Глава 14
Тишина в коридорах становилась невыносимой. Ни шороха, ни малейшего звука — лишь глухое эхо шагов, отскакивающее от стен, покрытых плесенью и сетью мелких трещин. Каждый вздох, каждый удар сердца казались оглушительно громкими.
Аника шла рядом с Альфой, поглядывая на остальных через плечо, будто ожидала нападения с тыла. Шип шёл последним, освещая путь тусклым фонарём, и оборачивался чаще, чем хотелось бы. Его черные зрачки скользили по теням, а пальцы подрагивали, будто на кончиках проступал невидимый яд.
Ройс остановился, прислушиваясь. Хоть его лицо было жестким, в глазах мелькнула нехарактерная для него неуверенность. Он поднял руку, приказывая всем замереть. Тишина стала ещё плотнее, почти осязаемой.
Маркус кивнул, его взгляд был задумчив.
— Они наблюдают. И не нападают. Стоп! Какого черта? Ты должен был оставаться наверху, щенок!
На этих словах Маркус схватил появившегося позади колонны Кая за плечи и грубо тряхнул. Лицо курсанта не передавало ни чувства вины, ни страха.
— Ещё два дрона со Столицы. Связь не работает, не ловит на вашем этаже. Поспешил сообщить.
— К черту разборки, — цокнул Шип. — Надо ускорится, пока ваши дружки не поспешили сюда.
— Ни шаг в сторону от колонны, — прошипел Маркус. Без злобы, от усталости.
С каждым поворотом коридоры словно сужались, вынуждая колонну идти строго друг за другом по одному. Кай чувствовал, как напряжение сдавливает грудь. Ему казалось, что стены дышали в такт его дыханию. Что-то шептало, очень тихо, на грани его восприятия. Это был не голос, не слова, а скорее вибрация, проникающая сквозь кости, отдающаяся в зубах. Кай почувствовал странное, необъяснимое жжение в груди, словно под кожей разгорался огонь, тонким жаром разливаясь по венам. Картинки вспыхивали в голове — размытые, чужие: силуэты людей в лабораторных халатах, мерцающие экраны, внезапный крик, растворяющийся в какофонии помех.
Он мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно только усилилось.
"Не враг..." — пронеслось в его сознании, слова явно не принадлежали ему. Этот шёпот был одновременно леденящим и странно успокаивающим, словно некто пытался донести до него правду сквозь пелену безумия. Кай инстинктивно прижал руку к груди, пытаясь унять это странное внутреннее дрожание, но оно лишь усиливалось. Он смутно помнил подобные ощущения из детства, но они никогда не были такими сильными, такими реальными.
Кай чувствовал, что что-то должно произойти. "Шёпот" становился громче, настойчивее, и теперь он был уверен: это не галлюцинации. В следующий миг его взгляд зацепился за то, что ползало по стене прямо над ними – неясный силуэт, медленно движущийся в полумраке, почти сливаясь с плесенью. Он не был похож на те чудовища, что они видели на поверхности у той чертовой шахты. Этот был... осторожным. И, казалось, ждал чего-то. Или кого-то.
Они осторожно двинулись дальше, минуя извивающиеся тени, которые казались живыми, но не проявляли агрессии. Наконец, коридор расширился, и группа вышла в просторную, полуразрушенную центральную комнату. Стены здесь были ещё более испещрены трещинами, а воздух стоял тяжёлый, затхлый, с едва уловимым запахом чего-то гниющего.
Их встретил целый рой обезображенных существ. Они были везде: на стенах, в углублениях, на полу, сбившись в кучи по углам. Это были те самые пустые, заражённые, как их кто не назвал, о которых ходили жуткие легенды, но их поведение резко отличалось от всего, что они наблюдали в шахте. При их появлении существа не бросились в атаку, не издали привычного звериного рыка. Вместо этого, они медленно, неохотно отползли по углам, недовольно цокая зубами — звук, похожий на шелест костей или скрежет камня по камню. Их деформированные тела, казалось, корчились от невидимого дискомфорта, но они держались на расстоянии.
Эллар, обычно смелый, отшатнулся, рука метнулась к рукояти ножа, но не вытащил его.
— Что... что за чертовщина? — выдохнул он.
