Game over

Но сегодня то, к чему я обычно бегу, есть именно то, от чего я сбегаю.

(Хелен Уолш. «Низость»)

В Норе наконец-то воцарило спокойствие. Драко и Джинни наконец успокоились и пришли к выводу, что ладно, окей, достаточно бросаться молниями друг в друга. Никто из них не мог этого объяснить, но оба понимали, что отношение друг к другу как-то изменилось. Тем не менее, развивать эту тему никто не собирался. Общение просто свелось к минимуму. Джинни не меньше ненавидела Драко за его тупые поступки и не собиралась ничего забывать, но и делать с мухи слона как-то не было ни желания, ни настроения.

Они не помирились. Ни в коем случае. Совершенно невозможно помириться после стольких лет вражды, хоть и косвенной, ведь сама Уизли довольно редко пререкалась с Малфоем. Да, он частенько задевал её в коридорах Хогвартса, а после отряхивал мантию, брюзгливо морщась; всегда, как только она оказывалась в поле зрения, пытался задеть и изощрённо обозвать. Но в то же время он не изливал на неё и половины злости, которой награждал Золотую Троицу, которую поистине ненавидел. Особенно придурка Поттера. Этого идеального в глазах всех мальчика, спасителя всего мира. Драко действительно искренне его ненавидел. Всей душой.

Многие не понимали его. «Ты ненавидишь за мелочи, ни за что, просто так», — сказали ему однажды, и это было мнение многих. Но они и не знали, какого это — всегда пытаться хоть в чём-то быть лучшим, а в итоге получаться самым настоящим мерзавцем. А именно так всегда всё и происходило.

А Джиневра... Это так, всего лишь очередная Уизли и по уши влюблённая в Поттера идиотка. Вот почему он её ненавидел.

Драко внушал себе, что не имеет никакого отношения к ней. Совершенно. Они просто пока вынуждены жить в одном доме, а ещё в этом доме слишком скучно, он просто обязан был хоть как-то поднимать себе настроение!

Уизли пыталась больше времени проводить с Гермионой, приехавшей ненадолго, ведь скоро она должна была уехать. Гарри с Чжоу продолжали пропадать в лесу, перед чем Молли активно собирала им с собой целую сумку. Однажды они даже вернулись в обед, а не в поздний вечер, но это было, вероятно, для того, чтобы сложить вещи Чанг. На следующий день Чанг уже возвращалась домой.

Правда, оба казались недовольными, но заметила это, кажется, только Молли, активно пытающаяся всем угодить.

Джинни всё также продолжала всей душой ненавидеть Чанг. А как иначе? Она не понимала, что Гарри нашёл в этой дурочке. Уизли не видела ничего красивого в её внешности и догадывалась, что с внутренним миром всё не намного лучше, хоть и не могла судить наверняка. По крайней мере, она на это надеялась, несмотря на то, что внутренний голос буквально орал: «Гарри не станет встречаться с плохой девчонкой!».

Её немного успокоил поведанный Драко секрет о том, что в постели Чанг подобна бревну, но Гарри, кажется, всё устраивало. Ах да, и Джинни совершенно не волновало, откуда у Малфоя такие познания.

Она уже искренне не могла дождаться, когда же ненавистная подружка Гарри уедет из её дома. И взмолилась всем богам, когда этот день наконец настал.

***

Солнечные лучи активно пробивались сквозь стекло окна, ненамеренно пытаясь поджарить спящего в позе звёздочки Малфоя. В Норе он довольно часто так просыпался, хотя привык к тому, что в мэноре холодно, а потому приходится залезать под одеяло чуть ли не с головой. Сейчас последнее спокойненько лежало на полу, сбитое в кучу. Сам Драко, потягиваясь и отчего-то улыбаясь, едва разлепил веки. Спать, собственно, уже не хотелось, но коварная подушка всё равно притягивала к себе, словно самый настоящий магнит.

