Голос из Тьмы

Второй круг наказания включает в себя четыре часа — количество часов может быть увеличено в зависимости от проступка — плахи под солнцами Инуры. Провинившегося сковывают цепями, дабы тот не упал, лишают питья. Это помогает наказанному понять собственные ошибки, научиться терпению и поднять силу духа.

Из учений хранителей Инуры.

Мы собрались в большом зале. Братья молчали, но я знала, что их терзали вопросы. Я совсем не знала, что им ответить. То, что произошло, пришло ко мне извне. Чужой голос и воля. А я лишь инструмент в умелых руках.

Но в то же время это точно была я. Что-то внутри щелкнуло, сдернув пелену с глаз. Мир открылся мне с другой стороны, стал шире и больше. Ответственность, что лежала на мне, теперь сильнее сдавливала плечи. Одно дело слышать о магии от братьев, другое увидеть своими руками, почувствовать и пропустить сквозь себя. Но с облегчением пришло и осознание реальности. И страх.

Мечи лежали передо мной. Один из белой стали, срукоятью цвета слоновой кости, и нитями, что узорами обвивали ее. Он источал свет. А второй полностью его поглощал. Металл на нем всасывал в себя каждый блик и лучик, рукоятка черная, матовая, а красные рубины напоминали капли крови.

Что это значит, почему меч разделился? Символизировал ли он меня? Или мою двойственность? А может, это первая подсказка, что в меня вселилось чудовище?

Я всегда была рядом. Всегда с тобой. Всегда буду.

От неожиданности я дернулась. Делить с кем-то голову и слышать голос — ужасало. С каждым днем Дарин говорила громче и четче.

— Как ты разделила меч? — Имран сел напротив меня за большой стол.

— Я не знаю, — я не врала, — будто... я знала...

— Меч общался с ней, — Игнар облокотился на стол, сцепив руки на груди. Я замечаю, что его одежда местами не просохла. Значит, он тоже попал под ливень.

— Что значит: меч говорил? — переспросила я.

— Меч не просто оружие, как я уже говорил, у него есть разум. Каждый владеющий им оставлял частичку себя в его магии. Он копил свой опыт и делился с каждым Меках. Таким образом, меч усиливал каждого владельца.

— То есть, меч... сущность меча может общаться?

— Мы думаем, что да.

Может быть, Дарин это не темная сторона, а нечто... запертое в нем? Она говорила про клетку.

Не принимаешь. Слабая. Пока не готова! Времени не осталось!

Я растерянно моргнула, стараясь не упускать нить разговора. Но внезапно мне захотелось спросить совершенно другое:

— Зачем Рууну меч? Он не сможет управлять им.

— Он считает что сможет.

— Меч не позволит, — уверенно сказала я. — Что за символы на моей руке? Что они значат?

— Мы не знаем, — честно признался Имран. — Мы пытались разгадать шифр, но он не нашего языка.

— Это... это может быть, замком? — я понимала, что, если продолжу допытываться, могу проговориться о Дарин и своем начатом безумии. Верным выбором было бы рассказать прямо сейчас, но что-то — а может быть, кто-то? — удерживало меня.

— Замком? Для чего?

— Не знаю, просто предположение, — я отвела взгляд, чувствуя интерес Игнара. — Мне пора идти. Я задержалась, и мой друг...

— Ты идешь к нему?

Игнар поднялся и подошел ко мне, сузив глаза. От него исходило раздражение, даже злость. Но я настолько устала, что бороться и спорить с ним сил не осталось.

— Ты только подчинила меч, — продолжил он. — Мы не знаем, чем это обернется!

Несколько секунд я смотрела в его глаза.

— До свидания, Имран.

С Игнаром прощаться не стала и повернулась к выходу. Но не успела выйти за дверь, как он подскочил ко мне, хватая и резко разворачивая к себе.

— Стой!

Губы сжались в тонкую полоску.

— Я говорила, чтобы ты не трогал меня без разрешения! Отпусти!

— Ты должна остаться!

Его взгляд острее, чем нож, и я не выдержала. Ладонь оставила красный след на его щеке, но Игнар даже не дернулся.

— Отпусти, — прошипела я.

Алый след на щеке тут же вызывает во мне приступ стыда и вины. Я ударила его, не имея на это никакого права.

— Неужели жизнь твоего друга важнее того, что случилось с тобой?

— Да! Я должна знать, что с ним все в порядке!

Я не должна объяснять или оправдываться перед ним, но и уйти просто так я не могла. В этой битве лишь один победитель, и это явно не я. Кажется, я давно проиграла ему.

