Глава 7
Джинкс погрузилась в прохладные воды реки Пилт, уносящие ее в глубину вместе с потоком ее сознания. Здесь было так спокойно, так тихо... Даже издевательский голос Майло не мог настичь ее тут.
Сквозь мутную толщу воды она видела неясные силуэты, мелькавшие то тут, то там, но они не могли навредить ей - не здесь. Лекарство от всех проблем разливалось по венам, делая ее тело легким и невесомым. Течение, покачивая, мягко несло девушку, обернув в плотный кокон, заглушавший болезненные воспоминания. Она больше не бежала, спасая свою жизнь, ей больше не нужно было быть сильной и совершенной, она просто была. Немного поломанная и возможно, с недостающими деталями, чтобы быть счастливой, но на ком жизнь не оставляла шрамов? Кто-то лишался и гораздо большего, чем она.
Джинкс с любопытством провожала взглядом образы из подсознания, появляющиеся в потоке реки: вот знакомые большие руки Вандера, качавшие ее, еще совсем маленькую, медвежьи объятия Вай, ее вечно израненные руки, бережно обхватывающие нежную щеку маленькой Паудер, Клаггор, помогавший ей взобраться на его плечи, чтобы достать ту самую яркую книгу с картинками с высокой полки, до которой она не могла дотянуться, раскрасневшийся Экко, за которым она гонялась с картонным мечом, Силко, мягко перебирающий ее отрастающие с каждым годом волосы, натирающий их ароматным маслом и заплетающий в тугие косы... А здесь она уже чуть постарше - исчезли детская непосредственность и застенчивость во взгляде. Немного угловатая, еще нескладная, но вытянувшаяся в росте, как лягушонок, юная Джинкс подглядывает за девушками в борделе, замерев за шелковой занавеской: как они сплетничают и наносят друг другу на глаза, щеки и губы что-то блестящее и яркое, делающее их лица еще более выразительными. Ей бы стащить вон ту баночку, стоящую ближе всего к ней: в ней что-то алеет и влажно поблескивает, наверное, румяна. Севика тогда поймала ее за шкирку, как котенка, и унесла, недовольно ворча, на своих плечах. Джинкс позволила себе слабую мимолетную тень улыбки, скользнувшую по губам и тут же растаявшую.
Нет больше ни Вандера, ни Вай, ни Силко, ни Клаггора с Майло, ни Экко, ни Севики. Куда идти? Она убила Вандера, Майло и Клаггора, она проделала шесть дыр от пуль во внутренностях Силко, она разрушила отношения между ней и Вай, она чуть не убила своего друга детства Экко, а что сделает с ней Севика, узнай она о том, кто виновен в смерти ее босса, ей даже думать было противно.
"Ты всегда сначала делаешь, а потом думаешь", - философски заметил Майло, материализовавшись в грязных водах Пилта.
"Нет, тебя не должно быть здесь, нет-нет-нет", - закрыв глаза и уши, затараторила Джинкс.
"Детка, я единственный голос здравомыслия твоей больной голове, - снисходительно отозвался Майло. - Ты ведь не хочешь окончательно слететь с катушек?"
"Ты?! - взвизгнула Джинкс. - Да я лучше сойду с ума в одиночестве, чем терпеть тебя до конца жизни!"
Из ее рта вырвался поток воздуха, словно из пистолета для пузырей. Майло расхохотался и принялся лопать пузыри один за другим.
"Если ты откажешься от меня, то останешься совсем одна, - произнес он насмешливо. - Хорошенько подумай прежде, чем отказаться от моего блистательного общества".
"Я.не.хочу.больше.тебя.слышать!!!" - закричала во всю силу своих легких Джинкс.
Майло слегка поменялся в лице. Какое-то время он мрачно смотрел в ее глаза, горящие пурпуром, а затем злобно выплюнул: "Хорошо, тогда оставайся одна, как ты и хотела"
"Одна, одна, одна, ОДНА, ОДНА, ОДНА!!!!!!!!" - эхом разнесся его голос отовсюду.
Черепную коробку Джинкс словно сдавило со всех сторон. Боль запульсировала в ее голове ослепительной вспышкой, и Майло, продираясь сквозь ее внутренности, вырвался из ее рта, ушей и носа потоком кровавой пены.
