Потерянные судьбы

1

9 июня

Флоренс заметила, что Джошуа зашевелился, и довольно улыбнулась, сдерживая порыв накинуться на него прямо сейчас. Он разлепил сонные глаза и огляделся. Его лицо посерело, а Флоренс закусила губу, чувствуя, как на кончиках пальцев от злости загоралось пламя.

— Зачем я здесь?

— Я думала, тебе понравится, — ответила Флоренс, вставая. — К тому же, Мортус теперь ничей, никто сюда в здравом уме не пойдет...

— Почему именно здесь? — взревел Джошуа, вставая с дивана, на котором когда-то спала Дафна Грей. После их побега комната осталась неизменной, словно пустоты и люди не трогали квартиру, обходя стороной.

— Ну, мышонок...

— Не называй меня так! — Джошуа попятился, угодил в подоконник. — Зачем я тебе?!

Флоренс разгладила складки платья, невинно тряхнула плечами.

— Мне все еще нужен король. И кто-то, кто поможет вернуть актеров на места. Боюсь, сама я не справлюсь.

Джошуа дрожал от злости, едва дышал, поглощаемый гневом.

— Успокойся! — властно сказала Флоренс, подходя ближе. — Думала, я тебе нравлюсь. Почему ты убил Дафну?

— Разве не ты этого хотела? — прошипел Джошуа, вглядываясь во внимательные глаза мойры, в которых сверкал интерес.

— Да, но... кто меня слушает сейчас?

— Я убил ее, ведь ты так решила!

— Верно, верно... но видишь ли в чем дело, в моей версии сценария ты хладнокровно убил Дафну, не жалея о содеянном. А ты... как там сказал? «Стала моей слабостью»? Ты полюбил ее! Но почему?

Джошуа вцепился в шею Флоренс, а она не стала сопротивляться, позволяя выпустить гнев. Он с силой толкнул ее к стене.

— Вы так меня вдохновляете! — проворковала Флоренс, хватая Джошуа за руку. Он выпустил ее, непонимающе оглядывая. — Элайджа со своей Авророй... теперь ты! Смотрю на вас и тоже так хочу!

Флоренс оттолкнула Джошуа и начала расшнуровывать корсет. Он оторопело смотрел, как ее пальцы проворно вытаскивали нити.

— Тысячелетиями я наблюдала за вашими жизнями, руководила вами, проживала жизнь сквозь вас! Но, может, я тоже хочу любви. Если ты — тот, кто задумывался мною как бессердечный король! — смог, то почему я не смогу?

Вслед за корсетом, Флоренс стянула лиф, обнажая грудь. Джошуа зажмурился, а она лизнула его щеку.

— Разве ты не хочешь меня? — прощебетала Флоренс. — Думала, я тебе нравлюсь...

Джошуа отпихнул от себя Флоренс и отошел, проглатывая злость.

— Что ты хочешь? Каков финал твоей глупой пьесы?

— Глупой? — Флоренс недовольно сверкнула глазами, а потом толкнула Джошуа на диван, заставляя сесть. Она нависла над ним, почти касаясь носом. — Ты еще не понял? Моя пьеса бесконечна. Я застыла во времени, бессмертна! Вы — лишь один акт. За вами последует следующий... И так до бесконечности. До скончания веков...

— Разве это не утомляет? — прошипел Джошуа, а Флоренс стянула с себя шелковую юбку, села на его колени. Она чувствовала, что он зол, пытался сопротивляться, но чувствовала и что он сдавался.

— Вы — все, что у меня есть, мышка моя. — Флоренс взглянула в его глаза. — Я выбрала тебя, ведь знаю, что ты хочешь. Ты похож на меня. Ты тоже хочешь бессмертия. Руководить судьбами других... не этого ты просил?

— И я сделал, что ты просила! — воскликнул Джошуа, хватая ее за волосы, но вместо того, чтобы оттолкнуть, прижал к себе, начал ласкать грудь и целовать в шею.

— Я не могу сделать тебя подобным мне... — едва проговорила Флоренс, стоная, — лишь когда ты умрешь... и твоя душа попадет в мое Зазеркалье...

— Я готов! — Джошуа отдалился.

— Не сейчас. Ты пока нужен здесь...

Флоренс припала к его губам, целуя настолько яростно, словно так могла заставить играть по ее правилам. Словно так могла заставить любить ее. — Но потом... когда мы исправим эту пьесу, и ты умрешь — я сделаю тебя подобным себе. Если... заслужишь.

Джошуа рыкнул и схватил Флоренс за бедра, повалил на диван и навалился сверху. Их дыхания смешались, она ощущала его сильные руки и не сдерживала стоны, не веря, что все же оказалась не в зрительном зале, а на сцене.

— Что мне нужно сделать?

— Ох, милый, я пока сама не знаю... Но сейчас ты можешь сделать то, что умеешь так хорошо.

Джошуа провел рукой по ее бедру, целуя, даря ласку и тепло, которых мойра была лишена, пока находилась в Зазеркалье. В мире, где ей было дозволено наблюдать, но не участвовать.

