15. Потери
Лукас сидел на краю своей постели, раздумывая о предстоящем дне. Снаружи доносился шёпот зимнего ветра, а сквозь узкие окна гостиничного номера пробивались проблески холодного солнечного света. Выпив пару лечебных пилюль, которые когда-то давал ему Берт, он подошёл к железному тазу с холодной и освежающей водой чтобы умыться. Вода стекала по лицу, смывая все следы сонливости и оставляя только ясность мысли. После этого он взглянул на свои вещи, аккуратно разложенные на деревянном столе.
Юноша быстро натянул на себя хлопковую рубашку с рукавами-фонариками и чёрные штаны. Заметив, что рубашка выглядела слегка помятой, Лукас пожал плечами - времени разглаживать её у него не было. Он снисходительно улыбнулся этому факту и решил компенсировать её вид тёплой шерстяной жилеткой. Следующим шагом были ботинки - он тщательно зашнуровал их, убедившись, что они плотно сидят на ногах. Накинув короткую коричневую куртку с белой меховой отделкой на капюшоне и манжетах, он слегка поправил капюшон, чтобы тот не закрывал обзор. Мех был тёплым, и ему стало немного уютнее.
После этого Лукас взглянул на своё золотое кольцо с фамильным гербом, его поверхность слегка поблёскивала в тусклом свете комнаты. Это кольцо, драгоценное наследие его семьи, всегда напоминало о доме, далеко оставленном позади. Он покрутил его на пальце, пребывая в лёгкой задумчивости, прежде чем завершить оставшиеся приготовления.
Далее Лукас надел кожаные перчатки с подкладкой из шерсти, чтобы защитить руки от зимнего холода, и закрепил на спине ножны с мечом, используя широкий ремень.
Разогревая слегка затёкшие конечности, юноша в последний раз окинул взглядом комнату, которую они с Бертом сняли в гостинице после прибытия в Штайнгард - столицу Фельседорфа. Она была небольшой, но уютной, с тусклыми обоями и мягкими свечами.
«Пора идти», – сказал он себе в уме, хотя мысли о Рэе не давали покоя. Лукас всё ещё переживал, как там его друг. Всё ли с ним хорошо? Где он ночует? Наверняка, спит где-то на холодной земле, укрытый лишь тонким пледом. Эти мысли мучили его, словно гнездо шершней, жужжащее в голове. Он спустился по деревянной лестнице, старательно вытаскивая из сознания изображение Рэя, к которому его тянула беспокойная тоска.
Наконец, он оказался в общем холле гостиницы, где его встретил привычный утренний шум - хохот и разговоры постояльцев, наполняя пространство теплом и радостью, контрастирующими с холодом вне стен заведения. Он заметил Берта, сидящего за столом, который весело улыбнулся, когда увидел друга.
– Лукас! – воскликнул тот, поднимая чашку с ароматным чаем. – Присоединяйся! Я уже заказал хлеб и немного мяса.
Лукас кивнул, но даже в радостной обстановке чувство тревоги не отпускало его. Он сел рядом с Бертом, однако его мысли продолжали блуждать к Рэю. Берт, похоже, заметил состояние друга и натянутое выражение на его лице, но прежде чем он успел начать разговор, раздался громкий хохот из-за соседнего стола.
Грозный мужчина с густой бородой и в доспехах, попивавший пиво с раннего утра, бросил пренебрежительный взгляд на Берта в его белых одеяниях.
– Эй, каково это - служить бездарному божку? – насмешливо сказал он, склонившись вперед.
Лукас сразу почувствовал, как в груди закипает злость, и обратился к мужчине, стараясь сохранять спокойствие:
– Тебя что-то не устраивает?
Окружающее пространство наполнилось напряжением, столь густым, что его можно было бы ощутить. Мужик, не ожидавший столь отрезвляющего вопроса, ответил с явным вызовом:
– Да ты, видать, не понимаешь, парень? – продолжил он. – Одно несчастье от вашего Божества! Вспомни старые истории об эре падения Бертрана. Он едва не погубил весь мир! А его бедные последователи вынуждены были столетиями скрываться в страхе перед его ненавистниками. А теперь что? Все его храмы пали и их заполонила нечисть. Могу предположить, что он снова что-то учинил, и теперь страдаем мы, простой люд!
Берт не отвечал, ведь всё сказанное было правдой. Его плечи слегка опустились, а в глазах читалась усталость, накопленная годами. Он невольно дотронулся до серьги в ухе, вспоминая прошлое.
Но Лукас, вставая напротив мужчины, взял слово:
– Не смей оскорблять Милостивого Бертрана, не зная истины! Он - свет многих людей, их надежда и опора. Уверен, что действует он ради нашего блага. А ты продолжай напиваться своим пивом - и это, пожалуй, будет твоим единственным достижением.
– Следи за языком, малец! – мужик вскочил, ухватившись за меч, его глаза сверкали вызовом.
В этот накалённый момент в воздухе сгустилась пауза, как молчание перед бурей. На плечо Лукаса мягко легла рука. Берт, покачав головой, благодарно смотрел на друга.
