глава 14
Мы подъехали к общежитию - снаружи на лужайке гуляли студенты. Девушки загорали в шортах и бикини, а группа парней играла во фрисби. Мы смогли припарковаться перед самым входом в здание и проскользнули внутрь, как только из него вышла девушка с полной корзиной грязного белья. Я почувствовала себя совсем маленькой и даже растерялась: я еще ни разу не была в таком месте. Там все оказалось не так, как я представляла. Громче. Оживленнее.
Джереми знал, куда идти, и мне пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. Он поднимался, переступая через ступеньки, и остановился на третьем этаже. Мы пошли по ярко освещенному коридору. На стене у лифта висела доска объявлений, а на ней - плакат: «Поговорим о сексе, детка». В плакате писали о венерических заболеваниях и давали советы по обследованию груди, а вокруг искусно пришпилили степлером яркие пакетики с презервативами. «Возьми штучку, - подписал кто-то маркером. - Или три».
На двери в комнату Конрада висело его имя, а под ним еще одно - Эрик Труски.
Дверь открыл сосед, коренастый рыжий здоровяк в спортивных шортах и футболке.
- Здрасьте! - произнес он, останавливая взгляд на мне. Чем-то он походил на волка.
Мне внимание студента вовсе не польстило, наоборот, вызвало отвращение. Захотелось спрятаться за Джереми, как когда-то я пряталась за маминой юбкой. Мне тогда было пять, и я ужасно стеснялась. Пришлось напомнить себе, что мне уже шестнадцать, даже почти семнадцать лет. Более чем достаточно, чтобы не смущаться перед парнем с фамилией Труски. Даже если, по словам Конрада, Эрик только и делает, что пересылает ему идиотские порноролики да целый день торчит в своем компьютере. Почти целый день: с двух до четырех он смотрит сериалы.
Джереми прокашлялся:
- Я - брат Конрада, а это... наша подруга. Ты знаешь, где Кон?
Эрик открыл дверь пошире и впустил нас в комнату.
- Чувак, понятия не имею. Просто взял и смотался. Тебе Аро позвонил?
- Кто такой Аро? - обратилась я к Джереми.
- Староста, - ответил он.
- Аро-староста, - повторила я, и уголки губ у Джереми приподнялись.
- А ты кто? - спросил меня Эрик.
- Белли. - Я всмотрелась: не мелькнет ли у него на лице проблеск узнавания, намек, что Конрад обо мне говорил, или хотя бы упоминал мое имя. Но нет, ничего.
- Белли? Миленько. Я - Эрик, - сказал он, облокачиваясь о стену.
- Э-э... привет, - поздоровалась я.
- Значит, Конрад ничего тебе не сказал перед тем, как уехать? - прервал Джереми наш обмен любезностями.
- Он почти ничего не говорит. Он же как робот. - Затем Эрик широко мне улыбнулся. - Ну, то есть с симпатичными девушками-то он разговаривает.
У меня скрутило живот. Какие симпатичные девушки? Джереми шумно выдохнул и сцепил ладони за головой. После чего достал телефон и уставился на него, словно там могли быть какие-то ответы.
Я присела на кровать Конрада, на темно-синие простыни и плед того же цвета. Постель была не заправлена. В летнем домике Конрад всегда застилал постель. Подтыкал одеяло как в гостинице и все такое.
Так вот где он жил все это время. Вот какая у него теперь жизнь.
Комната обставлена весьма скудно. Ни телевизора, ни музыкального центра, ни фотографий на стенах. Моих-то, конечно, нет, но нет и снимков с Сюзанной или его отцом. Только компьютер, одежда, несколько пар обуви да книги.
- Я, вообще-то, как раз собирался мотать отсюда. Еду к предкам за город. Вы, ребята, захлопните дверь как следует, когда будете уходить, лады? А когда найдете Кона, передайте, что он должен мне двадцатку за пиццу.
- Без вопросов, друг. Передам.
Произнося это, Джереми не улыбнулся, а лишь сложил губы в подобие улыбки - Эрик ему явно не понравился. Джереми сел за письменный стол Конрада и обвел комнату взглядом.