Маркус, напротив, выглядел ещё более напряженным, чем обычно. Его глаза лихорадочно бегали по тварям. Он поднял карабин, целясь в ближайшее существо, но Альфа резко опустил его руку.
— Стоять! — прошипел тот, его голос был низким и напряженным. — Они не нападают.
Эллар нервно засмеялся.
— Ну, это... странно. Очень странно. Вряд-ли мы им нравится.
Кай, едва дыша, наблюдал за тварями.
"Не враг..." — снова прозвучало в его голове, теперь уже громче, отчетливее. Это была не просто мысль, а уверенность, которая проникала в его сознание, вытесняя страх. Жжение в груди нарастало, и в какой-то момент Каю показалось, что он видит нечто за искаженными лицами существ – не ярость, а глубокую, древнюю боль. И что-то ещё. Что-то, что требовало... узнавания.
Аника, лицо которой было скорее сосредоточенным, чем напуганным, медленно двинулась вперед, её глаза не отрывались от существ. Альфа сделал шаг вперёд, его иссохшая рука сжалась в кулак.
— Мы видели достаточно. Нам нужно возвращаться. Сейчас же, — его голос был низким и властным, не терпящим возражений. — Не ведемся на их необычное поведение, рисковать сейчас глупо.
Группа безмолвно подчинилась. Обратный путь по извилистым коридорам казался ещё более длинным и давящим. Кай продолжал чувствовать на себе взгляды пустых, их немое, почти ожидающее присутствие. "Шёпот" в его голове стихал по мере удаления, но не исчезал полностью, оставляя после себя след тревожного предчувствия и необъяснимого знания.
Когда они наконец выбрались наверх, в заброшенную диспетчерскую аванпоста, Ройс сразу отдал приказ заварить все выходы и вентиляционные шахты. Скрежет металла, искры от сварочных аппаратов, глухие удары кувалд по стальным листам — всё это заглушало тишину подземелий, но не внутренний гул в голове Кая. Он видел, как закрываются пути, как наглухо замуровывается вход в тот мир, который только что открылся ему с совершенно неожиданной стороны. Он видел страх на их лицах, желание отгородиться от всего непонятного, от всего, что не вписывалось в их мир железного порядка.
Их мир? Не мой?
Томми, с натянутой улыбкой, забивал очередной гвоздь в стальную решётку вентиляции. Его движения были резкими, почти лихорадочными.
—Вот так, — пробормотал он, глядя на Кая, — обратно в свои норы. Им там и место.
В его глазах читалось не только облегчение, но и что-то более темное — коктейль тщеславия и чувства превосходства.
Кай лишь молчал. Он смотрел на запечатывающиеся проходы и чувствовал, как внутри него растет разлом. Мир, в который он верил, рушился с каждым ударом кувалды, с каждой новой искрой. "Не враг..." — эхом отдавалось в его сознании, пока последняя решетка не встала на место, отрезая их от гнезда пустых.
Прощание на аванпосту было странным и неловким. Запечатав подземелья, группа собралась у выхода на поверхность. Солнце уже садилось, окрашивая пустоши в багровые тона, и это добавило ярких красок моменту, когда люди и мутанты стояли лицом к лицу, не с оружием в руках, а с молчаливым вопросом в глазах: что дальше?
Маркус первым нарушил тишину, его голос был глубок и спокоен.
— Мы признательны за вашу помощь. То, что вы сделали... это было воистину человечно. Спасибо. Провизия будет доставлена. Как договаривались.
В его тоне не было ни тени высокомерия, лишь уставшее, но искреннее уважение к чужой силе и принципам.
Ройс стоял чуть поодаль, скрестив руки на груди. Его лицо оставалось непроницаемым, но взгляд, которым он обменялся с Аникой, говорил о многом. В нем читалась сложная смесь старой благодарности и новой, тревожной отстранённости.
— Дальше мы сами. Теперь держитесь подальше от наших границ, — произнес он, и это прозвучало скорее как приказ самому себе, нежели им.
— Что ж, было... познавательно. Кто бы мог подумать, что такие ребята могут быть полезны, — подмигнул Эллар, разряжая обстановку. — Я прослежу, чтобы груз был лучшего качества. Альфа, мы же не хотим, чтобы вы подумали, что мы жадные, верно?
