«На смену с Линчем»

Прошло две недели.
Две недели с того момента, как твой живот вспороли, как ты почти захлебнулась от боли и магии, как Лера визжала над твоим телом, а Егор, забыв про хладнокровие, орал на всех, будто только это держало его на ногах.

Шов почти затянулся.
Боль притупилась. Осталась тупая ноющая тень, с которой ты уже научилась жить. Ходить всё ещё тяжело, но ты упрямая - держишься.

За эти две недели всё изменилось.
И особенно - Егор Линч.

Он стал другим.

Сначала ты подумала, что у него просто крышу снесло от нервов. Потом поняла - он просто перестал держать всё в себе. Он начал говорить, шутить, кидать едкие фразы, которые даже заставляли Джона моргать. Иногда Линч улыбался - не зло, не напряжённо, а по-настоящему. Тихо, уголком губ, но ты замечала.

Он даже однажды принес тебе чай и сказал:

- Это не забота. Это просто чтобы ты не сдохла раньше времени. У нас план, а мёртвые вожатые в нём не предусмотрены.

Ты усмехнулась, а он - впервые - рассмеялся вслух.

Джон по-прежнему был громким, ржущим, пошлым, но стал мягче рядом с тобой. Он почти не отпускал «конфеточных» фраз, чаще просто был рядом. А иногда подходил, смотрел на шов и говорил:

- Если кто-нибудь ещё хоть пальцем к тебе - я его, блядь, в унитаз закручу.

С детьми началась чертовщина. Один шептал твоё старое имя. Девочка нарисовала тебя, Джона и Линча повешенными на дереве, а потом сожгла рисунок.
По ночам в воздухе гудело - как будто лагерь сам дышал.

И вот - пятнадцатый день.

Лера ворвалась с диктофоном и старой кассетой:

- Плёнка. Настоящий обряд. Я нашла.

Вы врубили запись.
На экране: свечи, зеркало, два вожатых и... глаза, в которых - страх и решимость. Настоящий ритуал.

- Всё сходится, - сказал Линч, вставая. - Это дерево. За запретной зоной. Я чувствую это гнилое дерьмо.

- Ну охуенно, пошли сжигать, - Джон вскочил. - Т/И, надеюсь, ты не против вечернего спаливания зла?

- Уже привыкла, - фыркнула ты.

- Дереву пиздец, - добавил Линч с удивительно бодрой интонацией.

Ты не ожидала услышать это с лёгкой ухмылкой, но она была.
Он поменялся. И теперь вы могли идти туда - втроём.

Поход в запретку был жёсткий.
Джон тащил канистру, ныл и шутил:

- Если меня сожрут - считайте, что я стал частью экосистемы.

- Мы тебя даже не похороним, - парировал Линч. - Просто закопаем жопой вверх и повесим табличку: "Так кончаются долбоёбы".

Ты ржала. Даже когда ветка ударила по лицу - всё равно ржала.

И вот оно - древо.

Чёрное. Омерзительное. С гнилью на коре, вонью смерти и дыханием. Да, оно дышало.

- Мне это не нравится, - пробормотала ты.

- Мне вообще мало что тут нравится, - отозвался Джон. - Но хотя бы не ты. А это уже победа.

- Поджигай, - Линч кинул спичку. - Пора положить конец.

Дерево вспыхнуло. Огонь пошёл вверх. И оно взревело.
Блядь, оно ревело, как будто в нём сидели души всех, кого тут убили.

- НАХУЙ СИДИ СУКА! - орал Джон в костёр. - ГОРИ УРОДИЩЕ!

- Это не просто магия, - выдохнул Линч. - Это пиздец в корнях. И мы его сжигаем.

Ты стояла рядом с ними. И вдруг почувствовала - чисто. Воздух очистился. Боль отступила. Что-то внутри исчезло.

- Всё? - прошептала ты.

- Почти, - сказал Линч. - У нас по расписанию ещё один финальный босс.

- Блядь, откуда ты знал?! - крикнул Джон.

Из леса вылезло оно. Волосатое, огромное, с глазами, как лампочки.

- ЧТО ЗА ХУЙНЯ?! - Джон схватился за палку. - Я СЕЙЧАС ТЕБЯ СПИЧКОЙ ВЫРУБЛЮ, СУКА!

