Ключ от королевства

Вечером меня позвали на военно-дорожный совет.

Почти все уже спали - измученные дорогой в горах, над пропастями, и сквозь пещерные тоннели, и по хлипким каменным мостикам над бездной. Я тоже едва стояла на ногах; Гарольд смерил меня взглядом, протянул руку над моей головой:

- Оживи...

Глаза мои тут же открылись, сон улетучился. Зато Гарольд заметно побледнел.

- Тебя же не просили, - сказала я с укоризной. И, спохватившись, добавила: - Спасибо, конечно...

Шатёр был разбит на этот раз на опушке леса. Деревья очертаниями напоминали ёлки, но с серой и чёрной хвоей. Я потрогала одну ветку - фу! Иголки были похожи на жёсткие человеческие волосы. Ну и местечко, скажу я вам!

И всё-таки здесь было красиво. Непривычно и страшно, как на другой планете (фиолетовое небо на закате... Ёлки эти волосатые, вершины скал - как запрокинутые в небо носатые злые лица...), но всё-таки красиво, и в животе у меня тоненько запела «путешественная» струнка. В дальние страны лежит наш путь, где-то там, на далёких берегах, начнётся новое Королевство!

Военно-дорожный совет на этот раз был расширенный. Кроме Оберона и нас, магов, там были канцлер, комендант, принц и начальник стражи. Все они по очереди говорили, но слушать их было вовсе не интересно.

Комендант долго и нудно докладывал о том, сколько муки, вялёного мяса, овощей и круп расходует караван ежедневно, сколько овса съедают лошади, какие ремонтные работы нужно провести в ближайшее время, как уменьшить расход топлива, сколько подков потеряно, сколько дёгтя требуется для тележных осей и так далее. Канцлер, слушая его, всё надувался и краснел, а потом закричал, что это головотяпство и саботаж, лошади при таком пайке сдохнут от голода через три дня, а если «его милость» не образумится, то сдохнем и все мы.

Комендант не согласился, стал возражать и ругаться. Принц слушал с болезненным вниманием. Я покосилась на Оберона - тот улыбнулся мне чуть заметно, мол, ничего страшного. Обычное дело.Наконец начальник стражи гаркнул на сцепившихся коменданта и канцлера, велев им либо замолчать, либо говорить по очереди. Спорщики разошлись в разные углы шатра, совсем как боксёры в перерыве между раундами, и там сопели, вздыхали, бормотали под нос и обменивались сердитыми взглядами.

- Что у нас с высочествами? - спросил Оберон принца.

Тот устало пожал плечами:

- Как я и говорил. Стелла, Розина и Ортензия ведут себя как люди. Ну, иногда капризничают. Но можно терпеть. Алисия и Филумена требуют танцев, развлечений, трижды надень валятся в обморок, но и это можно терпеть. Но Эльвира! Ей придётся затыкать рот, запирать в карете, усыплять... Я не знаю, что с ней делать, она постоянно сидит и бормочет, что всё пропало, что мы погибли, зачем мы покинули старый замок, теперь нас всех ждёт мучительная смерть. Другие слушают её и заражаются, как гриппом, - начинаются истерики, обмороки... Ваше величество, я прошу вас решить этот вопрос, потому что за вами, в конце концов, последнее слово.

- Ты предлагаешь сбросить её в пропасть? - спросил Оберон без улыбки.

- Я с самого начала говорил, что её нельзя брать. - Принц чуть побледнел. - Она истеричка и паникёрша.

- Она часть нашего Королевства. Не всё, что в Королевстве, - сахар.

Принц опустил глаза:

- Что мне делать?

- Приведёшь её ко мне завтра утром.

Я попыталась вспомнить, кто из высочеств - Эльвира. Кажется, это та самая, похожая на Мальвину... Или веснушчатая? А может, брюнетка, которая смахивает на Зайцеву? Мне стало смешно: вот бы Зайцеву с Лозовой сюда, под эти чёрные ёлки! Тоже небось скулили бы и предвещали всякие беды...