Кай молчал. Его взгляд то и дело задерживался на Анике. Он чувствовал, как необъяснимая связь, возникшая в подземельях, ещё не оборвалась. "Шёпот" утих, но его эхо продолжало звучать в голове, и он смутно осознавал, что что-то не враг.
Томми, напротив, не скрывал своего отвращения. Он стоял в стороне, прижавшись к стенам аванпоста, его руки сжимали карабин. На его лице читалась явная неприязнь, граничащая со страхом. Он даже не смотрел на мутантов, а лишь на их оружие, на их очертания в сумерках.
— Хватит этих баек, — пробурчал он достаточно громко, чтобы все услышали. — Это просто дикари. Мы им помогаем, а они потом в спину ударят. Всегда так было. Его слова повисли в воздухе, нарушая хрупкий мир.
Альфа лишь холодно оглядел Томми, затем его взгляд скользнул по каждому из людей, остановившись на Кае.
— У нас есть уговор, — произнёс он, его голос был ровным, но в нём чувствовалась стальная твердость. — И мы его соблюдаем. Главное, чтобы вы тоже. До следующей встречи.
С этими словами Альфа развернулся. Аника коротко кивнула Ройсу и бросила быстрый, понимающий взгляд на Кая, прежде чем последовать за Альфой и Шипом, которые растворились в сгущающихся тенях пустошей, оставив за собой лишь клубы пыли и тягучее молчание.
Когда Аника проходила мимо, их руки на мгновение соприкоснулись, и Кай незаметно вложил в её ладонь скомканную бумажку. Та не подала виду, крепко сжав её в кулаке, не отрывая взгляда от удаляющейся группы.
Эллар же, вместо того чтобы сразу отправиться к своим, подошел к машине мутантов, где Аника уже собиралась сесть. Он наклонился к ней, его голос был непривычно приглушен, но всё равно слышен в вечерней тишине.
— Помни, что есть те, кто больше, чем просто... ярлыки.
Он улыбнулся своей обаятельной, но хитрой улыбкой, и легонько коснулся её плеча, прежде чем отойти.
Ройс наблюдал за этим, и его лицо помрачнело. Челюсти сжались. Он бесился, но не понимал почему. Это был не только гнев от нарушения субординации или неприязни к мутантам, но и что-то более личное, глубоко укоренившееся.
Аника сбросила руку Эллара со своего плеча и вновь коротко кивнула Ройсу, прежде чем хлопнуть дверью транспорта, который быстро растворился в сгущающихся тенях пустошей, оставив за собой лишь клубы пыли и тягучее молчание.
Ответный рёв мотоциклов разорвал вечернюю тишину, заглушая оставшиеся в воздухе вопросы. Группа двинулась на запад, в сторону Столицы, пытаясь оставить позади кошмар подземелий и странное прощание. Каждый километр по разбитым дорогам, каждый столб пыли, поднятый колесами, только подчеркивал контраст между дикой, непредсказуемой пустошью и жестким, контролируемым порядком города.
Кай ехал позади, чувствуя, как ветер хлещет по лицу, пытаясь выдуть из его головы "Шёпот". Но он не уходил. Каждое подрагивание мотоцикла, каждый толчок на ухабах отдавался новым жжением в груди, словно что-то внутри него не давало забыть то, что он видел и чувствовал. Он вспоминал глаза пустых – в них не было звериной ярости, лишь недовольство и... что-то ещё. Боль? Одиночество? Он украдкой взглянул на Финна, едущего впереди. Тот наклонялся, что-то кричал ветру, его легкомыслие быстро возвращалось. Кай понимал, что скоро они окажутся под светом неоновых вывесок и жестких правил, где все увиденное покажется ему плохим сном.
Томми, напротив, ехал с безумной решимостью, словно пытался физически стряхнуть с себя пережитое. Его плечи были напряжены, взгляд устремлен вперед. Он ни разу не оглянулся, ни на миг не дал себе расслабиться. Для него этот поход подтвердил худшее: пустые — это зло, и их место за пределами их мира. Он не хотел видеть в них ничего другого.
Ройс вёл колонну, его силуэт на фоне заката казался высеченным из камня. Он не ускорялся, не замедлялся, просто неумолимо двигался вперед.
