«На смену с Линчем»

Утро

Медпункт был странно тих. Только дыхание, капли из системы, да шелест ветра за окном. Ты лежала, глядя в потолок, пытаясь угадать, сколько часов ты проспала.

Все мышцы ныли. Швы тянулись. Рана будто жила своей жизнью — пульсировала, реагируя на любое движение.

Рядом стоял стул. Пустой.
Егора не было.

Он ушёл ещё до рассвета. Не сказал ни слова, не оставил записки. Просто исчез.
Ты чувствовала, что он стал другим. Снова отдалился.
Будто всё, что было между вами вчера ночью, — стерлось.

Джон зашёл с утра. Без шуток, без понтов — с настоящей тревогой в глазах.
Он поставил тебе воду и сел рядом.

— Я бы сказал тебе не вставать, — буркнул он. — Но знаю, что ты меня всё равно не послушаешь.

Ты не ответила. Только повернулась к нему.

— Где Линч?

— Где-то там. Вышел, как робот. Ни «привет», ни «иди нахрен». Взял фонарь, топор и тетрадь. Наверное, думает, что снова супергерой.
Он всё ещё бесит меня.

Ты с трудом поднялась на локти. Снова — боль. Живот будто пронзили гвоздём.
Ты прикусила губу, чтобы не закричать.

Джон увидел.

— Я тебя понесу, если надо, — сказал он серьёзно. — Без приколов. Правда.

День

Ты всё-таки поднялась сама. Обмотав бандаж плотнее, опираясь на стену, ты вышла из медпункта.

Снаружи был мрак. Солнце за облаками, воздух тяжёлый, будто перед бурей. Лагерь выглядел брошенным — дети тихие, вожатые прячутся в корпусах.
Ты сразу почувствовала — что-то приближается.

На плацу тебя ждал Егор. Он стоял, глядя в сторону леса.
В руках — рюкзак, лопата и тряпка, обмотанная вокруг руки.
Ты подошла, держась за стену.

Он не сразу посмотрел.

— Ты не должна идти.

— Но и ты не должен один туда идти, — ответила ты.

Он только кивнул. Никакого тепла, никаких воспоминаний о ночи. Только холод, точность, расчёт.
Он снова был журналистом. Воином. Машиной выживания.

Джон вышел следом.

— Всё. Хватит этой хрени. Идём.

Вы снова шли к дереву.
Ты — еле как. Боль при каждом шаге. Ты сжимала челюсть, чтобы не кричать.
Но Егор больше не подставлял плечо.
Он шагал вперёд. Чётко, быстро, с фонарём и лопатой в руке.
Джон сзади, изредка бросая взгляды на тебя:

— Если ты упадёшь, я тебя на руках отнесу обратно. Клянусь. Не геройствуй. Ладно?

Ты кивнула, но продолжала идти.

Через сорок минут вы были на месте.

Древо не изменилось. Оно будто стало ещё выше, как будто росло от страха.
Тени под ним были чернее ночи.
И внутри — ты слышала зов.

— Сегодня мы копаем, — сказал Егор. — Надо добраться до корня.

Он взял лопату и начал вырубать землю. Джон молча разжигал маленький костёр рядом, бросая в него соль и сажу.
Ты стояла, опираясь на камень, едва дыша.

> — Ты… пришла…
— Глубже…
— Там боль… там правда…

Ты упала на колени.

Мир пошатнулся.
И в этот миг ты увидела снова:
Аня. Только теперь не в зеркале. Она стояла у дерева. В её глазах — пустота.
Она держала за руку ребёнка. Тот, кого вы ещё не видели. Слишком маленький для лагеря.

Аня открыла рот — и из него посыпались осколки стекла.

> — Он здесь. Он… уже… в ком-то.

Егор внезапно закричал:

— Я что-то нашёл! Гниль! Под корнями!

Он копнул глубже — и оттуда вырвался запах мертвечины. Смесь гнили, плесени, и… крови.

Джон вскочил:

— Назад! Это как ловушка!

Но было поздно.

Из земли вырвалась чёрная тень — длинная, скользкая, как червь, и вцепилась в шею Егору.

Ты закричала:

— НЕТ!

Джон бросился к нему, разрубая тварь ножом. Тень зашипела, ударила — и исчезла в корнях.

Егор упал. Лицо белое. На шее — отпечатки пальцев, будто изнутри кожи.

Ты подползла к нему.

— Всё нормально. Я… в порядке, — хрипло сказал он.

— Нет, ты не в порядке, — прорычал Джон. — Мы вытащим тебя. И тебя, и это дерьмо.

Вечер

Вы вернулись в лагерь. Егор не говорил ни слова. Лёг в старой кладовке. Закрылся. Не отвечал.

Ты сидела у костра с Джоном.
Он пил кофе. Молча.

— Я не люблю, когда мне страшно, — наконец сказал он. — А сейчас мне очень страшно.

Ты посмотрела на него.

— Мне тоже.