Только спустя несколько минут до Драко дошло, что стук доносится вовсе не из соседней комнаты. Незнакомая ему сова активно билась в окно, пытаясь не грохнуться на землю: солнце жарило с невероятной силой.

Встать впервые стоило некоторых усилий. Кажется, хоть Драко и начал высыпаться, но и появилась новая нехорошая привычка — лень. Старое окно тоже открылось не сразу. Драко уже видел перед собой только разноцветные пятна от слепившего солнца, когда наконец отвязал чёртово письмо. А злая птица даже не стала требовать вознаграждения, тут же улетев подальше. Видать, стучала она долго.

Драко вернулся на кровать и попытался разглядеть на конверте сквозь чёртовы пятна хоть что-то, но задача оказалась непосильной. Сжав губы, он довольно необдуманно начал раскрывать тот самый конверт. Возможно, зная, что на нём всего одна надпись и это: «Зря», он действовал бы иначе. Зная, что ни имён, ни адресов никаких там не предвидится. Но увы.

Малфой понятия не имел, кто и что мог прислать. Птица была ему совершенно неизвестна, а об его нахождении в Норе знал довольно узкий круг лиц.

Может, ошибка?

И в тот же момент, в ту же секунду, как только Драко подумал об этом, эта же «ошибка» загорелась в его руках ярким тёмно-зелёным пламенем. Автоматически подскочив, слизеринец тут же отпустил старый, пожелтевший лист, вытянутый из конверта. Оставив на руке парня ожоги, бумага также быстро, как загорелась, и потухла. Как доказательство только что произошедшему остался только пепел на полу.

Заклятие?

Уизли появилась совершенно не вовремя. Её голос — слегка напуган и взволнован. Тихий вопрос был задан дважды: в первый раз он повис в воздухе, так и оставшись неуслышанным.

— Малфой, ты чего такой бледный, всё в порядке?

Драко едва не подпрыгнул на месте от столь неожиданного появления. Уизли была свойственна привычка появляться до безумия не вовремя. А ещё этот её такой озабоченный взгляд... В другой раз и при других обстоятельствах слизеринец, определённо, заметно взбесился бы. Но единственное, на что его хватило в этот момент:

— Вполне.

Он даже не съязвил, что эта бледность присуща ему, как аристократу, и что самой Уизли этого никогда не понять. А о странном письме он, естественно, рассказывать не собирался.

— Точно?

— Вполне.

Джинни поставила готовый завтрак на стол и, развернувшись, ушла. Без вопросов. Только стук захлопнутой за ней двери свидетельствовал о том, что девушка, вероятно, слегка чем-то недовольна.

Вполне, видите ли. А как же! Будто она не видела сгоревшего в его руках письма и слегка напуганного и не менее удивлённого выражения лица. Дурак!

Впрочем, Драко не обратил на это внимания. В данный момент его интересовало нечто совсем иное. Такое доброжелательное послание, определённо, не пришло с целью убить его, иначе он бы точно не стоял сейчас живой. Это было предупреждение.

Это была угроза.

Но только от кого и с какой целью?

Вся проблема была в том, что Драко понятия не имел.

У него, как у представителя семейства Малфоев, всегда хватало врагов. Особенно после поражения Лорда. Вот только он уже несколько месяцев не появлялся ни в чьём поле зрения и о его нахождении в Норе знали только жители этого дома и, возможно, его семья. Если получили ъхоть одно из его писем, конечно.

Или не получили? Какова вероятность, что его письма были перехвачены? Но кем и зачем?

Весело.

***

К себе Джинни возвращалась совсем не в настроении. Она не ожидала, естественно, что Малфой станет с ней откровенничать, но эта ситуация слегка выводила из себя. Он уже хрен знает сколько времени находится в её доме и всё также продолжает что-то из себя строить. Аристократ чёртов.

— Джинни, да стой же ты!

Уизли услышала своё имя только тогда, когда его обладатель настойчиво потянул её за рукав, останавливая.