Когда первые огни Столицы показались на горизонте, их холодное, электрическое сияние казалось спасительным. Для большинства. Для Кая же оно теперь отдавало фальшью. Он видел этот город, как нарисованную декорацию, за которой скрывались другие, более опасные тайны.
Въезд в Столицу был привычно формальным. Контрольно-пропускные пункты, опущенные барьеры, вооруженные патрули, холодные, бездушные сканеры, проверяющие каждого. Для курсантов это было рутиной, но теперь Кай чувствовал, как каждый датчик, каждый взгляд солдата пытался проникнуть ему под кожу, узнать его секрет. Он крепче сжал рукоятки мотоцикла, пытаясь подавить нарастающую панику.
Прибыв в казармы, группа сразу же была отправлена на брифинг. Эмилия уже ждала их. Её лицо было таким же острым и холодным, как всегда, но в глазах мелькало нетерпение. Она хотела знать все.
Маркус и Ройс обменялись короткими взглядами. Теперь им предстояло решить, какую версию событий стоит рассказать.
Кай в числе последних прошел уже а знакомый ему кабинет. Первым он заметил Маркуса, что стоял перед столом в штабе, облокотившись на гладкую, холодную поверхность. Голос его был спокойным и чётким, без единой лишней эмоции — таким он становился всегда, когда докладывал о чём-то, что сам считал особенно опасным или спорным.
— Аванпост заблокирован. Система наблюдения полностью восстановлена, сигнал теперь идёт напрямую в Столицу. Сотрудничество с мутантами...— Маркус бросил короткий, почти незаметный взгляд на Эмилию. — Оказалось неожиданно эффективным. Без их помощи миссия, скорее всего, закончилась бы серьёзными потерями.
В комнате повисла тягучая тишина. Эмилия оторвала взгляд от главного экрана, где всё ещё мелькали статичные кадры с аванпоста. Она медленно сжала пальцы в замок, откинувшись на спинку кресла. Её поза выражала ледяное спокойствие, но что-то в её глазах говорило о глубоком напряжении.
— А дрон?— негромко, почти шепотом, спросила Линь Вэнь, которая до этого молча сидела в тени. — Его сбили вы?
Маркус коротко кивнул. В комнате сразу стало будто на несколько градусов холоднее. На лицах солдат промелькнула тень страха, смешанного с новой, непонятной тревогой.
Ройс, стоявший в дальнем углу, едва заметно напрягся. Его взгляд метнулся к Маркусу, потом к Эмилии, словно пытаясь прочесть между строк. Эллар, сидевший рядом с Линь, демонстративно зевнул — но не от скуки, а скорее в своей привычной манере разрядить обстановку, хотя его глаза оставались на редкость внимательными.
И тут Эмилия, к всеобщему удивлению, нарушила молчание, её голос был жестким и резким, прорезая нарастающее напряжение.
— Совет в последнее время слишком активно вмешивается в оперативные дела, — она сжала губы, будто испытывала внутреннюю борьбу, её взгляд обвел каждого в комнате. — То, что дрон был 'уничтожен заражёнными', вполне удовлетворит их любопытство. А вот всё остальное...— она взглянула на них поверх тонких очков, её глаза превратились в щелочки. — Им лучше не знать. Ни про союзников, ни про артефакты.
Маркус едва заметно опустил голову — в знак понимания. Эллар присвистнул, его губы растянулись в хитрой усмешке.
— Кто бы мог подумать, мадам Генерал, что вы умеете быть столь... гибкой?
Эмилия усмехнулась самым краем губ, взгляд её полыхнул холодной сталью.
— А ты, Эллар, не вздумай этим злоупотреблять. Или я пересмотрю мнение о вашей... группе.
В её последнем слове чувствовалась едва скрытая угроза. Финн тихо фыркнул, пытаясь сдержать улыбку. Он поймал взгляд Кая, и в их глазах промелькнуло невысказанное понимание. Томми всё это время стоял у стены, хмурясь. Его лицо было напряженным, сдвинутые брови выдавали внутреннюю борьбу: смешанное чувство облегчения от того, что Армия признает угрозу, и недовольства от того, что правду по-прежнему скрывают. Он бросил быстрый, недовольный взгляд на Кая, словно тот был виноват в этой "гибкости" генерала.
— Значит, всё? — спросил Маркус, прерывая затянувшуюся паузу.