Интересно, Оберон поругает её? Или заколдует, чтобы долго не возиться?

Я пропустила доклад начальника стражи - впрочем, он больше хвастался, чем докладывал. Все, мол, стражники верны королю, все бодры духом и намерены преодолевать трудности лихо и с песней, и ну и всё такое. Трубач, правда, кашляет - простудился, но начальник стражи отдал ему свой личный запас драконовой смолы, которая, как известно, борется с кашлем, как дракон.

Потом слово перешло к Лансу, Тот пожал плечами, будто говоря: ну что вам ещё рассказывать?

- Господа, мы успешно пересекли границу неоткрытых земель. Концентрация зла вокруг Королевства не превышает обычного для этих мест фона. Сегодня мною остановлены две лавины средней тяжести, которые, однако, были естественным порождением физических законов, а не проявлением чьей-либо злой воли. Пока оснований для паники я не вижу. Следите за средствами оповещения - сигнал «магическая опасность» остаётся прежним, это прерывистый луч в небо. У меня всё, ваше величество.

- Очень хорошо, - сказал Оберон. - Перед тем как мы разойдёмся, я хочу напомнить вам, господа, об одной очень важной вещи. Здесь, на неоткрытых землях, Королевство выживет только в том случае, если будет едино. Попытка оставить службу в пути расценивается как измена и карается смертью... Надеюсь, все ваши люди об этом знают?

Интересно, что я этого не знала. Хоть я и не собиралась оставить службу Оберону, а всё-таки в животе у меня наметился холодок.

- Что же, господа, - заключил Оберон и оглянулся на начальника стражи. - Мне не стоит проверять ночные караулы?

Тот даже поперхнулся от рвения - разумеется, его величество может спокойненько почивать в своём шатре, караулы надёжны, бессонны и сменяются каждые четыре часа.

- Благодарю за службу, - сказал Оберон. - Господа, все свободны, все могут идти «почивать»...

Я не удержалась и зевнула, прикрыв рот ладонью. Гарольд, увидев это, заразился и зевнул тоже. Оберон что-то шепнул ему на ухо; Гарольд удивлённо на него глянул. Потом кивнул и побрёл к выходу, не оглядываясь на меня.

- Гарольд, ты совсем заснул?

Я поторопилась за ним, но Оберон мягко перехватил меня за плечо:

- Лена... Останься.

Опустился полог шатра за последним из уходящих, начальником стражи. Мы с королём остались вдвоём; я вопросительно на него уставилась - снизу вверх.

Оберон протянул ладонь над моей головой:

- Оживи...

Р-раз!

Захотелось прыгать мячиком, бегать, кувыркаться, драться с кем-нибудь, совершать подвиги... И летать! Ах, как мне захотелось летать!

Я не удержалась и подпрыгнула. Ещё и ещё; а Оберон ни капельки не изменился. Как будто и не передал мне целую кучу собственных сил!

- Спасибо, - пробормотала я. - Э-э-э... ваше величество. Я теперь точно не засну!

- Собственно, спать тебе не придётся, - немного виновато сказал Оберон. - Я собираюсь взять тебя с собой на разведку. Как ты на это смотришь?

Фиалк не стоял, привязанный, с другими лошадьми, не хрустел овсом; он явился из темноты, молочно-белый, свободный, по-лебединому изогнул шею, сверкнул крокодильими зубами. Карий глаз уставился на меня вопросительно.

- А где твой посох? - спросил Оберон.

Батюшки! Я пришла в такой восторг от его слов о разведке, что забыла своё оружие в шатре! Позор мне на голову!

Я ждала, что вот сейчас он скажет: ну, раз ты так обращаешься с посохом, я не возьму тебя с собой. Я была к этому совершенно готова - но Оберон только укоризненно покачал головой:

- Иди и поскорее принеси.

