Потерянные судьбы

1

17 мая

Дени проснулась в объятиях Джейкоба и мысленно выругалась. Мойра! Опять она пошла на поводу эмоций. Между ними ничего не было — и не могло быть, ведь в соседней комнате спала Эйрин, но, почему-то, Дени казалось, что спать в обнимку с тем, кто тебе дорог, куда интимнее и значимее.

Она выпуталась из рук Джейкоба и опустила ноги на мягкий ковер. Попыталась вспомнить, чем думала, когда полезла к бывшему мужу в постель, но не смогла найти ни одного разумного аргумента. Дени юркнула в ванную и закрыла дверь. Скинула пижаму, пытаясь скрыть довольную улыбку. Как бы она ни пыталась убедить себя в обратном, душа пела от предстоящих приключений, а сердце рвалось домой. Стоя под душем, она все пыталась понять, почему так хранила тайну их происхождения от Эйрин. Не Даниэлла ли всегда ненавидела ложь?

Едва Дени вспомнила родителей, на кончиках пальцев, повинуясь злости, зажегся огонь, который не могла потушить вода. Она ненавидела их. Пыталась понять, встать на их место, убедить себя, что они осознали ошибку, поняли, что натворили, и ценой собственных жизней все исправили. Но не могла перестать ненавидеть их.

Дени закрыла глаза и вспомнила, как мать готовила ее к роли королевы, объясняла, как важно быть справедливой.

— Но иногда, мой феникс, тебе придется принимать сложные решения, — не забывала напоминать Руби Уайт.

А Даниэлла слушала вполуха, мечтая поскорее вырваться в лес, чтобы полетать, ведь знала: придет час, и она отдаст корону сестренке, а сама сбежит с Джейкобом.

Родители всегда были против ее брака с Джейкобом Арчибальдом. Его семья была уважаемой в Соларисе, дружила с королевской, да и сам мальчик нравился им, но они не уставали напоминать, что долго быть вместе им не суждено:

— Родная, он некромант, а ты — хранитель жизни. Тебе предстоит долгая жизнь, тысячелетия, а ему — нет.

— Но вы же с отцом вместе! Папа просто стихийник, ему тоже не сулит прожить больше сотни лет.

Тогда Руби проводила рукой по щеке Дени, и взгляд ее был таким пустым, что дочь невольно покрывалась мурашками.

— Знаю, — говорила Руби, — а потому и хочу уберечь тебя от подобной участи.

— Всегда можно сигануть с крыши, едва его не станет... — бормотала Даниэлла, улетая в лес, подальше от матери и отца, что пытались заставить ее жить чужой жизнью. Жизнью королевы.

А рядом всегда сновала Фейт, которая норовила вылепить из Даниэллы свою копию, ведь верила, что главное в жизни — статус и мнение общества.

Дени вылезла из душа и разожгла на ладошке пламя, чтобы высушить волосы, как феном. Вода испарялась, едва она подносила руку к голове, а на лице непроизвольно появлялась улыбка. Вспомнив про родителей, она вновь нахмурилась.

«Магия или Джейкоб, — подумала она. — Выбор за тобой».

Она вспомнила, как они поругались, когда Джейкоб заявил, что им стоит вернуться в Соларис. Она злилась, кричала, что в Терравиле они смогут прожить обычную жизнь и состариться вместе. А он хотел, чтобы она жила как можно дольше. Пусть и без него.

— Ты просто скучаешь по магии! По разговорам с костями, — не унималась Дени, а Джейкоб и не думал отпираться.

— Словно ты не скучаешь по крыльям и полетам! Дени, наша жизнь — она там. Не здесь. Здесь мы увядаем, волочим серое существование, а там мы можем быть счастливы.

— Не хочу быть королевой.

— Так не будь! Но если решишься — я помогу тебе восстановить Соларис. И знаешь, я считаю, что так было бы правильно.

Дени вздрогнула, вернувшись к мыслям о причине распада Солариса.

И тут она поняла, почему Эйрин никогда не должна узнать, что они сбежавшие принцессы. Узнает — и тоже возненавидит родителей.

Даниэлла тяжело вздохнула и облизала губы, вспоминая простейшее заклинание. Она еще помнила часы, проведенные за книгами и практикой, сменяющихся учителей, которые один за другим приходили, чтобы научить владеть огнем, обуздать злость, от которой принцесса невольно поджигала все вокруг, и чтобы обучить магии.