В голове вдруг стало так пусто и тихо, словно она, наконец, избавилась от ненавистного эмбриона, который носила в себе, и опять почувствовала, что принадлежит сама себе.
Но вместе с долгожданной тишиной пришел страх. Одна. Совсем одна со своим безумием.
Страх всколыхнулся в ее внутренностях. Он медленно расползался по венам с током крови, заставляя сердце биться быстрее. "Нет, прошу", - взмолилась Джинкс, покрываясь липким потом, - это страх сочился из каждой ее поры. Действие препарата подходило к концу, но она не хотела возвращаться в жестокую реальность.
Мутные воды реки Пилт сомкнулись над ней, и грязная вода наполнила ее легкие, сдавливая их тисками. Джинкс медленно уходила под воду на самое дно, беспомощно наблюдая за тем, как пятно солнца, растекшееся по поверхности реки, все дальше удаляется от нее, оставляя ее во мраке. Илистое дно реки Пилт приняло девушку в свои объятия, а дальше наступила полная темнота.
Джинкс приходила в себя медленно, проснувшись от ощущения холода, - ее босые ступни с огрубевшей кожей и облупившимся на ногтях черным лаком торчали из-под накинутого на нее пледа. Затем она начала чувствовать все свое тело: оно было неповоротливым, налившимся свинцом, ватные конечности слушались плохо. Потихоньку кожа начала зудеть, чесаться от пота и грязи, мелкие царапины и ссадины заныли, бок горел, и весь волшебный эффект лекарства испарился окончательно, оставив Джинкс разрушенной до основания что внутри, что снаружи. Она попыталась привстать на локтях, и что-то твердое сползло меж ее грудей на обнаженный живот. Девушка вздрогнула и откинула одеяло, уставившись на золотистую зажигалку с гравировкой, которую она вытащила из кармана пальто Силко на доках, пока он был без сознания. Корпус зажигалки впитал в себя тепло ее тела и весь был в отпечатках чужих пальцев. Джинкс распахнула крышку, поигравшись с огоньком в полумраке, затем, потеряв к вещице интерес, закинула ее в поясную сумку и с усилием приняла вертикальное положение на узкой кушетке, подтянув к себе ноги. Ее ботинки небрежно валялись на полу. Кажется, кто-то снял их с нее и накрыл сверху пледом, чтобы она не замерзла во сне. Джинкс метнула взгляд на узкую полосу света, просачивающуюся из-под двери, ведущей в лабораторию, и свесила ноги с кушетки. Она сидела так некоторое время, болтая ногами, пока, наконец, любопытство не возобладало в ней. Девушка проскользнула в ботинки, небрежно завязала шнурки, запихнув их за язычок обуви, и прокралась к двери, за которой горел свет. На ней чуть выше линии роста Джинкс располагалось небольшое окошко. Девушка привстала на носочки и приблизилась к стеклу, ткнувшись в него носом.
Внутри лаборатории горел свет. Коралл полулежала на столе, прогнувшись в пояснице, и наблюдала за двумя крысами в клетке, слегка склонив голову набок. Рядом аккуратно лежали два шприца: один был полностью опустошен, второй наполовину заполнен. Крысы неистово бросались друг на друга, впиваясь зубами в белую шерсть и окрашивая ее в алый. Такое поведение им было несвойственно, и Джинкс судорожно сглотнула ком в горле, представив, что вместо крысы в этой клетке могла бы оказаться она. Кто знает, что на уме у Коралл? Она ведь тоже сумасшедший ученый, как этот жутковатый доктор в маске, который иногда осматривал ее, когда в детстве Джинкс жаловалась Силко, что плохо себя чувствует. Наконец, одна из крыс перегрызла глотку другой, и та упала на пол клетки, заливая его кровью. Коралл сделала кое-какие заметки в пухлой записной книжке, после чего нажала на какую-то кнопку, которая зафиксировала крысу зажимами на одном месте и прижала ее тельце ко дну клетки. Затем биохимик подняла шприц с оставшейся в ней субстанцией и ввела ее остатки крысе. Какое-то время ничего не происходило, затем крыса резко начала мутировать, покрываясь огромными наростами розоватой кожи, и в итоге лопнула, забрызгав кровью халат Коралл.