Я вернулась, запыхавшись, с посохом наперевес, с налитыми кровью ушами:

- Я больше никогда его не забуду, честное слово... ваше величество!

Вместо ответа Оберон взял меня под мышки и легко поднял, водрузил на седло. Я тут же поджала ноги, потому что Фиалк пожелал в этот момент расправить тонкие кожистые крылья. Когда Оберон вскочил в седло за моей спиной, крокодилоконь сложил крылышки, и я коленями почувствовала, какие они тёплые - прямо горячие.

- Ты видишь в темноте?

- Нет, - призналась я.

Он поднёс ладонь к моему лицу. Сквозь щёлочку между пальцами я увидела свет - деревья и скалы будто светились изнутри, каждый камушек объёмно выступал из мрака, но не отбрасывал тени. Оберон убрал руку. Снова сделалось темно.

- Не вижу, - жалобно сказала я.

- Это просто. Закрой глаза...

Я послушалась. Он легко прижал мои веки ладонью:

- Представь, что у тебя во лбу, чуть выше переносицы, прожектор. Как у поезда в метро.

Я засмеялась. Уж очень забавно было здесь, в неоткрытых землях, в чужом странном мире вспоминать о метро.

- Ты не смейся, ты делай...

Я постаралась представить себя поездом. Получилось почти сразу: в последние дни, тренируясь с посохом, я здорово приручила свою фантазию. Вот у меня загорелась, зачесалась точка на лбу...

Оберон отнял руку. Я открыла глаза: вокруг было светло. То есть не совсем светло, конечно, а так, будто на освещённой многими фонарями ночной улице. Только теней не было и всё вокруг походило на объёмную картинку.

- Получилось?

Я оглянулась на Оберона. Борода его в ночном свете казалась стальной, кожа мраморно-белой, а глаза вообще были жуткие - они светились изнутри, бледно мерцали зелёным.

- Ой! - Я даже вздрогнула.

- Что?

- У вас глаза... светятся.

- У тебя тоже светятся, не сомневайся. Ты же смотришь ночным зрением.

- А-а-а...

Оберон тронул Фиалка, и тот пошёл с места сразу в галоп. Я ухватилась за седло; правда, на спине крокодилоконя было не так тряско ехать, как на моём Сером. Казалось даже, что Фиалк не касается земли - а если и трогает её мохнатым копытом, то только для приличия. Я глядела во все глаза - справа от нас тянулась каменная пустошь, слева качал волосатыми лапами чёрный лес. Между деревьями мне виделись вспышки, проблески, чьи-то глаза.

- Вон там! Вон там!

- Это птицы. Они не посмеют напасть.

- Ничего себе птицы - с такими глазищами!

- Это глупости, Лена. Настоящие опасности будут потом. А пока всё спокойно. Мы вошли на территорию нашего врага, а он не кажет носа. С одной стороны, это хорошо. С другой... подозрительно. Будто ждёт, чтобы мы успокоились, расслабились, потеряли бдительность...

- Но мы же не потеряем?

- Конечно, нет. Мы будем внимательными, очень внимательными. Ты ещё что-то хотела спросить?

- Да, - я вспомнила холодок в животе от тех его слов: «карается смертью». - Что это значит - «оставить службу в пути»? Разве есть такие дураки, которые здесь, в этих местах, бросят нас и убегут?

Прямо под копытами Фиалка вдруг открылась трещина без дна. Я разинула рот; Фиалк, как ни в чём не бывало, развернул крылья, на секунду завис в воздухе и, перелетев пропасть, мягко приземлился на той стороне.

- Понимаешь, Лена... Дураков, конечно, нет. Все прекрасно понимают: пока мы держимся друг за друга, у нас есть шанс. Но в пути бывают такие ситуации... Нам будет страшно. Всем. А страх выворачивает из людей чувства, о которых они раньше не подозревали. Начнутся свары, раздоры...

- Как у канцлера и коменданта?