В Соларисе мог колдовать каждый, ведь они находились близко к источнику жизни. Пожелай — и сможешь постичь науку колдовства так же, как другие постигали мастерство рисования, например. Дени же никогда не стремилась обуздать магию, ведь ей было достаточно огня и полетов, но родители не сдавались: королеве следует уметь колдовать. В итоге азы пришлось усвоить.

Вот и сейчас, Дени разожгла огонь на ладошке и уставилась на него таким взглядом, словно он должен был испугаться и сам все сделать. Она тяжело вздохнула и напряглась так сильно, что на лбу выступил пот. Но потом все же сумела, и сама изумленно замерла, наблюдая, как пламя преобразовалось в красное перо и опустилось на руку. Дени гордо расправила плечи. Не все еще потеряно!

Они сидели на террасе, жевали бутерброды, круассаны, и разглядывали карту, которую раздобыл Джейкоб в обменном пункте. Утреннее солнце нежно освещало мощеную улочку, плескалось в воде фонтана, который танцевал даже утром, пока все прятались по домам, досматривая сны.

Ветер обдувал щеки, доносил ароматы цветов, что, казалось, за ночь стали еще прекраснее. Локи был привязан к столику, а потому наблюдал за бабочкой, что перелетала с цветка на цветок в клумбах, которую установили на перилах.

— Путь не близкий, — сказал Джейкоб, проводя пальцем по карте. — Еще и придется заглянуть в заброшенный город. Поговаривают, там устроили черный рынок. Был бы у нас транспорт...

— А если через озеро? — спросила Дени, склоняясь над картой. Она грустно вздохнула: город Лакс, где теперь вели подпольный бизнес, раньше был эпицентром студенческой жизни и вечеринок. Отовсюду гремела музыка, сверкали прожекторы из зачарованных свечей, царили смех и веселье. А днем студенты поглощали знания в лучшем университете Солариса. Дени и сама не раз там бывала, чтобы посетить курсы или библиотеку — огромное здание с тысячами стеллажей, заваленных древними книгами. Там даже был секретный зал, вход в который открывался лишь для хранителей жизни. — Уверен, что Лакс бросили?

— Угу.

— Разворовали, наверно, всю библиотеку...

— Как есть. А через озеро тоже не вариант — слишком опасно, по нему часто путешествуют пустоты. Поговаривают, что река, которая выходит из него, уходит аж в Подземное царство, и, как следствие, это простейший способ вырваться пустотам к нам.

— Хм. — Дени откинулась на спинку, понимая, как все изменилось в стране, о которой она когда-то знала все, словно хозяйка, а теперь вдруг стала гостьей. — Тогда пойдем по лесу. Не слышал, там бог не сменился?

— Все тот же. Уверен, он страшно соскучился по тебе!

Дени скривилась, вспоминая, как ее родители нанимали бога ближнего леса, чтобы тот учил ее истории, ведь он был таким древним, что застал даже первую войну хранителей и образование Врат Подземного царства.

— Ладно... тогда, — Дени повела пальцем по карте, уходя от Старлайта, — пройдем вот здесь по лесу до ближайшей деревни, там можно заночевать. Если сумеем, конечно, столько пройти за день, в чем я сильно сомневаюсь. Потом снова путь по лесу... там вроде еще деревня была?

— Разрушена. Уже ничего нет.

— Тогда... боюсь, придется ночевать прямо в лесу. Не успеем дойти до Лакса, потому что придется обходить вот это место: помню, там жила богиня печали, и боюсь, что еще одной встречи с ней я не переживу.

— Богиня печали? — выдохнула Эйрин, что увлеченно слушала их разговор.

— Угу. И такая есть. Вечно ноет, плачет, все у нее плохо... Оказываешься рядом, и она тут же уносит тебя в пучину грусти, напоминая все плохое, что произошло с тобой в жизни.

— Поверь, уж лучше богиня печали, чем похоти...

— Где ты ее встретил? — спросила Дени, вздернув брови.

— Вот тут. Сейчас этот город называют городом мертвых.

Дени уставилась в карту, вспоминая, что было там до Великого пожара, и поняла, что ни разу там не была — слишком далеко от Лостхилла.

— Крылатый случай! И зачем ты туда поперся?

