Глава 9
Обучение Хранителей имеет несколько этапов.
Первый: обучение. День и ночь Хранители обязаны посвящать знаниям, пока в совершенстве не их познают.
Второй: жестокие, беспощадные тренировки, чтобы закалить дух и в будущем посвятить себя войне и служению Меках.
Третий: отточенные магические умения. Пусть магия Инурийцев скупа, у первой пятерки Хранителей большой внутренний потенциал.
Четвертое: дисциплина. Идеальное послушание — залог успешного служения.
В случае нарушения или неподчинения — наказание.
Из учений хранителей Инуры.
— Мы можем пойти сейчас, если ты не против.
День выдался свободным, и я легко согласилась.
Мы шли вдоль дороги, тянущейся вдоль пляжа. Шум волн убаюкивал, а теплое солнце согревало. Игнар увлеченно рассматривал все вокруг. Несколько раз мы останавливались в непримечательных на первый взгляд местах. В тени маленького магазинчика Игнар присел, трогая асфальт, сквозь трещину которого пробился маленький зеленый росток.
— Как интересно. Жизнь, так или иначе, нашла путь.
Он рассматривал побег, а я его. Когда он ухмылялся или дразнил меня, то походил на молодого мальчишку, но сейчас же взгляд отдавал прожитым опытом, не подходящим его чертам. Я задавалась вопросом: сколько же ему лет? По виду он немногим старше меня.
После покупок мы сели на деревянные скамейки, смотрящие в сторону океана. Чайки парами кружились в теплых лучах заката. Мягкий оранжевый цвет подчеркивал острые черты лица Игнара, переливаясь в волнах волос. Почувствовав мое внимание, он украдкой взглянул на меня, а я приподняла уголки губ и вернулась к океану. Между нами улеглась уютная тишина, подчеркиваемая шумом прибоя.
— Чем ты занимаешься? В чем дело твоей жизни? — первым тишину нарушил Игнар.
— Кем я работаю?
Он кивнул.
— Раньше в ночном магазине, но сейчас ушла. Дайвинг приносит больше. — Выбившийся локон хлестал по лицу, и я убрала его за ухо, заметив при этом, как Игнар следил за моими движениями. Скамейка была длинной, однако сидели мы достаточно близко, и наши ладони могли соприкоснуться, если бы я сдвинула свою чуть левее. Я сцепила руки в замок. — Также я учусь в колледже. На психолога, — поморщилась, — но, кажется, придется брать академический отпуск. Ведь теперь у нас тренировки, а еще дайвинг. Кстати!..
Но Игнар перебил меня.
— Зачем тебе это?
— Что? Отпуск? Я же не смогу посещать занятия.
— Нет, эта учеба в целом. Тебе не нравится.
— Так не работает, Игнар. — Я грустно покачала головой. — Иногда просто нет выбора.
— Понимаю.
Сказано это было настолько печально, что я не удержалась и повернулась к нему. Игнар смотрел на горизонт, в зрачках отражалась желтая полоса. Сжатые губы с прямой линией челюсти вновь заставили меня засмотреться.
— Но все же, почему ты не могла заниматься тем, чем хотела сама? — спросил он, не поворачивая головы.
— Дайвинг — это больше про страсть, а не постоянство. Я постарею и больше не смогу заплывать. — От собственных слов стало горько. — И что тогда? Когда-то я хотела поступить на ихтиолога. Это такой ученый, который изучает рыб. Но все это за гранью. На бюджет я не поступила, а оплатить само́й... Не вышло.
Игнар слушал меня, со смесью грусти и злости на лице.
— Теодора, — он посмотрел на меня, жуя нижнюю губу, — мне жаль.
— Почему? — на это можно ответить: «Спасибо», «Ничего страшного», «Пошел ты со своей жалостью!» Но мне хотелось знать, почему.
— Вся твоя жизнь: неудачи, победы, разочарование... боль. Боги вели тебя сюда. К твоему истинному призванию.
— Хочешь сказать, что вся моя жизнь рассчитана до мелочей? И я не властна над ней?
— Может быть, до войн... Но сейчас, думаю, никто не властен над своей жизнью.
Я ощутила тоску, ту же, что отразилась на лице Игнара. Жить, зная, что ты никогда не имел права выбора — невыносимо. Проще притвориться, что не понимаешь и ты сам избрал то или иное действие. Быть марионеткой — страшно.
— Все не так просто, Теодора. Не думаю, что Боги решают, наденешь ты сегодня платье или штаны, или куда поедешь в выходные. Это больше про глобальные цели и события, определяющие тебя как личность. Как, например...
