Начало новой жизни
Солнце пробивалось сквозь неплотно задернутую пелену темных штор, косым горячим лучом падая на паркет. Письменный стол, стоявший у окна, что вело на закрытый балкон, был завален непонятно чем: какими-то бумажками, из-за которых едва ли проглядывала черная глянцевая папка, ближе к краю — удлинитель с воткнутой туда зарядкой от телефона, сам гаджет при этом лежал на другом конце стола, рядом с пустой тарелкой, по которой рассыпались хлебные крошки. Из шкафа-купе, стоящего у дальней стены, рядом со шведской стенкой, вываливались неаккуратно сложенные вещи, прикроватная тумбочка снова была закидана хламом, а в самой кровати, среди мягких гор нескольких толстых одеял, двух подушек и плюшевого медведя, сопело что-то непонятное и довольно здоровое. Задребезжал будильник, который, судя по его виду, не в первый раз роняли на пол. Из-под теплой пелены высунулась рука и дотянулась до тумбочки, опрокидывая при этом гору использованных салфеток на пол, пошарила по гладкой древесной поверхности, накрыв наконец корпус электронных часов, нажала на кнопку. Воцарилась блаженная тишина.
Через пару секунд гора одеял зашевелилась, одно из них соскользнуло на пол, после чего на «свежем воздухе» появилось заспанное лицо довольно бледного оттенка, но с персиковым румянцем на щеках, сильно выделяющимися на его фоне кругами под глазами, и каким-то заторможенным взглядом полузакрытых карих глаз окинуло взглядом комнату. Почесав копну черных кудрявых волос, девушка широко зевнула, съезжая по мягкой куче вниз. Нельзя было сказать конкретно, сколько ей было лет. На первый взгляд, не больше двадцати пяти, на первое впечатление о характере — точно около восемнадцати. Если впервые услышать ее ворчания о жизни, то может создаться впечатление о том, что ей уже лет сорок. Ну, а на деле же было всего двадцать восемь. Марта Добромирова, так звали ее, но нельзя было судить, опять же, по первому впечатлению. Каждому знакомому, а их у нее было немного, девушка открывалась с разных сторон. И сторон по мере общения с ней становилось все больше. * Итак, благополучно оказавшись на полу в вертикальном положении, я пошлепала босыми ногами по паркету и надела тапочки. Минуты две меня ещё одолевала утренняя зевота, которая уже была полноценным пунктом в списке дел в начале дня. Она прекратилась только тогда, когда я уже была в ванной, ополоснув свое лицо холодной водой. Вчера какие-то умники лишили нас горячей, потому и приходиться умываться так. О душе даже нечего было думать, потому я сразу потопала на кухню, которая находилась на другом конце моей небольшой квартирки. Какой сегодня день? Оо, восьмое марта, замечательно... Вся моя нелюбовь к международному женскому дню именно из-за того, что день именно женский. И пропитан насквозь стереотипами, которым я «должна» следовать, по мнению моей обожаемой тети. Например, быть женственной, как это ни странно. А то подразумевало ношение платьев, каблуков, уход за собой вроде слежения за кожей, весом и отсутствия натурального волосяного покрова на ногах, руках и т.д. и т.п., как говорится. Терпеть все это не могу. В частности из-за того, что я и девочкой себя до конца не считаю. Нет, дело не в физиологии... С детства я была ближе к мужской половине нашей семьи. Мой папа был милиционером, а дедушка служил на флоте. Мы часто проводили с ними бои, но они были лишь играми. А потом я сама выразила желание (мама и сестра были в ужасе) обучаться боевому искусству. Так меня в пять лет отдали на кружок бодзюцу*. За счёт своей внешности, низкого роста, никто и подумать не мог, что я могу драться ещё получше какого-нибудь мальчишки, при желании и без особого напряжения заехав зарвавшемуся уб... хулигану по челюсти. Но все было не смертельно, оно и понятно. Я дружила со всеми «бандами» нашего городка, а мы, ещё и насмотревшись всяких крутых боевиков, носились с деревянными пистолетами, самодельным луком и стрелами, которыми терроризировали местную живность в виде дворовых кошек. По окончанию моего боевого кружка я стала осваивать ушу, а если быть точнее, тайцзицюань, получалось у меня весьма неплохо, но я бросила эту затею, так и не дойдя до уровня профессионала. В школе я училась не плохо, но и не хорошо, пятёрок в четверти почти не было, разве что по физкультуре и ОБЖ, поэтому, уходя после девятого класса, я сразу поступила в военное училище, желая пойти по стопам отца. Отношения в семье стали довольно натянутыми — из-за выбранного мной пути между мамой и папой возникали разногласия. Дедушка отстаивал наши с отцом интересы, в то время как остальные женщины нашей семьи — мать, сестра и тетя — придерживались точки зрения, чтобы я выбрала более «женскую» профессию. Мол, не для девушки это, армия. Поэтому, хоть как-то пойдя на компромисс, я решила не оставаться в армии, а пойти работать в полицию. А через несколько лет уже состояла в убойном отделе одного из отделений полиции Санкт-Петербурга. Все же, маме и тете категорически не нравилась моя работа, потому они продолжали меня морально терроризировать. В один из таких споров я сказала: — Не нравится, так я уйду! После чего меня неохотно (все же, гордость не позволяла отступить), но проводили за дверь. Я уехала ближе к работе, а спустя год умер дедушка, затем развелись родители, как назло нашему отделу приходилось пахать в два раза больше, да и оплата аренды квартиры была близкой. В общем, на время наступила темная полоса, которая становилась все гуще и чернее. Пока мне в глаза не посветили фонарем реальности и не дали отрезвительного пинка под зад, благодаря которому я все же взялась за голову, а не стала ходить как в воду опущенная... Ну да ладно, хватит воспоминаний, мне ещё нужно будет ехать к сестре. С Ленкой у меня ещё наиболее хорошие отношения, поэтому только с ней я чаще всего и вижусь, а с мамой и тетей перекидываясь лишь несколькими фразами по телефону. Наскоро сварганив себе яичницу, профукав, конечно же, момент окончания приготовления, из-за чего пришлось хрустеть не слишком приятной на вкус подгоревшей корочкой снизу. Кофе был также не слишком вкусным, наспех приготовленным, но я все же влила его в себя, «кинула» посуду в мойку и быстро ушла собираться. В итоге я опаздывала, несмотря на то, что встала аж на десять минут раньше обычного. Что за парадокс — непонятно! Закрыв квартиру, я бросила ключи в рюкзак, выудив оттуда же звенящую связку автомобильных, вместе с брелком. Лифт как специально ехал медленно, да ещё и с пассажирами наверняка, мне пришлось бежать по лестнице. Благо, на моем пути к гаражам не оказалось преград, и я с относительным спокойствием выгнала свою «девятку» и поехала на ней к сестре. Поздравлю, а затем сразу в участок. Уже будучи на полпути и опаздывая на пятнадцать минут, я не решалась сильнее давить на газ, зная, что это чревато не самыми хорошими последствиями. Зазвонил телефон, мирно покоившийся на соседнем сидении. Включив громкую связь, я пыталась хоть что-то расслышать из речей Лены. Безрезультатно. Поэтому и поднесла его к уху, одной рукой держа руль и смотря на дорогу. — Я приеду. Скоро, — нетерпеливо отодвинув от уха телефон. — Мама и тетя тоже будут здесь, — вдруг сказала сестра. Вот это поворот! Огорошила, называется, новостью на полпути! — Может, мне лучше не приезжать? — Марта, может, стоит прекратить ваш конфликт? Сколько можно дуться друг на друга? — Лена, они по-любому начнут плохо отзываться о моей работе, увлечениях и жизни в целом, — упорствовала я. — Ещё и развод сюда же приплетут! — Послушай, хватит уже... — Нет, не хватит. Пока они сами не извинятся, я этого делать не собираюсь! — раздражённо выдохнув, я отбросила мобильный на сиденье. Ухватившись обеими руками до побелевших костяшек за руль, я напряжённо смотрела на фургон, ехавший впереди, и соображала, правильно ли сделаю, если не появлюсь на встрече. Настроение уже обрезано под ноль как волосы на голове парня перед армией, даже солнце словно стыдливо спряталось за густое облако.
На ещё один телефонный звонок от Лены я благополучно не ответила, (уж что что, а гордости у меня хоть отбавляй. И вредности), на второй тоже. Ну, а на третий, как говорится, на волшебный раз, все же взяла трубку, не здороваясь. Знаете, вот такая я вонючка, да. — Марта, так ты приедешь? — на том конце провода послышался чуть приглушённый, но совсем не сожалеющий, голос сестры — Не знаю, — буркнула я, опять же, из вредности. Я ведь уже почти подъехала, осталось минут пять пути. — Пожалуйста, мне надоели эти ваши разборки, да и тебе, думаю, тоже. — Не представляешь, как они мне надоели. — Ну, тем более! Давайте не упустим возможности поговорить нормально. Лена — просто прирожденный дипломат, ей богу! — Ладно. — Ура! Спасибо, Марта! Жду. Я отключилась, болезненно усмехнувшись. Перспектива провести разговор с матерью и тетей вживую, не через телефон, меня настораживала и вовсе не радовала. Я была бы рада, если бы у нас наконец-то завязались более теплые отношения, коих не было с самого детства, но вероятность того, что они снова не начнут говорить про мою тягу и «помешанность» на боевом искусстве и работе в целом, составляет меньше одной миллионной процента. Отложив телефон, я машинально поддала газу и повернула голову к лобовому стеклу. Нога сразу перескочила на тормоз, как только я увидела белеющий «зад» грузовика, неумолимо приближающийся. Завизжали тормоза, где-то раздался звук бьющегося стекла, я судорожно вцепилась в руль, будто хотела его оторвать. Все произошло в один момент: резко тормозящий впереди транспорт, столкновение, раздавленный всмятку капот, вылетающее лобовое стекло. Затем резкий толчок вперёд, удар лбом о руль, в то время как в шею врезался ремень безопасности, удар затылком о сиденье, затем обратно и... тьма.