— Так заботишься о нем, — ядовито произнес он. Челюсти сжались, фиолетовый ореол вспыхнул. С утра он пытался мне доказать, что я для него пустое место, а сейчас пылал от ревности.

Кого ты обманываешь, Игнар? Меня? Или себя?

Опустив глаза, я посмотрела на него из-под ресниц невинным взглядом. Игнар держался, только вот венка на шее запульсировала сильней.

— Я забочусь обо всех, кто мне дорог. А Кевин дорог мне особенно сильно.

Игнар закусил губу и несколько мгновений стоял молча.

— Что же ты тогда не пошла плакаться ему?

Меня окатило ледяной водой. Вся твердость распалась на куски, а обида взяла верх.

— Поверь мне, я уже тысячу раз пожалела, что пришла к тебе! Что открылась! — я не знала, ушел ли Имран или стал свидетелем этой сцены, но я больше не могла удержать все в себе. — Лучше бы я осталась там, с теми, кому действительно нужна, чем пришла к тебе!

Я кричала эти слова ему прямо в лицо, упиваясь его реакцией. Медленно взгляд менялся. Злоба исчезала, открывая сожаление. Плечи немного осунулись, будто он устал держаться прямо. Но чувства победы так и не приходило, взамен громких слов осталась лишь пустота.

— Ты действительно так думаешь? — прошептал он.

— Да.

Горькая ложь легко слетела с языка. Я вырвалась и побежала прочь, не давая ему увидеть подступающие слезы.

Мне нужно бежать!

Без оглядки, без слов сожаления. Не оборачиваясь!

Тучи давно разошлись, солнце освещало мне путь. Ноги неслись, руки цеплялись за ветви деревьев. Я не разбирала дороги, просто бежала.

Сбегала.

От себя, правды, что нависала надо мной, словно палач. Бежала от мыслей, что ядовитыми стрелами вонзались в плоть, в сердце и душу.

Лес встретил меня неприветливо, пытался замедлить и остановить. Все обернулось против меня.

Я ведь желала лишь одного — запереть все в себе и забыть. Не дать этому овладеть мной. Но есть вещи, над которыми мы не властны. Иногда ничего нельзя изменить, лишь покориться, склонив голову. Но я не хотела! Не желала...

Горячие слезы текли по лицу, обжигая кожу. Перед глазами мелькали картинки. Я и он. Наша совместная ночь, а потом слова, пропитанные грязью. Чувства, что рождались рядом с ним.

Споткнувшись, я упала на землю. Вставать не хотелось, и я повернулась на спину, не замечая ноющие ушибы. Деревья окружили меня, неба почти не было видно. Я дышала так рвано и быстро, от чего голова закружилась. Но я не хотела ничего менять, не хотела успокаиваться, проживала эту боль снова и снова, растягивая момент наказания.

Все это только моя вина. Я впустила его в свое сердце, хотя обещала, что никто не сможет проникнуть туда. Я потеряла себя, запуталась. Броня треснула, обнажая оголенный нерв, каким я была всегда. Брошенная, злая, словно цепная собака, которая прыгает к каждой косточке, что кидали в ее сторону. Со временем я научилась распознавать ложную и истинную заботу. И что же случилось теперь?

Я совершенно одна. У меня нет ни матери, что даст совета, ни отца, что наставит.

Лежа здесь, на сырой после дождя земле, я мечтала лишь об одном. Забыть это прокля́тое чувство, что основательно поселилось во мне. Выбросить, сжечь, лишь бы не чувствовать эту гадкую и ненужную...

Любовь.

─── · 。ﾟ☆: *.☽ .* :☆ﾟ. ───

Я ввалилась в квартиру совершенно без сил. Перед тем как войти, я постаралась стереть все следы своей истерики. Но Джесс, которая сидела на диване и громко говорила по телефону, кажется, со своей подругой Эмилией, повернулась ко мне и нахмурилась. Пальцем она указала на диван, приказывая сесть. Но, когда увидела меня ближе, поморщилась и показала на пол.

— Эм, я позвоню тебе позже, и ты мне все расскажешь!

Джессика отключилась и только потом повернулась ко мне.

— Ты вся грязная.

— Я знаю.

— И тебя не было дома ночью.

— Да.

— Дилан заходил.

Я напряглась и задержала дыхание. Но Джесс только нежно опустила руку мне на плечо и сжала.

— Представляю, как ты испугалась. Надеюсь, он помог тебе?

— Он? — переспросила я.

— Твой загадочный парень. — Джесс тепло улыбнулась, и у меня екнуло в груди.