Оберон вздохнул:

- Ты думаешь, они прежде не ругались? Ругались, ещё как. Поэтому их размолвка меня не волнует. Пока. Пока они не вздумают делить власть.

- А принцессы...

- То же с принцессами. Ты думаешь, Эльвира раньше не капризничала? Александр с ней намучился...

Я не сразу сообразила, что Александр - имя принца.

- Так не проще ли, - начала я давно волнующую меня тему, - оставить принцу одну невесту?

- Проще, конечно... И гуманнее. Но невозможно.

Фиалк перелетел ещё через одну трещину. На этот раз я даже не вздрогнула.

- А почему?

- Потому что таковы законы Королевства. Босая девушка, постучавшаяся в ворота рано утром, назвавшаяся дочкой далёкого короля, желающая стать невестой принца, должна быть принята. Принцессы-невесты очень желательны для тонкого мира - они исполнены надежд, вокруг них устанавливается гармония...

- Ничего себе гармония! Вокруг этой Эльвиры?

- Представь себе. Думаешь, она капризничает со зла? Да она борется за своё счастье! Она таким образом хочет обратить на себя внимание принца... И ей это удаётся. Он только о ней и говорит.

- Он же её терпеть не может!

- Это сейчас ему так кажется. А на самом деле он к ней неравнодушен.

- Да-а? - протянула я.

Иногда мне кажется, что я ничего не понимаю в жизни.

Оберон вдруг сдавил моё плечо:

- А вот теперь смотри вперёд. Видишь?

Я посмотрела, куда он указывал. Чёрное уродливое дерево на границе леса и пустоши вдруг забилось, задёргалось - и взлетело в воздух, осыпая камушки с коротких корней. Ветки-лапы хлопали, ствол распрямлялся и складывался, как перочинный ножик. Такой твари я не видала никогда, ни на одной картинке: это была не птица, не ящер, а какое-то летающее безобразие!

- Очень опасны, - шёпотом сказал Оберон. - Это разведчик. Сейчас он подаст сигнал...

Тварь разразилась скрежетом железа по стеклу. Я еле удержалась, чтобы не заткнуть уши.

И тут из леса как взовьётся стая таких же точно летающих ёлок!

Они не кричали. Они молча взмыли над нами - мне показалось, что их там штук сто, не меньше.

- Это сосуны. Сейчас они построят хоровод - круг в круге. Начнут вращаться в разные стороны. От этого их кружения сдвигаются слои земли. Жертву затирает камнепадом. Сосуны садятся на труп или трупы, пускают корни и мирно растут несколько лет, пока хватает поживы.

Я вцепилась в его руку:

- Бежим скорее!

- Но мы же разведчики, а не беглецы... Берись за посох. Делай, как я.

Он одной рукой вскинул свой чёрный посох. Тонкий луч перерезал стаю, твари бесшумно забились. Оберон ударил ещё и ещё; запахло свежей древесиной, как в столярной мастерской. На головы нам посыпалась хвоя. Фиалк вытянул шею, расправил крылья, поднялся на дыбы. Чёрная тварь ринулась вниз, явно собираясь вцепиться когтями мне в глаза. Я заорала от страха, зажмурилась, вцепилась в посох, левая ладонь сделалась горячей, правая - ледяной. Бабах!

- Лена, сражайся как маг, а не пали мне бороду своей самодеятельностью! Ну-ка!

И Оберон соскочил с седла, подхватив меня под мышку.

Пс-с-с! - взвился его луч. Тресь-тресть-тресь! - посыпались опилки. Стая чёрных существ, уже собравшаяся было в хоровод, снова разлетелась ошмётками копоти.

Я упёрлась посохом в землю, сама толком не понимая: это мне оружие или костыль? От страха дрожали коленки, чёрные сосуны метались над головой, но самым ужасным было то, что вот сейчас Оберон их всех перебьёт - а на мне останется клеймо труса!

Я выровняла дыхание. Почувствовала тёплый клубок в животе, подняла его в сердце, в левую руку, в посох... Огонь!