* * *
Когда я очнулась, то услышала стрекотание сверчка. Н-да, в такой ситуации оно как никогда кстати! Что слышно ещё? Ни шума трассы, ни людских голосов, ни каких-то ещё признаков жизни. Только шелест листвы и злополучный протяжный стрекот. Лицо будто было покрыто горячим мокрым полотенцем. Словно теплого меда налили в аккурат на лоб, где я недавно чувствовала твердую поверхность руля. Руля! Я в аварию попала! О, черт... Я в аварию попала?.. В голове мелькнули события катастрофы, оборвавшись такой же темнотой, что и сейчас была вокруг меня. Было холодно и одновременно жарко, будто ноги засунули в морозилку, а торс и голову оставили печься в пустыне Сахаре. В горле ужасно першило и жгло, нос был заложен. Попробовав пошевелиться, я отметила, что ноги двигаться могут, а это уже очень хорошо. Пальцы на руках тоже шевелятся. Только ощущаются как-то странно. Время открыть глаза. Надо мной темный купол неба, усыпанный звёздами. Окантовкой к нему чернеют листья деревьев. Ну и где я? Надо отыскать телефон... похлопав ладонями по набедренным карманам, мимо кобуры с пистолетом ОЦ-21С, я с радостью обнаружила там небольшую прямоугольной формы коробочку, которая и оказалась моим кнопочным мобильником, я использовала его чаще всего для работы, так как он был гораздо компактнее сенсорного. В темноте почти ничего не было видно, я с трудом подняла руку, поднимая ее над головой, чтобы видеть экран. Нажатие большой центральной кнопки не дало результатов. Наверняка сел или разбился до такой степени, что теперь не подлежит восстановлению. Проведя пальцами по корпусу сзади, я вместо ровной крышки нащупала выемку, где должен был находиться аккумулятор. Ну, конечно. Зашибись. Не рискуя дотрагиваться до своего лица, я первым делом решила разведать обстановку, не делая резких движений. Глаза уже более-менее привыкли к темноте, из-за облаков выглянула растущая луна. Поворачивая голову направо, я лишь упёрлась взглядом в какую-то колючую густую траву, которая начиналась через пару десятков сантиметров от моего лица. По левую сторону простирался какой-то пустырь, переходивший в поляну, покрытую короткой пожухлой травой, а затем начиналась рощица. Так, дальше. Попробую встать... Аккуратно опираясь локтями на землю, кряхтя аки дед на старости лет, я приняла сидячее положение, но слишком резко из-за чего в голове сразу набатом стали бить колокола, а перед глазами замелькали серо-буро-малиновые круги. Итак. Я лежу на какой-то весьма странной площади, покрытой песком, твердой землёй, глиной и камнями. Затем начинается невысокая трава, переходящая в колючий кустарник, бурьян, а тот, в свою очередь, уходит в редкий лесок, даже, пожалуй, рощу. И вот спрашивается, каким боком я оказалась в сельской местности? Где моя машина? Где город, люди? И не сон ли все это? Ха, будет очень оригинально, если я впаду в кому... Посмотрев на собственные ноги, уходящие в траву, мне показалось, что они какие-то чересчур крепкие и короткие. Ладно, мало ли чего покажется. Мозг пытался лихорадочно сообразить, где я и что мне делать, пока тело, естественно, бежало впереди воображаемого паровоза, потому и поднялось на ноги и решило идти налево. Сейчас тут хрен определишь, где север, где юг, да и время тоже. Приняв мудрое решение топать туда, где было меньше всего колючек, я, пошатываясь, будучи ещё и на невысоких каблуках, стала преодолевать разномастные кочки, ямки и непонятные норы, сурковые, кажется. Ощущала я себя очень скверно, как будто пыталась сделать шаги на четвереньках. Ноги будто не могли встать ближе друг к другу. Или у кого-то с детства просто мужицкая походка. Мой путь продолжался недолго, так как глаз решил очень не вовремя заплыть, так что я его вообще открыть не смогла, да ещё и кровь сверху, игнорируя преграду в виде бровей, покрыла все веко и стекала теперь по щеке. Теперь я чувствовала себя ни то раненым бойцом, ни то одноглазым пиратом, ни то все сразу. Ещё деревянной ноги и костыля не хватает. Только успела это подумать, как нога подвернулась, и я со всего маху грохнулась на бок. Вот спасибо, Господи! Я ж пошутила вообще-то! Недовольно крякнув, я всё-таки поднялась на ноги продолжила свое путешествие хрен знает куда. Найти бы здесь хотя бы воду, а то и второй глаз если заплывет, трындец будет. Слепой Пью в деле, ребята! Где-то раздался плеск и громыхание деревянных колес по дороге. Люди! Да, черт возьми, здесь есть люди! Открылось второе дыхание, поэтому, прислушавшись, я едва ли не побежала на звук, желая узнать наконец, что со мной произошло. Проплутав мимо деревьев, я выскочила на дорогу и увидела уже уезжающий громыхающий деревянный обоз с двумя мужчинами на козлах. Те о чем-то переговаривались, явно не замечая моего присутствия. От бега в виски словно вонзились раскаленные иглы, по венам растекалась лава, в то время как ноги почти онемели от холода
Стойте! — я гаркнула едва ли не полностью осевшим, сиплым голосом и совсем не по-женски. Обоз не останавливался, но один из мужичков повернулся назад, толкнул в бок товарища, указывая на меня пальцем. Ну слава тебе Господи! Я остановилась, переводя дыхание, своим единственным открытым глазом окидывая запыленные сапоги, пока незнакомцы быстро повскакивали с мест, подбежав ко мне. В свете луны я увидела, что один из них довольно приземистый, крепкий, но не слишком маленький, ниже меня только на пару сантиметров. Другой наоборот, довольно худенький и высокий, с морщинками на лице и горбатым носом. — Ты кто, девица? — спросил низкий, потирая красный нос-картошку. — Я... В голове поднялся адский шум, что даже собственную речь я не услышала. Перед глазами встала красная пелена, и картинка начала уезжать куда-то в сторону. Вот и обморок!
* * *
Бодзюцу (яп. 棒術, «искусство шеста») — японское искусство ведения боя при помощи деревянной палки (яп. 棒 Бо — «палка», «посох»; яп. 術 дзюцу — «искусство», «техника»). Под палкой чаще всего подразумевается бо.Техники работы с оружием в бодзюцу следуют философии, согласно которой бо является всего лишь «продолжением конечностей». По этой причине данное искусство зачастую включают в различные безоружные боевые системы или каратэ.
Я вдруг неожиданно почувствовала себя хорошо, свежо и чисто. Меня словно окутало шелком со всех сторон, ветер доносил благоухающий аромат неизвестных цветов, солнце мягкими, ласковыми лучами грело лицо. Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь. Ожидая увидеть что-то вроде больничного белого потолка, ну или, учитывая мои глюки, хижину какой-нибудь травницы, я почему-то заметила нежно-голубой купол балдахина. Замечательно. Пролежав так несколько минут, я попыталась сообразить хоть что-нибудь, но мозг отчаянно забраковал все попытки и ушел, помахав ладошкой на прощание. Я встрепенулась, по спине пробежалась мурашки, а затем села, свесив ноги с изящного изогнутого диванчика такого же цвета. Моему взору открылась просторная светлая комната, отделанная белым мрамором, где проскальзывали едва заметные темные прожилки. Красивый круглый орнамент из цветов и фигур на полу, потолок уходил ввысь, оканчиваясь округлым куполом. Вокруг не было почти ничего, лишь впереди белым пятном выделялась залитая солнцем терраса с двумя креслами и круглым столиком
Словно опомнившись, я провела рукой по лицу, но ни следов крови, ни царапин или ещё чего-то не нашла. На мне почему-то было надето летящее белое платье, чересчур длинное и с широкими рукавами, достающими до пола. Ненавижу платья. Волосы были собраны в какое-то подобие шиньона, из которого выбивались упрямые кудрявые пряди, касающиеся лба. На террасе я вдруг увидела фигуру в голубом плаще. Темные волосы девушки (я уверена, что это была именно она) спускались ниже спины, меж них проглядывали тонкие замысловатые косички, а на затылке, где были скреплены две пряди от висков, сияла красивая серебряная заколка с нежно-кремового цвета изящным цветком. Девушка вдруг повернулась и посмотрела прямиком на меня, будто знала заранее, где находятся мои глаза. — Здравствуй, Марта, — мягко улыбнулась девушка, ее голос был почти ощутимо пушистым. — Здрасьте, — ляпнула я. — Мое имя Йеттелин. Я — одна из Валар. Эру Илуватар сам послал меня к тебе. На моём лице, я уверена, завис «синий экран смерти». Валар, Эру... Это разве не вселенная Толкина? — Как вас зовут, ещё раз повторите пожалуйста? — глупо поморгав глазами, выдавила я. — Йеттелин, — благо, эта «богиня» уравновешенная и не настучит по баклану за мою тупость. Мозг всё ещё в отключке. — Ох, поверь, я являюсь божеством уже не одну тысячу лет, некоторые, оказавшиеся на твоём месте, даже слова не могли сказать. — На моем месте? А что произошло? — Известно, что Судьба всегда действует по-своему, поэтому даже Единый не имеет власти над ней... — Да-да, извините, перебью. А поконкретнее можно? И не издалека желательно. — Что ж, было предрешено твое попадание в другой мир, — Йеттелин пожала плечами, приглашая меня на террасу. Я оторопело встала и словно не сама пошла и села в кресло. Богиня опустилась