Мнимая пелена

Каждый раз оставляя себя саму наедине я вспоминаю её. Могла бы я так сказать, не желая раскрывать суть. Однако это не совсем так. Вспоминать кого-то - высшее безделье и главный признак того, что не вы контролируете собственные мысли, а они рьяно навязываются вам и вершат суд. Так мне говорили.

И все же, вспоминая её, я словно окунаюсь в другое измерение - я оказываюсь там, где когда-то была, но туда не попасть. Меня это в какой-то мере радует, ведь эти эмоции являлись неразгаданной загадкой и вечным вопросом. Сомнения закрадывались раз за разом и накрывали меня с головой, а достигнув пика, я собственноручно разрушила всё, что имело хлипкий фундамент. Даже несмотря на то, что я же этот фундамент и закладывала.

Всё шло с началом снежной зимы и ледяных рук. Нужда в тепле мнила себя главной и, видимо, стала ключом к нашей с ней двери, что никак не поддавалась. Тяжело было описать эти взаимоотношения - скорее деловые, нежели компанейские или дружеские. Ощущение жгучей ненависти и непреодолимого желания «уколоть» были постоянными гостями, которые приходили тогда, когда им вздумается. И я это ненавидела. Она пробуждала во мне эту кипящую ненависть.

Я находила её несуразной и до ужаса глупой, наивной и инфантильной. Вечный ребенок внутри, вырывающийся наружу - а меня колотило от того, с какой силой я тянулась к обратному.

Она, она, она, она.

А ведь были и до неё - ласковые, лживые и манящие. Самые разные, но в чем-то и похожие. В попытках не ударить в грязь лицом, сохраняя контроль над ситуацией и чувствами, над собой - я оставила всех. Слишком обо многом приходилось заботится, а интуиция только подтверждала мою паранойю. Вот что бывает, когда останешься один.

Итогом являлось то, что я есть зритель того, как счастливо всем тем, кого я волей-неволей покинула. Вмешательство надо мной и высшая карма за разбитые сердца моих несчастных, ведь каждый из них приходил ко мне сам. И надеюсь пожалел об этом.

Как сейчас помню: я поднимала себя с пола в ванной, вытирая слёзы наспех. Вновь становилась на ноги и безразлично смотрела в зеркало и на то, что от меня осталось.

Будучи униженной любовью, я поняла: впредь не хочу позволять ей разрушать себя. Следовать за ней было равно односторонним догонялкам. Уходящий поезд отбыл, а я отчаянно рвусь его догнать. Любила я с закрытыми глазами, но как же мне хотелось сомкнуть их вновь.

И вновь темнота. Она поглощает мысли и превращает их в реальность. Она переносит меня настолько далеко, что я слепо следую за ней, не в силах отыскать путь назад. Держа меня за руку цепкой хваткой, она бросает меня у входа. Возвращает меня прямиком к тебе, вверяет в твои руки и ловит твои глаза.

Одно твое присутствие, и я растворяюсь в воздухе. Меня не существует.

Причина моих слёз снова ты. Та встреча казалась сном, в который хотелось вернуться. Сердце со скрипом болело, когда перед глазами хоть на секунду появлялся он.

Звук пополз эхом: кто-то отозвался и крикнул ему в ответ. Меня это лишь забавляло и ни капли не смущало. Он предполагал, что я буду пытаться остановить его и пойду на уступки. Мы были прямо посреди улицы. Но я смотрю на него с улыбкой, а он взглянул на меня в ответ.

— Скажи. – говорит он.

Его слова были похожи на мольбу, смешанную с приказом. Мы остановились у тусклых уличных фонарей, не отрывая друг от друга глаз. Слышу, как он бормочет и тихо смеётся. Возможно, даже надо мной, но я не слышу. Мои руки стали мне неподвластны, и я прижимаюсь к нему с объятиями. Не могу не быть к нему ближе. Голова словно затуманилась.

Моя самая теплая зима и самое холодное лето. Если я назову этот момент самым романтичным в моей жизни, вы мне поверите?

Как сейчас помню полную луну. Её холодный свет и окутавший нас мрак. Но луна сменялась солнцем, ночь днём, и ты не стал исключением. Ты сменился ей - совершенно другой.

Собрав себя по частям в единый пазл, мне оставалось лишь безучастно наблюдать за ней. Равнодушно, без особого интереса и скучающе. Нелепая, неловкая и скованная... Её витиеватые реплики и двусмысленные взгляды – для меня всё было очевидно.