Это был Гарри, и выглядел он вполне счастливым. Джинни, мягко говоря, удивилась. Его лицо показалось девушке румяней, чем обычно, а волосы, что редкость, были красиво причёсаны. Хотя, стоит признать, именно бардак на этой тёмноволосой макушке ей всегда очень нравился.

Поттер глупо улыбался и что-то тарахкотел, и только спустя несколько секунд гриффиндорка поняла, что она вроде как и не слушает.

Что в её голове пресловутый слизеринец и сгорающее в его руках письмо. Джиневра, ты волнуешься за него? Упаси Мерлин.

— И? Что скажешь?

А что она скажет?

Несмотря на улыбку и счастливое выражение лица, голос Гарри казался даже каким-то неуверенным. В нём проскакивали странные нотки, да и взгляд Гарри был одновремённо довольно нежным и не менее испуганным. Словно от того, что он ей сейчас наговорил, зависит что-то очень важное. Словно для него это о-очень важно.

А ведь она, дура, ни слова-то не слышала!

Джинни молча смотрела Поттеру в глаза, пытаясь поймать нить разговора, ожидая, что он ещё хоть пару слов скажет, преподнося возможность понять, о чём они сейчас здесь так активно и быстро «беседовали». Но парень молчал. И Уизли молчала.

«Переспросить и показаться глупой?» — пробежала украдкой мысль, и Джинни, решив, что вариант не из лучших, быстренько кивнула.

— Ну-у, да... — пролепетала она, по-глупому улыбаясь. — Я полностью с тобой согласна.

Наверно... Вот же идиотка!

У Гарри, вероятно, тоже проскочила такая мысль. Он уставился на неё с непонятными эмоциями на лице, но, похоже, не сразу смог подобрать слова.

— Эм-м... — Поттер неуверенно почесал макушку в своей излюбленной манере, не отводя взгляда от глаз Джинни. — Если честно, я ожидал какого хочешь ответа, но уж точно немного не такого... А в общем, это ведь не важно, — он мило улыбнулся, подходя немного ближе. — Главное, что это наконец случилось, ведь так?

Джинни, очень мягко говоря, опешила, когда Гарри вдруг едва коснулся её губ. И никак не могла осознать, что только что, чёрт возьми, случилось! Уизли молча смотрела на закрытые глаза парня, по которому сохла столько лет, и даже чисто автоматически не умудрилась ответить на его поцелуй.

Нет, она его вовсе не разлюбила! Конечно нет! Просто всё это было так неожиданно, что Джинни не могла сплести воедино все те мысли, которые сейчас бушевали в её голове. И в то же время, кажется, там сейчас не было совершенно ни одной мысли.

— Джинни, я люблю тебя, слышишь? Я наконец понял это, — шептал ей на ухо Гарри, прекратив целовать и предоставив шанс опомниться. — Я так рад, что я наконец понял это. Ты даже не представляешь, насколько. Мерлин, как же мне сейчас хорошо... А ты? Что ты чувствуешь?

Гарри смотрел ей в глаза в ожидании ответа, но... что-то было не так.

В каком смысле вообще «Я наконец понял это»? То есть всё это время он позволял себе играть её чувствами, встречаться с другими, издеваться, хоть и нарочно, может, а она теперь должна вот так сразу броситься ему в объятия, потому что он наконец что-то там себе понял, чёрт возьми?

Но разве не так она бы с радостью поступила ещё несколько дней назад? Что изменилось?

Что она вообще сейчас чувствовала? Это правильно, что она чувствовала только растерянность? Джинни, твою мать, ты радоваться должна! Радоваться!

И знаете, что она сделала? Джиневра, мать его, мило улыбнулась и тихо поцеловала парня, который столько времени её изощрённо избегал. Правда, всего лишь в щёчку, но какое это имеет значение? А после обвила руками его шею, уткнувшись в неё носом, так и не дав гриффиндорцу возможности ещё раз коснуться её губ. Пока.

Она должна радоваться — она и радовалась.

Вот, наконец-то, они будут счастливы. Он с ней. Он рядом. Так нежно обнимает. Наконец-то! Правильная реакция?