— Я знаю, что нужно сделать! — воскликнула Флоренс, толкая Джошуа в грудь, заставляя остановиться. — Перезагрузка!

— А?

Глаза засияли от восторга, а губы расплылись в такой широкой улыбке, что превратились в тонкие линии.

— Убьем их всех! А потом начнем заново. И будем играть с теми, кто не жалуется. И не ломает судьбы... Решения они свои удумали принимать! Какая глупость!

Джошуа кивнул, а потом вновь начал целовать.

— И солнце, — Флоренс охнула, ощущая его руку между ног, — я — не она. Со мной не нужно быть нежным. Сделай, как ты любишь.

Просить дважды не пришлось. И мойра наконец вкусила то, о чем давно мечтала.

Пару часов спустя Джошуа курил на улице, нервно покусывая ручку, пытаясь понять, что написать. Он боялся, что Флоренс проснется и заметит его уход, найдет и поймает с поличным. Но он обещал отцу и самому себе все исправить. Ради Дафны.

И не потому, что Элайджа обещал повлиять на королеву и сохранить жизнь, а потому что сам этого хотел. Чем дольше Джошуа сидел в подвале с телом того, кого убил, тем чаще вспоминал Дафну, которую сам же пронзил кинжалом. Время текло со скоростью мертвой улитки, а он все вспоминал ее улыбку, касания, покрываясь мурашками.

Джошуа позволил отцу прощупать его душу. Заметил недоумение в глазах, едва тот понял, что в сердце сына появилось то, чего никто не ожидал, — любовь.

Находиться в комнате, где каждая вещь пахла Дафной, было невыносимо. Джошуа вспоминал, как они готовили блины, как провели в объятиях друг друга ночь. Всего ночь... но столько воспоминаний, что хотелось выть от боли. Флоренс права: как он сумел полюбить? Он? Безжалостный принц Подземного царства, которого боялись его же люди и за глаза называли сумасшедшим.

Но Дафна сумела его изменить. Сделать слабым... нет, не слабым. Сумела сделать его сильным. Ведь любовь показала, как важно иногда жертвовать собой.

Джошуа заметил ворона и махнул рукой, птица и не думала противиться, привыкшая к передаче писем в стране, где не работал интернет и не было СМС. Он удостоверился, что ворон скрылся, и оглянулся в поисках цветов. Земля была безжизненной: пустоты ушли, но город погиб.

Он заметил вдали красные огоньки, а подойдя ближе, упал на колени перед кустом роз, что вырастила Дафна. Джошуа помнил тот вечер, как Дафна, смеясь, показывала, что может вырастить за пять минут целый куст, а он с восхищением наблюдал за мерцающими в темноте бутонами.

— Любимая! — Джошуа склонился над спящей Флоренс и приставил к ее носу букет из алых роз. — Это тебе!

— Ты нашел розы? — просипела Флоренс, открыв глаза. — Ох! Мне никто еще не дарил цветы!

— Пришлось постараться, но ради тебя...

Флоренс притянула Джошуа к себе, целуя. А он уколол палец о шип на стебле. Но ему не было нужды напоминать, чьи это розы. Он и так помнил. И делал все ради нее.

2

10 июня

Элайджа смял листок и нахмурился. Даниэлла смотрела, как появлялась тревога на его лице, и сама начинала паниковать. Аврора оказалась права: Флоренс боялась Элайджу, а потому решила просто избавиться от всех актеров и устроить перезагрузку глупой пьесы. Как — Джошуа пока не знал. Но обещал выяснить и сообщить позже.

Время поджимало, каждый это чувствовал, но действовать раньше дня летнего солнцестояния они тоже не могли, ведь без столь сильной энергии Авроре просто не хватит сил сделать задуманное. Оставалось ждать.

— И надеяться, что Джошуа хорошо ее имеет, — заявил Элайджа, откинувшись на спинку стула, едва Даниэлла высказала свои мысли.

— Думаешь, они?.. — спросила Аврора, покраснев.

— Очевидно. Не зря он пишет, что она влюблена в него... — Элайджа откинул смятую записку. — Не любит. Желает. Она не может любить.

— Гадко...

— Поверь, для Джошуа — обычное дело. Всю жизнь имел всех, у кого есть грудь...

— Элайджа!

— Просто факты.

— Так, ладно! — Даниэлла хлопнула по столу, устав. — Меня волнует другое: почему ты так веришь его словам? Мы же говорим про того самого Джошуа, который убил Джейкоба? Нет?

Элайджа устало вздохнул, ведь уже не раз слышал этот вопрос. А Даниэлла все не могла поверить, что Элайджа, который так мастерски ею манипулировал, вдруг доверился сыну.

— У нас нет выбора.

— Потому что ты обещал ему жизнь.

— Не жизнь. Обещал, что поговорю с тобой и постараюсь повлиять на твое решение. — Элайджа спокойно смотрел в горящие глаза Даниэллы. — Но ты его не убьешь. В тебе нет убийцы. Могла бы — уже убила бы.