Джинкс не удержалась и издала нервный смешок, навалившись на дверь почти всем своим телом и наблюдая за происходящим с широко распахнутыми глазами. Коралл с невозмутимым видом стерла с защитных лабораторных очков кровь и устало прислонилась к краю стола. Джинкс, наконец, смогла хорошенько рассмотреть ее (своих благодетелей нужно знать в лицо): бледная кожа нездорового сероватого оттенка, едва заметная морщинка на лбу, придающая Коралл хмурый вид, родинка в уголке обесцвеченных губ, изящные запястья, гладкие волосы, стянутые в небрежный узел на затылке, непослушная прядка у впалой щеки. Черты лица немного смазаны, что придавало образу Коралл некоторую мягкость. Изгибы тела плавные, не угловатые, как у Джинкс, нет жестокости, притаившейся в уголках губ, лишь изможденность и смирение с новыми условиями жизни, сильно отличающимися от прежних.
Джинкс никогда не думала о том, каково живётся в среднем Зауне людям, которые не состояли в преступных группировках: простым ремесленникам, работникам заводов, мусорщикам, учителям. Силко считался одним из самых обеспеченных людей в Зауне, соответственно, и жил он на широкую ногу: мог позволить себе дорогие сигары, пошитые на заказ костюмы из качественных материалов, забористый виски, и, конечно, ни в чем не отказывал Джинкс: дорогие запчасти, масляные духи, плотная акварельная бумага из Пилтовера, искусно выполненная шкатулка работы Валдиани, золотые украшения для волос... И как только Коралл могла променять свою обеспеченную беззаботную жизнь в Верхнем городе на это? Возможно, она выжила только потому, что могла предложить некий товар в обмен на свою жизнь: либо свое тело (Джинкс поморщилась от мыслей об этом) либо свои умения. И все же то, что девушка была из Пилтовера, заставляло людей относиться к ней с некоторой настороженностью. Люди постоянно обсуждали ее в унизительном ключе, и Джинкс, вспомнив некоторые разговоры, подслушанные ею в "Последней капле", почувствовала горький привкус во рту. Коралл была такой серьезной, полной мрачной решимости, и определенно, очень печальной, словно кто-то по неосторожности выдернул из нее маленькую деталь и забыл вставить ее обратно, и теперь чего-то в ней не доставало, поэтому она выглядела как большая поломанная кукла в натуральную величину. Джинкс даже хихикнула от такого сравнения. Она любила сложные механизмы, но такие как эта молодая девушка были для нее пока что слишком сложными и неизведанными. Возможно, стоило начать с чего-то полегче: с руки Севики, например.
Сейчас, когда первичный шок прошел, Джинкс ощутила острую нужду вернуться на место преступления, к Силко. Она ведь оставила его там совсем одного, изрешеченного пулями, истекшего кровью. Как хорошая дочь она должна была позаботиться о его теле. Наверняка, в шкафах Коралл лежало много добра, которое Джинкс могла бы использовать, поэтому крадучись она подошла к небольшим стеллажам и принялась как можно тише шариться в них, подсвечивая поисковую область огнем зажигалки.
Прислушиваясь к каждому шороху, девушка выгребла из шкафа пару рулонов бинтов, спиртовой раствор, снотворное в виде порошка и жаропонижающие пилюли, затем воровато огляделась и, вытащив неоново-розовый маркер, нарисовала на кушетке обезьянку, чтобы доктор не забывала о ней. Джинкс была уверена, что ей еще не раз понадобится помощь, и лучше бы вернуться сюда не с пустыми руками, потому что Коралл точно рано или поздно выяснит, что девушка ее обчистила. Джинкс торопливо распихала по карманам найденное добро и пробралась в ванную, откуда она сюда попала и совершенно случайно застала Коралл в обнаженной. Сначала ненавистная Кейтлин, теперь док... Кажется, у Джинкс появилась дурная привычка. Конечно, иногда ей было интересно подсматривать, чем занимались люди, когда думали, что их никто не видит (Силко, например, начинал покусывать кончик пера и подолгу иногда сидел, уставившись в одну точку, а Севика говорила сама с собой), но она совершенно точно не имела в виду обнаженных женщин.