— Хотел с мертвыми пообщаться, кости размять, — улыбнулся Джейкоб, толкая Дени в плечо. Та закатила глаза, а потом вдруг вспомнила и едва справилась с эмоциями, что нахлынули словно цунами: они были там с Джейкобом, когда искали ее родителей, ведь именно в этом месте они пожертвовали собой. — Но лучше туда не соваться. Встретил там четырех пустот, одна меня почти... того, как помнишь. Там никто не живет, бандиты обходят стороной этот город. Даже богиня похоти, что спасла меня, велела как можно скорее уносить оттуда ноги.

— Она-то там откуда взялась?

— За мной шла. Понравился ей... Говорит, напомнил ее отца, — вздохнул Джейкоб и, нахмурившись, уставился в карту. — Можно, конечно, сделать крюк, пройти через Мортус, но он идет у самого озера, туда часто наведываются пустоты. По лесу и то безопаснее.

— Отца?

— М-м?

— У богини похоти есть отец?

— Сказала, его звали Никлаус.

Дени поджала губы.

— Смотрю, ты не слишком убегал от нее.

Джейкоб закатил глаза, положил ладонь на сцепленные руки Дени.

— Ей лет почти как этому миру! Интересно же! Она сказала, этот Никлаус умер, ведь создавал Врата вместе с Ненавистью. И у нас ничего не было! Честно!

— Кто он? Этот Никлаус?

— Это она не сказала, но лукаво улыбнулась. Давай лучше решим, как нам в Лостхилл попасть.

Дени тяжело вздохнула, сложив руки на груди. Куда ни посмотри — везде либо разруха, либо пустоты. Что случилось с ее прекрасным Соларисом за двенадцать лет?

— Ладно, прорвемся. Домой так домой... — Невольно Дени вспомнила, что если бы она летела, то путь до Лостхилла от леса богини Акиши занял бы у нее всего несколько часов, а не несколько дней, что им придется шагать. — Нам бы машину... Телеги точно больше не ходят?

— Нет, общественный транспорт исчез — каждый теперь сам за себя. Можно взять лошадей. Ну или нанять стихийника воздуха, но так мы привлечем внимание.

Дени посмотрела на Эйрин, что поежилась на стуле, и помотала головой.

— Пара дней — и будем на месте. Не страшно.

Час спустя они покинули солнечный Старлайт и вновь оказались в лесу. Эйрин все поправляла корсет, за которым пряталась белая блузка с широкими рукавами, и короткую юбку, но не жаловалась. Дени выбрала красную блузку со светлыми брюками и удобные ботинки с длинными шнурками. Браслеты скрывали запястья, а на шее болталось несколько цепочек, на одной из которых все еще висело обручальное кольцо. Мода в Соларисе отставала от Терравила, а потому девушки предпочитали юбки и платья, корсеты так и не ушли в прошлое, но активные дамы уже сейчас предпочитали брюки. Зато Эйрин завизжала от радости, поняв, что может носить винтажную одежду без косых взглядов, и тут же схватила юбку, забыв, что им идти через лес.

Дени любовалась Джейкобом, что сменил футболку на черную рубашку. А полчаса назад Эйрин с опаской наблюдала, как Джейкоб магией скрывал меч, не веря, что страна, в которой есть такой город, как Старлайт, может быть опасной.

— Ну а джинсы тут носят? — не унималась Эйрин, вновь поправляя корсет. — Нет, я не жалуюсь! Это красиво, но только когда ты по городу гуляешь.

— Потихоньку начинают носить и джинсы, — ответил Джейкоб. — Чем ближе к Вратам, тем больше одежды, что носят в Терравиле. Но мы идем в Лостхилл, лучше слиться с толпой и не выделяться.

Они шли по протоптанной дороге, по которой ездили на зачарованных телегах, а потому не боялись потеряться. На этот раз их не встретила Акиша, ведь территория принадлежала не ей, а Николасу. Но старый бог, что вечно ругал Даниэллу за невыполненное домашнее задание, пока не появлялся. По правде, Дени была только рада, что ей не приходилось придумывать новую отговорку, почему теперь она просто Дени, а не королева Даниэлла.

Деревья скрывали от палящего солнца, позволяя наслаждаться прохладой леса. Это в Терравиле весна едва началась, в Соларисе уже вовсю было по-летнему жарко.

Эйрин шла впереди с Джейкобом, закидывала вопросами про Соларис и прошлое путешествие. Дени прислушивалась, но в беседе не участвовала. Идти по знакомому лесу было здорово. Ноги, хоть и ныли от усталости с непривычки, охотно несли к приключениям, несли ее домой. Она так долго бежала от самой себя, что теперь кожа покрывалась мурашками, едва она осознавала, что шла по Соларису, стране, в которой родилась и выросла. Стране, которую она когда-то любила до безумия.