— А Чанг? — тихо поинтересовалась Джинни, хотя сейчас это её мало интересовало. Именно в этот момент из головы, кажется, вылетели все проблемы. Сейчас единственное, чего она хотела — быть счастливой. А чего ещё для счастья-то нужно?

Гарри улыбнулся.

— А что Чанг? Ничего Чанг, — улыбнулся Гарри. — Я же не виноват, что не люблю, правильно?

Он всё сильнее и сильнее прижимал её к себе, а Джинни пыталась подавить воспоминания о тех чертовски приятных ощущениях, когда она имела возможность обнимать другого. Потому что именно так она себе в течении многих лет представляла счастье и уют. В объятиях Гарри.

— Я понял, что встречался с ней только из жалости. Она потеряла Седрика, а я как никто знаю, как это — терять близких. А когда я увидел тебя с этим хорьком, я вдруг понял, что во мне проснулось такое сильное желание прибить этого придурка, какое не просыпалось никогда...

— Вот почему придур?.. — вылетело случайно у Джинни, но она тут же умолкла, отметив, что сама не заметила, как немного оттолкнулась от Гарри и недовольно на него уставилась. Точно, Малфой же придурок. — Прости, продолжай, — гриффиндорка улыбнулась, понимая, что выглядел её поступок довольно глупо.

И Гарри заметил. Его кулаки непроизвольно сжались при мысли, что Джинни может больше не считать этого придурка придурком, но на душе было так хорошо от последних событий, что он тут же об этом забыл. Какой нафиг Малфой сейчас, когда им так хорошо? Совсем скоро он свалит из их жизни. Гарри сам ему поможет, если понадобится.

— Джинни-и? Скажи мне, пожалуйста, тот весь спектакль, типа вы вместе и так далее... Это ведь всего лишь спектакль, правда? Ваш поцелуй... Я не могу его забыть, он выводит меня из себя до сих пор.

Аналогично, Гарри, аналогично. К сожалению, она тоже его нескоро забудет. И бесит факт этого поцелуя её совсем не меньше, конечно же.

Вот, вот именно теперь он смотрел ей прямо в глаза. Нет, не в глаза, гораздо глубже — в душу. Кажется, сейчас он старательно пытался увидеть её насквозь — все её чувства и эмоции. Наверное, именно поэтому Джинни в спешке повернула голову, бросив взгляд в пол.

Что Гарри может увидеть в её глазах?

Это был всего лишь спектакль, так, Джинни? А ведь действительно так...

Все эти касания — всего лишь спектакль. И тот поцелуй на ужине. Когда ей казалось, что мурашки просто заполонили её тело. Когда где-то внутри её так трясло, что просто невыносимо. Она ещё не забыла тех ощущений.

Его смех, его улыбки — всего лишь спектакль. Он ей не предназначен. Она не должна была стать той единственной девушкой, которая слышала его искренний смех. А ведь им действительно было весело, когда дошло, как ловко над ними подшутили близнецы.

Все те чёртовы эмоции, которые она испытала — всего лишь спектакль! А Малфой — всего лишь отличный актёр.

И какого вообще чёрта она позволяет себе копаться в этих мыслях и что-то надумывать? Что надумывать? Что ей могло быть хорошо с Малфоем? Да с этим ублюдком не может быть хорошо! Это была игра! Всего лишь чёртова игра! 6:6, помнишь, Джинни? Он поразвлекался с тобой, ему было весело. Поиздевался, поиграл. Ты ведь тоже просто играла, просто ради веселья и мести. Разве не так, Джиневра?

Джинни потянулась к губам Гарри, целуя как нельзя нежно. На этом её игра заканчивалась, это был её game over. Вот только обидно-досадно: тупых мурашек не было. Её тело не отзывалось. Она совсем не чувствовала себя счастливой.