Я оставалась в стороне и игнорировала неё. Не люблю разжевывать, но она вынуждала меня приносить всё на блюдечке. Слово за словом, буква за буквой - пытка. Я чувствовала, как меня медленно обволакивала злоба. Как она могла превзойти его? Никак. Мысленно я твердила: я всегда буду любить его.

Но любовь, как оказалось, бывает разная. Как только я задержалась на её лице дольше положенной секунды - я оборвала себя. Это было резко и неожиданно, но мне всё стало понятно. Механически отвернулась и заперла навязчивые мысли на замок.

У неё были голубые глаза, но они меркли на фоне моих воспоминаний. Я помнила его глаза, их блеск, вспоминала этот потухающий образ, блеклый и мутный, но окончательно выбросить его из головы я бы не смогла.

Не успев и глазом моргнуть, я взяла её за руку и весь мир ушел из под ног. Я едва ли не тряслась, а сердце выпрыгивало из груди. По натуре я была самой трусливой, но влюбляясь становилась своей противоположностью.

Шаг за шагом и я приближалась к чему-то, что называлось счастьем. Тревога впредь не захлестывала меня, наоборот, мне было так спокойно. Однако самым горьким было собственное осознание - я не могу. Это неправильно. Меня воротило и отталкивало с такой силой, что хотелось бежать. А она радостно заулыбалась, держала меня крепче и не хотела отпускать.

— Знаешь почему я не интересуюсь как ты? Не спрашиваю?

В какой-то момент я нашла себя запертой в клетке и, следуя инстинкту, стала искать выход. Лишь один из них был прямым, а остальные - извилистыми. Я не привыкла выливать всё сразу, ведь всё, как я считала, должно быть постепенным. Но в этот раз я ошиблась.

Без раздумий я рванула вперёд и оказалась здесь. Я бранила её, называла глупой, бестактной и холодной. Неспособная на эмпатию, не владеющая логикой, не умеющая любить. Без всякой жалости я резала её правдой и завороженно смотрела на кровоточащие раны. Правда ли я любила её?

— Тебе всё равно. – я понимаю, что это лишь одно из сотни её предположений.

Тихий голос и опущенные в пол глаза. Она становилась несчастной со мной, но не была способна меня оставить.

— Нет, мне не всё равно, мне хуже!

Занавес. Я жалею, что не смогла промолчать.

Привычная аудитория с двадцатью людьми. Здесь уже не в первый раз. Мы решили доставить ещё один стул в задний ряд, дабы усесться всем вчетвером. В тесноте да не в обиде. Передние ряды тоже были забиты, однако оставался самый вакантный — перед носом у преподавателя. Традиционно пустой.

— Пересядьте поближе, я не кусаюсь. — наша песня хороша, начинай с начала.

Никто не пересел, даже несмотря на то, что бояться действительно было нечего и некого. Преподаватель лишь усмехнулся и принялся раздавать нам материал с сегодняшней темой. Можно считать, что на этом моменте учёба для меня закончилась.

Сделав умный вид, я уставилась на распечатку с текстом. Бегло пробежалась глазами и моментально потеряла интерес.

— Это про нас. — тихо раздалось слева от меня.

На доли секунд это выбило меня из колеи. Я замерла, но позже с любопытством поддалась в сторону, дабы взглянуть. Пальцем выделяя слово в тексте, она обратилась ко мне. Я заставила себя выдавить улыбку на которую была способна, а после отрешенно кивнула.

— Да.

Ответила как данность. Хоть внутри я и закипела, сомневаюсь, что это было хоть кому-то заметно. По крайней мере, не ей точно. Она оставалась в каком-то собственном выдуманном мире и не хотела пересекать его границ. Её не волновало, уместно это или нет.

Несовместимость — вот что за слово привлекло её внимание. Громкий приговор и клеймо, которое вызвало у неё лишь усмешку и только позабавило. Напомнило обо мне. Я предположила, что это её своеобразный способ обмолвиться словом, ведь впредь я предпочитала молчать.

Тем самым меня будто ненавязчиво переместили в самое начало. В момент, когда я её не понимала и не стремилась понять. Сильное раздражение вперемешку с отвращением — мои нынешние спутники. Не могу поверить в то, что раньше всё обстояло абсолютно иначе. Но это чистая правда.

В моих воспоминаниях её тяжело отыскать, но если хорошенько постараться, то можно обнаружить пару моментов. Найти два силуэта, окружённые чистым белым снегом.