рядом. — Между вселенными часто открываются порталы, особенно в последнее время. Например, одна девушка из твоей страны, России, открыла портал в галактику, где ее тут же подобрали на своем звездолете Стражи. — Охренеть... А как она это сделала? — Иногда порталы открываются чисто случайно, по стечению обстоятельств, иногда умышленно, а иногда попадание тех или иных смертных в другие миры уже было предрешено Судьбой. — Отлично... А вернуться никак? Я там на восьмое марта сестре подарок приготовила... Тут одна из Валар посмотрела на меня так, будто я сморозила какую-то несусветную чушь. Хотя, так оно и было. — Не обманывай себя, Марта, — она покачала головой, прикрывая глаза. — Твои с матерью и тетей отношения никогда не были прочными. — Вот уж спасибо, обрадовали! — я всплеснула руками, отводя взгляд на изумрудно-зеленую долину, на дне которой бурлила река. — Я лишь сказала всё по существу, — темноволосая пожала плечами. — Ты помнишь, что случилось перед твоим переходом в этот мир? — Я попала в аварию, — по спине пробежалась мурашки. — Именно. В результате сильного столкновения, которое чаще всего приводило бы к смерти, может на пару секунд открыться щель между мирами. Я также умолчала о том, что люди с трудной жизнью обычно становятся путешественниками между вселенными. — Отлично... — я отрешённо протёрла рукой виски, затем глаза. Информация просто не укладывалась в голове, такое чувство, будто мой мозг сейчас взорвется и разлетится на мелкие кусочки. Вздохи становились все чаще и судорожнее, мое состояние уже балансировало на грани истерики. — Так я умерла или нет? Надо же, как спокойно сказала! — Ещё нет. Пока что ты впала в кому. Тебе предстоит выполнить миссию. Изменить привычный ход истории Средиземья. — Хм... И как же, интересно? — Вместе с отрядом Торина Дубощита ты пойдешь к Одинокой горе, чтобы спасти его жизнь и не дать прекратиться роду Дурина. — Вы так просто об этом сказали, будто это раз плюнуть! — я возмущённо закинула ногу на ногу, почти запутавшись в платье. — Я спокойно об этом сказала. Да, путь вам предстоит проделать трудный, он полон опасностей, но благодаря твоей помощи, его история может измениться. — Разве что благодаря моей вредности и идиотскому упертому характеру, так, что уши у всех гномов в трубочку свернутся. — Будь спокойнее, Марта. Ты не просто так была избрана для этой цели. Твоя жизнь тяжела, но то, что не сломало, сделало тебя сильнее. — Ага, щас бы цитаты ещё зачитывать... У них тут может ещё и папка с моей подробной биографией хранится? — Ты обладаешь той уверенностью, упрямством и знаниями о будущем. А ещё, насколько мне известно, боевыми навыками. Это тоже поможет тебе в будущем. — Спасибо за напутствие... А очнулась я, простите, где? — В Гребешке. — Что за Гребешок? — Я буду наблюдать за тобой, — божество успешно меня проигнорировало. — И иногда говорить у тебя в голове. Ещё шизофреником стать не хватало! — Тебе пора. Ещё увидимся. Солнечный свет пропал, Йеттелин стала таять в воздухе, все заволакивало густым туманом.
* * *
Я тут же оказалась в тепле. Где-то слышалось трещание поленьев в огне, подо мной лежали какие-то мешки, но от этого все равно мягко не было. Позвоночник словно выгнулся, спина прилично затекла, как и шея. Слышались голоса. Один мужской, грудной и грубый, другой — женский, мягкий. -...не нужны. Вон, у кузнеца свободное место для работы, пусть туда и идёт, — сказал мужчина, по интонации ясно было, недовольный. — Куда ж ее к кузнецу? — проговорила женщина вполголоса, где отчётливо слышались нотки беспокойства. — А куда мне по-твоему еще можно гномку пристроить? В таверне и так народу полно, на постоялый двор девчонка ещё неделю как назад работать пошла, бабка-травница себе помощницу нашла, торговля опыта требует, а про охоту и говорить нечего!
Тише!.. Я не спешила открывать глаза, хотелось послушать, чем все кончится. — Так и быть, пусть к кузнецу идёт, — выдал женский голос, смягчившись, — Яноку и вправду помощь не помешает. — Решили. Ладно, — мужчина поднялся на ноги, скрипнул по полу стул. — Пора мне. Как проснется, мне скажешь. Сам с ней поговорю. Хлопнула дверь, раздались мелкие семенящие шажки теплая сухая ладонь опустилась мне на лоб. Я наконец открыла глаза и сфокусировала взгляд на наклонившейся ко мне стройной женщине лет тридцати пяти, с курносым носом, покрытым веснушками, зелёными глазами, что излучали мягкий свет и серым платком на голове, куда были спрятаны волосы. — Очнулась, наконец-то! — с облегченным выдохом выдала женщина, опускаясь на деревянную табуретку рядом. — Я Элис. — Сколько я лежала? — я зажмурилась, пытаясь унять звон в ушах. — Три дня. Лихорадило тебя сильно, Анна из избы не выходила. Вот и здрасьте пожалуйста. — А вы кто? — Дочь старого лесника. А тебя зовут как? — Марта Добромирова, — я широко зевнула, отчего где-то на левой стороне лба словно расползлась кожа. — Не растягивай рану... Ну, Марта, дочь Добромира, где же ты так ухитрилась пораниться? — Элис быстро взяла какую-то тряпочку на столе, промокнула ее в вонючей жидкости и обработала мне лоб. — Я в аварию попала... — ну догадалась, ляпнула, блин! — Что за «авария»? — женщина не перестала проводить какие-то махинации, лишь одарила меня каким-то улыбающимся и одновременно обеспокоенным взглядом. — Столкнулась я с обозом на всем скаку, — я фыркнула. Да уж, а меньше зевать надо было, тогда бы и не столкнулась. Но как там Йеттелин говорила? Это было предрешено Судьбой! — Вот так да... — протянула дочь лесника, убирая тряпочку. — Лежи, я приду сейчас. Она удалилась, а я тем временем села на лежанке и стала оглядывать местный интерьер. А избушка была довольно уютная, стены были из бревенчатого сруба и залеплены глиной, на небольшом очаге, сложенном из камня, висел котелок с чем-то очень вкусным и булькающим, на нескольких полочках над окошком стояли разные горшочки, баночки, были развешены какие-то травы... В избу снова зашли. Первым, широким шагом, ступил здоровый мужчина с черными кудрявыми с проседью волосами, густыми бровями и бородой, за ним, словно за горой, зашла Элис, закрывая дверь. — Ну что, Марта, дочь Добромира, — произнес мужчина густым басом, присаживаясь на лавку. Что непонятного в слове «Добромирова»? Нет, надо тут по-своему исказить... — Откуда ты к нам прибыла? — Из... — Санкт-Петербурга! — Я приехала с Севера... Где я? — В Гребешке, — тут же ответила Элис, но вытянутая рука здоровяка тут же остановила поток ее слов. — Неужто странница сама не помнит, где и как оказалась в Пригорье? — Пригорье, значит... А Бри не далеко? — я оживилась. — Пара часов езды на юго-запад. — Нельзя ей ехать сегодня! — снова встряла дочь лесника. — Правда, — кивнул мужчина. — Через неделю можешь выехать с деревни, но не сейчас. По правде говоря, не больно и хотелось. — Что ж, Элис, если ты не будешь обременена ещё и ей, то так и быть, оставь ее здесь. Меня как будто тут не существует! — Спасибо, Джон. Джон встал и вышел на улицу. Я выжидающе посмотрела на женщину, которая уселась теперь на его место. — Вы живёте одна здесь? — Да. Отец умер у меня давно, а брат занял его место и теперь почти все время проводит в лесу или хижине на окраине... А твоя семья где? — Моя семья... Надо срочно придумать правдоподобную легенду... Ну не скажу же я, что отец бывший полицейский и учитель ОБЖ, а дед служил в ВДВ? И что я сама работаю в полиции... — Моя семья далеко. — Если ты можешь, то скажи побольше. Люди в деревне не доверяют тем, о ком мало знают. Да и гномов у нас здесь совсем не много. — А если они узнают обо мне больше, то станут доверять? — я болезненно усмехнулась, прищурившись.Гномов?.. — Извините, гномов? — Да, гномов... Ты, правда, на них не похожа. Хоть и маленькая, но не такая крепкая, да и сил у тебя поменьше, наверное. И волос на лице нет. От изумления я аж икнула. Предупреждение, наденьте беруши, может просыпаться неадекватная доза нецензурной лексики. Я медленно перевела взгляд на ноги. И икнула ещё раз. Они были чуть ли не вдвое короче, мама дорогая, держите меня семеро. Торс стал чуть шире, но талия, слава богу, не пропала. Руки тоже непривычно коротенькие, но прежней толщины. Эге, то есть я не потолстела, но усохла конкретно! Чтоб вас всех... — Но ты точно выше, чем остальные гномы, которых я видела. Я пропустила эти слова мимо ушей, с губ шепотом сорвалась парочка матов. У женщины едва не полезли на лоб глаза. — Извините, — буркнула я. Отлично, ещё за какую-то тормознутую или нервотика сойду! — Тогда кто ты? Чем ты занимаешься? — Мой отец и дед были... Воинами. Поэтому я решила тоже им стать. — Ты умеешь драться мечом? Стрелять из лука? — глаза ее загорелись ребяческим интересом. — Нет... Я дерусь врукопашную. Ну или с толстой длинной палкой. — Мне казалось, что воинов обучают первым делом драться на мечах или кинжалах. — В моей стране другие порядки. Ну, а меня обучали для начала обретать душевное равновесие, очищать разум от плохих мыслей. Медитировать, короче, — я махнула рукой. — А твоя мать?