Эмилия кивнула.
— Пока. Но за этим союзом я лично буду следить. И если хоть один из них ошибётся — кровь будет на вас. На всех, кто был там.
Она обвела их взглядом, который не обещал пощады.
— Можете идти.
После брифинга, который оставил после себя не столько ясность, сколько новый слой лжи, ребята разошлись. Кай, чувствуя себя опустошенным и сбитым с толку, вернулся в свою комнату в казармах. "Шёпот" в его голове теперь молчал, но оставлял после себя гнетущее ощущение, что он видел то, чего не должен был. Армия лгала. Мутанты не были просто зверьми. То, что Аника была сама мутантом глубоко потрясла его, как и тот факт, что Альфа и Шип сохраняли рассудок и оставались людьми. Обезображенными, но людьми. А он сам... он не понимал, что с ним происходит.
Дверь тихонько скрипнула, и в проёме появилась Лира. Она вошла, закрыв за собой дверь, и подошла к Каю, который сидел на краю койки, уставившись в одну точку. В её глазах читалась та же внутренняя борьба, которую он чувствовал сам. Лира была всегда наблюдательной, и, возможно, именно поэтому она первой почувствовала его состояние.
— Устал? — её голос был мягким обволакивающим шепотом. Она присела рядом, не касаясь его, просто находясь рядом. — Все ваши рассказы... и то, что мы видели в шахте.
Кай медленно кивнул, не поднимая глаз.
— Все лгут. Нам. Всем.
— Я знаю, — подтвердила Лира, и в её голосе не было удивления, только усталое согласие. —Всегда знала, что что-то не так. Просто... не представляла, насколько.
Кай поднял взгляд, ища в её глазах понимания. Она же протянула руку и осторожно коснулась его плеча.
— Но ты не один, Кай. Мы разберемся. Вместе. И Финн, и даже Томми. Побесится и перестанет.
Её прикосновение было легким, но успокаивающим, предлагающим нежность и поддержку, в которых он так нуждался.
Кай кивнул, чувствуя, как часть напряжения отпускает. Он был благодарен Лире за её понимание, за то, что она не отвернулась, как тот же Томми.
Внезапно взгляд Лиры метнулся к часам на стене.
— Мне пора. Дежурство с Грегом. Держись, Кай. Поговорим позже,— она улыбнулась ему мягко, почти ободряюще, и вышла из комнаты.
Комната снова погрузилась в тишину, но теперь Кай был не один. Он был не один в своём непонимании, в своей тревоге. И все же, когда Лира ушла, его мысли неожиданно скользнули к другому человеку. Не к Лире, которая была всегда рядом, а к Софии.
Почему именно она? Возможно, потому что София была такой же загадочной, как и мир, который только что открылся Каю. Она хоть и была медсестрой, но в её глазах Кай всегда видел скрытую глубину, некий расчёт. Она казалась отделённой от остального мира, как будто знала больше, чем показывала. Её хладнокровие, её интеллект, её способность видеть насквозь... Если кто-то и мог понять то, что он пережил, или дать ответы, то это могла быть она. Или Аника. Но если Кай и передал ей записку с просьбой поговорить наедине, то как подступить к к Софии? В её отстраненности была некая притягательность, намек на тайну, которая теперь, после встречи с Пустыми, казалась ему такой... родственной?
Мысли о Софии стали неожиданным маяком в его смятении.
***
В лаборатории витал резкий, привычный запах спирта, металла и чего-то горького — будто сама кровь пропитала воздух, въевшись в стены и оборудование.
Линь Вэнь, не говоря ни слова, склонилась над микроскопом. Холодный свет от прибора падал на её лицо, подчёркивая острые скулы и глубокие тени усталости под глазами. София стояла рядом, держа пинцет и стерильные стеклянные пластины, терпеливо, будто хирург в ожидании решающей команды.
— Слишком быстрое деление клеток, — пробормотала Линь, прищурившись и сдвинув очки на переносицу. — И, похоже, организм пытается не просто отторгнуть мутацию, а... подстроиться.
София инстинктивно наклонилась ближе, её обычно холодные черты лица напряглись от внезапного интереса.
— Подстроиться?
— Смотри сама, — коротко сказала Линь и отошла, уступая место у окуляров.