— Он убил...

— В тебе этого нет.

В дверь кабинета постучали, и Даниэлла устало позвала всех внутрь, понимая, что Джошуа, Флоренс и план по спасению Солариса придется обсудить чуть позже — после общего собрания.

Эйрин нервно теребила подол блузки, не веря, что и ее позвали на собрание, на котором решалось будущее Солариса. Щеки краснели, ведь рука Сойера, что теперь всегда был где-то рядом, почти касалась ее. А сама она сгорала от смущения, ведь Фейт сидела напротив и недовольно хмурилась.

Даниэлла нервно била пальцами, слушая доклад Ричарда о том, что хранители жизни и некроманты отправлены в каждое поселение, чтобы известить о возвращении единой власти. Не всем пришлись по вкусу изменения: кто-то искренне наслаждался ролью короля целого города и не желал уступать титул.

По правде, Эйрин куда больше волновал Сойер и его прекрасные голубые глаза. Какая разница, что хранителей жизни осталось так мало, когда ее пальцы почти касаются его руки? Сердце бешено стучало, а душу грызла вина — она знала, как Даниэлла относилась к Сойеру. Знала, что она его терпела в своем доме лишь потому, что об этом попросила она.

Невольно Эйрин вспомнила, как чуть не потеряла сознание от ужаса, когда Ричард вернулся домой, а хранители жизни позади него несли тело Джейкоба. Если бы не сильные руки Сойера, она бы упала, разбив коленки. Грудь сдавило так, что она не могла вздохнуть, ее тошнило, а по щекам градом катились слезы.

Стало чуть легче, когда объяснили, что Даниэлла жива, просто улетела куда-то. Но осталась тревога. И боль. Она не так хорошо знала Джейкоба, но он успел ей понравиться.

Сойер извинялся, почти плача. Она видела, в каком ужасе он был, когда осознал, что натворил, как трясся от гнева, понимая, что уже ничего не изменить. Он молил Эйрин о прощении, называл себя мойровым сыном и словами погрязнее, а потом упал на колени перед ней.

— Тебе стоит просить прощения у Дени, не у меня, — прошептала тогда Эйрин, не видя от слез.

— Знаю, любовь моя... Но и перед тобой я виноват.

И она сумела его простить. Ведь знала, что каждый может ошибиться, что нет идеальных людей, а Сойер выглядел таким разбитым, что она чувствовала, что он сделает все, чтобы загладить вину.

Вспомнила она и возвращение Даниэллы из Подземного царства. Как сильно обняла ее, а сестра пыталась выпутаться и все твердила, что в порядке.

— Итак. — Голос Даниэллы вернул Эйрин в реальность. — Прежде, чем начать, думаю, важно восстановить хронологию событий и понять, что произошло. Я изучила книгу судеб моей мамы, Руби, и папы, Лиама, и там есть парочка неувязок. Например, там не указано, как именно была побеждена Флоренс, а так как мы знаем, что в ее теле уже была мойра, — вопросов еще больше. Даже мертвые отказались рассказывать... Джейку настоящую историю. Полагаю, из-за мойры.

Эйрин перевела взгляд на Элайджу, который холодно смотрел на Фейт, что ерзала на стуле, словно чувствовала себя неуютно рядом с таким человеком.

После встречи с Флоренс Даниэлла позволила Фейт остаться. Получила много недовольства и бранных слов в ответ, ведь бабушка все еще считала себя главной в доме, но Даниэлла быстро напомнила, кто теперь королева.

Эйрин весь день пряталась от бабушки в лесу с Сойером, который продолжал обучать магии, а заодно и флиртовать. Она догадывалась, как сильно бабушка хотела забрать ее в Терравил, особенно после появления Флоренс на сцене, но сама рьяно рвалась в бой. Даниэлла еще не знала, что она собралась идти в группе, что будет отвлекать мойру, но надеялась, что та не станет возражать. А если и будет — она все равно уйдет в другую сторону и не сможет помешать. Вот бабушка... но Эйрин надеялась, что поможет Сойер.

— К счастью, с нами теперь есть та, кто знает, что произошло. Да, Фейт?

— Фейт? — пробурчала женщина. — Даже не бабушка? Бабуля?

— Ну? — Даниэлла холодно посмотрела на бабушку. В ответ та тяжело вздохнула, положила руки, украшенные кольцами, на стол и нехотя заговорила:

— Руби хотела победить пустот. Вот только она не знала, кто виновен в их появлении, а потому действовала другими способами. Хранители жизни сдерживали поток, но и их сил не всегда было достаточно, бывали жертвы, Руби же хотела избавиться от проблемы вовсе. И она нашла способ — страшный ритуал. Прокляни дитя, принеси его в жертву, а взамен получишь колоссальную силу. Она верила, что, приумножься ее королевская магия, она бы победила пустот. Но она не могла просто взять да убить ребенка! Тогда я посоветовала способ, что оправдает ее действия перед людьми и не разрушит репутацию.