Что «моя мать»? — Она была против того, чтобы ты стала воином? — вот уж воином, простите, меня назвать не следует. — Да. С самого детства, — я криво улыбнулась, отводя взгляд. Неприятные воспоминания сменяли друг друга быстрыми, но яркими картинками. Но перед этой картинкой встала ещё одна — с моими ногами! Видимо, заметив перемену на моем лице, Элис тактично решила прекратить пока что разговор, быстро что-то расталкивая в ступке. — А ты? — нервно сготнув, я посмотрела в подслеповатое окошко. — Что ты делаешь обычно? — О, много чего... Я помогаю Мире с травами, иногда работаю в таверне, ношу брату еду, за скотом ухаживаю. — Ого, — протянула я с лёгкой улыбкой. — Так говоришь, будто сама никогда этого не делала, — улыбнулась женщина в ответ. Я снова промолчала. — А теперь выпей это, — она протянула мне деревянную кружку с болтающейся на дне какой-то странной вязкой жидкостью болотного цвета. Отдавало земляникой и, кажется, спиртом. Я залпом выпила все до дна, чуть поморщившись. Наливку ягодную напоминает... — Все. А теперь — спи.
Прошло ровно три недели с того момента, как меня «подобрали» на телегу и привезли в Гребешок. Да, пробыла я тут относительно мало времени, но намыкаться успела больше чем за месяц своей работы. Даже наш подполковник Егоров не так гонял по кварталу, как меня по всей деревне. Я уже постепенно привыкала к своему росту «метр в прыжке», смирилась с тем, что не дотягиваюсь даже до нижних полок. Сказать бы Йеттелин, что могла меня и в своей натуральной величине оставить, а не в полугнома превращать! Связи с божеством возникали как по расписанию, каждый вторник и пятницу, она постоянно что-то твердила о моем предназначении, и о предстоящем походе. Видимо, Гэндальф скоро будет проходить в этих краях. Надо бы с ним встретиться. А ещё закупиться шмотьем к походу. И мечом орудовать тоже желательно бы. И кинжалами. Ну действительно, не буду же я махать там бо... Хотя, что если все же попросить сделать кузнеца мне лёгкий металлический посох? А что, я же десять лет прозанималась бодзюцу, не могла же забыть за три недели все это!
Стоит ли говорить, что в кузнице мне обустроиться не удалось? У меня, как оказалось, непереносимость жары. Быть может, с непривычки, но я там чуть не задохнулась, когда меха раздула, поэтому кузнец меня выпер, сказав, что я тут пользы не принесу. К травнице доступа мне тоже не давали, поэтому с помощью Элис и боженьки, я всё-таки стала поставлять травы из леса прямиком к Мирославе и помогать леснику, которого звали Уиллом. Вообще очень даже неплохой мужик, здоровый, но двигается по лесу настолько тихо и неприметно, что когда меня впервые отправили за травами самостоятельно, то я едва не склеила ласты. А он ржал, чтоб его комары загрызли! Ну, вот так. В деревне на меня смотрели косо только первую неделю после выхода наружу. Наверное, уже слух о «суровой полугномке» успел расползтись далеко, а не показывалась я долго, вот и подумали, что за странное создание сидит в избе и на воздух не выходит. Первым знаком для привлечения всеобщего внимания был мой шрам. Он у меня за такое время, разумеется, не посветлел, а до сих пор оставался темно-бордовым и неровным. Хоть и небольшой, на левой стороне лба от начала брови и уходящий к верхней части виска. Но я им почему-то горжусь. Не знаю, сыграет ли он какую-то роль по отношению отряда ко мне, но мне кажется, что с ним выгляжу как-то посолиднее и повнушительнее. С Элис мы сильно подружились. Теперь только она и знает правду о перемещении между мирами и «миссии», возложенной на мои плечи. А причина такого резкого открытия? А мои нервы! Просто в один момент от осознания тяжести положения я едва не сорвала голос, а женщина пришла на помощь. Тогда-то я ей все и рассказала. Она отнеслась к этому совершенно спокойно, сказав, что однажды уже встречалась с похожим человеком, который позже ушел вглубь Средиземья. Кажется, лет десять назад... Не суть важно. Факт то, что Йеттелин не обманула, чтобы успокоить, порталы действительно открываются! Из раздумий меня вырвал голос вышеупомянутой. Я облюбовала себе местечко под осиной, частенько там проводила время, даже спала, когда выдавался тёплый день, да и просто свободная минута. — Марта! Джон был в городе, он привез добрую весть! — дочь лесника выглядела весьма обеспокоенной, но и радостной тоже. Женщина плюхнулась на траву рядом со мной, расправляя юбку. — Волшебника в серой мантии видели два дня назад в Бри. — Отлично! — я едва не подскочила на месте, поднимаясь на ноги. — Я еду туда. — Подожди, — вслед за мной поднялась и Элис, по-прежнему восстанавливая дыхание. — Я поеду с тобой. Город ты не знаешь, да и хороших мастеров тоже. — Когда едем? — Я только скажу Джону и Уиллу, а ты поди к конюшням и выведи оттуда Лану, запряги маленькую телегу да выгоняй к воротам. Я тебя там ждать буду. Кивнув, я быстро сбежала с холма и понеслась к деревне. Итак, наш маршрут изба — конюшня — ворота. Отлично, марш-бросок начался! Первым делом я заскочила в дом, надела плащ и к поясу прицепила кобуру с «малышом». Не оставлю я его здесь, в деревне закрытых дверей нет, поэтому кто хочет, тот и зайдет. А то мало ли, и вправду в колдовстве обвинят, мол, из палки гром стреляет! Уж не знаю, к чему я это подумала, просто предчувствие такое. Забрала оттуда сумку со всем необходимым, которую обычно берет с собой Элис, знаете, как тревожный чемоданчик, только это для походов в город. Следом уже наиболее неторопливо, чтобы панику среди народа не разводить, (они у нас уж очень впечатлительные) пошла к конюшням. Телеги в основном брали оттуда же, с позволения Алана. Я прошла к стойлам, в самый конец, где стояла гнедая хорошая лошадка с большими карими глазами. Она смотрит настолько пронзительно, что, казалось, в душу может заглянуть. — Ну привет, Лана, — я улыбнулась и провела рукой по шее, покрытой гладкой лоснящейся шерстью. Лошадь ответила радостным фырканьем. Одев на нее сбрую, я вывела из конюшни и запрягла. Должна сказать, что все мои умения в управлении лошадью оканчиваются лишь на подстёгивании, сидя на козлах. Верхом я ездить не умею, да и не доводилось как-то. Но, видимо, придется научиться. Зная характер Дубощита, он не станет заморачиваться о моем состоянии, если я решу пойти пешком. Подъехав к воротам, я стала ждать. Мимо проходили крестьяне. Некоторые, с кем раньше приходилось общаться, здоровались, некоторые просто окидывали странным взглядом. В деревне у меня весьма неустойчивая репутация. Как известно, в каждом поселении есть «бабки на лавочке», любительницы сплетен. Уж чего только они не говорили, я о себе столько нового узнала! Например, что убила своего мужа и бежала на юг, ещё что я какая-нибудь беглая преступница или что-то вроде того, а ещё говорили, что я — ведьма. Ну, услышали они пару незнакомых слов, что с того? Благо, инквизиции у них тут нет, а то мало ли, сожгли бы, тогда плакали бы Торин Дубощит и его племянники. А сегодня прохладно, ветер холодный, северный, несмотря на то, что солнце светит достаточно ярко, а облака редкие и тонкие. Люблю такую погоду, лишь бы не ухудшилась к походу. А кого я обманываю, ещё похуже условия будут! Наконец, из-за избы выскочила запыхавшаяся Элис, которая сразу же взобралась на козлы по левую руку от меня. — Ну что, поехали. Я стегнула уздцы и лошадь, нетерпеливо прядавшая ушами, легонько поехала по дороге, выходя за ворота. Некоторое время мы сидели в молчании, я ещё раз обдумывала всю ситуацию. — Элис, мне об этом говорить неловко, но у меня, как ты знаешь денег немного, — да, я заработала только медяков двадцать за все три недели... — Ты же знаешь, я тебе помогу, — добродушно улыбнулась женщина. А то если вспомнить мое попадание в Средиземье, то я сидела в машине, даже телефон на соседнем сидении был. А портфель на руках я не держу, поэтому ни кошелька, ни даже зеркальца у меня не было. Разве что кобура с моим родным ОЦ-21С. — Спасибо, Элис, спасибо тебе за все. — Да пожалуйста, я готова каждому помочь. Особенно тем, кто попал в такое положение... Поворачивай налево, а потом лигу прямо. Лошадь поехала в указанном направлении, телега неспешно повернула следом. — Тебе, значит, нужен хороший костюм... — А этот чем не костюм? — я указала на свои черные эластичные однотонные джинсы, серую майку, поверх которой была надета кофта и куртка. — Ты в одном и том же весь поход не будешь, — покачала головой дочь лесника. А она права. А я пустоголовая, раз забыла об этом! — Поэтому сначала заглянем к портному, потом в конюшню, лошадь тебе тоже нужна, а затем к кузнецу.
А вот лошадку я бы другую не хотела. Мне и Лана вполне нравится, но только вряд ли мне ее дадут, даже если я им все свои сбережения отдам. А в походе ещё и убежать может, помня то, как «хорошо» Ори и Нори присмотрят за лошадьми. А животинку всё-таки жалко. У кузнеца нужно заказать бо, металлический, желательно. И какое-то подобие ножен для него соорудить. За спиной к примеру, а то хрен знает, как я буду с собой палку, что выше меня, таскать. — И мага тебе этого тоже нужно найти, — напомнила Элис, что-то отыскивая в сумке. — Вот с этим проблема возникнет. Я не знаю, уехал ли он, или нет, — я поджала губы. — Но если даже и так, то я нагоню его. Кивнув, женщина вытащила из сумки мешочек, взвесила его и положила обратно. Интересно, все средиземцы могут так, по весу, определять величину суммы в мешке?..