— В общем, там-то она меня и заприметила. Но пока не подходила.

Дени прислушалась, понимая, что Джейкоб дошел до истории о встрече с богиней похоти, и подошла к ним чуть ближе. Колечко болталось под футболкой, постоянно касаясь кожи, напоминая о себе.

— Но вышла только в городе мертвых, когда на меня напали. Пустота располосовала мне ногу, я уж готовился себе могилу копать, как вдруг, прямо передо мной встала прекрасная девушка. Ну, знаешь, облегающее платье, грудь такая упругая, длинные ноги, шикарные волосы...

— Прям мечта, а не девушка, — сказала Дени, а Джейкоб закашлялся.

— Дени, она очаровала меня! И, по правде, была чем-то похожа на тебя. Пыталась меня так соблазнить своей магией.

Дени пожала плечами, наблюдая, как Локи вилял хвостом, отбегая от них чуть вперед.

— Я поблагодарил ее за спасение, она помогла мне выйти из города мертвых, а потом никак не отставала. Все требовала... «плату» за спасение. Еле удрал от нее...

— Заброшенный?

Джейкоб сощурился, глядя, куда указывала Дени, и махнул рукой, вызывая меч. Вдали виднелся небольшой каменный дом. Крыша частично обвалилась, а земля вокруг напоминала пустыню — безжизненную, словно выжженную. Кусты и деревья в радиусе километра сбросили листву, оставшись хмурыми палками. Окна разлетелись на тысячи осколков, засыпав двор, а рамы перекосились.

— Пустоты, — сказал Джейкоб. — Останься с Эйрин, надо проверить, вдруг кому помощь нужна.

— Я пойду с тобой, — заявила Дени, оглядываясь на Эйрин, что едва дышала, смотря на полуразрушенный дом. — Останься...

— Я буду осторожна.

Дени устало вздохнула и взяла сестру за руку, а на второй ладони вызвала огонь. Джейкоб шел впереди, едва слышно ступая по мертвой земле, настороженно оглядываясь. Но, подойдя к дому, они поняли, что опасность уже уничтожила это место и ушла. Эйрин закашлялась и отбежала в сторону, зажав нос. Дени и Джейкоб переглянулись — мертвецы.

— Со мной?

— Узнать решил, что случилось? — Дени вскинула брови, борясь с тошнотой, вызываемой запахом разлагающихся тел.

— Почему нет? И... не знаю, закопать бы. Или сжечь хотя бы.

— Сожжем.

Заткнув нос, Дени зашла в дом вслед за Джейкобом, который даже не морщился, и слезящимися глазами попыталась рассмотреть обстановку. Она ярче разожгла огонь на руке и вскрикнула, отпрыгнув от пожилой женщины с большими распахнутыми, но абсолютно пустыми глазами. Руки разметались по дивану, запачканному кровью, а некогда белая сорочка превратилась в алую. Джейкоб мечом подцепил ткань и хмуро оглядел располосованную грудь.

— Душа не просто выжжена... словно... съедена.

— Так можно? Душа же...

— Говорят, это песчинка. И заодно пустота прихватила пару органов.

— Джейк!..

Джейкоб тряхнул плечами, взял старушку за руку и забормотал. Дени пока оглядывала небольшую кухоньку, совмещенную с гостиной. На полу хрустели осколки от окна и разбитой вазы. Почерневшие розы осыпались и, едва она подняла лепестки, оставили на руках пыль. Дени вздрогнула, услышав шаги позади, но, заметив Эйрин, расслабилась.

— Что тут случилось? — прошептала Эйрин, разглядывая мертвую старушку.

Джейкоб выпустил руку умершей и тяжело вздохнул.

— Три пустоты разом, — заговорил Джейкоб, закрывая глаза. — Пришли среди ночи, пока она спала. Муж и внучка сумели выбраться из дома, а ее спасать было поздно. Проснулась, чтобы выпить воды, и тут же встретила пустоту. Успела только закричать, а потом эта дрянь вырвала ей сердце.

Дени заметила разбитый графин у дивана, покрылась мурашками.

— Но ее крик спас мужа и внучку. Они проснулись и, пока пустоты занимались ее душой и внутренностями, сумели сбежать.

— Зачем внутренности есть? Думала, их только души волнуют...