Он улыбнулся, но без шутки.

— Завтра… решим. Или сдохнем. Или сожжём это нахрен.

Ночь

Ты снова не спала. Егор не пришёл.
И ты знала — он что-то скрывает.
Что-то случилось у древа.

А во сне — ты увидела себя. Только не в своём теле.
Ты стояла у зеркала. На тебе форма вожатой. 1985 год.
Сзади — Егор. С другой прической. И Джон. Только с другой улыбкой.
А перед вами — то же зеркало.

> Всё это уже было.
И оно началось с тебя.

Когда Егор исчез, ты чувствовала, как вокруг всё меняется. Пространство будто стало вязким, воздух — тяжёлым. Казалось, весь лагерь затаился, прижимаясь к земле от страха. Он ушёл без слов. Без взгляда. И всё то, что было между вами ночью до этого — исчезло, как пепел на ветру. Он снова стал тем, кем был в начале: отчуждённым, молчаливым, собранным.

Ты лежала на жёсткой кушетке, смотрела в потолок, и даже боль в животе не была такой тяжёлой, как этот холод. Рядом тихо сидел Джон. Он молчал, но постоянно посматривал в твою сторону. В его глазах больше не было легкомыслия. Что-то надломилось даже в нём.

— Знаешь… — наконец сказал он, — если ты не выживешь, я просто сожгу всё это дерьмо. Без всяких ритуалов. Пролью бензин и подожгу. Пусть лес орёт.

Ты посмотрела на него, не зная, что сказать. В голосе не было привычной наглой улыбки. Не было флирта. Он не играл. Он действительно боялся тебя потерять.

— Ты не такая, как я думал, — добавил он тише. — Думал, обычная… ну, знаешь. А ты… держишься, пока не развалишься. Это бесит.

Ты чуть улыбнулась.

— Ты не такой идиот, каким прикидываешься, — ответила ты слабо. — Это тоже бесит.

Он усмехнулся, но быстро стал снова серьёзным.

— Отдохни. Я посижу. Вдруг снова кто-то захочет вскрыть тебе живот.

Ты попыталась закрыть глаза, но не заснула. Сны не приходили, потому что реальность была хуже. Пространство вибрировало. Ты чувствовала это: оно было всё ближе. Что-то двигалось по лагерю. Тихо. Медленно. Настойчиво.

Ты услышала шаги.

Скрипнула дверь. Тихо. Еле слышно.

Ты сразу открыла глаза и приподнялась на локтях. У двери стоял кто-то высокий. Темнота скрывала лицо, но фигура была до боли знакома. Узкий силуэт. Согнутые локти. Рука с фонарём, обёрнутым тканью. Всё как у Егора.

— Это ты? — спросила ты, всё ещё в полусне. — Где ты был?

— Я рядом, — сказал он.

Ты почувствовала что-то не то. Голос был… похож. Почти точный. Но чуть глуше. Мягче, как будто говорил кто-то, имитируя интонации.

Он сделал шаг ближе.

— Всё хорошо, — сказал он. — Ты в безопасности.

Ты потянулась к тумбочке, где лежал нож. На всякий случай.
Он сделал ещё один шаг. Свет коснулся его лица.

Ты застыла.

У него было лицо Егора. Точно. Только… улыбка была слишком широкая. А глаза — слишком блестящие. Не моргали.

Ты поняла: это не он.

— Кто ты? — выдохнула ты.

Он наклонился чуть ближе. Теперь ты видела, как под кожей что-то шевелится, словно бы он был собран из чужого мяса.
Лицо Егора на нём — было маской.

— Не бойся, — прошептал он. — Я пришёл, чтобы остаться. Навсегда.

Ты вскрикнула и потянулась к ножу. Но в ту же секунду — тень исчезла. Будто испарилась в воздухе. Не выбежала, не растворилась — распалась, как дым.

Джон вбежал в комнату с пистолетом-шокером, глаза дикие.

— Что было? Кто? Где?!

Ты указала на пустой угол.

— Оно… было здесь… в его облике…

— Облике кого?

— Егора.

Джон замер.

— Ты уверена?

— Я… да. Оно использовало его лицо. Но это был не он. Оно двигалось не так.

Он сжал зубы. Подошёл к двери, захлопнул её, задвинул замок. Потом посмотрел на тебя.

— Слушай внимательно. Я никуда не уйду. Даже если сюда кто-то вломится — я рядом. До конца.

Ты молчала. Не потому, что не знала, что ответить. А потому что впервые по-настоящему боялась, что этот конец близко.

Ты поняла, что теперь ничто в лагере нельзя воспринимать как настоящее. Ни лица. Ни голоса. Ни даже воспоминания.

На следующее утро неизвестно что будет
Но пока… ты просто лежала, вжимаясь в подушку.
За окном снова шёл кто-то тяжёлый. Шаги, ломая ветки.
Тень проскользнула мимо окна.

И ты знала: ночь закончилась, но кошмар не будет долго ждать..