* * *
Приехали мы в Бри к полудню, как раз, в самый разгар дня. Воздух не намного потеплел, ветер теперь то прекращался, то снова налетал порывами. Мы оставили телегу с лошадью, заплатили за их содержание, а затем Элис повела меня вглубь городка. Здесь было красиво, я старалась всеми силами сдерживать улыбку. Высокие домики, покрытые белой глиной и досками сверху, складывались в простые фигуры, выглядели настолько мило и аккуратно, что я не сдержала восторженного вдоха. Под выступающим вторым этажом большинства строений располагались лавки. Овощи, ткани, вещи и разнообразие всего-всего. Дочь лесника подвела меня к наиболее высокому дому, над которым болталась деревянная вывеска с нарисованным на ней подобием манекена и ленты. Внутри было тепло и уютно, пахло новой тканью, на небольшом помосте были расставлены зеркала, в углу стоял длинный стол, а на лестнице, ведущей наверх, были местами рассыпаны обрезки ткани. Нас встретил весьма любопытный мужчина в вельветовом лиловом пиджаке и брюках цвета слоновой кости. Через шею была перекинута сантиметровая лента, на нос надвинуты круглые очки. А он стильный... Оцепив мою фигуру профессиональным взглядом колючих карих глазок, мужчина обратил взгляд на Элис. — Доброго дня, леди, — улыбнулся портной. — Что будете брать, на кого? Мы поочередно поздоровались. — Нам нужен хороший походный костюм, на девушку, — женщина указала на меня. — Проходите, снимем мерки, — мужчина указал на ширму, я быстро туда прошла и повесила на ее край плащ. — В последнее время заказов много, но для вас я готов буду сделать скоростной. Когда отправляетесь? — Завтра, — не задумываясь, ответила я. А почему, собственно завтра? А потому, что завтра понедельник. Наверное, завтра и должен быть «пир» в доме у Бэггинса, а я не могу сие зрелище пропустить. — У меня уже готово несколько разных комплектов, можно собрать один именно для вас. Пока мы «мерились», а портной что-то толковал про частых путников в этих краях, Элис уже что-то присматривала среди тканей. Наконец, когда мерки были сняты и записаны, а я уже одевалась, мужчина быстро ускакал на второй этаж, бросив «ждите здесь». Закрепив застёжку на плаще, я вышла из-за ширмы и тоже стала с интересом рассматривать ткани, лежащие на столе. Хм, качество, конечно, не такое как в моём мире, но вполне себе хорошее. Через десять минут портной уже с охапкой вещей спускался вниз и всю кучу положил на свободный стол. В общем, мне осталось выбирать. И выбор пал на две обычных белых рубахи, кожаный корсет со шнуровкой, наручи с меховой подкладкой и удобные походные брюки. С сапогами я расставаться не решилась, а они у меня были самыми что ни на есть хорошими, на невысоком каблуке, черные, кожаные, доходящие чуть ли не до колен. «Рикеровские», покупала ещё в своем мире незадолго до попадания в этот. Примерив, я покрутилась у зеркала, посмотрела как сидит, где жмёт и сделала все, что делают девушки, когда заходят в примерочную. В общем, все подошло отлично, это даже облегчило задачу, не придется повторно проезжать через Бри, чтобы забрать заказ. Хотя, ещё неизвестно что с посохом и конем. Весь костюмчик нам обошёлся в пару серебряных монет, все остались довольны. И портной, и Элис, и я. Так бы за комплект пришлось заплатить больше, но благодаря моей улыбке и раскрытому секрету выкройки моих замечательных брюк и свитера, Джон (самое популярное имя что ли?) сделал нам нехилую скидочку. Как говорится, «улыбайтесь, чтоб побольше заработать, улыбайтесь, чтоб поменьше заплатить». Ну и раскройте пару эксклюзивных секретиков. Затем мы пошли к кузнецу. Основная часть дома представляла из себя оружейную лавку, где на стенах были развешены мечи, кинжалы и прочее холодное оружие на любой вкус и цвет. Но именно то, с которым я не умею обращаться. Кузнец был довольно коренастым, но высоким мужиком, имя которому Дорн. Когда я объясняла ему, что хочу металлический посох длиной сто семьдесят сантиметров, (тут, разумеется, своя мера длины) его лицо просто выражало полнейшее недоумение. Мол, я проработал на кузнице хрен знает сколько лет, чтобы потом просто сварганить длинную палку? Но, всё-таки, согласился даже импровизированные ножны для нее изготовить. — Одной палкой вы против орков не справитесь, — заметил мужчина, складывая руки на груди. — Я дам вам меч. И парные кинжалы. И что мне теперь, как вьючному ослику или контрабандисту, в оружии увешанной ходить? Последнее я хотела озвучить, но Элис мне, все же прервала. — Сколько это будет стоить? — Немного, — уклончиво ответил кузнец. Обычно «немного» — это пара десятков медяков, чтоб он знал. Поэтому, доверия эта фраза мне не вселила. Пока Дорн скрылся в кузнице, мы с женщиной переглянулись. — Ты уверена? — я криво улыбнулась. — Он прав, Марта, — она кивнула. — Да, тушку орка я вряд ли палкой проткну... А если сделать её с заострёнными концами? Будет и посох, и меч. — Не знаю... — А я знаю. На обучение драки на мечах мне понадобится ещё больше времени, а посохом я буду орудовать увереннее. Кузнец вернулся к нам и дальше выслушивал о том, что меча мне не надо, а посох нужно заострить с обеих сторон, чтобы он походил на заточенный пик. С видимым недовольством, он согласился, но кинжалы все же оставил. Одинаковые, обоюдоострые, достаточно длинные, от моего локтя до запястья. Волнообразное лезвие будет доставлять больше урона, а удобная форма фигурной рукоятки с орнаментом подходит для обеих рук. Сказал, потом благодарить буду. Надеюсь, что это и впрямь будет так.
В общем, шест он сказал сделать к вечеру, так как работа будет проделана небольшая и относительно нетрудная. Ну, а мы пошли за лошадью. Как бы я ни упиралась, потому что ездить верхом не умею, и учиться по своему печальному опыту, следы которого сейчас на моем левом боку под ребрами, не хочу категорически, но Элис оставалась непреклонна и с невиданным упорством стояла на своем. Вообще-то, я с ней согласна, так как без коняшки мои ноги сломаются пополам после первого дня пути. Да и шлепнуться в лужу на ровном месте я не хочу. Особенно перед гномами. А я и так из-за своей внешности до сих пор комплексую. Когда мы пришли к конюшне, мужчина, работавший там, окинул меня едва ли не смешливым взглядом. И каким-то скептическим. Ненавижу, когда на меня так смотрят, а я ведь ещё и могу сделать бесплатную коррекцию чьей-то рожи! Но все же, мужичок отвёл нас к стойлам и показал одну-единственную пони, вороную, на которую я залезла и едва не чиркала ногами по земле. Тогда было решено сменить ее на молодую невысокую обычную кобылку, которая мне пришлась, прямо скажем, по душе. Лошадка была красивая: полностью черная, словно ночь, с большими темными глазами, в которых бликовало солнце, короткой гладкой гривой, а над копытами ноги словно были перевязаны белой тканью. Правда забраться на нее удалось с третьего раза. А конюх едва сдерживал смех, глядя на мои попытки. В конце-концов оседлав ее, я воинственно посмотрела (попыталась посмотреть) вокруг и чуть не свалилась с седла, когда кобылка решила начать перепрыгивать с ноги на ногу. В итоге знатно раскрасневшись, я все же спустилась и выжидающе посмотрела на мужчину. — Четыре серебряных, — выдал он, протягивая ладонь. Элис уже было полезла в сумку, но я гаркнула: — Много! Полтора! Упрямством я пошла в отца, как и многими качествами, и торговаться любила. Это чувство, когда ты все же смог сбить цену чуть ли не вдвое я пожелаю испытать каждому! Правда, следует доверять чуйке, если она у вас есть: иногда тот, с кем торгуешься, может выйти из себя, и все хрустальные мечты о покупке разобьются вдребезги о бетонную задницу реальности и нетерпения торговца. — Мало! Четыре! — Полтора! — Так и быть, три! — Так и быть, два! Сойдёмся на половине, — я приняла из рук женщины две монетки и протянула их конюху. Тот замялся, поступал носком по земле, почесал бороду. — Идёт. Забирайте свою лошадь. А за сбрую — ещё один! — мужчина требовательно выставил ладонь. — Держи, — Элис сразу положила туда монету. — Седло, узда и все остальное найдете вон там, — конюх махнул рукой на «комнату» лошадки, а сам удалился к новым посетителям. Я тем временем подошла к теперь уже моему новому другу, погладила ее по морде. — Надо бы попрактиковаться в езде верхом, — задумчиво протянула. — На обратном пути потренируешься, — дочь лесника кивнула. — Как назовешь коня? — Фородрэнсу́л, — вспомнила, называется, молодость. — Северный ветер на квенья. — Почему именно так? — Не знаю. Раз уж я «прибыла с Севера», то и конь должен называться подобающе. — Гномы разве любят эльфов? — Нет. Но я считаю, что они вполне себе хороший народ. За исключением некоторых... — в голове всплыла картинка Трандуила, пафосно восседающего на троне в своем венце. — А сокращённо? — Форо. Или Фород. Решу по ходу, — я махнула рукой, проходя в стойло. — Неплохо бы было перекусить. — Позже. Ты хотела найти мага? — Да. — Поищи, а мне тоже надо кое-куда заглянуть. Встретимся в «Гарцующем пони».
Пока Элис благополучно ушла по своему делу, я первым делом отнесла все наши вещи в телегу, которая до сих пор находилась на попечении одного довольно дружелюбного деда (правильно, мы ему за место на «парковке» и содержание лошади на время нашего отсутствия заплатили), там же и оставила Форо, а затем попыталась пойти на наиболее многолюдную улицу и высматривала там Гэндальфа. Поиски на площади, улицах, даже в подворотнях ни к чему не привели. Я и в пару таверн заглянула, но там волшебника тоже не оказалось. С подпортившимся настроением я отправилась к «Гарцующему пони» куда и сказала мне прийти дочь лесника.
