в наших магазинах.
Он повернулся к небольшой, почти незаметной панели на стене. Открылась потайная ниша, откуда он достал нечто, завернутое в тёмную, плотную ткань.
Аника насторожилась. Её взгляд, всегда внимательный, скользнул по его движениям.
Эллар развернул ткань, и Аника увидела небольшой, герметично запечатанный пакет. От него исходил тонкий, ни на что не похожий аромат, который моментально заполнил стерильную чистоту комнаты. Это был запах, который она знала лишь по старым пыльным книгам.
— Это, — произнёс Эллар, его голос звучал почти благоговейно, — настоящий кофе. Не те синтетические помои, которыми нас кормят. Не субстрат из переработанных отходов. Это земной кофе. Выращенный в диких пустошах, за сотни километров отсюда, на небольшой, тщательно охраняемой плантации. Каждое зёрнышко — на вес золота. Жутко дорогой. И невероятно редкий.
Он достал из другой ниши миниатюрную, но явно высокотехнологичную кофемашину, которую Аника никогда раньше не видела. Её поверхность была гладкой, матово-чёрной. Эллар аккуратно открыл пакет, и аромат усилился, становясь более насыщенным, терпким, глубоким. Это был запах земли, солнца и чего-то давно утерянного.
Он начал неспешно готовить. Звук тихого помола, затем шипение воды, проходящей через зёрна. Постепенно комната наполнилась густым, опьяняющим ароматом, который был таким чужим и таким манящим. Он не отрывал глаз от процесса, словно совершая некий ритуал.
Когда две небольшие чашечки, парящие над нагревательными подставками, наполнились тёмной, почти чёрной жидкостью, Эллар выключил машину. Он взял одну чашку и протянул её Анике.
— Я не предлагаю его кому попало, — сказал он, его взгляд был наполнен странной смесью уважения и предвкушения. В этот момент он был не офицером. — Но ты... ты всегда была другой. Необычной. Как и этот напиток. Хочешь попробовать настоящий вкус свободы?
Аника колебалась лишь на мгновение. Её прагматичный ум кричал об опасности, но любопытство, эта почти детская, живая черта её характера, взяло верх. Она отставила свою кружку с водой и осторожно взяла предложенную Элларом чашку. Тепло от неё сразу же согрело ладони.
Она поднесла чашку к носу. Аромат был ещё более глубоким и сложным, чем она ожидала. Нечто земляное, дымное, с нотками, которые она не могла определить. Это был запах, который будил в ней что-то давно забытое, что-то первобытное.
Аника сделала маленький глоток. Её глаза широко распахнулись.
Это было не просто тепло. Это был взрыв вкуса. Горечь, да, но не резкая, а насыщенная, с оттенками, которые таяли на языке, оставляя послевкусие, которого она никогда прежде не испытывала. Это был концентрированный мир, заключенный в одной чашке.
На секунду всё исчезло: опасность, Эллар, армия, даже Кай и его проблемы. Было только это ощущение, этот удивительный вкус, который переносил её куда-то за пределы купола, в те самые "дикие пустоши", о которых говорил Эллар. Её обычно циничная, ехидная маска спала, и на её лице появилось что-то, напоминающее чистое, невинное удивление.
Она открыла глаза и посмотрела на Эллара. В её взгляде читалось изумление. Она даже забыла про свой сарказм.
— Это... — начала она, но не смогла подобрать слов. — Это... невероятно. Её был чуть хриплым, наполненным неподдельным восторгом, который Эллар видел в ней крайне редко.
Он наблюдал за ней с почти триумфальной улыбкой.
— Я так и знал, — тихо сказал он. — Ничто не может скрыть истинную природу, Аника. Ни вкус, ни человек.
Он сделал глоток из своей чашки, их глаза встретились. Между ними повисло новое, странное напряжение — не враждебное, но наполненное недосказанностью и взаимным притяжением.
— Итак, — Эллар отставил чашку. Его голос стал более деловым, но в нём всё ещё звучали отголоски той интимности, что возникла между ними. Он снова скрестил руки на груди, его взгляд пронизывал. — Чем сейчас занимаются мутанты?
Аника вздрогнула. Слово "мутанты" прозвучало как удар. Она мгновенно вернулась в реальность, вспомнив о своей цели, о Кае, о заказах.
— Это не допрос, — добавил Эллар, словно прочитав её мысли. Его тон был ровным, почти дружелюбным, но под ним чувствовалась стальная воля. — Просто беседа. Между старыми знакомыми. Мне интересно, что происходит в той части мира, куда мне не дозволено ходить.