Даниэлла тяжело вздохнула, а Эйрин вновь взглянула на Элайджу и изумилась, видя, как пренебрежительно он смотрел на Фейт. Сама она боролась с тошнотой, что накатывала, едва она осознавала, что произошло по вине ее матери и бабушки.

— Руби выпила зелье, что лишило ее возможности любить. Отвечая на ваши вопросы, девочки: она... дорожила вами. Любить не могла, но как мать заботилась. Она хотела лучшего будущего для вас. Лиама она не любила, не могла. Потому и выбрала стихийника, ведь хотела поскорее стать вдовой.

Эйрин покрылась мурашками, часто заморгала. На нее словно вылили ведро ледяной воды и огрели сковородой по голове.

— Я пыталась ее образумить! Портить королевский род, связываясь с обычным стихийником... Но не сумела, ведь ей было плевать на репутацию. Глупая девчонка!

— Дальше, — прервала Даниэлла, холодно глядя на бабушку. И Эйрин понимала, почему сестра так злилась, слыша про репутацию из уст бабушки: Фейт всегда была против ее союза с Джейкобом.

— Ну а дальше вы знаете. Магия иссякала, Руби дождалась момента и исполнила свой план. Но все пошло не так, как было задумано. Флоренс... ох, Флоренс. Она обезумела от горя и боли, и так вышло, что магия перешла не в Руби, а в нее. И усилило то, что уже было в ней, — так Флоренс получила власть над всеми четырьмя стихиями. По плану мойры Флоренс должна была сама устроить пожар, но она сломала свою судьбу и убила себя. А мойра каким-то чудом... она сама не поняла как, честное слово, вселилась в ее тело и пошла вместо нее устраивать пожар.

— Руби знала, что это мойра? — спросил Элайджа.

— Узнала. Мойра сама не забыла рассказать перед тем, как ее отправили в магическую кому.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что была там.

— Но ты была с нами! — воскликнула Даниэлла. — Джейкоб вывел нас в Терравил.

— Вы спали. Акиша помогла. Мы заночевали недалеко от Врат, Акиша вас усыпила, чтобы вы не заметили мое отсутствие.

— Обманщица, — пробормотала Даниэлла, сложив руки на груди. — И что же произошло?

— Мойру заманили в пещеру. Руби подготовила заклятие... знала, что вряд ли выживет, но она должна была исправить свою ошибку и наказать обезумевшую мойру. Я была рядом, хотела участвовать, но, увы, Руби не позволила, сказала, что девочки должны иметь хоть какую-ту семью. Бороться с ней было бесполезно... — проворчала в конце Фейт и устало потерла лоб. — Флоренс... мойра... мойра пойми кто... сообщила, кто она, что лишь вселилась в тело, цитирую: «глупой актрисы, что забыла свои реплики, а потому взяла и убилась в самый важный момент». Она хотела нашего внимания, наслаждалась изумлением. А Руби нашла ящик Тьмы — ключ от Врат Подземного царства, как помните. Она решила использовать его мощь, чтобы убить мойру, но та впала в магическую кому, ведь убить ее, увы, не вышло. Часть сознания осталось во Флоренс навеки, а другая часть оказалась вновь в Зазеркалье. Она стала слабее, но продолжала свою игру. И она знала, что, чтобы вернуть полную силу, чтобы вновь ходить по миру, ей нужно открыть ящик Тьмы, ведь магическая кома Флоренс была завязана на нем. Я спешила... скрыла тело Флоренс магией, надеясь, что никто ее не найдет. А вот Руби... осталась там.

Повисла тишина. Эйрин часто дышала, переводя взгляд с Даниэллы на Элайджу, которые хмуро переглядывались. Заметила, как нежно Элайджа сжал руку Авроры под столом.

— И ты отнесла ящик Тьмы той бедной девочке? — спросил Элайджа. Все непонимающе посмотрели в его сторону. Все, кроме Фейт, которая униженно дернула плечами.

— Веками семья Греев помогала охранять ящик Тьмы. Вы же знаете! Они помогали его создавать, защита была такова, что лишь они да королевская семья, могли его касаться. Что еще я должна была сделать?

— Оставить себе? — просипела Даниэлла, дуя на пальцы, чтобы потушить огонь, пробужденный злостью. — Греи погибли в пожаре! Все, кроме... сколько ей там было лет тогда?

— Двенадцать, — подсказал Элайджа. — Бедная девушка погибла из-за тебя. Ведь почти всю свою мойрову жизнь бежала от хранителей душ, что охотились за этим ящиком!

— Я сделала, что должна была, чтобы уберечь моих внучек, — холодно сказала Фейт, вздернув нос. И Эйрин поняла, что бабушка и правда считала, что права. Но потом задумалась, а был ли тут верный выбор? Куда не посмотри, кто-то был бы в опасности, кому-то было бы плохо. Оставь Фейт ящик Тьмы себе — под удар могла попасть и она сама, и Даниэлла.

— Она умерла? — спросил Ричард, а Эйрин заметила, как посерело его лицо. Он мог помочь, но не знал, а потому все так вышло, догадалась Эйрин.