– Не стоит, – прошептал он чуть слышно. – В какой-то степени он прав.
– Но Берт! – молодой лорд всё ещё кипел от возмущения.
– К чему лишние споры? Каждый волен иметь своё мнение.
Громила тоже потерял былую агрессию. Он тяжело вздохнул, отодвинул опустевшую кружку и примирительно сказал:
– Ладно-ладно, не хотел никого обидеть. Извините уж.
Недовольно хмыкнув, Лукас бросил на мужчину укоризненный взгляд и они покинули гостиницу, окунувшись в холодный зимний воздух столицы. Город встречал их утренней суетой: прохожие спешили по своим делам, лошадиные копыта стучали по каменным мостовым, а в воздухе витали запахи свежеиспечённого хлеба и уличных жаровен. Лукас, прикрыв лицо от прохладного ветра, уверенно шагал рядом с Бертом, который казался погружённым в свои мысли.
Когда ритуал освящения алтаря завершился, на лицах путников отразилось тихое удовлетворение.
– Осталось ещё немного, – произнёс Берт, хотя его голос звучал уверенно, а в глазах играли искорки предвкушения от мысли о скором возвращении в Небесное царство, глубоко в сердце гнездилась тревога. Мысли о том, где сейчас находится Рэймин, ослабляли его радость. Он чувствовал, как связь с другом медленно угасает, словно туго сплетённая нить, связывающая их, истончается под грузом недавних разногласий. Что-то внутри подсказывало, что эльф не в безопасности. Представляя, какие трудности могли бы обрушиться на Рэймина, он невольно задерживал дыхание.
Они вышли из храма, вновь окунувшись в прохладу улиц. Неторопливый шаг постепенно переходил в размышление, каждый погружался в свои мысли о будущем, об эльфе и о том, что предстоит сделать. Но неожиданно Берт застыл на месте, его взгляд стал отрешённым.
– Норд пропал, – раздался в его разуме голос Кайдзина, и фраза, произнесённая с невидимых губ, прозвучала так ясно, будто тот действительно находился рядом с ним. Эти два слова мгновенно затмили все мысли, меняя всё вокруг.
Лукас заметил перемену в лице друга и осторожно спросил, смотря ему в лицо:
– Что-то случилось?
Берт глубоко вздохнул, взгляд стал серьёзным и встревоженным.
– Кайдзин только что сообщил мне, что Норд пропал. Это не сулит ничего хорошего. Нам нужно поспешить.
Не произнося больше ни слова, они ускорили шаг, направляясь к выходу из столицы. На горизонте вновь возникла неизвестность, и предчувствие новой битвы, которая ждала их впереди, окутывало их, как туман, делая мир вокруг более призрачным и непредсказуемым.
***
Рэймин медленно открыл глаза, чувствуя, как солнечные лучи пробиваются сквозь плотную крону деревьев, освещая утренний туман над землёй. Он лежал на мягкой подстилке из мха и сухих листьев, укрытой тканью, а под головой находилась его сумка, служившая импровизированной подушкой.
Потянувшись всем телом, эльф ощутил лёгкое покалывание в мышцах - признак того, что кровь вновь начала циркулировать по венам. В воздухе всё ещё витал холод ночи, однако это ощущение было для него знакомым, ведь он не раз путешествовал под звёздами.
Встав с земли, Рэймин расправил плечи и сделал несколько глубоких вдохов, наполняя лёгкие чистым воздухом. Осмотревшись вокруг, парень заметил неподалёку маленький ручей, который тихо журчал, перекатывая мелкие камушки. Вода была кристально чистой и холодной. Наклонившись, он зачерпнул горсть воды и умыл лицо, позволяя прохладным каплям стекать по щекам и шее. Ощущение свежести мгновенно вернуло его к реальности, прогнав остатки сна и усталости.
Закончив утренние процедуры, Рэймин вернулся к своему небольшому лагерю, который был организован на поляне в тени старого дуба. Его вещи лежали аккуратно сложенными, как он и оставлял их накануне вечером перед сном. Решив сменить одежду, он достал из мешка льняную рубашку с высоким воротом и натянул на себя, чувствуя, как мягкая ткань приятно касается кожи. Затем последовали белые штаны, слегка потёртые от частых путешествий. На очереди был лёгкий кожаный доспех, который вдоволь носился с ним во время многодневных походов. Он застегнул ремни, надёжно фиксируя защиту на теле, и почувствовал, как уверенность вновь наполняет его. На ноги он натянул высокие чёрные сапоги. Наконец, Рэймин накинул на плечи плотное чёрное шерстяное пальто, которое доходило до середины бедра. Пальто было тёплым и удобным, с крупными металлическими застёжками в виде пряжек, которые надёжно удерживали его даже в самых суровых погодных условиях. Обмотав вокруг шеи длинный белый шарф, он убедился, что тот защитит его от холодного ветра. Последним штрихом стало крепление на поясе ремня с ножнами. Рукоять меча удобно легла в руке, словно становясь продолжением его самого.