- Рр.. - прохрипело чудовище.

- Я ЕБУ, ЧТО?! - ты остолбенела.

- Троль, с дачи Джона, - устало пояснил Линч.

- ЕБАНУТЫЙ ДАЧНИК, - взревел Джон. - Я ТЕБЯ С ПОЛИВОЧНЫМ ШЛАНГОМ В ОЧКО ВТАЩУ, ВЕНИАМИН, ЕБАТЬ ТЫ ПСИХ! ДОМОЙ, БЛЯДЬ! НА ДАЧУ!

- Рр!..- Веник сник и ушёл.

Вы остались втроём.
Пепел рассыпался. Небо стало другим.

- Лагерь стал... тише, - сказала ты.

- Или мы глухие, - усмехнулся Линч. - В любом случае - считай, победа.

- Надеюсь, последняя, - пробормотал Джон и лёг на траву. - Я хочу жрать. Или умереть. Что будет проще.

Ты присела рядом.
Ветер больше не нёс гнили. Ты чувствовала себя живой.

А Линч - он сел рядом, опёрся на руки и сказал:

- Знаешь, ты держишься круче, чем все нас вместе взятые.
Если мы выберемся - я лично куплю тебе билет куда угодно. Только не сюда.

Ты улыбнулась. И впервые за долгое время - искреннее

Солнце садилось, когда вы вышли из леса. Сил почти не осталось, Джон шёл молча, изредка пинал камни. Ты держалась за живот - шов больше не ныл, но после всего случившегося внутри будто сидело пустое эхо. Линч шагал рядом, тише обычного, сгорбившись, как будто скинул что-то тяжёлое с плеч, но спина ещё помнила груз.

Когда вы подошли к воротам лагеря, там уже стояли Лера, Лили и Лена.
У всех - одинаковое выражение на лицах: волнение, тревога, облегчение.

- Господи, ну наконец-то, - выдохнула Лера и подбежала. - Я думала, вы сгорели там все к хуям!

- Почти, - буркнул Джон, - но я слишком упрямый, чтобы подыхать.

Лили внимательно посмотрела на тебя, ничего не сказала, только сжала твою руку.

- Всё нормально, - тихо сказала ты.
- Живы? - уточнила Лена, глядя на Линча.

- Живее некуда, - ответил он. - Минус одно древо, минус одна древняя дрянь. Рабочий день вожатого ,блядь.

Когда вы пересекли территорию лагеря, на фоне было слышно детский шум.
Смех, звон посуды, кто-то пел у себя в столовой.

- Они на ужине, - сказала Лера. - Всё тихо, спокойно. Сегодня никто не пялился в потолок, никто не говорил на латыни.

- Красота, - пробормотал Джон. - Аж непривычно.

Вы подошли ближе. Через окна было видно: дети едят, смеются, кто-то спорит из-за оладий, один мальчик вообще уснул в тарелке.

Линч стоял с руками в карманах, смотрел на них, прищурившись.

- Выглядит как лагерь, - тихо сказал он. - А не как адская ловушка. Это уже что-то.

Ты молча кивнула.
И впервые за всё это время внутри не было страха. Только усталость. И... покой.
Простой, человеческий.

Вы вернулись. И лагерь - тоже.

Ты так и не поняла, кто из них тебя больше утомил - Джон своими идиотскими шутками и «мягкими подкатываниями» или Линч, который внезапно стал вести себя по-человечески. Странно, даже приятно. И всё же усталость брала своё - после разговоров, ужина и всего дня ты добралась до кровати, будто ползком. Улеглась, закрыла глаза, и - будто кто-то выключил свет.

Спала ты впервые спокойно. Ни гулов, ни зеркал, ни чёртовых воплей в голове. Только тишина, слабый скрип кроватей вокруг да редкие смешки девочек в коридоре. Лагерь начал оживать - и в тебе самой будто что-то оттаивало.

С утра на улице уже вовсю гудела жизнь. Детвора носилась по территории, у каждого был какой-то кружок, какой-то шум, крик, клей, краски, верёвки, крики «у меня липнет, ЛИЛЕЙ НАДАВИЛИ ПВА НА МОЮ МАЙКУ!». Лера в мегафон объясняла, как делать ловушку для комаров, а Валя - повариха - материлась на кухне, потому что кто-то попросил овсянку с кефиром.