Аника сделала ещё один небольшой глоток кофе, прежде чем ответить. Она не могла раскрыть слишком много, но и молчать было опасно. Она должна была дать ему что-то, что удовлетворило бы его любопытство, но не выдало бы её истинных намерений.
— Они... живут, — произнесла девушка, глядя ему прямо в глаза. Её голос стал твёрже. — Пытаются выживать. Строят свои поселения. Защищают свои семьи. То же самое, что и все.
Она сделала паузу, затем добавила, бросая вызов:
— И некоторые из них... слышат Землю. Так же, как и ты, Эллар. Хотя ты и пытаешься это скрывать. Отдам должное, тщательно.
На лице Эллара промелькнуло нечто, похожее на искреннее восхищение. Его глаза расширились, и уголки губ чуть заметно приподнялись. Он не ожидал такой прямоты, такой смелости. Он легко считывал эмоции, и то, что он видел в Анике сейчас, было не страхом, а вызовом, подкреплённым глубоким знанием.
— Аника, — проговорил он, его голос был низким, почти задумчивым. — Ты... ты меня удивляешь. Всегда удивляла. Как давно ты догадалась? И как, чёрт возьми, ты это сделала?
Он сделал шаг к ней, его взгляд пронизывал, требуя ответа. Это был не вопрос из допроса, а скорее вызов гения другому гению, признание на равных.
— И... и что ты называешь 'моей формой шепота'?— добавил Эллар, его тон был почти требовательным, но в нём не было агрессии, лишь жажда знаний. — Говори. Мне интересно, что ты видишь.
Аника сделала ещё глоток кофе, прежде чем ответить. Её взгляд стал абсолютно спокойным, словно она смотрела сквозь него. Она подняла чашку к губам, будто наслаждаясь последними нотками вкуса, прежде чем погрузиться в опасную игру.
— Догадалась? — начала она, её голос был ровным, без намёка на хвастовство. — Эллар, это было очевидно. Ты ведь никогда не был просто хорошим аналитиком. Твои выводы всегда были слишком... точными. Слишком быстрыми. Слишком необычными для человека, который опирается только на данные.
Она опустила чашку, поставив её на стол, и медленно, выразительно обвела рукой пространство вокруг них.
— Твоя квартира. Эта стерильность. Этот порядок. Ты пытаешься заглушить хаос, не так ли? Не внешний, а внутренний. Тот, который приходит от Земли.
Аника подошла ближе к Эллару, её взгляд не дрогнул.
— Ты чувствуешь эмоции, Эллар. Не просто считываешь их по мимике или голосу, как другие. Ты их ощущаешь. Это твой 'Шёпот'. Ты улавливаешь волны чувств, настроения, страхи, надежды. И это не всегда приятно, правда? Это перегружает. Поэтому ты окружаешь себя этой стерильностью, этим порядком. Ты пытаешься заглушить хаос чужих эмоций, которые постоянно на тебя давят.
Она сделала паузу, её глаза, казалось, видели его насквозь.
— Ты догадался, что я в Столице, не по каким-то аномалиям энергии — хотя они, возможно, и были. Ты почувствовал меня. Моё присутствие. Мои намерения. Ты почувствовал... тревогу или предвкушение, которые я излучала, направляясь к месту казни. Ты просто назвал это 'анализом данных' или 'интуицией'. Но это было нечто большее.
Аника слегка наклонила голову.
— Твоя форма 'Шёпота', Эллар, — это эмпатия. Обострённая. Неконтролируемая, если ты не научишься ею управлять. И ты боишься её. Боишься этой неупорядоченной информации, этого шума эмоций. Поэтому ты пытаешься её запереть, заблокировать, отгородиться от неё. Но она всегда с тобой. Она делает тебя... лучшим аналитиком. И самым одиноким человеком в этом городе."
Она закончила, и в комнате повисла тишина. Эллар стоял неподвижно, его лицо было непроницаемым, но в его глазах, глубоко внутри, что-то изменилось. Словно Аника сорвала покров с его самой сокровенной тайны.
Эллар молчал. Он просто смотрел на Анику, и в его взгляде читалось нечто большее, чем просто восхищение. Это было глубокое, почти шокирующее признание. Аника попала в самую точку, разоблачив его с такой точностью, с какой никто никогда не осмеливался. Он опустил взгляд, словно пытаясь скрыть что-то, затем медленно поднял его снова.