София тут же заняла её место, прильнула к окулярам, и на мгновение в объективе мелькнули жуткие, почти нереальные образы: живая ткань, пульсирующая и извивающаяся, словно пыталась не побороть чужеродную структуру, а «вплести» её в себя, интегрировать. Это было похоже на то, как если бы заражение становилось не причиной гибели, а частью странного, извращённого исцеления.
— Это не просто вирус, — наконец, выпрямилась София, её голос был ровным, но внутри неё что-то сдвинулось. Она уставилась в никуда, обдумывая увиденное.
—Это как... Кодирование, — продолжила Линь, глядя на экран, куда выводилось увеличенное изображение. Её голос был низким, почти отстранённым, словно она говорила с призраками прошлого. — Как будто клетки получили... инструкции. Новые инструкции.
Нахмурились сильнее, она аккуратно взяла стекло, поместила его в герметичный контейнер и запечатала с методичной точностью.
— Если мы правы, — тихо добавила она, снимая перчатки. — Мы не лечим болезнь. Мы сдерживаем эволюцию.
София молча кивнула, снимая перчатки. Инструменты на лотке поблёскивали металлическим блеском в тусклом свете. Она ушла к раковине в дальнем углу, оставив Линь одну с образцами. Шум воды начал наполнять пространство, создавая некий заслон.
В лабораторию негромко, но тяжело вошёл Маркус. От него пахло улицей, ветром, а ещё лёгким, но характерным запахом мази, которой в госпитале обрабатывали ожоги. Линь даже не обернулась — она узнала его по шагам, по той неторопливой уверенности, с которой он всегда приближался.
— Разве у тебя не лекция? — сказала она сдержанно, не поднимая взгляда от микроскопа, словно слова были лишней помехой для её сосредоточения.
— Сбежал на минуту, — отозвался он.
Его голос был непривычно мягким. Он остановился слишком близко, нарушая её личное пространство, хотя она, казалось, этого и не замечала.
София, стоявшая у раковины, демонстративно щёлкнула краном. Шум воды внезапно усилился, словно желая отгородить ее от этих двоих.
Линь наконец оторвалась от записей и посмотрела на него. Её взгляд был оценивающим, профессиональным.
— Как рука? Побочных нет? Препарат держится?"
— Всё в норме. Ты отлично всё рассчитала, — сказал он, его голос был глухим, но спокойным.
И вдруг — без обычной защитной усмешки, без воинской выправки, просто, почти буднично, как будто это было самым естественным предложением на свете:
— Линь. Пойдём со мной на ужин. Сегодня. Или когда сможешь.
Она моргнула. Мышцы в плечах инстинктивно напряглись, будто ожидали подвоха, угрозы, чего угодно, кроме этого.
— Ты говоришь это... как? — её голос был невозмутим, но внутри неё поднялась волна удивления. — В рамках медицинского наблюдения?
Он улыбнулся чуть криво, его глаза потеплели.
— Как тебе удобно.
Она смотрела на него с недоверием, как будто он пришёл просить что-то опасное, невычислимое, лишённое всякой логики в этом мире расчёта и выживания.
— Ты странный,— сказала она тихо. — И слишком спокойный для человека, получившего тройную дозу чистого Адреналина в полевых условиях.
Он кивнул, его улыбка стала еще шире.
—Именно поэтому тебе со мной скучно точно не будет.
За её спиной снова щёлкнул кран. София, несущая поднос с чистыми инструментами, вернулась из дальнего угла и остановилась на пороге лаборатории, её обычно равнодушное лицо на мгновение выразило нечто похожее на удивление. Она на секунду уловила между ними что-то... почти личное, что-то человеческое и нежное.
Линь отвела взгляд первой, её лицо снова приняло привычное холодное выражение.
— Ладно, — пробормотала она, её голос был непривычно нерешительным. — Один ужин.
— Договорились, — кивнул он.
Маркус развернулся и вышел из лаборатории, не дожидаясь ни подтверждения, ни отказа. Его шаги снова стали тяжёлыми, но теперь в них чувствовалась странная, почти несвойственная ему лёгкость.
София молча поставила поднос на стол, наблюдая, как исчезает силуэт Маркуса.
— Ужин? — спросила она, когда дверь за ним закрылась.