Небо осветилось зелёным и красным. Мой залп получился красивее, чем у Оберона, но никого из тварей я, кажется, не задела.

- Экономнее, Лена, тонким лучом, прицельно. Давай.

Я снова ощутила под грудью тёплый клубок...

Когда начинаешь по-настоящему драться, страх уходит. Я это давно заметила, ещё в песочнице, когда ко мне приставали большие девчонки. Получите и распишитесь, граждане сосуны!

Чёрная стая распалась. Половина повернула обратно к лесу. Половина поднялась выше и там занялась «воздушной гимнастикой», но тварей было слишком мало, чтобы построить два хоровода. Получалась какая-то испорченная дырявая карусель. А после того, как Оберон прицельно сбил троих, летающим ёлкам расхотелось иметь с нами дело. Все они скрылись за верхушками леса.

Я стояла, как треножник, - навалившись на посох. Подошёл Оберон. Глаза у него светились ярче, но одна половина бороды была явно короче другой.

- Вот видишь. Совершенно тут нечего бояться.

Я поёжилась. Опустила глаза:

- Это я... вам в лицо... что же теперь будет?

- Ничего не будет, отрастёт... Да ты молодец, молодец, не хнычь!

Он одной рукой прижал меня к себе - на секундочку. И я поняла, что это и есть счастье, скромное боевое счастье мага дороги.

Обратно мы возвращались уже на рассвете.

- Сегодня, Лена, мы поведём здесь караван. Вот этой дорогой. Там две пропасти, через них я наведу временные мосты. Ты поедешь во главе каравана, и как только увидишь чёрного разведчика - сбивай. Нельзя допускать, чтобы они кричали своим. Иначе беда.

- Но вы же их прогнали, - рискнула заметить я.

- Мы их прогнали, Лена. Но через полчаса здесь опять вырастут их посты.

- Но мы же побеждаем!

- Нас было двое, и каждый дрался в полную силу. При виде Королевства их слетятся не просто сотни - многие тысячи... А нас четверо. На весь караван. Если только они успеют построить круг, завести хоровод... хоть на секунду - считай, конец. И прибавь сюда панику, лошади испугаются, побегут, переломают ноги...

Он очень убедительно говорил. Мне снова стало страшно.

- А... почему я? То есть я, конечно, всё сделаю... Но вдруг я промахнусь?

- Не промахнёшься. К тому же с тобой будут Ланс и Гарольд.

- А вы?

- А я буду ждать других неприятностей. Сосуны - идеальное средство, чтобы отвлечь внимание. На месте нашего врага я дождался бы момента, когда все маги смотрят в небо, и напал бы со спины...

Я испуганно кивнула. Но тут же подумала, что настоящий маг дороги в такой ситуации должен быть немножко увереннее.

- Я поняла, ваше величество. Можете на меня надеяться.

- Ну конечно, я на тебя надеюсь... Ты ещё что-то хочешь спросить?

Вокруг становилось всё светлее. Глаза Оберона перестали гореть зелёным. Я мигнула, потёрла веки, а когда открыла - моё зрение было обыкновенным. Я видела очертания деревьев, видела тени. Наступало утро, но мне по-прежнему не хотелось спать.

- Я хотела спросить... почему, когда я дралась в переулке, я не боялась? Ну, почти не боялась? А этих... честно говоря... в первый момент мне было не по себе.

Он потёр свою опалённую бороду:

- В переулке ты понимала, что тебе не на кого рассчитывать. Гарольд был отравлен. Ты считала его подопечным, а не защитником, и вела себя соответственно. А от меня ты вправе ждать защиты. Ты думаешь, я прикрою, всё сделаю за тебя.

- Нет!

- Не обижайся, это происходит помимо твоей воли. Вернее, происходило. Я затем и взял тебя с собой - чтобы ты стала моим воином, а не цыплёнком под крылышком курицы. Понятно?

Фиалк перемахнул через расщелину, и мы увидели лагерь.