— Да. Ее убил Джошуа пару недель назад. Горюет и сам, ведь полюбил ее. А потому я так доверяю его словам: он уверен, что отомстит за ее смерть, если поможет убить мойру.

— То есть сам убил ту, что любил, и решил мстить за это той, кто тут вообще не при чем? — спросила Фейт, закатив глаза.

— В общем, — заговорил Элайджа, не желая продолжать тему, — сейчас — наш шанс. Мойра гуляет по Соларису, крайне занятая моим сыном, а потому мы разделимся. Одна группа отправится к ней и будет отвлекать, не позволяя переноситься в Зазеркалье. Кстати, она следит за нами из зеркал и всего, что имеет зеркальную поверхность даже сейчас, ведь часть ее сознания заперто в Зазеркалье. Так что берегитесь зеркал.

— Так она тут или там? — спросил Ричард.

— Везде. Джошуа пишет, что, закрыв глаза, она переносится в Зазеркалье, чтобы понаблюдать за нами. Еще он пишет, что она в гневе, так как мы избавились от всех зеркальных поверхностей в доме, — хищно улыбнулся Элайджа. — Я, Аврора и Даниэлла пойдем в Зазеркалье и уничтожим эту стерву.

— И как же вы это сделаете? — спросила Фейт.

— Не твое дело, — ответил Элайджа, а Фейт обиженно выдохнула и закатила глаза. — Но ты можешь отправиться с группой, что будет отвлекать Флоренс. Может, умрешь как герой, так как они с Джошуа движутся к городу мертвых, который наводнен пустотами.

— Смерти мне желаешь, подземный пес?

— Ты знаешь, как я отношусь к тебе, — спокойно ответил Элайджа, проигнорировав колкость.

— С этим ясно, — заговорила Даниэлла. — Теперь к Соларису. Что дальше?

Эйрин заметила, с какой надеждой Даниэлла смотрела на Ричарда.

— Соберем парламент, — ответил дедушка. — Хранители жизни разосланы по городам, у нас почти никого не осталось — слишком много погибло в пожаре, остальные разбрелись по стране или ушли в Терравил. И это проблема, ведь несколько городов уже отказались следовать общему закону. Как их утихомирить теперь?

— Хранители душ, — просто ответил Элайджа, и все обернулись к нему.

— Душнилы? — взорвалась Фейт. — Я все еще не понимаю, как тебе разрешили привести свою грязь в Лостхилл! Ваше место в подземке! Ты забылся, Элайджа.

— Они здесь, потому что я разрешила, — холодно ответила Даниэлла, и Эйрин невольно расширила глаза: она и не знала, что ее сестра может быть такой: властной, строгой и уверенной в себе. — Это люди Элайджи, и он убедил меня, что они на нашей стороне.

— Больше нет и не должно быть сторон, — ответил Элайджа.

— Тысячелетиями мы воевали, — не сдавалась Фейт. — Так должно быть. Мы — разные!..

— Неужели ты не понимаешь, что происходит? Мы здесь воюем, хотим убить друг друга, но лишь из-за того, что так решила мойра. Она вела нас сюда, она заставляет нас начать новую войну, чтобы в процессе мы погубили весь мир. Но разве же не мы должны выбирать свою судьбу? Разве не мы в праве решать, что делать и как жить? Почему мы должны страдать и убивать друг друга, потому что ей скучно? Почему мы должны быть пешками на ее доске, пока она устраивает очередной спектакль?

— Ладно-ладно, я поняла, убьем стерву! Но почему мы должны объединяться с душнилами?

— Потому что эти самые душнилы идут к Флоренс и будут рисковать своими жизнями. Точка. Дальше... — Даниэлла едва не загоралась от злости, а потому вновь взглянула с надеждой на дедушку. — Нам нужен премьер-министр. Если ты согласен...

— Он? Серьезно?

Эйрин закусила губу, понимая, что сама уже едва сдерживала порывы ветра, видя, как бабушка критиковала все происходящее.

— Дедуль? — Даниэлла закрыла глаза, а потом улыбнулась, чувствуя, что Ричард сжал ее руку.

— Почту за честь, Дени.

— Спасибо.

— Дени, солнце, если кого и выбирать, то меня, — не унималась Фейт, краснея от злости. — Я была королевой, я знаю эту страну...

— И ушла. Мне было пятнадцать. Ричард — простой стихийник и не мог занять трон. А ты? Почему ты ушла?

— Чтобы защитить вас.

— Ты могла защищать нас и в Лостхилле. Ты могла встретиться с Элайджей и принять его помощь. Он, кстати, еще тогда хотел нас объединить, за что его и изгнали.

Фейт насупилась, на желая признавать вину.

— Сойер? — Даниэлла повернулась к нему, заставив вздрогнуть. Все собрание он молчал, стараясь не привлекать внимание, ведь знал, как сильно Даниэлла на него злилась. — Мне нужен глава стражи. Должна признать, что... тебе я доверяю больше всех из тех, кого знаю.