В заведении было немного народу, а за столом, на лавке, я сразу же увидела женщину, помахавшую мне рукой, а рядом с ней — тарелки с едой, что не могло снова меня не обрадовать. Усевшись напротив, я сразу поймала на себя ждущий взгляд Элис. — Поиски ничего не дали, — безынтересно я ответила на немой вопрос, придвинув к себе одну из тарелок с дымящейся на ней картошкой и мясом. — Я и народ поспрашивала, видели волшебника только два дня назад, как и говорил Джон. Я поеду в Шир завтра утром. Времени терять нечего. — Жаль, что мы не успели, — вздохнула темноволосая. — Кто знает, может он сюда просто решил зайти съесть чего-нибудь, а потом дальше поехал? Может, он тут и дня не пробыл? — я старательно подула на еду, после чего закинула ее себе в рот и с наслаждением пережевала. — Вкусно. — Ты права. Мы заберём твой посох, а потом сразу поедем в деревню, — Элис тоже стала обедать. — Нужно ещё кое-какие детали доделать, ещё сумку собрать... До вечера успеем. — Точно. Далее трапеза проходила в молчании. Эль, который я ни разу не пила, оказался достаточно вкусным, чем-то смахивал на наше пиво из ларька, которое я пила очень редко. Даже, пожалуй, местный напиток был лучше. Жаркое тоже было сытным, потому я с набитым животом, как и моя провожатая, я уверена, ушла из «Гарцующего пони». Надо будет им положительный отзыв чиркануть. Элис также мне напомнила, что неплохо было бы закупиться провизией, но я сказала не брать слишком много. Зная, что потрачу на дорогу до Шира не больше половины дня, а вечером нас ждёт нехилая пирушка, я предпочла не грузить слишком много. Направились мы снова к кузнецу. Как оказалось, он сразу же отправился делать мой заказ, (на удивление, мне везёт сегодня) поэтому пришлось прождать ещё минут десять, после чего передо мной на столе уже лежал длинный металлический крепкий посох с заострёнными концами. Взвесив его в руке, я отметила, что он достаточно лёгкий и, сделав пару упражнений, вынесла положительный вердикт. С ним удобно обращаться, я уже представляю, как протыкаю тушку орка наконечником. Также Дорн сделал и ножны, которые должны крепиться на спину. Ремни надевались на плечи, а на спине перекрещивались, там же и был небольшой футляр-труба, куда и вставлялся посох. Ну ОЧЕНЬ удобная штука, даже перешивать не придется. С довольным выражением лица я забрала свою покупку. Мы сразу поехали обратно в Гребешок. Нужно будет подготовиться к походу.
* * *
По приезде в деревню, мы подъехали к избе и выгрузили все вещи сразу туда, а потом я отвезла телегу и лошадь обратно в конюшни. Мы с Элис сразу стали собираться к моему завтрашнему походу. Я занималась своей сумкой, перешивая ее как рюкзак, чтобы не тянул меня на один бок, а дочь лесника готовила по моей просьбе то самое снадобье, которым меня отпаивала первые дни. Отличная штука, успокаивает нервы, согревает в холоде и сбивает жар. Универсальная, так сказать. Рецептик я у Анны все же выпросила, поэтому при желании и наличии нужных ингредиентов, сварганить смогу. Через пару часов все было уже готово, и мы отправились спать. В этот раз в сновидении меня Йеттелин не посещала, да и не снилось ничего в принципе, спала я крепко. Это даже к лучшему, потом не буду отвлекаться на мелочи из сна, да и высплюсь получше. Утром, лишь прокричал первый петух, меня разбудила Элис. Как она умудряется вставать в такую рань, диву даюсь. Я оделась и вышла на улицу умываться. Было прохладное утро. Небо пока ещё темное, лес окутан негустым туманом, который солнце разгонит горячими лучами, он поднимется и оставит капли росы на зелёном покрове природы. Небо было уже розовым, кое-где собрались темные облака. Я зашла за угол и умылась в прохладной воде из бочки. Приятно освежает и мысль о том, что я наконец начну исполнять свое предназначение в этом мире. В сарае, у длинного корыта и стога свежей травы, уже стоял Фородренсул, нетерпеливо перескакивая с ноги на ногу. Обратно поднявшись в избу, я уже застала Элис собирающей мне ещё одну маленькую сумку через плечо с едой. Ее лицо выражало привычное спокойствие, а в глазах, где-то в глубине, плескалась грусть. Я облачилась в свой новый костюм, затолкав на дно рюкзака выстиранную вчера одежду, застегнула плащ и надела ножны для посоха. Вчера мы и на пояс их нашили для кинжалов, чтобы удобнее было доставать. Оружие я сразу же устроила по местам, родную кобуру поместила над правым бедром, за кинжалом, взяла рюкзак и проверила содержимое. Почти здесь все подарено мне Элис: расческа, шнурки для волос, несколько баночек с настойками и лекарствами, сложенных в кожаный мешочек, ножницы и шелковые нитки, чтобы зашить раны, игла, обычные нитки. Сменная рубаха лежала вместе с моими брюками, свитером и футболкой. И все остальное, что может пригодиться. Затем женщина протянула мне сумку через плечо, где лежала половинка хлеба, фляга с водой, пара вареных яиц и даже несколько овощей. Мы вышли в молчании во двор, я вывела Форо из сарая и подвела к дороге. Начинало светать, но деревня была ещё пустынна, стрекотали сверчки. Элис, сложив руки на груди, задумчиво смотрела на дорогу, уходящую вдаль. В глазах ее блеснули слезы. — Элис, не плачь, — я с улыбкой посмотрела на нее и пальцем вытерла сорвавшиеся с ресниц горячие слезинки. — Ты стала самым близким мне человеком, — произнесла женщина подрагивающим голосом. — Ты мне тоже. Спасибо тебе за все, что сделала для меня. — Спасибо за то, что доверилась. Я буду тебя помнить, Марта, — она печально улыбнулась, снова роняя слезы. — И я тебя никогда не забуду, — я приобрела ее за плечи. — Если наш поход окончится успешно, я вернусь. Обещаю. Дочь лесника всхлипнула и обняла меня крепко, кладя руку на затылок, где поднималась заплетенная коса густых волос. А потом, разомкнув объятия, указала на лошадь, смотревшую большими глазами на эту картину. Я кивнула и залезла в седло, беря в руки уздцы. — Я буду ждать, — сказала женщина, вытирая щеки платком. — Мы встретимся, Элис, — я неспеша выезжала на дорогу. — Обязательно встретимся! — До свидания... Я помахала ей рукой, а она, наверное, долго ещё стояла и смотрела мне вслед. И внутри меня что-то словно оборвалось. Но я обещала, что встречусь с ней, если выживу, а обещания ещё никогда не нарушала!
* * *
В поле, над золотистой рожью, солнечный белый диск держал путь к зениту. Тени стали короче, слышен говор налитых стеблей. Я же ощущала себя весьма жарко, учитывая то, что на мне был ещё и плащ с подкладкой. Ну да ладно, температура к вечеру спадет, а ночью так вообще холодно будет. Форо ехал не спеша, пофыркивая. Перестук копыт успокаивал, ветер, появившийся на пару минут, дарил блаженную прохладу, сдувая со вспотевшего лба черные кудри. Да-да, у меня от природы черные мелко вьющиеся волосы. Не сказать, что прямо афро, но торчат в разные стороны весьма прилично, потому требуются усилия, чтобы убрать их в косу.
Я ехала почти шесть часов, а Шир все не показывался. Может, я вообще в другую сторону еду? А что, если я уже опоздала, и отряд Торина ушел? А если я все перепутала и сейчас не год похода, а в Гребешке летоисчисление другое?.. Подобного рода панические мысли закладывались в мою голову через каждые десять минут пути. Но вот, наконец, я переехала рощицу и моим глазам открылся Хоббитон. Великое множество холмов всех оттенков зелёного, окружённые небольшими живописными рощами, быстрыми ручьями и пастбищами, на которых паслись коровы, овцы. Пастухи сидели под деревьями и пели песни, коротая свое единообразное время. Милые домики с круглыми разноцветными дверями были оснащены садами с благоухающей сиренью, кустами гортензии, неподалеку стояли лавочки или кресла-качалки, мощёные крупным светлым камнем дорожки извивались и терялись в уютных улочках. Хоббиты были заняты кто чем: кто-то подстригал кусты у дома, кто-то направлялся в гости, а кто-то просто наслаждался спокойствием и одиночеством. Я слезла с коня и повела его под уздцы, пряча всеми силами улыбку, которая рвалась наружу от нахлынувшего воодушевления и эстетического удовлетворения. Это все выглядело настолько красиво, настолько умиротворенно, что казалось, так и должен выглядеть настоящий рай. Тихий, красивый, спокойный и уютный. Накрыв голову капюшоном, дабы не смущать впечатлительный народец своим шрамом, я стала высматривать знакомую лавочку у норы Бильбо Бэггинса, куда и намеревалась направиться. Плана у меня не было совершенно, поэтому оставалось действовать по ситуации. А ситуация предполагала то, что я сейчас хотя бы разыщу дом хоббита и подожду вечера где-нибудь неподалеку. Заметив знакомый холм с деревом, растущим на нем, я устремилась к нему и вскоре увидела дверь цвета морской волны, на которой был накорябан символ. Отлично, нашла! Значит, Гэндальф уже побывал здесь до меня. Главное, чтобы и Бильбо ещё был здесь. Набравшись решимости, я постучалась. На меня тут же из окошечка уставились вытаращенные глаза, а потом дверь приоткрылась, оттуда высунулся нервный, если не сказать перепуганный, Бильбо, который торопливо стал озираться по сторонам, а затем все же удосужился перевести на меня взгляд. — Это он вас послал? — вдруг произнес хоббит. — Меня ещё никто никуда не посылал, — я помотала головой, опираясь уже теперь на другую ногу. — Тогда кто вы? — Меня зовут Марта, здравствуйте. — Здравствуйте... Я Бильбо. Повисло неловкое молчание, после чего Бэггинса словно передёрнуло, он быстро открыл дверь. — Простите, я совершенно позабыл о манерах! Проходите пожалуйста. — Нет-нет, не стоит. Я просто хотела спросить... А кто это, он? — А... — Бильбо вздохнул. — Гэндальф Серый, может, вы слышали о таком? — Разумеется, — я кивнула. — А что он вам сделал? — Да ничего... Он вообще какой-то странный, наговорил всякой чепухи, а потом ушел, — хоббит махнул рукой. — Как на него похоже, — я улыбнулась, сочувственно кладя руку на сердце. — Вы знакомы с ним лично? — хозяин норы посмотрел на меня с подозрением. — Нет, пожалуй, нельзя так сказать... Ещё некоторое время помолчав, Бильбо о чем-то рассуждал и спорил с самим собой у себя в голове. — Выпьете чаю? Я буду рад с вами побеседовать. Если вы не торопитесь, конечно... — С радостью, мистер Бэггинс!