Джинни ужесточала поцелуй, яростней хватая губы, чуть покусывая и потягивая. Пытаясь почувствовать хоть что-то, хотя бы желание чего-то большего, даже просто похоть. Тупое желание по отношению к Гарри. Его надо просто любить. Так, как любила тогда, во время того их поцелуя. Тогда ей было хорошо. Тогда она желала большего. А сейчас ничего не помогало. А Гарри, как назло, ещё и пытался успокоить её, сделать их поцелуй более нежным.

Это не было феерически. Это не было даже замечательно. И это было обидно.

Нет, ни в коем случае не ужасно.

Это было просто спокойно. Тихо. Почти хорошо. Рядом с Малфоем такого спокойствия она в жизни не чувствовала.

«Рядом с Малфоем». Мерлин, Джинни, ты сошла с ума.

— А знаешь... — Уизли оторвала губы от Гарри, прижалась ещё ближе и радостно заулыбалась, обнимая крепче. Чтоб в этот раз не убежал. — А я рада, что ты сплавил эту Чанг раньше, чем я убила её. А ведь я могу.

И снова поцеловала, пытаясь прогнать всякие мысли о всём прочем. И о всех прочих, пожалуй, в первую очередь.

***

Джинни сидела на лужайке, наблюдая, как Гарри парит в воздухе на своей метле, совершая нелёгкие пируэты. На его лице царила такая улыбка, что не нужно особо и задумываться, чтобы понять, в каком он приподнятом настроении. И причиной этого настроения, что ещё лучше, была именно она.

— Может, всё-таки хватаешь метлу и ко мне, а? — в очередной раз позвал её присоединиться к себе Гарри, но Джинни только покачала головой, послав парню воздушный поцелуй. — Ну смотри, — и Гарри вновь устремился ввысь, а вскоре, дважды перевернувшись в воздухе, направил метлу вниз.

В голове Джинни до сих пор вертелась куча идиотских мыслей. Но теперь, спустя сутки, проведённые втайне чисто вдвоём, она чётко понимала: вот он — её половинка, её исполненная мечта. Что ни с кем другим ей не будет так спокойно. И эта мысль радовала её больше всех остальных.

Конечно, иногда она оставалась наедине, и это подталкивало на несколько иные раздумья. Тогда в голову лезла всякая хрень, и это выводило из себя. Но это скоро пройдёт, непременно. Она обязательно будет счастлива в этих отношениях.

Прошли всего сутки, но столько внимания в свою сторону гриффиндорка не чувствовала ещё никогда. Гарри любил её и показывал это в каждом своём движении, в каждом слове, в каждом поцелуе. Он обнимал её, когда видел, что девушка вдруг не улыбается, и щекотал, когда она смеялась, чтобы смех был ещё громче.

Вчера они во время прогулки случайно наткнулись на ту чёртову поляну, где Малфой пытался поцеловать её. Гарри не понял, почему приподнятое настроение Джинни моментально испарилось. Джинни не поняла, зачем опёрлась на то же дерево и, обхватив талию парня ногами, с некой даже злостью, что ли, впилась в его губы.

Гарри только засмеялся и опустил её, в качестве извинения подарив букетик цветочков. «Я тебя очень люблю, но давай не будем так спешить. Я могу не сдержаться и попросить большего, Джинни». Несмелый лепет, привычное неуверенное почёсывание макушки. Может, она пыталась добиться чего-то большего? Хотя Джинни и сама была не уверена, что сможет «поспешить».

Ещё они смотрели вместе на звёзды, сидя там же, где Джинни сидела сейчас. В тот вечер ей только звёзды и запомнились.

Просто смотрели. Ни единого поцелуя, просто в обнимку. И Джинни была совершенно не против такого положения вещей.

А ещё за весь вчерашний день они съели только по одному пирожку, и именно об этом сейчас решил напомнить её живот, активно так забурчав.

— Гарри, кушать идёшь? — Но Поттер не слышал, настолько высоким был его полёт. — Ну и ладно, — пожала плечами Джинни. Приподнявшись и отряхнув своё платье, гриффиндорка направилась к Норе.