Решетка вентиляционной шахты по-прежнему была открыта, поэтому Джинкс, приложив немало усилий, взобралась в узкий вентиляционный коридор и была такова.
🌸🌸🌸
Коралл уже почти целый час сидела, изучая образцы крови и клеток крыс, на которых она проводила испытания сегодня. Стабилизатор не годился для повторного использования, так как вызывал непреодолимое деление клеток, приводившее к безобразным мутациям и разрушающее организм. Оторвавшись от микроскопа, она сделала очередную пометку в своем журнале и принялась сравнивать прошлые результаты с нынешними. Изменение состава препарата каждый раз приводило к невообразимым последствиям, и один эксперимент заканчивался хуже другого. Коралл уже почти отчаялась довести формулу до совершенства и продолжала испытания из чистого упрямства. Иногда ею овладевало это одержимое состояние, когда она не могла ни есть, ни спать, и почти забывала о том, что помимо лаборатории существует и внешний мир. В последний раз, когда она впала в манию, девушка не спала почти пять дней, а затем вырубилась на сутки, и ничто не смогло бы разбудить ее, будь то оглушительный взрыв или угроза жизни.
Решив проведать подозрительно долго лежавшую без сознания Джинкс, девушка устало протерла глаза и слегка потянулась, разминая затекшие мышцы спины. Нужно было выйти на рынок и прикупить еще немного составов для ядов и химического сырья. Коралл всегда избегала многолюдных мест, но иногда ей приходилось пересиливать отвращение к людям и пытаться контактировать с ними в своей неловкой манере. Контрабандисты хорошо ее знали: если кто на рынке и интересовался свежими органами или сомнительными препаратами, то только она.
Джинкс на месте не оказалось. Ее недавнее присутствие выдавали разве что легкая вмятина на месте головы в материале кушетки и небрежный рисунок усмехающейся обезьяньей головы, светящийся в темноте. Коралл тут же включила свет и проследовала к стеллажам, проверив все полки. Как и ожидалось, Джинкс стащила некоторые из ее припасов и умыла руки по-тихому, не привлекая к себе внимания. Коралл хмыкнула, вспомнив, как она прокрадывалась в кабинет отца и обчищала его библиотеку. И все же девушка поймала себя на мысли, что не сердилась на Джинкс за эту выходку. Это было даже ожидаемо. Маленькая лягушка ускользнула на свободу. Было глупо полагать, что она захочет хотя бы поблагодарить Коралл. Однако что-то подсказывало ей, что Джинкс еще вернётся: за новой порцией успокоительного или чтобы пополнить свои скудные припасы.
Накинув на себя свой серый плащ с капюшоном, в котором она сливалась с толпой, Коралл вышла через запасной вход и направилась к торговым рядам. Путь лежал через грязный переулок, заполненный бродягами и потребителями Мерцания. Один уже едва дышал: его мутные глаза были полуприкрыты, грудь тяжело и редко вздымалась, по подбородку тянулась ниточка лиловой слюны. Его друг в грязной заплатанной хламиде, завидев Коралл, пополз за ней, вытягивая руку с растопыренными пальцами, изуродованными язвами от Мерцания и умоляя дать ему еще хотя бы немного наркотика. Коралл ничем не могла помочь этим людям. Она перепробовала многое: систему гемофильтрации, замещение компонентов крови, детоксикационные капельницы, но ничего из этого так и не возымело особого эффекта. Зависимость вновь возвращалась. Тяжелые условия жизни и труда, бедность, желание нажиться на страданиях других запускали этот порочный круг снова и снова. Однако Джинкс не казалась зависимой от Мерцания. Наркотик словно стал частью ее кровеносной системы, заполнил клетки ее тела, изменил что-то в ее генетическом коде, и ее организм не отторгал инородную субстанцию, а напротив, жадно использовал ее, чтобы худо-бедно поддерживать организм. Возможно, это был единичный случай удачного эксперимента Синджеда, и другим его подопытным повезло меньше. Коралл не сдержала научного любопытства и немного понаблюдала за тем, как происходит процесс регенерации: мелкие порезы и ранки затягивались на Джинкс довольно быстро, даже без помощи кровосвертывающих агентов. Если бы Коралл только могла посмотреть, что за процессы происходят в ее геноме, она бы, возможно, смогла использовать наработки Синджеда против него же, чтобы обратить процесс разрушения Мерцанием в организме, как он сделал это с Джинкс. Хотя результат был сомнительным.