* * *
— Я не хочу приключений! — за чашкой чая (удивительно, что не за кружкой эля) Бильбо уже вполне раскрепостился и мы теперь говорили почти как друзья. — А известно, что там, где Гэндальф, обязательно что-то произойдет! Мне вполне нравится моя жизнь, мой дом, мой сад, мое кресло. Мне нравится ходить на рынок и готовить себе ужин в печи... — А почему вы решили, что Гэндальф вас обязательно куда-то поведет? — я отхлебнула ароматный чай из фарфоровой чашки с цветочным узором. — У меня такое предчувствие! — Знать, товарищ дорогой, чуйка тебя не подводит!— А вы как здесь оказались? — Я приехала с Севера. Уже много лет странствую по Средиземью, — я поставила чашку на столик, говоря отточенную наизусть легенду о собственном существовании как можно натуральнее. — Вы... Гномка? — спросил Бэггинс изумлённо, но с долей смущения. — Нет, человек, — однако, мои слова вызвали ещё более удивленный, но теперь и немного недоверчивый взгляд. — Моя бабушка была гномкой, а дедушка человеком. Отец тоже женился на человеческой девушке, поэтому внешность и телосложение у меня от нее. А вот рост... Чуть выше, чем у гнома, конечно же, но все же низкий для людей. Правдоподобно получилось, судя по лицу хоббита. Тот понимающе кивнул и отвёл взгляд, продолжая обдумывать мои слова. — Может, перейдем лучше на «ты»? — Давайте... Давай, — Бильбо взял ещё одну печеньку из вазочки и макнул ее в чашку. — Это фамильный дом? — я оглядела ещё раз гостиную. Светлая и уютная комната с закругленными арками, красивой старой мебелью и кружевной скатертью, занавесками на чистых окнах и теплым ковром. — Да, здесь много чего досталось мне по наследству, — кивнул Бэггинс, любовным взглядом отводя интерьер. — Взять например тот сундук у входа. Судя по виду, ещё от бабушки? — да-да, тут я решила выпендриться. — Да... — кажется, хоббит не переставал удивляться, хоть и пытался скрыть это. — Откуда тебе это известно? — Наблюдательность, — я пожала плечами, пряча улыбку за чашкой. Так забавно смотреть, как он удивляется. — А что это за длинная железная палка? — хозяин норы указал на посох, стоящий возле стены. — Это мое оружие. — Посох? — Да, и он очень полезный. — Никогда не видел чего-то подобного... Разумеется, в наших краях немного путников проходит, да и оружие не куют, но я точно не слышал о таком.
Промолчав, я улыбнулась. Наша беседа протекала спокойно и размеренно ещё два часа, за которые Бильбо раза три ходил менять чай. Мы успели поговорить обо всем: о народах, населяющих Средиземье, (тут я, как знаток вселенной Толкина, блеснула своей осведомленностью) о быте хоббитов, о жизни и прочем, прочем, прочем. В итоге, не желая больше обременять своим присутствием хоббита, я сердечно поблагодарила его за радушный прием и покинула уютную нору. Окопаться я решила за раскидистой сиренью, где все это время похрапывал Форо, успев уже сжевать какие-то цветы. Надеюсь, хозяева не заметят... Устроившись на лавочке, я вытащила из сумки хлеб и яйца, намереваясь пообедать. Чай, конечно, хорошо, но и нормальную еду тоже нужно поесть. Тем более, помидоры потом вообще в кашу превратятся. А после плотного приема пищи, надвинула на самый нос капюшон, чтобы солнце не светило в глаза, и погрузилась в дремоту.
* * *
Кто бы мог подумать, что будильником окажется мой конь! Тот активно фыркал и влажным носом толкал меня в плечо. — Ну чего тебе, животинка? — пробормотала я, а затем услышала два весёлых мужских голоса. Гномы! Я встрепенулась, откидывая капюшон. Наступил вечер, было уже достаточно прохладно. — Спасибо, дружок. Благодарно почесав коню подбородок, я выглянула из-за сирени. По направлению к норе Бильбо шли Фили и Кили, явно пребывая в отличном настроении, судя по их раскатистому смеху. А у Бэггинса, интересно, есть черный вход? А то как-то неловко заваливаться в нору после гномов. Где-то на другом конце улицы, за углом, я услышала ещё один смешок, а затем громкие возгласы и шутки. А, плевать! Я могу не успеть. Сорвавшись с места, я быстро побежала к дому хоббита, огибая заборчики и растения, а затем увидела на двери, что символ светился. Выдохнув, я постучала. — Уходите, здесь никого нет! — послышался обиженный и явно раздраженный голос Бильбо. — Бильбо, это я! — я наклонилась к окошку, куда подошёл хозяин норы и облегчённо выдохнул, открывая дверь. — Марта, помоги! — он начал разгоряченно шептать. — В моем доме гномы! — Позволь, я пройду... — безаппеляционно произнесла я, заходя внутрь. И вправду, Двалин уже что-то разыскал на второе, попутно общаясь с Балином, Фили и Кили запропастились куда-то, словно их здесь и не было. — Они вытерли о бабушкин сундук сапоги! И сказали что-то про него! Он, это кто?! — Надо же, он позвал ещё и девушку! — из кухни послышался бас Двалина, а из-за угла вынырнули две удивленыые физиономии братцев-кроликов. — Ну-ка, принеси чего-нибудь съестного! — а это уже, как видно, адресовано мне. Нихрена себе, приказной тон! Кили тем временем как-то подозрительно глянул на посох за моей спиной, после чего улыбнулся, выходя вперёд. За ним вышел брат. — Я Фили, — представился светловолосый. — А я — Кили. — К вашим услугам, — гномы синхронно поклонились. — Марта, — я сделала шуточный реверанс, а затем обратилась к Двалину. — Но, к сожалению, не к вашим услугам, мистер Двалин! Гном удивлённо вскинул брови и фыркнул что-то про невоспитанных девчонок, после чего продолжал трапезу. — Пожалуйста, помоги, — где-то сзади я услышала молящий шепот. — Нарушаете порядок, товарищи, — я включила того самого служителя закона. — А за порчу имущества, знаете ли, административка. Братья недоуменно переглянулись, Кили всё ещё смотрел на мой посох. Звякнул колокольчик. — Неужели! Гэндальф? Ну, я с ним поговорю, — наполненный решимостью разьяренного чихуа-хуа или ёжика (все мы помним мемы про Камбербетча-выдру или Мартина-ежа), Бильбо открыл дверь, а я предварительно отошла на пару шагов. Хоббит только и успел отпрыгнуть, как в прихожую в прямом смысле ввалились ещё девять гномов. На лице хозяина я увидела яркую палитру эмоций от раздосадования до истерики, а старый волшебник лишь посмеялся в усы, окидывая взглядом поднимающихся непрошеных гостей, которые сейчас о чем-то ворчали. — Мы вас заждались... — протянула я, также оглядывая гномов. Бильбо одарил меня взглядом «ах ты, предательница», а потом уставился на волшебника. — Познакомься, Бильбо. Бифур, Бофур, Бомбур, Ори, Дори, Нори, Оин, Глоин. Все гномы поочередно кивали или кланялись. А затем Гэндальф посмотрел на меня в таком хитром прищуре, словно видел насквозь. — А ты Марта, верно? От удивления я икнула. Теперь я поняла, что когда удивляюсь очень сильно, то буду икать... Замечательно. С неописуемым выражением лица, я посмотрела на Митрандира снизу вверх (не забываем о моем росте в сто шестьдесят сантиметров). — А вы Гэндальф Серый, — я кивнула, протягивая руку. Однако, не встретив ладони волшебника, сделала вид, что разминаю ее. Отец мой, мужчина, да я просто мастер выходить из сложных ситуаций. — Все верно. Я знал, что ты приедешь. С трудом сдержав икоту, я постаралась сохранить невозмутимость. — А я знала, что придёте вы. Отлично, так и будем с ним общаться. «Я знаю, кто вы», «А я знаю кто вы»... — Как... Знала? — по лицу Бильбо было видно, что он пытается вспомнить, как правильно дышать. Видимо, безуспешно. — У тебя там кладовую разоряют, — я, не оборачиваясь, кивнула назад. Хоббит ахнул и сразу же понёсся на поле «боя», а мы с Гэндальфом остались наедине. — Я знаю, Марта, тебя послали Валар, — кивнул он, ставя шляпу на столик. — Эру, вообще-то! Просто он лично не смог со мной связаться, — я сложила руки на груди, обиженно поджимая губы. — Хорошо, мне это известно... Только не известно, откуда и для какой цели. — Спасти Средиземье, блин! — не стану я обременять дедушку мыслями о том, что я ещё и из другого мира... — Твое имя... Я не слышал о таком. — Да, оно редкое. Тут я поведала о своей «жизни» все, что рассказала до этого Бильбо, в начале нашего чаепития. И о своем происхождении, и о странствиях. В общем, общую ложную информацию из своей автобиографии сообщила.