В дверь постучали - Эрик неспеша подошел и открыл. На пороге стояла девушка в футболке с длинными рукавами, легинсах и солнечных очках, сдвинутых высоко на лоб.
- Ты мой свитер не видел? - спросила она Эрика. А потом заглянула ему через плечо, словно что-то высматривала. Или кого-то.
«Конрад с ней встречался?» - тут же подумала я. А сразу за этим: «Я симпатичней, чем она». Я мгновенно устыдилась этой мысли, но тут уж ничего не поделаешь. Потому что неважно, кто симпатичнее: она или я. Ему я не нужна в любом случае.
Джереми вскочил со стула.
- Ты знаешь Кона? Не слышала, куда он поехал?
Девушка с любопытством нас оглядела. Судя по тому, как она заправила волосы за ухо и сняла с головы очки, Джереми ей понравился.
- Э, да. Привет. Я Софи. А ты кто?
- Его брат. - Джереми подошел и пожал ей руку. И, хотя нервы у него были на пределе, он не упустил случая окинуть ее оценивающим взглядом и одарить своей фирменной улыбкой, а она с удовольствием на все это смотрела.
- Ух ты. Да вы, ребята, вообще не похожи? - Софи оказалась из числа тех, кто частенько заканчивает предложение вопросом. Я поняла, что, познакомься мы поближе, я бы ее возненавидела.
- Да, нам это часто говорят, - ответил Джереми. - Так Кон тебе что-нибудь говорил, Софи?
Ей понравилось, что он назвал ее по имени.
- Кажется, сказал, что поедет на пляж, на серфинг или что-то типа того. Безумный.
Джереми оглянулся на меня. Пляж. Конрад в летнем доме.
Джереми позвонил отцу - я сидела на краю кровати и притворялась, что не слушаю. Джереми объяснил мистеру Фишеру, что все хорошо, с Конрадом ничего не случилось, он в Казенсе. Про меня он не заикнулся.
- Пап, я за ним съезжу, ничего страшного, - говорил он в трубку.
Мистер Фишер что-то ответил, и Джереми сказал:
- Но пап... - Взглянул на меня и произнес одними губами: «Сейчас вернусь».
Он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
Я откинулась на кровать и уставилась в потолок. Вот, значит, где Конрад спал каждую ночь. Я знаю его всю жизнь, и вместе с тем он по-прежнему остается для меня загадкой. Ребусом.
Я встала и подошла к его столу. Осторожно выдвинула ящик и увидела коробку ручек, какие-то учебники, бумагу. Конрад всегда аккуратно обращался со своими вещами. Я убеждала себя, что вовсе за ним не шпионю. А ищу просто доказательства. Я - Белли Конклин, девушка-сыщик.
Они обнаружились во втором ящике. Бирюзовая коробочка от Тиффани, в глубине, у самой стенки. Открывая упаковку, я осознавала, что поступаю неправильно, но ничего не могла с собой поделать. Коробочка была маленькая, внутри лежала цепочка с подвеской. Я вытащила цепочку, и украшение повисло у меня на руке. Сначала мне показалось, что это восьмерка и что, может быть, Конрад встречается с какой-нибудь фигуристкой, - я сразу решила, что ненавижу и ее. Но затем я пригляделась и развернула подвеску горизонтально на ладони. Это была не восьмерка.
А символ бесконечности.
∞
Тогда-то я и поняла. Подвеска не для фигуристки. И не для Софи из комнаты в конце коридора. Она для меня. Он купил ее мне. Вот мое доказательство. Доказательство, что ему не все равно.
Конрад силен в математике. То есть он силен во всем, но в математике особенно.
Через несколько недель после того, как мы начали созваниваться, когда звонки стали делом более обыденным, но не менее волнующим, я пожаловалась, как ненавижу тригонометрию и сколько плохих отметок уже успела получить. Я сейчас же пожалела, что заговорила об этом: у Сюзанны рак, а я тут о задачках по математике ною. Мои проблемы так ничтожны и наивны, так незрелы по сравнению с тем, что переживает Конрад.
- Прости, - извинилась я.
- За что?
- Что болтаю про свои дурацкие отметки по тригонометрии, когда... - Я говорил все тише. - Когда у тебя мама больна.