«Особенно после того, как Элайджа прощупал его душу и рассказал все секреты», — подумала про себя Эйрин, а ее сердечко радостно затрепыхало в груди: кажется, теперь Даниэлла не будет так сильно злиться, что она проводила с Сойером время.

— Почту за честь, моя королева.

— Дени. Просто Дени... — Она махнула рукой, устало вздохнула. — Давайте перерыв. Надо... что там надо, чтобы вы в должности вступили?

— Я все сделаю.

— Спасибо, дедуль.

Даниэлла первой вспорхнула со стула и вышла за дверь.

3

11 июня

Даниэлла несмело зашла на балкон и кашлянула, привлекая внимание. Аврора встрепенулась в руках Элайджи и обернулась.

— Можно мне минутку с Элайджей?

— Конечно.

Элайджа пытался задержать Аврору, но она подмигнула и вышла в гостиную. Даниэлла прикрыла за ней дверь и подошла к перилам. Море Надежд мерцало в лучах солнца.

— Я передам тебе королевскую магию, когда все закончится, — сказала Даниэлла, не глядя на Элайджу. — Если ты хочешь. Крылья у тебя есть, думаю, все выйдет. Помогу убить мойру, а потом я буду не нужна.

Элайджа тяжело вздохнул. Даниэлла все же взглянула на него, заметила любопытство в глазах.

— Какая из меня королева? Я понятия не имею, что делать! А тут... целая страна! Мне не справиться. Я не готова.

— Боишься ответственности? Не хочешь?

— Нет же... Не боюсь. Теперь не боюсь. Но я только все развалю, это эгоистично, если я останусь у власти. Меня к этому не готовили. Быть королевой — не только красоваться в красивых платьях и улыбаться людям. Это тяжелая работа. И я не знаю, как восстановить Соларис, как добиться уважения людей, как обезопасить их. Какие законы ввести, что изменить, что... делать вообще.

— Согласен. Взрослое решение.

Даниэлла покачала головой.

— Ты сможешь остаться тут. Соседний участок пустует, построите с Авророй дом. Будете жить вместе, а ты править. Все счастливы. По рукам?

Даниэлла протянула руку, но Элайджа качнул головой.

— Нет.

— Ладно. Поняла. Твое право. — Она пошла к двери, разочарованно вздыхая. По правде, другого исхода беседы и не ждала, однако Элайджа ее окликнул, заставляя вернуться.

— Мы можем править вместе. Как равные.

— Вместе? — Даниэлла рассмеялась, понимая всю абсурдность этой идеи. — Я замужем, у тебя Аврора...

— И?

— По конституции только женатая пара...

— И?

— Таков закон.

— Так перепишем закон. Ты королева или кто? Что ты так усложняешь все, я не понимаю?

Даниэлла обиженно сложила руки на груди, но все же задумалась — идея-то была хороша.

— Манипулировать опять будешь?

— Нет. Это в прошлом, Даниэлла. — Элайджа подошел и положил руки на ее плечи. — Мы будем равны в этот раз. Я помогу тебе восстановить страну, научу всему, что знаю, покажу, что значит править. А когда ты будешь готова — уйду, оставив всю власть тебе.

— Наставник-король? Решил моей мамой побыть?

— Почему нет? Может, мне нравится тебя учить.

Даниэлла закатила глаза, но Элайджа подмигнул и выпустил.

— Мы — хранители. Наша жизнь длиннее, и ты — еще ребенок, по сути. Будь твои родители живы, ты бы сейчас танцевала в клубах и даже не думала про правление. Разве нет?

— Ладно. По рукам. — Даниэлла вновь протянула ладонь для рукопожатия, но Элайджа качнул головой. — В чем подвох?

— Нет подвоха. Есть условие. — Их взгляды вновь встретились, и Даниэлла вдруг поняла, что он хотел. Сердце быстро забилось, но потом она кивнула, осознав, что согласится. — Хранители душ будут жить в Соларисе. Они будут соблюдать наши законы. Будут равны с другими жителями. Оставим же Подземное царство мертвым.

— Помнится, в прошлый раз за эту идею тебя чуть не убили?

— Все изменилось, Даниэлла.

— И что же изменилось?

— Теперь у их короля есть крылья. Я смогу утихомирить их в этот раз. В этот раз я и сам готов утихомирить их.

Теперь уже Элайджа протянул руку, а Даниэлла замешкалась. Фейт будет в гневе. Ричард и тот не сразу ее поймет. А вот Джейкоб... Джейкоб ее поддержал бы. А сама она этого хотела? Она была в Подземном царстве, знала, что там есть плохие люди. Но плохие люди есть и в Соларисе. Она встречала их постоянно на своем пути. Воры, убийцы, насильники. Мы — не те, кем рождаемся, а те, кем становимся, ежедневно делая выбор. Ее мать выбрала лишить хранителей жизни магии, чтобы добиться цели. А король хранителей душ пытался восстановить страну, исправив эту ошибку. Как же так вышло?

