Глава 2
На следующий день после прибытия слонихи в город
Питер снова оказался на рыночной площади. Шатра прорица-
тельницы там уже не было. А в кулаке у мальчика была зажата
новая монета. Вильно Луц долго и занудно объяснял ему, что
надо купить на этот флори. Во-первых, хлеба. Разумеется, вче-
рашнего, а лучше - позавчерашнего. Ну а если удастся найти
хлеб трёхдневной давности - это вообще то, что надо.
- Первый признак доброго хлеба - плесень. Её и ищи.
Старый плесневелый хлеб - самый лучший для подготовки бу-
дущего солдата. Главное - выработать у солдата... привычку
грызть зелёные, окаменелые сухари - от них зубы крепче
будут. А от крепких зубов крепчает сердце, и солдат стано-
вится ещё отважней. Так точно - ещё отважней. Это чистая
правда.
Для Питера связь между чёрствым хлебом, крепкими зубами
и солдатской отвагой была не столь очевидна, но в то утро, по-
лучая последние наставления от старого вояки, мальчик видел,
что Вильно Луца снова сильно лихорадит, а значит, искать
сейчас смысл в его речах - дело зряшное. - У торговца рыбой проси две рыбки, не больше, - упорно
наказывал Вильно Луц. Лицо его покрылось испариной. - Да
не рыбины, а самые мелкие рыбёшки, какие найдутся, - те,
что другие покупатели нипочём не возьмут. Какие и рыбой-то
назвать язык не повернётся. И сразу возвращайся. С хлебом
и рыбой. С чёрствым хлебом и двумя рыбками. Но не с пу-
стыми руками. Слышишь? Не вздумай вернуться ко мне с пу-
стыми руками! И не вздумай кормить меня брехнёй, которую
тебе наговорят гадалки, потому что всё, что они несут, - дурь
и брехня. От них правдивого слова не услышишь. Говоришь «га-
далка» - читай «брехня». А ты, рядовой Дюшен, обязан выпол-
нять приказ. Сегодня приказ - найти самую мелкую рыбёшку
на рынке.
Теперь Питер стоял на базаре, в рыбном ряду, и думал обо
всём сразу: о гадалке, о потерянной сестре, о слонах, о болезни
Вильно Луца и о мелкой рыбе. Ещё он думал о том, кто соврал,
а кто сказал правду, а заодно - о солдатской чести. Что значит
быть верным и бесстрашным солдатом? Питер погрузился в свои
раздумья так глубоко, что толком не слышал историю, которую
рассказывал торговец стоявшей впереди покупательнице.
- Он и фокусник-то так себе, никудышный. Народ от него
особо ничего и не ждал, никаких чудес. - Торговец вытер руки
о фартук. - Он ничего им не обещал, чудес не предвиделось.
Так-то.
- Да кто сейчас чудес ждёт? В наше-то время! - Женщина
скривила губы. - Я уже давно ничего не жду. Устала. - Она кив-
нула на поднос с крупной рыбой. - Положи-ка мне одну скум-
брию, да помясистее.
- Скумбрию так скумбрию. - С этими словами торговец ловко
кинул скользкую рыбину на весы. Она была огромная. Вильно
Луц не одобрил бы такую.
Питер внимательно осмотрел все подносы. В животе у него
урчало. Однако мальчика снедал не только голод, но и тре-
вога, потому что мелкой рыбёшки, настолько мелкой, чтобы
старый вояка остался доволен, на этих подносах явно не
было.
- А ещё взвесь-ка мне сомиков, штуки три, - попросила тем
временем покупательница. - Да чтоб усы торчали подлиннее.
Усы длиннее - рыбка сочнее, по-моему, так.
Торговец положил на весы сразу трёх длинноусых сомов
и продолжил свои рассказ:
- Короче, сидят они в оперном театре. Все как на подбор
знатные люди. Графья с графинями, князья с княгинями. Сидят
себе в театре и ничего особого не ждут. И что, вы думаете, они
получают? Ну, отгадайте!
- И гадать не стану. Мне их богатейские причуды ни к чему.
Питер нервно переминался с ноги на ногу. Интересно, что
с ним будет, если он не принесёт домой рыбу, достойную насто-
ящих солдат, то есть самую мелкую, какая только есть на свете?
Ведь Вильно Луц непредсказуем, особенно когда его треплет
эта ужасная лихорадка. Наперёд не угадаешь, что он скажет
или сделает.
- Тогда слушайте! - воскликнул торговец. - Этот фокусник
сколдовал им слона.
Покупательница ахнула:
- Слона?!
- Слона? - растерянно повторил Питер и, опешив, сделал
шаг назад. Услышав заветное слово, он почувствовал, как по
телу у него, от пяток до макушки, пробежали мурашки.
Слона! - торжествующе повторил торговец. - Слон упал
прямо с неба, пробил крышу и раздавил какую-то благородную
даму, ЛеВон её фамилия.