Теперь, полностью экипированный, Рэймин был готов продолжить свой путь. Взглянув на восток, он увидел первые признаки рассвета, окрашивающие небо в розовые и золотистые оттенки. Сделав последний глубокий вдох, путник шагнул вперёд, направляясь в сторону Великого леса Эльвуд. Его шаги были уверенными и твёрдыми, наполненными решимостью.
Продвигаясь по узкой тропинке, Рэймин неторопливо жевал кусок чёрствого хлеба, который давно утратил свой вкус. Но вскоре солёная корка начала застревать в горле, и, резко заткнув рот, его охватил приступ кашля. Сначала он был беззвучным, но быстро нарастал, обрушиваясь на эльфа с такой силой, что тот пал на колени, ощущая как холодный пот стекает по лицу. Снег таял под его ладонями, а сердце колотилось в груди так сильно, будто хотело вырваться наружу. Эльф пытался собраться с силами, но кашель становился всё более жёстким и болезненным. На миг ему показалось, что он вот-вот задохнётся.
В это напряжённое мгновение в воздухе раздался тихий шёпот, перерастающий в злобный смех. Рэймин резко обернулся, вовсе не готовый к тому, что могло предстать перед ним. И тут его взор упал на воплощение ужаса: парень с давящей аурой, охватывавшей всё вокруг, точно тень на полнолуние. Его одежда была темна, как сама ночь, а кроваво красные глаза придавали лицу непередаваемое зловещее выражение. Он не оставлял сомнений - это был Архипорок Гнева, сущность, впитавшая в себя зло и разрушение. Охваченный осознанием надвигающейся опасности, Рэймин не в силах был оторвать взгляд от этого создания.
Однако вопреки ожиданиям, Гнев не спешил нападать. Он неторопливо присел рядом с Рэймином, его присутствие становилось всё более невыносимым, воздух вокруг сжался, как в железных объятиях.
– Не бойся, – прошипел Архипорок, голос его был подобен скрежету ржавого железа, с пронзительными нотками ледяного цинизма. – Я не собираюсь тебя убивать... пока что. Я пришёл... помочь.
Помочь? Какой бред! При словах о помощи, Рэймину захотелось рассмеяться, но новый приступ кашля не дал этому произойти. События казались абсурдными. Как мог он находиться рядом с существом, олицетворяющим гнев и ненависть, когда всего секунду назад наслаждался запахом свежего леса?
– Сейчас я помогу тебе избавиться от того, что мешает жить, – промурлыкал Архипорок, резко сжав горло эльфа железной хваткой. Холодные пальцы впились в кожу, сдавливая трахею. – От того, что пожирает твою душу изнутри.
Рэймин зажмурился, чувствуя, как мир вокруг начал расплываться в тумане. В последний момент Архипорок ослабил хватку, и горло снова сжалось в болезненном спазме, выплёвывая кровь вместе с чем-то отвратительно слизистым. Когда он наконец открыл глаза, то увидел, как на земле извивался крошечный прозрачный червь, смешиваясь с кровью и рвотой.
– Глоточный червь, – произнёс Гнев, раздавливая паразита ногой. – Где же ты подцепил его? Неужто в той деревушке?
Рэймин, пытаясь восстановить дыхание, с трудом сосредоточился, пробормотав:
– Берт уверял... божественная энергия не допустит... заражения...
– Истина, – Гнев издал ехидный смешок, указывая на руку Рэймина. – Но взгляни на свою метку.
Метка Избранного, символ его силы и веры, то, чем он всегда так гордился, растворялось прямо на глазах, как тающий снег, в то время как Рэймин смотрел на это в полном изумлении.
Гнев разразился смехом так, что звуки резонировали в лесу, словно предвестие гибели:
– Твоя вера в любимого бога угасает! Ваша связь ослабевает, и теперь святая энергия перестала сдерживать развитие паразита в организме.
Лесной эльф всё ещё не мог найти слов, его разум был наполнен противоречивыми эмоциями. Единственное, что он мог - это смотреть на этого агрессора, чья одна лишь аура давила на сознание, вызывая смятение во всём теле.
– Пошли со мной, Рэй, – произнёс порок, протянув холодную, изрезанную шрамами руку, словно предлагал ему свою силу - в обмен на душу. – И ты сможешь лично отомстить Бертрану за все страдания, что он тебе причинил.
– Не смей называть меня так своим поганым ртом, – собрав остатки своего упрямства, пробормотал Рэймин, плюнув на протянутую руку. Его внутренний стержень ещё не сломлен, и это было решением, которое он принял.
Архипорок прищурился, его глаза заблестели яростным светом.
– Храбрость - это лишь начало. Каждый выбор имеет свою цену. Ты выбрал свой путь и теперь пожнёшь последствия.
В этот миг воздух вокруг эльфа взорвался вспышкой тьмы, когда Архипорок взмахнул своей внезапно увеличившейся рукой, и длинные когти яростно потянулись к Рэймину, пронзая... пустоту? Эльф неожиданно исчез, оставив после себя лишь искажённое злобой лицо Гнева.
– Чёрт! Сукин ты сын! – взревел он сквозь стиснутые зубы.