Ты вышла на улицу, зевнула и потянулась.
На крыльце уже сидел Линч - с блокнотом, кофе и видом «я в этом бардаке уже неделю, и почему мне даже не платят». Он чуть повернул голову и спокойно сказал:

- Доброе утро. Видишь, не сдохли. Уже успех.

Ты подошла ближе, присела рядом. Он не отодвинулся.

- Поспала нормально?

- Как убитая. Даже странно.

- Ну, значит, сегодня можно попробовать быть нормальными вожатыми.

- Ты думаешь, у нас получится?

- У тебя - точно. У Джона - нет. Он уже тридцать минут гоняется за ребёнком, который нарисовал его лысым. Причём сзади.

Вы оба хмыкнули. Спокойствие было почти непривычным.

В лагере устроили день кружков. Все вожатые делились на пары и ходили по площадкам, проверяя, чем занимаются дети. Ты попала в одну команду с Линчем. И, конечно, это не прошло мимо Джона.

- Э, погодите, - сказал он, когда вы строились. - А чё вы вдвоём-то, а? Где справедливость? Где хуй, который мне будет мешать?

- Это ты про зеркало? - уточнила ты.

- Про твоё поведение, кошечка. Ну да ладно. Надеюсь, хоть Линч тебя не будет хватать за жопу - я территорию-то давно пометил.

- Я тебя сейчас отмечу сковородкой, - сказала Лера, проходя мимо. - Вон, у тебя Иван в кружке «рисунок тушью» начал рисовать мужиков с сиськами. Иди спасай.

- Я горд, - заявил Джон. - Мой ученик.

Вы с Линчем прошли по первым кружкам: дети мастерили из глины, играли на дудках, красили камни и строили мини-шалаши. Всё шло спокойно, Егор редко шутил, но выглядел расслабленным. Иногда останавливался, ждал тебя, кидал лёгкие фразы.

- У тебя, кстати, нормальный авторитет. Они тебя слушаются.
- Может, потому что я их не пугаю.
- А я пугаю?
- Ну, ты как экзамен. Типа - если что, я пересрусь и забуду, как дышать.

Он усмехнулся, а потом неожиданно, на секунду, положил руку тебе на плечо, будто поддержал, и тут же убрал, но... всё равно это было. Не случайно.

Вы остановились у кружка «лепка из пластилина». Там сидел, конечно же, Иван. Он, весь в размазанной зелёной массе, заявил:

- Это памятник Джону. Я сделал его в полный рост. Только без мозга.
- Так это же шарик, - сказала ты.

- Ну вот, похоже же.

Линч стоял рядом, абсолютно невозмутимый. Потом сказал:

- Добавь надпись: «Говорит, что будет серьезным, но ведёт себя как идиот».

- Ха! - Иван заржал. - Я так и сделаю!

Дети визжали от смеха, лепили, кидались комками пластилина, Лера бегала в панике с тряпкой, а ты вдруг поймала себя на мысли, что в этом всем даже приятно находиться. Никакой мистики. Только истерика, дети, Линч, и где-то в кустах Джон, который ругается, что ему в карман запихнули сырник.

- Почему вы всё время вдвоём? - спросил Джон потом, во время обеда, сев напротив. - Я значит с этим полудурком Иваном а вы блядь, как два голубка.
- Потому что я серьёзный вожатый, - сказала ты.
- А я - весёлый, - Джон щёлкнул тебя по носу. - Мы могли бы быть непобедимой командой... и по играм, и по жизни, если бы ты не липла к этому скауту из ада.

- Ты ревнуешь? - подняла ты бровь.

- Я блядь шучу, - сказал он. - Но если хочешь - пусть будет ревную. Только знай, он не даёт тебе того, что даю я.

- И что же ты мне даёшь?

- Хаос, любовь и возможность выкинуть проблемы.

Ты фыркнула. А Линч в это время сидел рядом и спокойно ел макароны с сыром, будто его всё это не касалось. Но ты заметила - он слушал. Он не упускал ни слова.

И ты знала - сегодня будет хороший день. Даже если Иван снова нарисует Джону яйца.