Слон, - прошептал Питер.
Ха-ха-ха! - рассмеялась покупательница. - Неужто раз-
давил?
Не насмерть, - уточнил торговец. - Но ноги он ей пере-
ломал. Калекой останется на всю жизнь.
Ну ты подумай! До чего мир тесен! Подружка-то моя, Мар-
селла, бельё для этой мадам ЛеВон стирает. Вот какие случа-
ются в жизни совпадения!
И не говорите, - сказал торговец.
- Погодите, - оживился вдруг Питер. - Вы точно знаете, что
слон? Может, слониха?
- Может, и слониха. - Торговец пожал плечами. - Разницы
никакой.
- И она свалилась с неба?
А я тебе о чём толкую?
Скажите, а где она сейчас? - спросил Питер.
В полицию забрали, - ответил торговец.
В полицию? - Питер оторопел. Он стянул с головы шапку,
потом снова надел и снова снял.
Эй, гляди-ка, - обратилась покупательница к торговцу, -
у паренька-то, похоже, сейчас корчи начнутся. Шапку комкает,
никак ей места не найдёт.
- Гадалка так и обещала, - сказал Питер. - Слониха. Всё схо-
дится.
Что сходится? - удивился торговец. - Кто обещал?
Не важно, - отмахнулся Питер. - Ничего сейчас не важно,
кроме слонихи. Ведь это значит...
Вот именно! Что это значит? - спросил торговец. - Очень
бы хотелось понять.
Что она жива, - произнёс Питер. - Она жива.
Вот и славно, - обрадовался торговец. - Всегда славно,
ежели кто жив, а не мертв.
Это верно, - поддержала его покупательница. - А мне вот
другое интересно. Что с ним сталось? Ну с фокусником этим,
из-за которого такая кутерьма затеялась. Где он?
В тюрьме, где ж ещё, - ответил торговец. - Бросили в самый
страшный застенок, а ключ куда подальше выкинули.
Фокусника действительно посадили в маленькую и тёмную
тюремную камеру. Но там всё-таки имелось окошко - наверху,
под потолком. Фокусник расстелил свой плащ поверх набитого
соломой матраса, лег и стал смотреть через это окошко во тьму.
Так, глядя в окно, он проведёт много ночей. Небо почти всё
время будет плотно затянуто облаками, но изредка, если смо-
треть долго и безотрывно, облака нехотя расступятся, и фокус-
нику откроется одна, но очень яркая звезда.
- Я задумал лилии, - скажет ей фокусник. - Просто лилии.
Букет.
Строго говоря, это будет неправда.
Да, разумеется, он намеревался сделать лилии.
Но, уже стоя на сцене оперного театра Блиффендорфа перед
публикой, которой и он, и его фокусы были безразличны, ко-
торая ждала одного - чтобы он покинул сцену и уступил место
настоящему кудеснику, скрипачу-виртуозу, он вдруг осознал,
внезапно и остро, что жизнь его прошла впустую.
Поэтому одновременно с движениями рук, в результате ко-
торых в зале должны были появиться лилии, фокусник про-
изнес заклинание, которое один великий маг доверил ему,
своему ученику, много лет назад. Фокусник, конечно, подо-
зревал, что заклинание довольно сильное и не вполне уместное
для концертной репризы. Но уж очень ему хотелось сотворить
что-нибудь грандиозное.
И он сотворил.
В тот вечер в опере, ещё до того как мир начал разрываться
от воя сирен, воплей, обвинений и проклятий, фокусник стоял
около огромной слонихи и вдыхал её запах - запах своего три-
умфа и счастья. На самом деле от слонихи пахло сушёными
яблоками и старыми, тронутыми временем книгами. И на-
возом. Фокусник потянулся, провёл ладонью по её шершавой
коже и на миг почувствовал, как мерно, торжественно бьётся
слонихино сердце.
«Свершилось, - подумал он. - Я всё-таки сделал в этой жизни
что-то важное».
Позже, в тот же вечер, когда начальники всех мастей и рангов
(мэр, герцог, герцогиня и капитан полиции) приказали ему от-
править слониху назад - чтобы она улетучилась, испарилась,
чтобы духу её тут не было, - фокусник исправно повторил всё
заклинание задом наперёд, а потом каждое отдельное слово
из заклинания задом наперед, как и предписывала магическая
наука. Но ничего не произошло. Слониха осталась на месте,
и само её присутствие здесь, в этом мире, было лучшим свиде-
тельством магической силы фокусника.
Да, возможно, он намеревался сделать лилии. Но, кроме того,
ему хотелось совершить чудо, настоящее волшебство.
И ему это удалось. Поэтому - что бы он там ни говорил
звезде - фокусник совершенно не раскаивался в содеянном.
Кстати, звезда эта была вовсе не звезда. Это была планета
Венера. По свидетельству астрономов, в тот год она сияла осо-
бенно ярко.