Гермиона утром уже уехала. Они попрощались, конечно, но Джинни чувствовала себя безумно виноватой. Слишком сильно она увлеклась Малфоем и Гарри и практически не общалась с Гермионой. А может, будь оно так, меньше проблем было бы?

— Уизли, ты ли это? — кому же ещё может принадлежать такой насмешливый тон? Джинни едва не прокляла себя за собственные мысли. Вспомнишь, называется... Гриффиндорка сбавила шаг, предоставляя возможность быть настигнутой.

Джинни вдруг заметила, что настолько привыкла к этому тону, к этой чёртовой надменной интонации, что, кажется, уже просто перестала обращать на это внимание. Словно он обращался к ней не и с издёвкой, а по-дружески крикнул: «Хэй, малышка, как дела?» Хотя какая нахрен малышка?

Малфой молча сделал ещё несколько шагов вперёд и опёрся на стену слева от неё. Его взгляд мельком пробежался по ней, изучая, но и к этому Джинни давно уже привыкла. Наблюдающая за каждым его движением, Уизли уверенно поймала его взгляд, задержавшийся на её тёмных глазах. Что она хотела в них увидеть? Почему эта встреча приносила ей дискомфорт? Джинни терзало ощущение, словно эти минуты испортят часы её убеждений, что она наконец-то счастлива.

— А я думал, ты уже сбежала отсюда.

Малфой стоял перед ней, но при этом мыслями находился, кажется, где-то совершенно иначе.

Уизли не могла объяснить, но ей было неловко. Стоять перед ним, смотреть в его глаза и радоваться. Она всё ещё не переставала глупо улыбаться. Эта улыбка уже заела за последние сутки. Более того, завидев Малфоя, Джиневра как дурочка начала создавать вид ещё более счастливой барышни. Для кого этот спектакль? Разве она не обещала, что всё, игре конец? Зачем она пытается показать ему, как ей чертовски хорошо? Если бы его ещё это волновало...

Ей сейчас только станцевать не хватало для полноты эффекта, ей-богу. Вот только плясать перед Малфоем она уж точно не собиралась.

— Чего молчишь-то? Давно не виделись, рыжая, — протянул слизеринец, тихо и спокойно. Уизли могла поклясться, что из этой белобрысой головы не выходят мысли о конверте. Хотя бы потому, что мерзких шуточек и сарказма сейчас вылиться на неё могло бы гораздо больше. А он просто стоял, смотрел ей в глаза и едва ли не по-дружески вёл беседу. Малфоя подменили?

— Я с Гарри была, — как-то на удивление легко выдала Джинни. И в этом легко предательски проскочила какая-то нотка, похожая на «Я не хотела». Джинни тут же запнулась, сама себе удивившись. Губы сами по себе сжались в полосочку в тупом виноватом жесте, и Уизли тут же разомкнула их в улыбке. У неё всё прекрасно, пусть видит! Зачем ему это знать? Просто пусть знает! Пусть все знают. Джинни просто с него начинает, так, прогрев.

Взгляд Малфоя в секунду поменялся. Джинни слишком ясно уловила это. В секунду — со спокойного в обычный. Холодный, самоуверенный, гневный? Или показалось?

Джинни непроизвольно отошла на некоторое растояние, аккуратно усевшись на доску, служившую в Норе подоконником. Она аккуратно расправила под собой платье, словно пытаясь его не помять. Словно её это хоть капельку интересовало сейчас.

Тишина нагнетала, Драко всё ещё молчал. Джинни всё ещё пыталась улыбаться.

— Ты был прав. Он вернулся ко мне. Практически сразу, как только увидел, как ты ко мне липнешь.

Джинни пыталась произнести это спокойно, но внутренние чёртики просто не позволили не поиздеваться. Небольшая насмешка, некая ирония. Она вроде бы не хотела задеть его, а вроде бы именно этого желала больше всего. Но с какой это радости ему должно быть не плевать? Наоборот, даже повод для гордости, план сработал.