Коралл ускорила шаг, стараясь глядеть под ноги, потому что то и дело можно было наступить на чью-то рвоту или напороться на осколки стекла по неосторожности. Кто-то ухватил слабыми пальцами край ее плаща и дернул его к себе. Коралл обернулась через плечо, хмуро уставившись на низенького мужчину в очках, который с молчаливым ожиданием тоскливо смотрел на нее, продолжая сминать полу ее плаща в ладони. Они знали, какой славой она пользовалась, но все же возлагали на нее какие-то надежды. В прошлый раз Коралл попыталась помочь их другу, который уже был на грани смерти, однако он скончался прямо на операционном столе, поэтому она не особо была рада этой встрече. Девушка слегка раздраженно покачала головой и дернула край плаща на себя. Мужчина неловко рухнул на колени перед ней, капюшон слетел с его головы, обнажая крупные лиловые язвы, покрывающие правую половину его лица. Мерцание разрушало их тела, поэтому они так отчаянно надеялись на ее помощь, но она была бессильна перед силой наркотика. Коралл еще раз подарила ему наполненный жалостью и отвращением взгляд и, отвернувшись от мужчины, поспешила прочь.
🌸🌸🌸
"Все летит к чертям, - тихо обратилась к Силко Джинкс, сжав его мозолистые руки в своих узких ладонях. - Химбароны грызутся между собой за контроль над Линиями. Уличные бандиты сцепились за объедки. Все как и тогда, когда ушел Вандер. Только... На этот раз здесь нет тебя, чтобы разрешить все, потому что... Кое-кто проделал в тебе все эти дыры..."
Взгляд Джинкс наполнился болью, и она, всхлипнув, прижалась к телу Силко, обвив его шею руками. Она не могла долго удерживать их на плаву, потому что тяжесть его мертвого тела тянула их обоих вниз, но там, наверху у нее еще остались незаконченные дела, поэтому ей нужно было отпустить его. Но это было так тяжело сделать - позволить его телу выскользнуть из ее объятий и медленно опуститься на дно реки Пилт... Сложив голову на его плечо, Джинкс потерлась щекой о грубую ткань его рубахи, пытаясь возродить в памяти запах табака, гвоздики и удового дерева, исходившего от его кожи.
"Вай говорила, что я могу починить все, что угодно. До того, как я все испортила... Она много чего говорила. Она и ты. Вы двое всегда управляли мной. Теперь так тихо... Что мне теперь делать?" - лицо девушки исказилось от страха и отчаяния.
Силко ожидаемо не ответил ей и был холоден и неподвижен, лишь безмолвная вода колыхала его темные волосы.
Джинкс начала ощущать, как ее легкие горят от нехватки кислорода. Она перестала цепляться за плечи Силко, и он медленно и неотвратимо начал опускаться глубже под давлением воды. Джинкс какое-то время колебалась, затем ухватила его предплечье, чтобы удержать рядом с собой хотя бы еще на несколько мгновений, но ее хватка разжалась и пальцы схватили лишь воду. Девушка все еще протягивала руку к нему, тоскливо глядя на то, как его тело погружается во мрак речного дна. Она не могла последовать за ним, не сейчас, и ее легкие настойчиво напоминали ей об этом. Внезапно, разозлившись на свое слабое никчёмное тело, которое не позволило ей проститься с Силко как следует и эти воды, отобравшие у нее его, она закричала, выталкивая остатки кислорода из легких. Пузырьки вырвались из ее рта и ноздрей. В глазах потемнело. Джинкс забилась, как пойманная в сети рыба, молотя руками по воздуху, беспорядочно дергая на себе волосы и заливаясь слезами. Наконец, инстинкт самосохранения возобладал над ней, и она вытолкнула себя, работая ногами, как лягушонок, на поверхность реки Пилт, чтобы жадно сделать глоток воздуха и выкашлять из легких грязную воду.