— Ты... ты права, — тихо произнёс Эллар. Его голос был почти неслышен. — Ты всегда была... проницательна. Но это... это за гранью.
Он кивнул, словно подтверждая свои собственные слова.
— Ты права. Я чувствую. Я всегда чувствовал. Чужие эмоции. Боль, радость, страх. Это... это постоянный шум. А иногда... это крик. Именно поэтому мне нужен порядок. Чтобы не сойти с ума от всего этого.
Он сделал шаг в сторону, его взгляд стал более рассеянным, словно он снова погрузился в свои внутренние ощущения.
— И да. Я почувствовал тебя. Вчера. На площади. Как яркую вспышку среди серой массы. И я знал, что это ты.
Аника, видя его реакцию, позволила себе кривую, саркастическую улыбку. Она снова стала той, к кому Эллар привык. Глаза её блеснули ехидством.
— О, так ты, значит, коллекционируешь эмоции, Эллар? — протянула она, словно распевая. — Или это просто новый способ развлечься, когда рутина Армии становится слишком скучной? А я-то думала, ты просто гениальный манипулятор, который предугадывает каждый ход. Оказывается, всё гораздо... проще. И, одновременно, сложнее, верно?
Эллар слегка прищурился. Из его глаз, что только что были наполнены уязвимостью, снова выглянул тот самый наглый хищник, к которому она привыкла. Он шагнул ближе, сокращая расстояние между ними. Их диалог, словно два клинка, начал искрить, каждое слово было отточено и опасно.
— Проще? Аника, ты когда-нибудь видела, к чему приводит так называемая 'гуманность' в большом мире? — Эллар ответил, его голос поднялся на полутон, но сохранил свою смертоносную мягкость. — К хаосу. К разрушению. К тем самым пустошам, из которых, ты заметила, теперь так трудно достать хороший кофе. Мой порядок... он не только для меня. Он для всех. Чтобы такие, как ты, могли продолжать играть в свои игры, не боясь, что мир рухнет им на голову.
Он наклонился ближе, его взгляд был прямым и безжалостным.
— И не забывай, Аника. Ты говоришь о контроле. А сама? Помогаешь мутантам выживать. А может ты ведёшь их по пути, который нужен тебе, а не им? Чем это отличается?"
Их диалог, насыщенный скрытыми смыслами и острыми подколками, был похож на медленный яд, который постепенно проникал под кожу. Каждое слово, сказанное ими, было не просто репликой, а ходом в сложной, многоуровневой игре, где цена ошибки могла быть слишком высока.
— Отличается? Эллар, я помогаю им. Я не запираю их в лабораториях, не ставлю над ними эксперименты, не использую их как оружие. Помогаю просто прожить ещё один чертов день.
Она сделала шаг назад, создавая дистанцию.
— А теперь, ответь мне. Ты же такой проницательный. Почему ты подыграл мне в баре? И самое главное, почему не заметил парней? Ты же почувствовал моё намерение спастиих, но... их не почувствовал?
В этот момент Эллар приблизился к ней, и прежде чем Аника успела среагировать, он поднял её лицо за подбородок, его пальцы были холодны, а взгляд — цепким и изучающим. В нём читалась нежность, но сквозь неё пробивалось чистое, почти научное непонимание.
— Вот что меня всегда поражало в тебе, Аника, — его голос был низким, почти шепчущим. — Как ты. Ты, кто постоянно находится в самом сердце хаоса, в этом рассаднике аномалий, почему ты не поддаёшься мутациям?
Его большой палец медленно провёл по её скуле, словно пытаясь найти ответ прямо на её коже.
— Ты же не слышишь, Аника. Но ты бываешь там, где радиация и аномальные энергии. Но ты... ты остаёшься прежней. Идеальной. Почему? Почему тебя не затронуло то, что изменило других?
Аника замерла. Её сердце, всегда спокойное, вдруг дрогнуло. Он попал в самую больную точку, в ту тайну, которая мучила её саму. Проблема в том, что Аника и сама не знала. Это было её самое уязвимое место, её собственная аномалия, необъяснимая и пугающая. Аника резко отдёрнула голову от его прикосновения, её глаза вспыхнули ледяным огнём. На мгновение её саркастическая маска полностью исчезла, уступив место чистой, неприкрытой ярости и беспомощности.
— Я не знаю! — выдохнула она, её голос был резок, почти болезнен. Она не смогла сдержать эмоций, и это было для неё крайне необычно. — Я не знаю, почему! Если бы знала, думаешь, я бы не использовала это? Неужели ты думаешь, что мне нравится быть... не такой, как другие?