Эйрин зажала рот ладошкой, сдерживая рвотные позывы, а потом выбежала из дома. Джейкоб пожал плечами, отвечая на вопрос Дени, а потом указал на зеркало, что было накрыто простыней.

— Она сказала остерегаться зеркал.

— Зеркал?

— Не знаю. Сказала, в будущем зеркала сыграют с нами злую шутку. Ну, ты же помнишь, что...

— Мертвые существуют вне времени и знают прошлое и будущее. Знаю, да.

— Говорит, это тебя касается. Про меня рассказывать не стала. Жаль ее, классная бабулька...

Они вышли на улицу, и Дени заставила огонь охватить дом, чтобы сжечь старушку и проклятое место.

Эйрин притихла. Локи бежал рядом, словно пытался поддержать, но, кажется, сестренка начала понимать, куда попала и какие опасности таил в себе Соларис.

— Джейк... как ты с ней говорил? — тихо спросила Эйрин полчаса спустя.

— Она только умерла, проще простого... — пожал плечами Джейкоб. — Свежие тени всегда охотно отзываются на зов некромантов. С костями общаться не так просто. Я касаюсь их, закрываю глаза и переношусь в Подземное царство, ведомый их тенями.

— И она так просто тебе все рассказала?

— У них нет эмоций. Им все равно. Расскажут, что угодно, если ты правильно спросишь...

Дени первая услышала голоса вдали и шикнула, веля всем замолчать. Они заприметили пару телег, но пустых, не запряженных лошадьми — значит, где-то рядом были люди, умеющие колдовать.

Они замерли, прислушиваясь, стараясь понять, на кого набрели. Смех царапал уши, а отчетливые голоса оставляли липкий страх на коже. Джейкоб приложил палец к губам, призывая к тишине, и кивнул в сторону шума, намекая, что первым пойдет проверять, но планы испортил Локи. Не выдержав, пес рванул вперед.

— Локи, стой! — крикнула Дени, но было уже поздно. Кончик хвоста скрылся за деревьями, послышался смех. — Мойров пес!

Дени хотела первой выбежать к компании, но Джейкоб придержал ее рукой. Едва они достигли обладателей смеха, все обернулись к ним. Мужчины и женщины в поношенной одежде сидели вокруг костра, поедая жареное мясо и овощи. Локи вилял хвостом рядом с парнем, что аппетитно поглощал ножку кролика. Длинные кучерявые белые волосы он собрал в неопрятный пучок. Подведенные черным глаза уставились на Джейкоба, затем на Дени, что стояла позади. Секунду он хмурился, но потом сверкнули искорки, а губы, спрятанные в бороде, изогнулись в улыбке. Он отдал недоеденную ножку Локи и рассмеялся, проводя пальцами, украшенными перстнями и кольцами, по волосам.

— Вот так встреча! — сказал мужчина, поднимаясь.

— Осторожно! Он и кусаться умеет, — холодно сказала Дени. Эйрин, стоящая за ее спиной, встала на носочки, чтобы получше разглядеть происходящее.

Люди, что замерли, заметив чужаков, вернулись к поеданию еды и разговорам, словно сочли, что ничего интересного не происходило. Локи увлеченно грыз ножку кролика, и не думая подтверждать угрозу хозяйки.

— Он-то? — Мужчина кивнул на Локи, смеясь. — Скорее уж залижет до смерти. Лабрадор же!

— Вообще-то золотистый ретривер, — зло сказала Дени, выходя вперед. Джейкоб потянул ее за рукав, но она вырвалась и подошла к мужчине. — Мы просто пройдем мимо, хорошо?

— Мимо? — Брови мужчины изогнулись, в глазах заплясали смешинки. — Не думаю. Моя коро...

— Поговорим наедине? — шикнула Дени, чувствуя, как пот покрывал тело. Она выдохнула, едва мужчина закатил глаза и кивнул, чтобы она следовала за ним.

— Дени... — сказал Джейкоб.

— Останься с Эйрин. Я быстро.

Дени отошла вслед за мужчиной за деревья. Она разглядывала его широкие плечи, скрытые под пальто болотного цвета, что помогало ему сливаться с лесом, потом перевела взгляд на белые волосы, понимая, что что-то тут не так. Где-то она его видела...

— Ну? — Мужчина резко обернулся и вздернул брови. — Наша королева не любит, когда ей напоминают, что она сбежала?