— Жить в детском доме без родителей?
Игнар промолчал, но мне и не нужен был ответ. Но через некоторое время он все же заговорил.
— Может быть, может, и нет. Я не знаю, чем промышляют Боги. Но... мне хотелось бы думать, что над такими вещами они неподвластны. — Он умолкает, наклоняясь чуть ближе. — А твои...
— Родители? Их нет. — И, предвидя следующий вопрос, ответила: — Я не знала их. В детский дом попала совсем ребенком.
— Наши погибли, когда я был мальчишкой. Теперь у нас только дядя.
Никто не жалел друг друга. Мы просто разделяли общее горе на двоих. Но все же, я поймала себя на мысли: какого это — иметь маму и папу, а потом внезапно потерять их? Своих я не помнила и уже просто смерилась, что я одна. Но если ты видел мать утром, что готовила завтрак, отца, который говорил с тобой вечером, а потом — пустота. Какого носить эту боль в себе? Знать, что именно ты потерял?
— Мама пыталась объяснить мне, что мой долг — служение. А потом просто исчезла из моей жизни. Нас забрали, не спросив. Лишили выбора. Впрочем, его у нас никогда его и не было. Наш дядя — Верховный Мастер Инуры. Он глава всей планеты. Так что, когда судьба отняла у нас семью, дядя отнял свободу.
— Ты жалеешь? — спросила я, чувствуя невероятное желание сжать его ладонь.
— Раньше — да. Сейчас же, — Игнар полностью повернулся ко мне, — когда встретил тебя, Меках, — от его гортанного голоса у меня засосало под ложечкой, — все изменилось.
— Что же? — прошептала я.
— Я обрел смысл. Защищать тебя, быть рядом. Поддерживать и оберегать. Быть другом и братом, — последние слова он произнес натужно, будто они были ему неприятны. — Отныне мы связаны, Теодора. Хочешь ты того или нет. Мы с Имраном — твои Первые. Ты — наша, а мы — твои. Мы пойдем за тобой, куда скажешь, сделаем все, что только захочешь. Сейчас ты еще не понимаешь всей силы нашей связи, но, когда привыкнешь, научишься — мы будем рядом.
Мы опасно приблизились друг к другу. Будто кто-то натянул между нами нить и тянул в обе стороны. Запах дикого цитруса окутал меня, пробуждая что-то уснувшее в душе. Взгляд Игнара упал на мои приоткрывшиеся губы и задержался на них. Но лишь на мгновение. Он отстранился, будто не было того магнетизма. А может, его ощутила только я?
— Знаешь, инурийцы живут намного дольше людей. — Игнар перевел тему, но я не могла понять, рада ли этому. — Наш отчет годов несколько иной, по земным меркам мне, — Игнар задумался, — около семидесяти лет.
— Сколько? — я поняла, что задала вопрос слишком громко, только когда сидевшие рядом чайки унеслись прочь.
— На Инуре я только завершил юношеский круг. Обучился, получил звание.
— А Имрану? — не опуская взлетевших бровей, спросила я.
— Наверное, по вашим меркам, около восьмидесяти пяти или, может, девяносто. — Глаза Игнара откровенно насмехались надо мной. — Но, Теодора, ты должна понимать, что пусть мы и старше годами, ментально мы близки по возрасту к тебе.
— Вы старики, — медленно и с ужасом произнесла я.
Игнар не сдержал ухмылки, а потом и вовсе рассмеялся. Ямочка на правой щеке, которой я раньше не видела, сделала его поистине очаровательным.
— У тебя красивый смех, — смело произнесла я.
Игнар тут же запнулся, а его уши покраснели. Он отвернулся и быстро заморгал. Резкая перемена немного отрезвила меня, добавляя каплю обиды.
— Думаю, нам пора. — Игнар и встал.
— Что значит «Меках»?
— Госпожа моей жизни.
Он сказал это так буднично и просто, будто это ничего не значит.
Я поднялась, не зная, как дышать, но вдруг в голову ударил незаданный вопрос.
— Игнар! — он остановился. — Когда вы нашли меня, там было мое оборудование. Акваланг, баллоны и... маленький мешочек. Вы не взяли их с собой, когда вытаскивали меня?
Должно быть, надежда в моем голосе звучала слишком явно. Игнар смутился.
— Нет, Теодора, мы думали только о том, чтобы спасти тебя. Прошу прощения. Это ценно?
— Нет, — я старалась придать голосу ровность. — Неважно. Спасибо вам. Просто спасибо, что спасли меня.