Напряжение между ними стало почти физическим, осязаемым. Каждый вдох, каждый взгляд был заряжен электричеством. Эллар, видя её редкую, неприкрытую уязвимость, сделал шаг назад, отступив. Он сел на диван, его лицо снова стало непроницаемым, но в его глазах читалось нечто новое — смесь любопытства, понимания и некоего уважения к её реакции. Он словно зафиксировал эту вспышку эмоций, этот момент истинного чувства.
— Понимаю, — тихо произнёс Эллар, обдумывая её слова. В его голосе не было насмешки, только глубина мысли. Он откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди. — И что же ты можешь предложить мне, Аника? Ты пришла сюда не просто так. Не за беседой о старых временах и... личных тайнах.
Она подошла к столу, снова взяла свою чашку с кофе, сделала глоток, словно этот земной напиток помогал ей собраться.
— Ты хочешь знать, что я могу предложить, Эллар? — произнесла она, её губы искривились в хищной усмешке. — Ты всегда ценил редкость. Уникальность. То, что не купишь за обычные кредиты.
Она поставила чашку на стол, её взгляд стал твёрдым, как сталь. — Я могу предложить тебе... платину."
Повисла тишина. Эллар, который только что выглядел собранным и спокойным, вдруг замер. Его глаза расширились. Он медленно выпрямился на диване, его поза напряглась. Выражение его лица сменилось от задумчивости к ошеломлению, затем к шоку.
— Платину? — голос Эллара был практически шёпотом, но в нём звучало невероятное, неприкрытое изумление. — Ты... ты знаешь, что это значит, Аника? Где ты могла... Это невозможно.
Он поднялся, его взгляд был прикован к ней, в нём читалась смесь недоверия и алчности. Платина в этом мире была чем-то вроде мифа, символом давно ушедшей роскоши и технологий.
— Это не просто платина, Эллар, — Аника позволила себе насладиться его реакцией. — Это то, что ты ищешь. То, что тебе нужно. Это ключ к той власти, о которой ты только что говорил. Власть над... не только людьми, но и над миром.
Эллар, уже не пытаясь скрыть своего шока, сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. Его взгляд снова стал хищным, но теперь в нём горела новая, безумная надежда.
— Хорошо, — произнёс он, его голос был низким, но наполненным силой. — Очень хорошо, Аника. Тогда давай обсудим эту сделку... по-взрослому. Расскажи мне, что именно ты имеешь в виду. И за что ты просишь такой... невероятный ресурс.
***
Запахи свежесваренного кофе и жареного хлеба наполняли воздух в служебной кухне, пытаясь заглушить тяжёлый, спертый запах минувшей ночи. Напряжение висело в воздухе, густое, как утренний туман, но здесь, в этом закрытом мире, оно ощущалось ещё острее. Солдаты из отряда, пришедшие на завтрак, двигались медленно, их лица были бледны, а разговоры — приглушены.
У одной из плит, ловко орудуя половником, стояла Лира. Её обычно яркие, живые глаза казались немного потухшими, а движения — чуть более резкими, чем обычно. Она вернулась вчера поздно ночью из своей миссии в дальнем Секторе, и утренний завтрак был её первым появлением после долгого отсутствия.
Кай, с трудом проглотив кусок хлеба, решился подойти к ней.
— Утро, Лира, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал естественно. "
— Как... как миссия?
Лира медленно обернулась. На её лице появилась вымученная улыбка..
— Как обычно. Грязь, пыль. Всё, как любит начальство.
Она отвернулась, продолжая размешивать что-то в большой кастрюле.
— У вас тут, я слышала, было поинтереснее."
Кай напрягся.
— Слышала я, что вчера на площади было... шоу, — продолжила Лира, её голос стал тише. Она положила половник и повернулась к Каю. Её взгляд был проницательным, но не осуждающим, скорее выжидающим.
— Расскажи. Что там было? Я слышала разное, но тебе... тебе я поверю больше.
Кай замялся. Ему отчаянно хотелось поделиться о всем, о чем он узнал. О "шёпоте", об "источнике", о странном поведении Томми. Но эта информация была слишком опасной. И слишком личной.
— А что говорить,— сказал Кай, стараясь не выдать себя. — Они казнили того пленника. Как обычно. Просто... было много народу. И, э-э, Томми его добил.