Дени замерла, часто дыша, а мужчина усмехнулся и прислонился к дереву, сложив руки на груди. Под пальто виднелась белая рубашка, небрежно застегнутая на три нижние пуговки.

— Как ты меня узнал? — спросила Дени, но мужчина лишь пожал плечами. — Слушай... что ты хочешь за молчание?

— Ладно, давай так. Меня зовут Сойер. — Мужчина подмигнул, память Дени защекотало, но она помотала головой. — Эй, несостоявшаяся женушка и не помнит уже про меня?!

Даниэлла открыла рот, вдруг осознав, кто перед ней. Сердце быстро забилось, вспоминая, как родители уговаривали ее выйти замуж за Сойера Гудмена, хранителя жизни из богатой и уважаемой семьи Солариса. Она упиралась, заявляя, что любит Джейкоба, но родители, а особенно Фейт, не сдавались. А Сойер всегда словно издевался, называя женушкой, приставал и флиртовал.

— Ты? Крылатый случай! — Дени подошла ближе, чтобы разглядеть лицо, что когда-то было всегда идеально выбрито. Она-то помнила Сойера с короткой стрижкой и озорной улыбкой. Лишь смешинки в его голубых глазах не изменились за двенадцать лет. — Из-за подводки не узнала!

Сойер улыбнулся и пожал плечами.

— Как хранитель жизни упал до... чем бы вы тут не занимались?

— Воровство и разбои, — хмыкнул Сойер. — По большей части обворовываем богатые города за то, что они и не пытаются помогать выживать тем, кому повезло меньше. Но милосердия от нас ждать не стоит.

— Как насчет взаимного молчания? Спорю, твои друзья не знают о твоей маленькой особенности.

— Быть хранителем жизни нынче опасно, любовь моя.

Дени дернулась, вспоминая, как он добивался ее много лет назад. Как бы Дени ни пыталась убедить, что никогда не выйдет за него замуж, Сойер не сдавался, заваливая подарками, а потом дразня и строя козни.

— Вот и славно.

— Я еще не согласился.

В его глазах сверкнули огоньки, а Дени тяжело вздохнула, вспоминая, как упрям он всегда был.

— Так я пойду расскажу всем? — Сойер даже не пошевелился, лишь продолжал пожирать ее взглядом. — Я твоя королева, помнишь?

— Ты сбежала, насколько я помню, — скучающе ответил Сойер и прошел мимо. — Будь по-твоему.

— Сестра ничего не помнит. Я надеюсь, это ясно?

— Сколько ей там было-то?

— Пять.

— Пять... повезло. Я бы тоже хотел ничего не помнить. Вообще ничего?

— Фейт постаралась.

— Как скажешь.

Они вышли обратно к костру. Эйрин и Джейкоб уже сидели и ели мясо, которым их угощали люди из шайки Сойера. Локи довольно вилял хвостом, играя с женщиной с длинной косой.

— Все в порядке, — сказала Дени, садясь рядом с Джейкобом, а потом шепнула на ухо: — Мы договорились. Он ничего не скажет.

— Джейкоб. — Сойер кивнул головой, а некромант сощурился, пытаясь понять, откуда мужчина знал его имя, но потом лицо вытянулось, едва он узнал старого соперника.

— Сойер?!

— Он самый! Любовь моя забыла рассказать, что вы забыли в Соларисе. Слышал, вы неплохо устроились в мире без магии. В безопасности. В спокойствии.

Дени вздрогнула, слыша холодный тон Сойера, то, с какой интонацией он говорил последние слова, словно винил ее во всем произошедшем.

— «Любовь моя?» — Эйрин толкнула Дени в плечо, выпучив глаза.

— Это Сойер. Мой... знакомый. Жили рядом, когда были подростками.

— Вернее, жених. Очень приятно, Эйрин. — Сойер протянул руку Эйрин, а потом поцеловал костяшки, заставляя щеки пылать.

— Если что, мы женаты, — заявил Джейкоб, буравя взглядом Сойера, тот дернул плечами и усмехнулся.

— Не вижу колечка на пальце.

Дени хотела было заявить, что они разводятся, но не смогла заставить себя вымолвить и слово. Язык прилип к небу, а сердце гулко застучало в груди. Она не хотела больше разводиться. Не хотела прощать, но так хотела вернуть. Но не говорить же о своих чувствах при всех?

— Не объяснишь, как опустился до разбоев? — перевела тему Дени.