Какое-то время она изможденно лежала на воде, поддавшись течению, и вспоминала, как Силко привел ее сюда, чтобы расстаться с прошлой слабой личностью и выковать из боли и страданий нечто более сильное и совершенное. Она не чувствовала себя ни сильной, ни идеальной. Просто чудовищно уставшей от всего. И теперь, когда единственный человек, который о ней заботился, отправился на тот свет (не без ее помощи, к сожалению), она чувствовала себя еще и потерянной. Джинкс не сомневалась в том, что сможет выжить самостоятельно: она и так питалась чем попало, была ранена множество раз и могла превратить любую дыру в более-менее приличное жилье, но все же страх остаться одной временами стискивал ее горло, и она задыхалась, трепля свои волосы, стискивая голову, катаясь по земле, умоляя, чтобы он отпустил. Она ведь даже Майло прогнала... И его голос в голосе затих. Теперь остались только ее невеселые мысли.
Джинкс уже видела, что за беспорядок творился на улицах Зауна после пропажи Силко. И теперь ничто не могло помешать Смичу взяться за его наследницу. Ха, наследницу? В Джинкс никогда не было стремления к власти, лишь жажда признания ее гения. И почему-то некоторые люди теперь ожидали, что она приберет Заун к своим рукам? О, на этот хаос было бы весело посмотреть...
Промокнувшая до нитки, Джинкс подплыла к берегу и покинула объятия холодных вод. Вечерний воздух тут же опустился на ее влажную кожу прохладным прикосновением, заставив ее поежиться. Покрывшись гусиной кожицей, Джинкс приподняла свои тяжелые косы и обернула их вокруг своего тела, затем подхватила с земли невзрачную накидку и закуталась в нее, пытаясь сохранить хотя бы крохи тепла. Она чувствовала, как глаза пощипывало: накрашенные ресницы слиплись, склеились, став похожими на паучьи лапки, растаявшие тени грязными потеками стекали по ее бледным щекам, оставляя разводы. Джинкс шмыгнула носом и понуро поплелась прочь от реки, чувствуя, как в ботинках хлюпает вода. Погружение в холодные воды Пилта слегка отрезвило ее, и теперь она все отчетливее начинала осознавать, что натворила.
На улицах Зауна буйствовал настоящий хаос: группировки вступали в схватки между собой, грызясь за территорию, задние дворы фабрик были охвачены огнем, то и дело взрывались дымовые шашки, отовсюду раздавались крики, ругань и вопли, грузно падали навзничь тела, летели выбитые зубы с ошметками десен, взметались ввысь кулаки, молотящие по всему что ни попадется, в воздухе пахло кровью и потом. Бандиты и мелкие воришки, занятые мордобоем, равнодушными взглядами провожали невысокую фигурку в коротеньком обтрепанном балахоне, которая, избегая сталкиваться с ними, брела по улице, опустив голову. Весть о пропаже Силко распространилась быстро: не успело еще остыть его тело, как жалкие остатки химбаронов вцепились друг другу в глотки, чтобы заполучить власть над Линиями. Наверняка эти уроды уже представляли, как сожрут отродье Силко с потрохами, уничтожат его наследие и присвоят всю власть себе единолично.
Джинкс решила срезать путь до "Последней капли", чтобы держаться подальше от беспорядков на улицах Зауна, и свернула в темный переулок, сморщив нос от запаха протухших объедков, залежавшихся в мусорных баках. Внезапно ее чуткий слух уловил какой-то странный звук, похожий на мышиную возню, и на ее плечи и голову посыпались маленькие кусочки щебня и каменной крошки. Джинкс резко вскинула голову наверх, приготовившись к атаке, но что-то, молниеносно ударившись об нее, сшибло ее с ног и приземлилось поверх нее, придавив ее к земле. Яркие косы девушки выбились из-под накидки. Это было столь неожиданно, что Джинкс даже отключилась на несколько секунд, пытаясь сморгнуть пелену перед глазами. Наконец, она медленно приподнялась, заставляя свое ноющее тело подчиняться ей, и, полыхая гневом, уставилась на ребенка, который робко глядел на нее исподлобья, словно пытаясь увериться, что она в порядке.