Она самый близкий человек в моей жизни. Единственная, кто знала меня «от» и «до». А я не могла поделиться с ней самой большой, страшной и опасной тайной. Но я могла сделать кое-что другое. Я могла рассказать ей про Игнара.

И я рассказала.

Все.

Немного меняя факты, я рассказала, что мы познакомились на съезде дайверов и быстро сблизились. Рассказала, что именно к нему я пришла и получила взамен.

Джессика слушала, не перебивая, не читая нотаций. И когда исповедь закончилась, спросила:

— Он тебе нравится?

— Я... я не знаю. То есть... — Я закрыла глаза, собираясь с мыслями. — Может быть, даже больше.

— И в чем же проблема, Теодора?

Джесс всегда была такой. Она никогда не давала советов, она подводила к ответам. Задавала вопросы, что заставляли размышлять и само́й находить выход.

— Он не хочет быть со мной, — я грустно усмехнулась, опустив глаза в пол. — Сначала мы близки, а потом он отталкивает меня. Но душой, как бы глупо это ни звучало, мне кажется, что мы... подходим друг другу? Господи, какая я дура!

Непрошеные слезы вновь грозили пролиться, и я вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— И что ты хочешь сделать? Отпустить его?

— Я не знаю!

— Хочешь быть с ним?

— Хочу.

— Вот тебе и ответ, Теодора. Иногда за свое счастье нужно бороться. И не просто словами, а побеждать в настоящей схватке. Теодора, которую я знаю, не спугнет надуманная ложь.

— Я каждый раз обжигаюсь! Черт, дай мне платок!

Джесс протянула руку к кофейному столику и вручила мне целую пачку. А потом, как бы невзначай, сказала:

— Завтра я пригласила к нам Кевина и Дилана. Они возьмут своих друзей. Я хотела расслабиться. Будет небольшая вечеринка. Как раньше. — Джесс немного поникла, а я мысленно обругала себя. — Может, пригласишь своего друга?

— Игнар. Его зовут Игнар.

— Вот это имя...

— Еще брат старший есть. Имран.

— Симпатичный? — Джесс вдруг оживилась.

Я улыбнулась.

— Очень.

— Тогда зови обоих!

— Сегодня я объявляю выходной!

Я вошла в гостиную, громко объявив свои планы. Имран сидел за книгой, а Игнар стоял рядом с компьютером.

Погода сегодня продолжала бушевать. Океан штормило, дождь накрапывал редкими каплями. Осень забирала права, но на нашем полуострове всегда было тепло, только изредка менялись циклоны.

Я надела белый топ, высокие штаны хаки с кучей ремешков и массивные сапоги на шнуровке, поверх накинула легкую куртку бежевого цвета.

Я села и дерзко закинула ноги на стол. Прямо перед Имраном.

Он посмотрел на меня, опустив оправу очков. Мне стало немножечко стыдно, но я упорно держала маску уверенной стервы.

— Что? — Имран переводил взгляд с меня на мои ноги.

— Выходной. Мы постоянно работаем. Нам нужен отдых.

Игнар следил за мной своим ястребиным взглядом. Черная футболка открывала сильные мышцы рук, обтягивала стройное тело.

— Теодора, я понимаю тебя, — Имран говорил учительским тоном, — но у нас нет времени.

— А я думаю, есть, — вставил Игнар, смотря на меня, но я проигнорировала. — Я порядком устал. А ты знаешь, Имран, как я люблю развлекаться. Один, с друзьями. Дамами.

Мои скулы свело от приклеенной улыбки, и я очень старалась, чтобы она не перешла в оскал.

— Тем более, кажется, у Теодоры какие-то планы. Верно?

Имран закатил глаза, прекрасно понимая, что здесь происходит.

— Слушай, — я обращалась именно к нему, — Джессика хочет устроить вечеринку. Познакомиться... с вами, — я старалась не скрипеть зубами. — Моя сестра, помнишь.

На лице старшего брата промелькнула доля заинтересованности, и я поняла, что в этот раз точно победила.

— Я заеду за вами в семь. Кевин дал мне машину, — я широко улыбнулась. Могу поклясться, что спинка стула, за которую держался Игнар, скрипнула.

Держа умиротворенное лицо, я встала и направилась к выходу.

— Как поживает Кевин? — Игнар догнал меня.

— Такал! — взревел Имран и поспешно вышел из комнаты.

— Отлично, ездила вчера к нему, — сладким голосом произнесла я, — собственно, я сейчас от него.

Игнар смотрел на меня странным, почти безумным взглядом. Я испугалась, что перегнула, но вот он моргнул и кивнул сам себе. А потом развернулся и ушел.

Что ты творишь, Теодора?