— По рукам! — Даниэлла пожала руку Элайджи, а потом сощурилась: — Ты это и планировал, да? Говорил, что черное и белое — это можем быть мы? Да?

— Понятия не имею, о чем ты. — Элайджа улыбнулся, пряча руки в карманах. Они пошли к двери в гостиную.

— Нет же! Ты этого и хотел! Да как так можно вообще? Так далеко заглядывать, так планировать! — восхищенно бормотала Даниэлла. — Вот ты жучара!

— Через лет двести поймешь, как приводить людей к нужным тебе исходам. С таким наставником, как я, уж точно.

— Мы равны! Сам обещал.

— Ага. Равны. Конечно. — Элайджа щелкнул ее по носу, а Даниэлла поняла, на что подписалась. — Конечно.

— Элайджа!

— Равны. Безусловно.

Она ударила его по плечу, но потом и сама улыбнулась, понимая вдруг, что именно с таким наставником, как Элайджа, сможет стать хорошей королевой. Его колкие фразы и тяжелые уроки. Сестра, что будет поддерживать. Дедушка, который обещал стать премьер-министром. И Джейкоб. Джейкоб, которого она вернет. Сделает королем и разделит с ним власть. И плевать, сколько лет им уготовлено быть вместе. Главное, что она будет любить его так сильно, как только может. И все будет хорошо. Все вместе они вернут тот Соларис, что когда-то любили.

4

15 июня

Днем в субботу в Старлайте стартовал летний фестиваль. В честь возвращения королевы Даниэллы жители решили устроить огромный праздник. Флоренс шла по городу, сгорая от восторга: впервые в жизни она оказалась не в зрительном зале, а непосредственно на сцене во время праздника и могла сполна насладиться фестивалем. Она крепко сжимала руку Джошуа, который водил ее от аттракциона к аттракциону. В тире он выиграл для нее игрушечную мышь, а потом она и сама смогла выстрелять себе льва. Сладкая вата облепила ее губы и пальцы, а попкорн застрял в волосах, ведь она смеялась и кидала его в Джошуа, который хмурился, повторяя, что не любил фестивали, и отбивался от ее нападения.

Стихийники воздуха и земли соорудили колесо обозрения: из веток сплелись каркас и резные корзины, покрытые эмблемами Солариса и стихий; а те, кто владел воздухом, потоком наладили механизм. Флоренс потащила Джошуа за собой, отмахиваясь от его боязни высоты, закрыла кабинку и усадила на скамью.

— Принц, и боится высоты?

— Я вырос в Подземном царстве, спешу напомнить, — пробурчал Джошуа, а Флоренс села рядом, прижимаясь к нему всем телом.

— Нехорошо, что я здесь, по правде. Могу случайно изменить ход чьей-то судьбы. Вернее, сломать ее, как это делает твой папаша, будь он неладен.

— Как ты это делаешь? — спросил Джошуа, жмурясь, чтобы не видеть, как высоко они поднялись. Флоренс выпустила его потную ладонь и высунулась из корзины, чтобы получше рассмотреть город с мощеными улочками.

— Делаю что?

— Ну... руководишь нами?

Флоренс уставилась на Джошуа пронзительным взглядом, от которого у того пошли мурашки.

— Ко мне попадает душа — персонаж. Я знаю ваши характеры, понимаю вас и начинаю думать, куда могу привести. Я не могу руководить вами. Вы сами решаете, кто вы, что вы, что любите, что нет, что есть на завтрак и какой сериал смотреть... — Флоренс улыбнулась, качнула головой, а потом расправила складки платья. — Но я могу дать вам опорные точки. Нерушимые. Скажем, смерть отца. Женитьба. Рождение детей. Смерть. И что бы вы не делали, какие бы решения не принимали — жизнь доведет вас до этих точек. Так было... пока заклятие Руби меня не ослабило. Я стала слаба и... Элайджа вырвался. Сломал свою опорную точку — финальную. И все пошло наперекосяк.

— Но мы сами выбираем, что чувствовать, да?

— Видимо... — Флоренс провела рукой по щеке Джошуа. Нежно, с любовью, которую испытывать не могла, которая появилась в ней от Флоренс, в теле которой она поселилась. — Я задумала тебя, как бессердечного принца. Я... я же видела, что ты не умеешь любить! Потому и уготовила тебе такую роль. Но ты решил полюбить эту Дафну...

Флоренс оцарапала щеку Джошуа ногтями, скривив лицо. Она отвернулась, с болью смотря на город с самой высокой точки колеса обозрения. Вдали заметила море Надежд, у которого сейчас жили те, чьей смерти она желала. Нахмурилась, а потом ощутила поцелуй в шею. По телу разлилась сладкая истома, а в груди стало теплее — в месте, где когда-то была душа Флоренс, но теперь зияла пустота.

— Теперь я люблю тебя. Все к лучшему, правда? — прошептал Джошуа, и Флоренс улыбнулась, притягивая его к себе для поцелуя.

— Я знаю, что задумал Элайджа. И я надеюсь, что ты поможешь мне ему помешать.

— Я помогу.

— Обещай!