- Откуда ты свалилась? С луны? - прошипела сердито Джинкс, прижав руку к боку и, наконец, сев нормально. Ребенок испуганно качнул головой и подняла свою маленькую руку, указывая куда-то наверх. Джинкс с присвистом выдохнула воздух сквозь сжатые зубы и проследила взглядом за протянутой рукой ребенка. Сверху, из жерла разорванной вентиляционной трубы, на них смотрели шестерки химбарона Смича, которые преследовали ее в прошлый раз. Взгляд Джинкс тут же наполнился Мерцанием.
- О, я вас помню, - промурлыкала она хрипло, не утруждая себя тем, чтобы встать и поприветствовать незваных гостей.
Силко был мертв, и теперь можно было не сдерживать себя. Джинкс усмехнулась с привычной ей дерзостью и поманила мужчин к себе пальчиком. Они не заставили себя долго ждать и, цепляясь своими тростями и жезлами за балкон и карнизы подоконников, соскользнули на землю. Ребенок испуганно вздрогнул, неуверенно прижавшись поближе к девушке, и Джинкс едва сдержала порыв оттолкнуть маленькую соплю подальше от себя. Угрожающе поигрывая жезлами, шестерки Смича двинулись на них. Джинкс небрежным движением головы откинула капюшон с волос и вытащила из-под плаща свой пистолет. Раздалось несколько быстрых, неаккуратных выстрелов, и брызги крови окропили стены переулка, а люди химбарона Смича, мертвые, повалились на землю. Это было быстро, но сладко.
Джинкс перевела взгляд на ребенка, который по-прежнему сидел, зажмурившись, прижав руки к ушам. Веселясь, она легонько ткнула его в ребра дулом пистолета, из которого все еще курился дымок. Ребенок опасливо попятился от нее прочь, споткнулся и шлепнулся на спину. Джинкс небрежно сдула дымок над дулом пистолета и наклонилась к ребенку, внимательно рассматривая его. Ребенок не издавал ни звука и таращился на нее своими широко распахнутыми медовыми глазами, слегка нахмурив густые брови. От него слегка несло сладковатым запахом отходов, видимо, бедолаге пришлось прятаться от преследователей в мусорных баках. Короткие волосы свалялись в колтуны, на каких-то прядях осталась засохшая грязь. На чумазом личике девочки, теперь Джинкс видела это отчетливо, была написана растерянность.
- Чувствуешь этот адреналин внутри тебя? - спросила девушка, крутанув пистолет в руке и обведя многозначительным взглядом безмолвные трупы. - Волнующе, правда? Лучшее ощущение в мире.
Джинкс подмигнула ей и поднялась, слегка сморщившись от боли в конечностях: еще немного, и отсутствие нормального отдыха и питания убьют ее раньше, чем какие-то головорезы.
Маленькая девочка встрепенулась, как воробушек, дернула ее за полу плаща и возбуждённо подбежала к стене, обклеенной листовками о розыске и вопросительно уставилась на нее. Джинкс лениво подошла к стене, оперевшись ладонями о бедра и уставилась на кучу изображений ее самой с полоумным видом и вытаращенными глазами.
- Жанна, я что, и впрямь так выгляжу? - лицо Джинкс скривилось от возмущения, и она, закатив глаза, фыркнула и обратно натянула на голову капюшон. - Полагаю нет смысла отрицать очевидное, да? - девушка усмехнулась и посмотрела на малышку. - Что ж, если тебе нужно будет сглазить кого-то особо раздражающего, ты теперь знаешь, к кому обращаться, - кивнув на листовки с ее изображением, добавила Джинкс и, развернувшись, побрела прочь, бормоча себе под нос: "Черт, ну хоть бы постарались, когда рисовали, что ли...".
Малышка какое-то время колебалась, затем подхватила с земли свою каску и, пока фигура Джинкс не исчезла в густом смоге улиц, ринулась за ней вдогонку.