Линь Вэнь ответила не сразу, продолжая изучать образцы. Наконец, она выпрямилась, её голос снова был абсолютно холоден.
— Медицинское наблюдение, — сказала она, не глядя на Софию. — В неформальной обстановке.
Пока Линь погрузилась обратно в свои исследования, София продолжила свои действия с методичной точностью. Её взгляд скользнул по полкам, где хранились медицинские досье курсантов. Дежурная медсестра, спешившая по своим делам, не обратила на неё никакого внимания, проходя мимо. Это была её обычная роль — незаметная, но вездесущая.
Её пальцы скользнули по корешкам папок. Никто не мог бы заподозрить, что за этой холодной внешностью скрывается такая острая, почти хищная хватка за информацию. Под прикрытием рутинных обязанностей, София незаметно от Линь вытащила три нужные папки с врачебными наблюдениями: одну на имя Кая, другую на Финна, и третью – на умершего от передоза курсанта. Аккуратно, без единого лишнего движения, она спрятала их в свою медицинскую сумку, которая всегда была с ней. Чувство вины или колебаний не промелькнуло на её лице; лишь тень решимости.
Она быстро собрала остатки своих вещей, защелкнув замок на сумке. Подойдя к Линь, которая всё ещё была поглощена микроскопом, София остановилась.
—:Я закончила здесь, — сказала она ровным голосом, в котором не было и намёка на внутреннюю бурю. —Пойду, мне нужно подготовиться к следующей смене.
Линь Вэнь коротко кивнула, не отрываясь от работы.
—Хорошо. Увидимся завтра.
— Увидимся, — повторила София.
Её голос был бесстрастен, но внутренне она чувствовала, как линия отступления медленно начинает формироваться. Она покинула лабораторию, оставив Линь наедине с её образцами и научными головоломками. Дверь закрылась за ней с тихим щелчком, отделяя её от мира научных поисков и открытий, которые могли потрясти основы их общества. Теперь у неё в руках были данные, которые могли изменить всё.
***
Ночь не принесла Каю покоя. То, что он увидел в подземельях, и ложь командования засели глубоко внутри, отравляя даже попытки уснуть. Он ворочался на жесткой койке в казарме, чувствуя, как тревога сжимает грудь, будто невидимый жгут. Каждый нерв был натянут до предела, а тело, привыкшее к постоянным нагрузкам, никак не могло расслабиться.
Когда сон всё же пришел, он был далек от спасительного забытья. Это был странный сон, запутанный, как паутина. Кай видел себя в темном, извивающемся туннеле, стены которого словно состояли из переплетенных корней или гигантских костей. Он чувствовал, как эти стены вибрируют, и от них исходит тот самый "Шёпот" — не слова, а болезненные, древние отголоски, проникающие прямо в сознание.
Внезапно туннель вывел его в огромное, подземное пространство, залитое тусклым, пульсирующим светом. В центре этого пространства медленно, словно нечто живое, вращалось гигантское сердце из застывшей, черной материи, окруженное светящимися жилами. Его биение было тяжелым, низким гулом, который проникал в самые кости. Вокруг сердца, в отдалении, клубились тени — это были Пустые, но они не угрожали. Они были частью этого пространства, продолжением его, словно корни огромного дерева.
В этот момент "Шёпот" стал громче, более настойчивым, почти голосом, но все равно без слов. Он говорил о боли, о потере, о расколе. И о защите. Кай чувствовал, как этот звук зовет его к сердцу, к центру этой пульсирующей тьмы. Он протянул руку, словно пытаясь дотронуться до него, и в тот же миг жжение в его груди усилилось, превращаясь в обжигающий жар. Ему показалось, что из его ладони тянутся тонкие, светящиеся нити, стремясь соединиться с жилами сердца.
Сон внезапно оборвался. Кай резко сел в постели, задыхаясь, тело покрыто холодным потом. В груди всё ещё пульсировало, словно его собственный артефакт пытался откликнуться на увиденное. "Шёпот" стих, но его след остался в сознании — не как воспоминание о кошмаре, а как знание, которое он не мог понять, но которое теперь было частью его. Он прижал руку к груди, пытаясь унять стук сердца.
Теперь он знал. То, что произошло в подземельях, не было случайностью. И он сам был вовлечен в это глубже, чем мог себе представить.