Вот только Джинни никак не ожидала, что её план — её надежды — как-то сработают. Не ожидала, что реакцией на её слова станет почти убийственный взгляд Малфоя в её сторону. Молниеносный и почти незаметный. Джинни даже засомневалась на мгновение, не показалось ли. С чего ему злиться?

Драко действительно едва сдержал себя. Какого хрена ему не понравились её слова? Какого хрена на душе остался настолько сильный осадок?

Но Драко тут же успокоил себя. Причина же очевидна! Придурок Поттер вновь одержал победу, а он, Драко, даже помог ему в этом. Сам заставил прибежать этого недоумка к Уизли со словами прощения и клятвами в вечной любви. Разве могла быть другая причина?

Чёрт, как же он себя ненавидел.

Уизли не нужна ему. Ни в коем случае, ни капельки. Даже думать о таком — позорно. Уизли — так, игрушка, очередная забава и способ выбесить Поттера, она к чертям ему не сдалась. Но как же так?! Кто тянул его за язык?

Ведь эта игра с рыжей и Поттером представлялась ему совершенно иначе. В планах было уничтожить Уизли, а как последствие — и Поттера. Он бы сделал ему больно через неё. Как бы это было феерично! Это так мотивировало! Страдала бы Уизли, страдал бы Гарри, а Малфой наконец-то вышел бы в короли. Вот только пешка какого-то чёрта резко стала дамой. И королём стал явно не он. Он как раз в который раз оказался пешкой, придурок.

Правда, иногда Драко казалось, что он всё же не настолько эгоистичен, что он так с ней не поступит. Несмотря на то, что уже не единожды поступал так с другими девушками. Но не с ней. Но нет, конечно бы поступил, какого чёрта ему её жалеть? Особенная? Особенно убогая разве.

Джинни продолжала ёрзать на подоконнике, ожидая ответа. Малфой так и молчал.

Покоя не давала ещё одна мысль: неужели этот чёртов Поттер лучше него? Да Уизли же чуть ли не лужицей растеклась тогда, на ужине, в его руках. Так какого чёрта так легко согласилась на уговоры этого ублюдка? Неужели он так хорош? Неужели его поцелуи, его объятия ей заходят больше?

Джинни почувствовала себя загнанным зверьком, когда Малфой вдруг с не менее спокойным взглядом стал надвигаться на неё. Он был... непонятный сейчас. Уизли не могла угадать ни единой его мысли. И уж тем более предугадать, остановится он или будет наступать до последнего. Он смотрел прямо в глаза. Таким холодным взглядом, что улыбка с её лица наконец-то слезла, окончательно и бесповоротно. Это не могло не обрадовать Малфоя.

— Неужели Поттер так хорош? — его голос не предвещал ничего хорошего. И останавливаться Малфой, кажется, совсем не собирался. Джинни даже слегка испугалась, предприняв попытку к бегству, но Драко тут же больно ухватил за запястье и усадил обратно. Джинни пискнула. Будет синяк. Больно.

— Что ты?..

— Его касания тоже заставляют тебя терять рассудок и охать при полной комнате людей, а, Уизли?

Драко нежно провёл свободной ладонью по её шее, второй всё ещё прикрывая пути к бегству. Джинни словно онемела. Её тело совершенно перестало слушаться её. То ли от испуга, то ли... именно от испуга.

— Неужели его поцелуи настолько хороши, что ты готова отдаться, даже если твой рассудок не хочет этого, даже если ненавидишь? — Его губы скользнули по её шее, и Джинни напряглась так, как не напрягается ни одна струна на одном инструменте. Это было так неожиданно и так ожидаемо, что она едва сдержала себя, едва смогла закрыть рот, чтобы не произнести ни звука. — Ты же всё ещё ненавидишь меня, Уизли?

Конечно! Настолько, что готова отдаться из-за одного чёртового касания. Её тело уже готово было на всё, лишь бы в его руках. Он слишком искусно владел ими. Своими руками и губами. Слишком искусно и нежно оставлял поцелуи на её шее, на шее теперь уже девушки своего первого врага.

