Инфантильная амнезия II
На шум сбегаются все, кому не лень. Патриция периферийным зрением замечает увеличение наблюдателей вокруг, пока вязкая кровь стынет в ногах, впитывается в ткань ночной рубахи и нещадно тянет вниз. Девочка смотрит на свои руки в засыхающей жидкости и не может решить, как реагировать. Начать плакать? Кричать? Что обычно предпринимают сверстники? Вряд ли так часто можно запечатлеть в памяти похожую ситуацию. Лучшим решением будет молчать.
— Она в шоке. Дочь, тебе стоит вернуться к себе. – ровный голос уже собранного главы семейства не оставляет поля для маневра. Роланд поднимает дитя и уходит с места происшествия.
Это было предупреждение
Остаток ночи проходит в тумане. Юная аристократка лежит, укутанная в белоснежную постель, но в глазах так и отплясывают красные мушки, то сбиваясь в одну свору, то закрывая обзор на комнату. Конечности непривычно холодные, она собирает руки в кулаки, начинает тереть их о ноги, но это не помогает. Патти усиливает следующие попытки, из-за чего на костяшках пальцев образовываются ранки. Теплее не стало.
Что за это за странное чувство — думать обо всем и ни о чем одновременно? Кто она такая? Почему живет в этом теле? Мир вокруг нее настоящий? Она настоящая? Ребенок поглядывает на дверь с опаской и нездоровой скоростью поворачивая и отворачивая голову. Сейчас к ней зайдут и скажут, что это была шутка. Да, точно, просто розыгрыш. Тетя Марпл жива, они ведь только сегодня ели лимонный кекс вместе. Не может та каша из кожи и костей быть человеком. Муляж-муляж-фальшивка.
Обычно человек не следит за своим дыханием, как и за многими процессами, необходимыми для жизнедеятельности. Но вот незадача, кажется, воздуха не хватает, надо бы организму помочь. Фрейндоттер вдыхает чаще, глубже. Опять провал, легче то не становится. Окружение темнеет, голова кружится.
— Почему никто не следит за ее состоянием! – грозная-сильная мама вбегает, наверное, по крайней мере так кажется. Зато мама сейчас злится не на нее. Правда же? Мама, только не ругай меня, я же пытаюсь заснуть и не навлечь еще больших проблем.
— У юной леди гипервентиляция... – какое смешное слово, Патти закрывает глаза. Все слова с приставкой «гипер» забавные.
А дальше пустота.
***
Девочка просыпается самостоятельно, но сонливость тянется за ней шлейфом, которая так и норовит накрыть ее и снова погрузить в царство спокойствия. Ей думается, спасенье было недолгим, тело трясет, прошибает холодом. Тело кричит, а она нет. Это неприлично. А раз уж естество великодушно дозволено слышать и слушать только ей, секреты эти уйдут с ней на тот свет. Секреты нужно уметь хранить.
— Ты как? – мальчики сидят совсем рядом, сонные, но взволнованные настолько, чтобы успешно игнорировать данный факт.
— Вам нельзя тут находиться, это неприлично.
— ... Серьезно? – с запозданием удивляется Габриэль. – После произошедшего, думаешь кого-то волнуют такие мелочи?
— Мама?
— Как же вы достали со своими матерями. – шикает Реймунд. – Да, она сама разрешила, хватит трястись.
— Расскажешь же? – украдкой произносится Мортимером.
— Это из-за меня. – слеза катится по щеке и попадает в рот. Соленая.
— Постарайся успокоиться, не выдумывай ничего. – Рей не находит лучшего решения, кроме как просто обнять подругу. – Ты не открывала ту дверь.
— Мы будем ждать тебя снаружи, пора завтракать. – Габриэль улыбается и взлохмачивает волосы девочки.
Как только они выходят, встречаются взглядом со служанкой и кивают. Анна выглядит белее художественного полотна, но тоже старается поддерживать оптимистичный фасад. Мальчики ждут недолго, Патриция всегда собиралась технично, ни минутой дольше положенного. Ходит еще пошатываясь, но это исправимо, не так ли? Друзья берут пострадавшую за обе руки и начинают везти бессвязный яркий диалог, выступая неким фоновым шумом, вытесняющим неприятные мысли и воспоминания.
За столом уже сидит главная семья. Гости, видимо собрались в другом зале, и наверное уже допрашиваются полицией. Не самое приятное начало дня. Конец прошлого тоже, мягко говоря, был несовершенным.
— Доброе утро, мистер и миссис Фрейндоттер. – здоровается сначала Габриэль.
— Оно не доброе, как вы себя чувствуете? – Реймунд, скорее всего, уже видевший старших ранее, занял свое место и задал интересующий вопрос.
— Дочь, иди сюда. – пока Констанция отвечала мальчикам, Роланд усадил наследницу совсем рядом, спрашивая, что она хочет съесть первым.