Он сделал паузу, пытаясь подобрать слова.
— Ничего такого. Просто… показательная казнь.
Лира внимательно посмотрела на него, словно пытаясь прочитать его мысли. Её глаза задержались на его лице, на его руках, на его позе. Она, казалось, почувствовала его колебания.
— Показательная казнь, — повторила Лира, и в её голосе прозвучала нотка, которую Кай не мог расшифровать. Она отвернулась, возвращаясь к плите.
— Что ж. Армия это умеет. Знаешь, ты выглядишь... неважно. Всё в порядке?
Лира действительно беспокоилась о Кае. Её глаза задержались на нём дольше, чем следовало, и она чуть прищурилась, словно пытаясь разглядеть что-то за его невыразительным лицом.
В этот момент дверь кухни отворилась, и вошёл Томми. Он выглядел довольным, на его губах играла легкая улыбка. Его китель был отглажен, а на груди, чуть ниже воротника, красовался новый, блестящий знак отличия — подтверждение его недавнего "подвига" на площади. Он только что вернулся с официального награждения и чувствовал себя очень важно.
Томми оглядел кухню, его взгляд скользнул по Каю, зацепился за Лиру и сразу же устремился к ней. Он подошёл, его движения были уверенными и немного вальяжными.
— А вот и наш герой вернулся, — проговорил Томми, игнорируя Кая. Он встал рядом с Лирой. — Лира, дорогая. Рад, что ты вернулась.Не хочешь ли отпраздновать моё возвращение... и мой, кхм, небольшой успех?
Он слегка наклонился к ней.
— Вечерний сеанс кино? Новая картина о докатастрофическом времени. Очень захватывает.
Её лицо застыло, и она едва заметно отстранилась.
— Спасибо, Томми, — начала она, пытаясь вежливо, но твёрдо отказаться. — Но я, пожалуй, пас. У меня накопилось много дел после миссии.
Хмыкнув, Томми повернулся к Каю, и его улыбка стала ядовитой. На его лице читалась явная ненависть.
— О, Кай. Ты здесь. А я уж думал, ты до сих пор напуган. Ночь, должно быть, была для тебя слишком...кошмарной?
Он склонил голову, изображая сочувствие.
— Надеюсь, ты не слишком испугался? Ведь в нашей Армии ценят тех, кто действует, а не тех, кто... слаб."
Затем Томми снова перевёл взгляд на Лиру, его глаза сузились. В его голосе появилась нотка небрежной жестокости, словно он намеренно хотел задеть Кая.
— Кстати, о слабаках, Лира, — он усмехнулся. — Кай тут, кажется, зачастил к нашей Софии. Может, он ещё раз видел её голой в душе? Ему это явно понравилось, судя по тому, как он о ней рассказывает Финну. Мне через стенку все слышно.
Слова Томми, сказанные с такой ехидностью и презрением, ударили в Кая, как пощёчина. Он стиснул зубы.
Но гораздо сильнее они ударили в Лиру. От упоминания Софии и Кая в таком контексте, и от явной насмешки Томми, в ней что-то вспыхнуло. Ревность, которую она так тщательно скрывала, пронзила её острой болью. Её лицо вспыхнуло.
В порыве ярости, не думая о последствиях, Лира резко повернулась к Томми.
— Знаешь что, — её голос был неожиданно громким и твёрдым. — Хорошо. Я пойду с тобой на киносеанс.
Томми опешил на мгновение, но затем его улыбка расширилась, превратившись в триумфальную ухмылку. Он бросил на Кая победоносный взгляд, словно говоря: "Видишь? Я победил."
Кай стоял, ошеломлённый. Он чувствовал себя преданным, хотя и понимал, что Лира, возможно, действует под влиянием эмоций. Он лишь молча смотрел на них, когда Томми, потирая руки, начал что-то обсуждать с Лирой о времени сеанса.
Он не стал дожидаться продолжения. Он просто развернулся и вышел из кухни, не сказав ни слова. Гнев клокотал внутри него, но ещё больше — ощущение абсурда. Он направился прямо в свою комнату, где уже ждал Финн, хмурый и задумчивый.
— Ну что? — спросил Финн, подняв голову, когда Кай вошёл. — Как там с Лирой?
Кай тяжело опустился на свою койку, проведя рукой по лицу.
— Томми пришёл. С новой медалькой. Важный такой...
Он пересказал Финну весь разговор, каждое едкое замечание Томми, каждое колебание Лиры, и её внезапное, резкое согласие.