У меня есть предложение к тебе... — маг снова хитро на меня посмотрел. — Но его я озвучу позже. А сейчас, давай пройдем к столу. Ого, ну вот это они размахнулись! Столы даже перетащили в гостиную, потому что на кухне стало мало места. По столу вплотную друг к другу были расставлены разнообразные тарелки, блюдца и плошки, где доверху было наложено еды. Запечённый цыпленок, картошка, прочая дичь и мясо, даже соленые огурчики и помидорки были, представляете?! — Друзья! — выпив замечательного красного вина, однако же, из маленькой рюмочки, Гэндальф воззвал к рассевшимся гномам. Те галдеть не перестали. — Харош бакланить! — гаркнула я, тогда все разговоры смолкли. Откашлявшись, словно ничего и не произошло, я выжидающе посмотрела на мага. — Итак, друзья! Позвольте представить вам Марту, дочь Добромира, она станет ещё одним членом отряда. — Женщина? В отряд? — изумился Двалин, вскидывая кустистые брови. — Что-то имеете против? — тем же тоном ответила я. Уже по привычке, я привыкла противостоять и ломать стереотипы. — Да! Не женское это дело — отправляться в поход. — Ой, да ладно вам! Сейчас будете затирать о том, что баба должна рожать детей, хранить семейный очаг и все в таком духе... Гном ещё что-то хотел было ответить, но тут выступил Гэндальф. — Леди Марта уже бывала в сражениях, — эге, вот это ты загнул, дедуля! — И я уверен, никому из вас она не помешает, даже принесет пользу. — Какую же пользу? — несколько неоднозначно спросил Бофур. — Она защитит Бильбо при надобности. — Ага, а ещё я будущее вижу! И, возможно, прошлое, — зря я, наверное, ляпнула, потом пожалею... Но это будет потом, потому плевать. — Докажи! — встрял Двалин. — Ты — лучший друг Торина Дубощита, который возглавит этот поход, а ещё наставник его племянников, Фили и Кили, — выпалила я самое, кажись, безобидное. — Он сам рассказал тебе об этом? — Умоляю, мы с ним даже не знакомы! Вот увидите, как он не обрадуется и тоже будет толковать мне про мое место, когда узнает! Воцарилось молчание. — А чего это мы сидим?! — воскликнул Фили. — Выпьем по кружке?! Все отозвались радостными криками. Все, кроме Бильбо, Гэндальфа и... А хотя, кого я обманываю, мне же тоже хотелось устроить посиделки с гномами! Поэтому да, я тоже выкрикнула свое негромкое (как мне показалось) «да!», а потом старший племяшка Дубощита учтиво поднес мне кружечку. Тут и Кили отрабатывал свой командный голос: — Раз, два, три, пьем! Все снова затихли, залпом выпивая эль. А потом следовало соревнование в самой долгой отрыжке. И победил в неравном бою, разумеется, Ори. Смех гномов настолько заразительный, что и я не заметила, как начала смахивать слезы. — Марта, — обратился ко мне Бильбо, а потом, посмотрев куда-то за спину, явно испугался ещё больше. — О Единый! — и метнулся назад. — Марта, лови! — услышала я сбоку и еле успела поймать летящую к моему лицу тарелку. Отправителем был Фили. Я сделала вид, что это букет цветов, прижав ее к груди, а затем отправила махнувшему рукой Кили. Тем временем за столом уже послышались лязганья ножов и вилок под ритмичное постукивание ногами. — Прекратите! — метался Бильбо. — Вы затупите ножи! — О, вы слышали, что он сказал? — с притворным беспокойством и улыбкой, спросил Бофур. — Мы затупим ножи! Вдруг из ниоткуда появился Кили и, покачиваясь в ритм вперёд-назад, запевал:
Нож тупи, ложки гни!
Подхватили несколько голосов:
Бей бутылки, пробки жги! Ну-ка, разом сильней о по-о-ол! Бильбо Бэггинсу на зло!
Запели все гномы, умудряясь при этом перекидывая тарелки и еду.
Скатерть рви, жир на ковер, Мусор кидай на постель ему! В кладовке скорей молоко разле-е-ей, Бей бутыль вина об дверь!
Мелодия начала ускорятся, Бофур выхватил флейту, и начал играть, подкидывая летящие тарелки локтями.
Кувшины кипящие в воду кидай, Там растолки, а потом помешай. Если они не разбились, то зна-ай, Их доставай и по полу катай!
Я снова кинула тарелку Ори, который ловко катнул ее по столу, а Балин, сидевший на другом конце, подбросил её ещё одной.
Бильбо Бэггинсу на зло!
Очнулась я только тогда, когда уже стояла рядом с Гэндальфом возле горы посуды, а смех мужчин раздавался отовсюду. — Посмотрите на его лицо! — хохотнул Кили. И вправду, лицо хоббита сейчас было таким смешным и милым, что я не сдержала улыбки. Бэггинс на меня посмотрел явно разочарованно, а затем отошёл широким шагом. За ним пошел Гэндальф. Гномы продолжили трапезу уже в более спокойной обстановке, Бофур шутил, хоть и пошло, но смешно. Пару раз с сомнением смотрели на меня, но видя, что я ни капли не краснею, (в отличии от того же Бильбо или Ори) продолжали говорить. Вообще, все такие милые, даже несмотря на то, что Двалин здоровый и хмурый. Пока бедный хоббит пытался рассказать Митрандиру в коридоре, что успели натворить гномы, я сразу почувствовала ощутимый тычок в бок. Бофур просигналил глазами куда-то в сторону, а потом указал на Двалина. — Что я пропустила? — я посмотрела на гнома, даже неловко себя не почувствовала от тяжёлого взгляда. — Ты не гномка. О, Капитан Очевидность! Что ещё скажешь? — Но и не человек. — Я знаю, — я кивнула. И опять, как шарманку, пересказала все. Отношение лучшего друга Торина ко мне, кажется, изменилось. Но в лучшую сторону, или в худшую — сказать не могу. Кто-то почувствовал себя более раскрепощенно в моей компании, это легло прямо-таки бальзамчиком на душу. Вот увидите, я обязательно вольюсь в вашу компанию! — Гэндальф, — какой-то уж очень знакомый низкий голос раздался в коридоре. Кто-то шепнул «Это Торин!», и все гномы повалили в коридор. Я же этого делать не рискнула, поэтому отошла гостиную и встала за углом, чтобы я видела все, но меня не видел никто. — Я заблудился. Дважды.
Навигатор бы купил, делов-то... — Ты собираешься с ним так говорить? О, Йеттелин пожаловала! Я быстро отошла в дальнюю комнату и встала лицом к двери. — Да. Думаю, он не обидится, — ответила вполголоса. — Я знала, что так ты и скажешь. — Потому что наблюдала за мной всю мою жизнь? — И поэтому тоже. — Йет, только я предупрежу, не говори пожалуйста со мной, пока я веду беседу с остальными. А то ещё за ненормальную сочтут. — Да, тут мало кто общается с богами. Хорошо. — Договорились. Спасибо. — Тебя зовёт Гэндальф. И голос пропал. Отлично, а я так волнуюсь, как будто с родителями парня знакомлюсь... Я вышла в коридор, оставаясь в тени. — Леди Марта станет членом нашего похода, — сказал Гэндальф. Я посмотрела на Торина, который теперь уже обернулся ко мне, и едва не икнула. Етить-колотить, какой он красивый! Даже красивее чем в фильме! И, кажется, моложе что ли... Седина на волосах присутствует, но он серьезно как-то по-другому выглядит. Обалдеть просто, красавчик!.. — Да, я женщина. Да, в походе, — вместо этого выдала я, выходя из тени. Надеюсь, получилось эпично. Торин как-то странно посмотрел на Двалина, тот лишь развел руками. — Какую пользу она может принести? — гном повернулся к волшебнику. Я (будто меня тут не существует) внезапно проявила интерес к своему маникюру. — Она обладает знаниями. И будет защищать Бильбо от непредвиденных обстоятельств. — Я в это слабо верю. — Вообще-то, судить о человеке по первому впечатлению — довольно... Плоско, — я поморщилась. — И вы как бы не шмотки на распродаже в Ламода обсуждаете. Тогда Дубощит нахмурил брови и перевел взгляд на Митрандира. Тот лишь пожал плечами, мол, балрог знает, что эта полоумная городит. — Ты — женщина, ты не можешь отправиться с нами в поход. — Я ущемляю ваши права? Что ж вам так страшно меня с собой брать, а, я не могу! — я всплеснула руками, возводя глаза к небу. — Какими знаниями ты обладаешь? — он пропустил мои возгласы мимо ушей (а они у гномов, как известно, большие) и щурил глаза. Допрос с пристрастием организовал. Молодец, молодец... — О прошлом, будущем и настоящем, — я закатила глаза. — Знаю, в прихожей говорить очень удобно, да и зрителей вагон, но мне кажется, что Бильбо сейчас хватит кандрашка, если мы не объясним, в чем вообще дело. — Позже поговорим. Дуболом взглядом просверлил во мне дыру, отворачиваясь. Какой же он всё-таки пафосник! Не лучше Трандуила. Пока он что-то объяснял Бильбо, после чего не слишком смешно (однако, остальные двенадцать гномов шутку заценили) пошутил, а потом отправился трапезничать. По правде говоря, я и сама ещё не ела, но при разборках присутствовать не желаю. Для меня это как-то растягиваться будет долго, тем более, что разговор я знаю чуть ли не наизусть. Отвоевав остатки запеченного картофеля у Бобмура, я быстро смолотила их, прихватила кружку эля и свинтила наружу