— Тоже самое, что и у вас, отец. – учтиво и скромно ответила Патриция. Она прикидывала в уме, когда излишняя любезность четы Фрейндоттер закончится, и ее снова оставят с ребятами. Юная леди призналась себе в том, что такой исход нравился куда больше. – Не волнуйтесь за меня и возвращайтесь к обязанностям, матушка, отец.
— Раз ты так настаиваешь, будь осторожна. – Констанция кивает, предупреждая Рей и Габриэля о последствиях непослушания.
— Премного благодарна. – кусок в горло не лезет, поэтому Патриция отпивает немного василькового чая и разрезает еду, чтобы она выглядела так, будто часть все же съели.
У пытки есть конец? Впервые ребенку кажется, что она вот-вот заплачет и нарушит злополучный фамильный протокол. Если бы она была смелее, много ли получилось сделать? Возможно даже пойти против воли родителей, особенно матушки, не становиться фехтовальщицей, наследницей?
А может быть главный грех леди Фрейндоттер в том, что она излишне мечтательна и сует свой нос туда, куда нельзя. У человека все было хорошо, пока он ничего не знал. Так ведь?
— Тебе нужно на свежий воздух. – говорит Реймунд, но имеет в виду всех их.
Они выходят из зала после старших и направляются прямиком к выходу. Солнце светит ярко, не оставляя и капли тени на изумрудном холме, держащим на себе поместье. Птицы поют, цветы цветут, что за идиллия.
— Возьми, поешь. – Габби достает из кармана платок, внутри которого оказывается булочка с яблоком и корицей и пару ягод.
— Было очень заметно? – не удивляется Патти.
— Только не для твоих родителей. – сыплет недовольством Рей. – Надо составить план действий.
— Для начала не попасться на глаза полиции, есть шанс, что нас отправят по домам? – спрашивает Мортимер, садясь на скамью в переднем саду.
— Риск имеется, мы ведь дети, достаточно сложно сопоставить метод убийства и наши возможности. К тому же у Патти можно сказать имеется алиби, а за нашими покоями наблюдали работники. Значит свидетели тоже найдутся. Ну, это на крайний случай. – располагается поодаль Рей, уступая место девочке.
— Как насчет принципа «разделяй и властвуй»? Если удастся провернуть нечто подобное, сэкономим время и соберем больше информации. – предлагает Габби.
— Можно, по желанию или...?
— Я останусь в доме, что позволит вам спокойно разгуливать куда угодно под предлогом поисков подруги. – наконец подает голос Патти. – Она не оправилась после случившегося и куда-то забрела.
— Все гениальное просто. – поддерживают нарратив мальчики. – Есть одно «но». – прервал ребят Реймунд. – К той двери не идем, особенно Патти, без излишней инициативности.
— Хорошо.
— Без проблем.
***
Габриэль взял на себя обход владений вокруг поместья, то и дело прячась от садовников и охранников. Пока получалось даже сносно. Он слушал их разговоры, вычленяя нужное из потока эмоциональных комментариев, дилетантских прогнозов на будущее и скорби по жертве.
— Миссис Бассет была прекрасным человеком, не так ли? Куда человечнее своей сестры. – кухарка перешла на шепот.
— Держи дерзкий язык за зубами, если хозяйка дома узнает...
— А что будет? Разве Констанция уже не повергла это место в Ледниковый период?
— Смотри, я сделаю вид, что не слышала. А ты уповай на удачу.
Тут Габриэль слегка запамятовал о своей изначальной цели и задумался, сидя в кустах под окном кухни, перебирая пальцами душистую листву какого-то карликового дерева. Констанция Абелла Эссекская выходила из знатного рода, носившего титул барона, первая дочь и второй ребенок. Говорили, что брат ее в наследники никогда не годился, но отец не обращал внимания на существующие опции в виде Констанции и Марпл. Тем более последняя, к тому же обе женщины. Они умерли в ходе авиакрушения: глава рода, жена и наследник. А когда пришло время называть кому какое наследство из дочерей перепало, узналось, что там были лишь гроши, в размере еще одного приданого.
— Интересно, что произошло потом? Разве они обе не были ещё слишком юны для замужества... – удивился своей дырявой памяти мальчик. А может он изначально не знал? Госпожа Констанция всегда была скрытным человеком.
Нехотя, стал перебирать в памяти моменты, когда Патриция и мать находились вместе и взаимодействовали. В очередной раз, удивление накрыло его, он пересчитал по пальцам, дабы удостовериться.
— Пятнадцать раз? За жизнь? Почти раз в год что ли... – зачастую всплывали сцены совместного лишь и только нахождения в помещении. Эта семья будто жила по королевскому протоколу. Даже ему везло больше. Мортимер оставался в своем укрытии еще минут восемь, а когда понял, что ничего путного больше не выяснит, пополнялся дальше.
— Кстати, а куда пошел Рей? Подождите, тетушка Марпл прибыла со своим мужем? А-а-а, значит понятно. – мальчик сам задал себе вопрос, выстроил логическую цепочку и сам же ответил. Похвалив себя за самостоятельность, по дороге засмотрелся на белые лилии. – Эх, сестричка, была бы ты тут.