Сойер сел напротив, махнул рукой парню, что недовольно взглянул в сторону Дени и ее друзей, мол, отстань, я сам решу, что с ними делать.

— Тяжелые времена требуют неординарных решений. Иногда приходится отказаться от чего-то, что тебе очень дорого, чтобы выжить. — Сойер поднял руку, словно демонстрируя Дени запястье правой руки, перевязанное черным платком. — Мы все что-то и кого-то потеряли во время Великого пожара. После я решил собрать брошенных людей, объединить, помочь. Отныне мы кочуем по стране, надолго нигде не задерживаемся, развлекаемся, грабим и берем, что пожелаем. Плата за все, что было украдено у нас.

Дени невольно поежилась, понимая, что не только ее семью так сильно задел Великий пожар. Она вгляделась в лица людей, что тоже потеряли дом. Мужчины и женщины, в возрасте и совсем юные. На всех была поношенная одежда, преимущественно болотных и зеленых цветов, чтобы не выделяться на фоне леса. Всего их было человек пятнадцать.

— Куда держите путь? — спросил Сойер, не отводя глаз от Дени.

— В Лостхилл. Сестренка хочет узнать, откуда родом.

Сойер перевел взгляд на Эйрин, и на секунду Дени показалось, что сейчас он все ей расскажет. Она напряглась, уже готовая к гневу сестры, придумывая слова оправдания, но Сойер покачал головой и подал Дени банку пива. Подумав, он вытащил еще одну и протянул Джейкобу.

— Нечего там делать. Там разруха.

— Там кто-то живет? — спросил Джейкоб.

— Когда мы последний раз были там, видели несколько человек. Бедняки, бродяги, путники, что хотят увидеть море. Но, по большей части — это город-призрак.

— Жаль. Мы только осмотрим наш старый дом и все.

Сойер облизал губы, лукаво взглянул на Эйрин, что поежилась от его взгляда, потом на Дени, и широко улыбнулся.

— Ладно, уговорили! Провожу вас, любовь моя.

Дени опешила, открыв рот, Эйрин закашлялась, краснея.

— Мы и сами дойдем, — холодно сказал Джейкоб, сжимая банку пива в руках.

— Это-то понятно, но я знаю эти места. Со мной вам будет проще.

— Сойер, мы сами справимся.

— Как скажешь. Но я все равно пойду следом. — Сойер подмигнул, почесал бороду, а потом крикнул: — Эй, Джек! До Лостхилла не хочешь прогуляться?

— Что ты там забыл? — спросил парень, что сидел один у дерева в паре метров от них. Светлые длинные волосы он собрал в хвост, косая челка закрывала часть его худого лица.

— Бывшая умоляет проводить ее, переживает, что без меня не справится.

Дени едва не загорелась в прямом смысле слова, слыша насмешливый тон Сойера. Джейкоб напрягся, но Дени успела схватить его за руку, чтобы остановить.

— Видели телеги. Ваши?

— Наши.

— Вот и славно. Быстрее доберемся, быстрее расстанемся.

Сойер ухмыльнулся, задумчиво оглядывая Эйрин, так внимательно, что девчушка покраснела и поежилась. Дени проследила за взглядом Сойера и хлопнула его по плечу.

— Сестру не трогать. Ей семнадцать.

— Прекрасный возраст, — пожал плечами Сойер, улыбаясь так чарующе, что сердечко Эйрин забилось быстрее.

2

17 мая

Эйрин гладила Локи, испугавшегося зачарованной телеги, и восхищенно глядела вокруг. Сойер развалился рядом, не спуская с юной стихийницы глаз, заставляя щеки той полыхать. Солнце едва пробивалось сквозь кроны высоких деревьев, дорога под ними была из песка, а потому телега поднимала пыль, что опускалась на их лица и тела.

Лес казался зачарованным, всюду порхали полупрозрачные искрящиеся бабочки, светились мотыльки, словно горящие желтые глаза дикого зверя.

Дени тяжело вздыхала, нервно отбивала по деревянной скамейке телеги, наблюдая за Сойером, который, не стесняясь, приставал к ее сестре, постоянно закидывая комплиментами и грязными подкатами.

— Любовь моя, слышал, ты ветром владеешь? — улыбнулся Сойер и приподнял одну бровь. — Может, потушишь огонь моей несостоявшейся женушки?

Дени сжала ладонь, только сейчас заметив, что от злости разожгла пламя. Джейкоб взял ее за руку, ободряюще сжал, и его тепло помогло успокоиться.

