Смирение, Глава четвертая
«И не разжечь уж тлеющий костёр»
Листва кипой сыпалась с крон деревьев. Опавшие разноцветные листья медленно блекли. Скоро всё это сгниет вместе с моими внутренностями. Я мельком взглянула на лавку, где мы с ним сидели позапрошлой осенью. Прошло уже два года, но до меня до сих пор доносится собственный смех двухлетней давности.
Время летит. Знаю, что повторяюсь, но внешне он стал совсем другим, и это действительно обескураживает. Что у него внутри мне неведомо, но я не могла перестать думать о том, кто же его так поменял. До ужаса любопытно, что же смогло настолько затронуть его, переделать на совершенно другой лад. Я была твердо уверена в том, что у причины его перемен было имя.
Нелегко было просто смотреть на него, потому как я не могла зацепиться за него прежнего. От него ничего не осталось. Он словно стал простым прохожим, чужим незнакомцем. В очередной раз, когда я осмотрела его с головы до ног, меня окликнули. «Куда ты так смотришь?» — осталось без ответа.
Меня колотило. Я готова была силой разорвать его на части, лишь бы добраться до сути. Я сходила с ума из-за того, что больше не узнавала его. Казалось, вот он, совсем рядом. Но он ли это? Настолько близко, что слишком далеко.
«Дай мне узнать тебя.» Наверное, именно это и было моим посланием, которое он не получил. Я вынужденно отвела взгляд и постаралась отвлечься. Вернее, заставила себя.
Впредь продолжать любить его становилось сложнее и гораздо мучительнее. Зато неизменным было то, что рядом по-прежнему была она, а шла она в комплекте с горящими глазами и лукавой улыбкой. Не могу поверить в то, что она хочет обжечься во второй раз.
Однако она сломя голову неслась на красный свет — в мои объятия, лишь бы поближе ко мне. Я ощущала это, а мои случайные наблюдения служили тому подтверждением. Одиночество обрекало её на очередное поражение, потому как, я, заполучив её, не хотела больше её видеть.
Лежа с ней рядом начинала болеть голова. Мне чрезвычайно мало воздуха и слишком много её. Я понимала, что всё мое естество стремилось отстраниться и оттолкнуть её по неведомым причинам. Буквально недавно я разглядывала её силуэт, от которого впредь меня тошнит. Всё повторяется.
Выбирать между отвращением и страхом близости желания не было. Я сослалась на внезапное озарение и на волю судьбы — если повторению сценария суждено сбыться, то я не в силах этому противостоять. Ведь если сжигать мосты, то все без исключения.
Идти на попятную — мое сознательное решение, хоть и осуществимое ровно наполовину. Не хочу вынуждено делить себя с кем-то, не хочу жертвовать собой, не хочу искать компромиссов, подстраиваться и терпеть.
Один тяжелый выдох и я в холле университета. Прохожу дальше, смотря по сторонам. Я стала вглядываться в посторонних, полагаю, я искала кого-то даже не подозревая об этом. Влево, вправо, осмотрела того, другого и застыла. Фигура оказалась передо мной на расстоянии вытянутой руки. Я и забыла, какой он высокий.
Фатальной ошибкой было смотреть в глаза, потому как это и было моей главной слабостью. Хоть очки слегка и прикрывали их, не позволяя хорошенько разглядеть, я быстро поняла, кто смотрел на меня в ответ. К моему сожалению, именно тогда всё то, что я так старательно запирала на замок, вылезло наружу. Моментом с него спали очки, он оказался посреди заснеженной улицы, в зимней куртке. Перед глазами стояла холодная зима и он сам, согревающий мои руки. Первый снег. Я вспомнила тепло его объятий, блеск глаз и полушепот возле ушей. И отвернулась. Туда не вернуться. Даже если сильно захотеть.
Всякий раз, когда я думаю, что эта рана зажила — я нагло вру сама себе. Вопрос лишь в том, когда уже наступит тот самый день, когда я смогу стереть все свои воспоминания, и, с гордо поднятой головой, безразлично стоять поодаль, не обращая на него никакого внимания. Даже и мысли не допускать. Не вспоминать и не скучать. Забывать — дорогой дар.
Отпустить его означало расстаться с частью себя. К нему то я и тянулась, но уже было поздно. Давно было поздно, а сейчас и подавно. Только как объяснить это колотящемуся сердцу. От себя никуда не деться.
Как назло именно сегодня до меня дошло и то, что на двух стульях не усидеть. Я никогда не вдумывалась, но наверняка мне была приятна опция выбора, вариации, быть в двух местах одновременно, но с каким отвращением я наблюдала за теми, кто был ровно таким же. Хотелось едко подметить: «Неужели вы не определились со своим сердцем?». Теперь ко мне поступил встречный вопрос.
Объявление бывших — одно из самых отрезвляющих событий, в чем мне лично довелось убедиться. Она поделилась со мной тем, как тряслись её руки при виде него. Другого него. Он был уже после меня: по словам, безразличный, глупый эгоист с садистскими замашками. Возможно, ему нравилось доводить и не чувствовать за это раскаяние. И один только взгляд его рушил тот фундамент, неосознанно выстроенный мной. Она его любит и эти слова отдавали горечью. Я не просила озарения.
Я хотела быть на его месте. Тем не менее, я бы не раздумывая дала деру, будь это я. Замкнутый круг, но пускай. А как же он? Все мои чувства противоречивы и если взяться за них основательно — останется лишь пыль, от которой нет никакого прока. Любила ли я его до сих пор или просто скучала по тем временам? Второе. Но оно не равнозначно любви. Я этого не умею.
Сухим из воды не выйти, и, на удивление, мне нравится то, что я чувствую. Пустота и свобода, смешанная с одиночеством и молчанием. Ведь это справедливо. Когда ты не определился и не можешь, а судьба собственноручно определила тебя так, как надо ей. Всё тотчас встало на свои места. Жизнь управляет нами, если мы не управляем ей.
Страдание вместе или счастье порознь? Ответ очевиден. Впредь со мной осталась лишь горькая правда — и пала пелена с глаз, будучи мнимой. Ведь она отказывалась признавать правду. Совсем как я. Каково это пускать людям пыль в глаза? Тишина. Каково быть солдатом на войне, сражаясь с самим собой?
Благо туман рассеялся. Пустота вынуждала пустить слезу, но это было выше моих сил. Увы.