***
Хозяйка дома сидела с чашкой эспрессо в руках. Она не спала. Всю ночь просидев рядом с бессильным, бледным телом дочери, ушла только под утро, когда ей доложили, что второй сын Реджинальдов уже проснулся и намеревался увидеться с подругой. Женщина покинула покои за несколько минут, так что ее присутствия до не заметили.
Констанция наблюдала за неугомонным мужем, который находил уже, наверное, с сотню кругов по кабинету, и сдерживала зевок. Ей показалось странной реакция дочери, но так как графиня среагировала почти точно так же, что плохо сказалось на сердце, не стала заострять внимание. Главное, что Патриция ходит, ест, пьет и в окружении друзей. А Марпл... Она... Фарфоровая чашка в руках лопнула.
— Это какая по счету? – раздосадовано спросил Роланд.
— Не считала.
— Абелла, хватит. – он подошёл и присел перед ней, насильно забрав сжатые в ладони разбитые куски посуды и принялся вытирать руки. – У тебя же потом с серд-... Врача!
— Не надо, я еще всех переживу. – она прикрыла глаза и прислушалась к стуку в грудной клетке.
— Ты так и не поговорила с дочерью? – глава семейства задал глупый вопрос, обвязывая пострадавшую руку жены.
— А ты? – красноречиво вздернутый нос и слегка заметное недовольство в голосе сделали достаточно. – Я что, по-твоему, овладела процессом клонирования, решив находиться тут и там одновременно?
— Ладно, хватит.
— Чего же ты, парируй.
— Это не дуэль! И я не твой оппонент. – вспылил мужчина, сразу же пожалев о содеянном.
— ... Я помню. – отпрянув, прошептала женщина. – Ты никогда им не был.
— Прости.
Она поджала губы и подняла тяжелый, нечитаемый взгляд. Как много происходило в этом человеке, и как много это выливалось наружу по существу знал только Роланд.
— И ты меня прости. Я не умею это все... Я...
Патриция сидела рядом с дверью и слышала почти все. Мама... Бедная мамочка. Слезы наворачивались, но девочка только бесшумно втянула воздух и зажмурилась, дабы отогнать все назад. Патти очень любит свою семью. Она знает, что они любят ее так же. В груди заболело, девочка постучала кулаком туда недовольно, мол, не надо складывать во мне камни и колючие кактусы, что за вседозволенность. Патти нужно идти дальше. И она пойдет. Ведь нужно так мало для счастья, всего лишь спокойствие родителей.
Что насчёт меня?
А она еще всех переживет.
***
Реймунд уже и забыл, насколько на самом деле большим было графское поместье. Он задумался, с чем же это было связано?
— Вроде как предки Патти в XVII веке были дальними родственниками королевской семьи, да? Тогда неудивительно, что они из поколения в поколение занимаются работой на флоте. У нас то домишко поскромнее будет. – бубнил себе под нос мальчик.
В этом крыле почти все было закрыто за ненадобностью и из-за слишком больших трат на содержание. Он будто попал в прошлое, рассматривая полотна в несколько метров высотой, украшавшие стены. Атмосфера тут была совершенно иная, воздух тоже, собственно говоря, спертый.
— О! Это тот голубой танцевальный зал! – найдя хоть что-то знакомое, Реймунд принялся ускорять шаг. – Тут ведь вход снаружи есть, поэтому я и не помню этого коридора. Оливер...?
Реджинальд успел спрятаться за роялем, прежде чем его бы поймали с поличным. Оливер Бассет выглядел слишком подозрительно для скорбящего мужа.
— Как эта чертовка посмела сдохнуть так рано! Еще и в такой день! – далее послышался короткий телефонный разговор, с предположительно, любовницей.
— Почему этот идиот так нервничает? – принялся рассуждать мальчик. – Он провел ночь вне супружеских покоев? А в чем проблема то. – он продолжал улавливать невербальные сигналы поведения и сопоставлять с услышанным. – Так она узнала вчера. Бинго. – Рей отвернулся от ничтожной для него картины и нахмурился. – Это как-то связано со вложенными активами некогда Эссекской в его бизнес?
— Кто здесь!? – истерично прокричал, зарясь по сторонам Оливер, пугаясь даже своей тени.
— Это конечно сделал не ты. – присвистнул Рей, намекая на убийство. – Коли тебя используют как козла отпущения, я поверю во что угодно. – Так, пора бы и мне уходить, а то пованивает болотом. И откуда тут такой запах?
Реймунд задал судьбоносный вопрос, даже не зная, что находится в паре метров от разгадки и в парах часов до важнейшего в его жизни знакомства, которое раскроет ящик Пандоры и вывернет маховик так, что обратного пути не будет. Только в никуда.
За дубом у стены, где было найдено укрытие Многоликого стояли двое: женщина с длинными темными волосами, собранными в низкий хвост и высокий атлетичный, рыжеволосый мужчина. Они всматривались в старые кирпичи, пока последний не цокнул:
— Это шмара еще тут.
— Естественно, но мы, пожалуй, подождем вердикта Церкви