Похоже, игра не окончена. Похоже, не за ней последний акт в этом грёбанном спектакле.

Джинни вроде как всё осознавала, но в то же время её рассудок совершенно отказывался думать. Кажется, слёзы вот-вот потекут с её глаз от ощущения её собственной беспомощности. От её нежелания препятствовать тому, что этот ублюдок делает с ней.

— Неужели от его касаний ты кайфуешь больше, Джиневра Уизли? — его правая рука нагло исследовала её тело сквозь платье, а левая уже несколько мгновений несильно обхватывала её шею. Джинни ненавидела, когда так делали, но сейчас это превратило последующий поцелуй просто в фейерверк эмоций. Малфой целовал одновременно так чувственно и так грубо, что Уизли готова была взвыть от ощущений.

Был ли Гарри лучше? Никто никогда не был лучше. И Джинни, непременно, была готова убить себя за эту мысль.

И стоило Джинни смириться, стоило захотеть наплевать на всё и ответить не только поцелуем, но и как можно крепче прижать Драко к себе, как он не позволил этого. Малфой с такой ненавистью оттолкнул её руки, что Джинни растерялась. Его руки сжали её запястья за спиной, не давая возможности прикоснуться к нему.

— Отвечай!

Джинни и так слишком унизилась. Унизиться настолько, чтобы сказать ему: «Да, Малфой, ты лучше Гарри, поздравляю!»? Никогда в жизни. Не настолько она потеряла рассудок. Никто и никогда не был и не будет лучше Гарри.

— Уизли, отвечай! — Драко выходил из себя. Он уже не скрывал злость и не контролировал силу. Запястья болели от его рук, губы — от жёсткого поцелуя. Он больше не казался таким феерическим.

Джинни не понимала, что его настолько разозлило? Просто то, что Гарри якобы опять в чём-то преуспел? Что за бред? Казалось, он сейчас разорвёт её на кусочки просто, если она не докажет ему обратное. И что даже тогда он не успокоится.

Да, Драко действительно был слишком зол. Джинни никогда ранее его таким не видела.

Уизли ойкнула от испуга, когда слизеринец настолько больно сжал её запястья, вжимая в стену и маленькое в ней окошко, что неожиданно для неё самой на глазах появились слёзы. Она не понимала ровным счётом ни черта, в то время как Малфой застыл на месте, пронзая её нещадящим взглядом.

Это было... совсем не мило. На руках в любом случае останутся синяки, с глаз уже вовсю катились слёзы, Джинни невероятно хотелось испариться. На языке уже чувствовался металлический привкус: кажется, Малфой укусил её за губу, причём не единожды.

Больно, страшно. Но гораздо страшнее было то, что ей всё равно нравилось.

Малфой застыл, глядя ей прямо в глаза. Джинни не знала, показалось ли ей, или на секунду в его собственных проскочила нотка вины. Но, скорее всего, конечно же, именно показалось.

Тем не менее, Малфой отскочил. Продолжая сверлить её гневным взглядом, отскочил. А она даже не додумалась влепить ему пощёчину, которую он просто пиздец как заслужил. Это было бы правильно. А не как всё то, что было до.

Чёрт, как же ей хотелось дать эту пощечину себе.

Развернувшись, он просто ушёл. Джинни уже ревела как последняя дура. Неосознанно она соскочила из подоконника с желанием его догнать и потребовать объяснений своих дурацких поступков. Слава Мерлину, ей хватило мозгов хотя бы на то, чтобы не делать этого.

Драко развернулся всего на мгновение.

— Перестань трястись рядом со мной, как идиотка. Может, тогда я и поверю, что тебе нужен твой Поттер, — противным ядом повисли в воздухе его последние слова. — Ах, и да, я связался с отцом и уже завтра уезжаю. Постарайся не попадаться в Хогвартсе мне на глаза, будь добра.

«Может, тогда я и поверю, что тебе нужен твой Поттер».