— Флоренс...

— Поклянись! Он силен. Одна я не справлюсь с ним.

— Клянусь.

Флоренс расслабилась, устало тряхнула плечами, отталкивая от себя Джошуа. Они начали снижаться, снизу доносились музыка и счастливые голоса людей, что праздновали возвращение королевы, даже не подозревая, что среди них ходила та, кто задумала убить ее и всех ее родных и сообщников.

— Они так рады, что Даниэлла вернулась... Почему? Она никудышная королева. Я ее такой сделала! Заставила сомневаться в себе, бояться ответственности! Она не должна была возвращать титул. Ты понимаешь, что она уже меняет судьбы этих людей, даря им надежду? — Флоренс обернулась к Джошуа, ее глаза сверкали в свете заходящего солнца. — Давай родим новую королеву?

Джошуа содрогнулся. Она заметила, как исказилось его лицо, испуг и ужас, что обуяли его, и слабо улыбнулась.

— Нам нужны новые актеры, солнце. Ты будешь королем Подземного царства, но, а что делать с Соларисом? Я не могу иметь детей, но вот тело Флоренс...

Она схватила его руку и приложила к своему животу, закрыла глаза, представляя, как внутри нее рождалась новая жизнь.

— И ты бы воспитал ее, как я тебе велела. Ты бы помог мне вернуть смысл в эту глупую пьесу. Они решили, что могут избавиться от невзгод и боли, но какой в этом смысл? Персонажи должны страдать. Им должно быть больно. Их должно кидать из одной передряги в другую, а иначе... это будет очень плохая пьеса. Скучная.

— А как же финал? — прошептал Джошуа.

— Финал... — Флоренс ухмыльнулась, выпуская его руку. — В вашей пьесе счастливого финала не предусмотрено. У меня сейчас настроение для драмы. Вот в следующей...

— Как ты справляешься одна?

— В Зазеркалье нет времени. Я существую вне времени и пространства, мышка моя. А потому я играю одновременно тысячи пьес. Едва одна надоедает — ставлю ее на паузу. Берусь за другую. Но знаешь, что случилось? Я всегда знала, что будет дальше. Кто придет, что случится. Но не сейчас. Будущее... стерто. И сейчас ваша пьеса — последняя. После нее просто... пустота, понимаешь? И во всем виноват Элайджа Блэк.

— Ты не устала?

— Устала?

— Тысячелетиями пишешь судьбы, ставишь эти свои пьесы. Это не утомительно?

— Ох, Джошуа... Я живу, пока пишу. Остальное время я так... просто существую. А я хочу жить. Понимаешь? Вы — моя жизнь. Как я могу устать?

— А если пожить самой? Бросить все! Осесть в Соларисе. Жить! Родить ребенка!

— Солнце... — Флоренс провела по его щеке. — Я не могу жить свою жизнь. Мое предназначение — ставить пьесы. Но ребенка мы родим. Чудесную девочку, которая станет той, что разрушит эту страну, став королевой. Это будет печально... красиво... и так... трагично!

Корзинка достигла земли, и Флоренс первой спрыгнула на землю. Джошуа покачивался, идя сзади, кажется, его укачало, но Флоренс не давала возможности прийти в себя. Она свернула в арку и затащила его на чердак, где когда-то пряталась Дафна от хранителей душ. Не думая, она расстегнула ремень на его штанах, а потом скинула с себя платье.

— Ты когда-нибудь устаешь? — пробурчал Джошуа, но послушно начал ласкать ее тело и обсыпать поцелуями. — Я не могу столько...

— Время поджимает... ты же знаешь, что скоро мне предстоит вернуться в Зазеркалье... — проворковала Флоренс, а потом резко оттолкнула его от себя. — Ну конечно! Конечно!

Флоренс вытащила из сумки блокнот и уселась на подушки. Она нервно строчила что-то, ее голая грудь подрагивала, а глаза возбужденно блестели. Джошуа часто дышал, смотря, как она прописывала следующий поворот событий.

Мойра знала, что Джошуа писал отцу. Знала, что он хотел ее предать. Но ей нравилось держать его рядом, заниматься с ним любовью. А еще ей нужны новые актеры, а Джошуа — хранитель душ, отец которого наполовину хранитель жизни, и мог подарить дочь с удивительными способностями. А потому Флоренс покорно делала вид, что не замечала, с какой злобой он порой на нее смотрел, как яростно пытался сделать ей больно, лишь наслаждалась теми крохами нежности, что перепадали, и думала, как заманить актеров в город мертвых.

И теперь у нее было решение. Так просто! И одновременно красиво и...

— Гениально! — воскликнула Флоренс, откладывая блокнот. — Это же гениально! Шедеврально! Они погибнут в один день. И я знаю как, мышка моя... А теперь давай займемся ребенком.

Флоренс оставила блокнот открытым, надеясь, что Джошуа подглядит в него, узнает планы и сообщит, где ее нужно будет ловить в день летнего солнцестояния. Ведь именно в городе мертвых этой пьесе предстоит закончиться.