Снова зима на дворе. Мне не нравился холод, снег и мороз, но прошлую зиму тяжело было не полюбить. Я закуталась в лёгкий шарф, крепко сжимая в руках набитый рюкзак. Меня ожидала дорога домой, ведь с минуты на минуту должно было подъехать заказанное мною такси.

На заднем дворе вырос сугроб, возле которого и оказалась она: в капюшоне, сверху замотанная розовым шарфом.

Наш разговор был слегка скомканный, с паузами, но вида я не подала. Со стеснением всё еще приходилось бороться, ведь оно сковывало. Отделял нас как раз тот самый злополучный невысокий сугроб, а я заведомо не подходила ближе. Так мы и остались на расстоянии двух вытянутых рук.

Но я почему-то знала, что она хотела меня видеть. Улыбка не сходила с её уст и даже издалека были заметны эти горящие глаза. Мы поболтали про учёбу, а позже она потянулась за коробкой конфет. Как сейчас помню свое искреннее удивление, ведь я даже не сообразила, откуда она взялась и когда она успела её купить, ведь почти весь день мы были вместе. Она довольно вручила мне конфеты, следом я поблагодарила её и уселась в машину.

Приятное ощущение не покидало меня, но и неловкость, естественно, тоже присутствовала. Я проводила её взглядом и скрылась на повороте. Уже дома я увидела внутри записку с сердечком.

Вот так, спокойно и комфортно. Не такой и холодной оказалась зима, но меня подвело сердце. Оно упрямо молчало, но изредка подавало неопределенные знаки жизни.

— Ты никого не любишь. — словно эхом пронеслось.

В голове всплыли её давние слова. Ещё одно воспоминание.

— Люблю. — говорю я, слегка улыбаясь.

Удобно было тогда говорить правду с улыбкой на устах, так ещё и двусмысленно. Называется догадайся сама. На самом деле я не знала, каково это — любить. Я постоянно упускала этот ключевой момент, хоть и казалось каждый раз, что вот он — прямо у меня в руках. В этом отношении я действительно была наивна и, к сожалению, глупа.

Как-то раз мне сказали, что знать себя — большое преимущество. Прозвучало это как сущий бред и нечто настолько простое и понятное, словно дважды два. Но почему преимуществом? Всё ровно потому, что зная себя и свои истинные чувства нами гораздо тяжелее помыкать. Это нельзя использовать против нас. Когда ты твердо уверен в том, что чувствовал грусть, то никто не сможет переубедить тебя в том, что это была радость.

Мне вспомнилось это потому, что это оказалось моим слабым местом: я знать не знала, что чувствую. Мне были знакомы элементарные печаль, гнев, но что же остаётся делать, когда несколько чувств смешиваются в одно? Сразу всплывает вопрос, испытывала ли я их вовсе. Не выдумала ли?

— Нет. — спорит она.

И всё же это действительно занимательно слушать человека, который считает, что знает тебя лучше, чем ты сам.

— Лучше бы никого и не любила. — отвечаю я.

Казалось бы, иду на попятную, но для неё всё остаётся таким же непонятным и двойственным. Я отвечала ей так, чтобы в любой момент можно было выйти сухой из воды. Она сама выбирала во что верить.

— Не люби тогда.

Простая математика. Собственноручно отключаешь всё то, что тебя не устраивает.

— Не всё же так просто.

А как же всем нам знакомое «сердцу не прикажешь». Как видите, я хотя бы попыталась достучаться до неё.

— Всё очень просто – берешь и не любишь. Не позволяй себе такую роскошь – любить кого-то.

Наши разговоры иногда напоминали диалоги родителя с ребенком. Мой «неподдельный интерес» в сопровождении очевидных высказываний. Я уверяла себя: это мой способ позаботиться о ней. Я расскажу обо всём, что знаю, покажу и научу. Я позабочусь о ней.

— А у тебя так работает?

— Я заставляю себя переключиться. Например, на общение с кем-то другим. А со временем и вовсе забываю.

Я кивнула. А ведь не в таком и далёком будущем мне представится возможность убедиться в этом на своей шкуре. Признаюсь честно, ощущение не из приятных, но и я не из тех, кто привык к хорошему.

Но тогда мне было все равно. Полагаю, с моей стороны это было жестоко – играть с человеком, который принимает всё за чистую монету. Но не жестоко ли обманывать саму себя? Была ли это игра или мне хотелось так думать?