- Не извиняйся. Мне ты можешь сказать все, что хочешь. - Он помолчал. - Кстати, Белли, мама идет на поправку. В этом месяце она набрала два килограмма.
Надежда в его голосе вызвала у меня такой прилив нежности, что я чуть не расплакалась.
- Да, мама вчера говорила о том же. Это очень хорошая новость.
- Ну ладно. Так ваш учитель уже рассказывал, как запомнить таблицу синусов и косинусов на пальцах?
С тех пор Конрад мне помогал, по телефону. Поначалу я не особенно вникала, мне просто нравился его голос, нравилось слушать, как он что-то объясняет. Но он нет-нет да и спросит, что я поняла, и мне было досадно его разочаровывать. Так он стал моим репетитором. Мама усмехалась, услышав очередной вечерний звонок, она, очевидно, полагала, что у нас с Конрадом бурный роман - я ее не разубеждала. Зачем? Мне было приятно, что другие считают нас парой. Признаю. Я не выводила их из заблуждения. Я его поощряла. Знала, что все не так - пока, но внутри у меня теплилась надежда. Что когда-нибудь... А тем временем у меня появился личный репетитор, и я весьма поднаторела в математике. Конрад талантливо объяснял сложные темы, и я никогда еще не любила его так сильно, как во время тех познавательных телефонных вечеров, когда он снова и снова объяснял одну и ту же задачу до тех пор, пока я наконец ее не понимала.
Джереми вернулся в комнату, и я сжала пальцы вокруг подвески, чтобы он не заметил.
- Ну что? - спросила я. - Ваш отец разозлился? Что он сказал?
- Хотел сам поехать в Казенс, но я его убедил, что лучше съездить мне. Конрад сейчас ни за что его не послушает. Если приедет отец, он только еще сильнее взбесится. - Джереми присел на кровать. - Так что мы все же поедем в Казенс этим летом.
Его слова вернули меня с небес на землю. В смысле, меня осенило. Встреча с Конрадом - не фантазия, она неизбежна. Я мгновенно забыла о своем намерении спасти Конрада и выпалила:
- Может, тогда закинешь меня домой по дороге?
Джереми вытаращил глаза.
- Ты серьезно? Мне одному не справиться. Ты не представляешь, как все плохо. С тех пор как мама снова заболела, он только и делает, что рушит свою жизнь. Ему теперь вообще все по барабану. - Джереми замолчал, а потом добавил: - Но я знаю, ему не все равно, чтó о нем думаешь ты.
Я облизнула неожиданно пересохшие губы.
- Не уверена, что это так.
- Зато я уверен. Я знаю брата. Пожалуйста, поедем со мной?
Я вспомнила, что сказала Конраду в последний раз, и меня переполнило и начало душить чувство стыда. Такое нельзя говорить человеку, только что потерявшему мать. Просто нельзя. Как мне теперь смотреть ему в лицо? Никак.
Но Джереми вдруг сказал:
- Успеешь ты на свой лодочный круиз, не беспокойся.
Эта фраза настолько не походила на Джереми, что я мгновенно забыла про самобичевание.
- Думаешь, мне есть дело до какой-то идиотской лодки и Дня независимости? - свирепо посмотрела на него я.
- Ну, ты любишь салюты, - покосился он на меня.
- Заткнись, - бросила я, и он усмехнулся. - Ладно. Ты победил. Я поеду.
- Вот и ладненько. - Джереми встал. - Пойду отолью перед поездкой. Кстати, Белли?
- Да?
- Я знал, что ты сдашься. Без вариантов, - сказал он.
Я бросила в него подушкой, но он увернулся и, победно пританцовывая, направился к двери.
- Иди уже в туалет, дурак.
Когда он вышел, я надела цепочку и спрятала ее под одеждой. На ладони остался вогнутый след от подвески, так сильно я ее сжимала.
Зачем я это сделала? Зачем надела подвеску? Почему не положила, скажем, в карман или не вернула обратно в коробочку? Не могу объяснить. Знаю только, что очень, очень хотела ее надеть. Я чувствовала, что она принадлежит мне.