Финн слушал молча, его брови постепенно сползали всё ниже. Когда Кай закончил, Финн покачал головой, и на его губах появилась кривая усмешка.
— Ахах, — хмыкнул Финн, но это был не смех, а скорее нервный выдох. — Вот это Томми, конечно, красавчик. Знаешь, он как тот задира из детского сада, который сломал твою игрушку, а потом хвастается, что у него своя ещё огого. Только тут ставки что-то высоковаты для песочницы, — он покачал головой. — Ну и Лира, конечно, тоже тот ещё ребенок. Вот это вывернула. Прям как в одной из тех самых женских книжек, где все такие: о, я ему покажу, как я не ревную!' А потом бац! Свидание!
— Мне не сказать что обидно, — начал Кай, пытаясь подавить волну странного, непонятного чувства. Это не была чистая обида, скорее... нелепость. — Но вся эта ситуация... она максимально детская и странная.
— Детская? Странная? — Финн поднял бровь, но в его голосе уже не было ехидства, только поддержка. — Бро, ты только что сбежал от казни, узнал, что ты источник неведомой хрени, и вообще, тебя Организация ищет, а Армуха вскоре пытается убить. Конечно ситуация максимально тупа. Это как пытаться забить гвоздь ложкой, когда на тебя танк едет. Абсурд, да.
Финн придвинулся ближе, его тон стал серьёзнее.
— Слушай, я понимаю, что это... ну, неприятно. Томми — придурок, Лира, может, просто запуталась. Но сейчас это не главное. Главное — это мы. И то, что нам надо разобраться, что происходит.
Кай кивнул, чувствуя, как слова Финна немного успокаивают его. Финн всегда умел найти правильные слова, чтобы вернуть его к реальности, даже если при этом немного... прикалывался.
— Ты прав, — сказал Кай. — Сейчас важно только то, что будет дальше.
Он встал, его взгляд стал решительным.
— Почта кстати пришла, — почесал голову Финн.
Кай на секунду замер, заземляясь от потока собственных мыслей. Жизнь продолжала течт своим чередом, несмотря на недавние события. Одним из неизменных её атрибутов была почта, система для обмена информацией между подразделениями. Чаще всего приходили расписания дежурств, новые директивы по патрулированию и, конечно, бесконечные отчёты о состоянии оборудования и припасов. Ничего личного, ничего интересного.
Кай подошёл к столу, на котором лежала небольшая стопка конвертов, адресованных на его имя. Он начал нехотя их разбирать.
— В этот раз стопка больше моей! — ехидно протянул Финн, лёжа на койке и жонглируя старым шариком для подшипника. — Наверное, снова гора писем от поклонниц. Не забывай, ты ж теперь звезда.
Кай бросил на него быстрый взгляд, но промолчал. Он был слишком погружен в свои мысли о произошедшем.
Финн, не унимаясь, продолжил:
— Или, может, это Томми тебе письмо написал? Приглашает на второе свидание? А вдруг он тебе ещё один значок отличия вручит, за 'стойкость в ожидании, пока он обхаживает твою подружку'? — Финн хмыкнул, стараясь вывести Кая на эмоции. — Я бы не удивился, если он тебе нарисовал сердечко на этом значке.
Кай пропустил его шутки мимо ушей, его взгляд скользнул по очередному конверту. На нём не было привычных штампов о дежурствах или отчётах. Только его имя и официальная печать.
Он вскрыл конверт, внутри был один лист. Кай развернул его. Крупные, официальные буквы гласили:
ПРИГЛАШЕНИЕ НА ВНЕОЧЕРЕДНОЙ МЕДОСМОТР.
ОБЯЗАТЕЛЬНАЯ ПРОЦЕДУРА.
СРОЧНО.
Дата и время были указаны на ближайшие часы.
Кай замер. Ему стало не по себе. Ощущение ледяной руки, сжимающей сердце, вернулось. Внеочередной. Обязательный. Срочно. Это не могло быть совпадением. Не после всего, что произошло. Не после того, как он узнал, что он "источник". Они что-то заподозрили. Они что-то знают.
— Финн, — тихо произнес Кай, его голос был напряжённым. Он протянул ему лист. — Посмотри на это.
Финн перестал жонглировать и сел. Он взял бумагу, пробежал глазами по строчкам, и его усмешка мгновенно сползла с лица. Его взгляд встретился с взглядом Кая. В его глазах читалось такое же беспокойство.
— Лучше бы это было свидание с Томми...