— Может, прекратишь называть мою сестру «любовь моя»?

— Ревнуешь, бывшая женушка? — тряхнул плечами Сойер, а потом вновь посмотрел на Эйрин, улыбаясь так широко, что вокруг глаз образовались морщинки. — Может, я влюблен?

Дени едва не вскочила, чтобы побить Сойера, но ее остановил Джейкоб, сжав руку еще сильнее. Эйрин закашлялась, закрывая лицо косами, а потом стала гладить Локи с такой силой, что рисковала стереть шерсть до кожи.

— Может, я что забыл, но, кажется, Даниэлла даже твое предложение не приняла? Что уж говорить про замужество? — холодно спросил Джейкоб, на что Сойер ухмыльнулся, а потом отвернулся, не желая вспоминать, как там все было на самом деле.

— Э-м... — несмело начала Эйрин, поворачиваясь к сестре. — Еще раз: как телега едет?

— Она зачарована, — пояснил Сойер. — Джек владеет стихией воздуха и немного владеет магией. Все вместе — и вуаля! Ветер бьет в колеса, телега двигается.

Эйрин оглянулась на Джека, что сидел впереди и скучающие водил рукой, вызывая ветер, что и заставлял их ехать по дороге.

— И я так могу?

— Если подучишься магии, любовь моя. Могу провести мастер-класс.

Дени резко выдохнула, но промолчала. Она пыталась себя убедить, что позволила Сойеру провожать их, ведь телега существенно сокращала время в пути, а ее сестра слишком умна, чтобы повестись на глупые подкаты столетнего вора, но и сама в это не верила.

Сойер подвинулся к Эйрин и взял за руку, нежно провел по запястью. Его пальцы коснулись метки — серебряной, едва мерцающей тату в виде переплетенных линий, напоминающих облака. Дени напряглась, но Сойер не стал срывать скрывающую крылья магию.

— Закрой глаза и представь, что ты паришь в воздухе, — зашептал Сойер, а покрасневшая Эйрин послушно зажмурилась.

Дени хмурилась, наблюдая, как Сойер учил ее сестренку управлять стихией воздуха, пытаясь понять, откуда он вообще это знал.

— А теперь почувствуй, как воздух касается тебя, ласкает твое тело. — Голос Сойера был низким и ласкал уши, словно бархат. Эйрин часто дышала, но ее косы и выбившиеся прядки уже трепыхал ветер.

— Сойер, это... — начала было Дени, но он махнул рукой, и не думая останавливаться.

— Представь, как ветер ласкает твои щеки, веки, лоб, — Сойер провел пальцами по щеке Эйрин, перстни блеснули от едва пробивавшегося солнца, — губы.

Эйрин раскрыла глаза и вытянула руку, вокруг обвился белый дым, словно облако, он казался невесомым, как искрящаяся пыль. Она довольно улыбнулась, заставляя дым перейти на руку Сойера, а потом коснуться его щеки.

— Видела? — воскликнула Эйрин, не замечая, как лукаво улыбался Сойер и как горели его глаза.

— Ты молодец, — пробормотала Дени.

— Эй, я прослежу, чтобы он не тронул ее, — прошептал Джейкоб.

Дени кивнула, понимая, что юная Эйрин вполне может попасть в плен чар такого, как Сойер — обворожительный «пират» с чарующей улыбкой и небесно-голубыми подведенными глазами. Ну чем вам не претендент на первую любовь?

— Приехали почти! — сказал Джек, оборачиваясь к ним. — Заночуем тут, а завтра на рассвете поедем дальше. Повезет — успеем до заката добраться до заброшки.

Эйрин первая обернулась, ожидая увидеть город еще роскошнее Старлайта, но поникла, поняв, что никаких волшебных фонтанов и зачарованных свечей там не было. Деревья остались позади, они заехали в небольшую деревушку с деревянными домиками, крыши которых были покрыты мхом и плесенью. На некоторых участках повален забор, какие-то дома и вовсе брошены. На въезжающих глазели полуразрушенные здания, выбитые окна нашептывали о бедности, а засохшие деревья навевали разочарование и тревогу.

У одного из домов сидела пожилая женщина в грязном и потертом платье. Заметив их, она бросила белье в таз, поправила косынку и со страхом попятилась. Но потом увидела Джека и расслабилась.

— Не очень, а? — спросил Сойер, впившись глазами в Дени. — Стихийники отсюда сбежали. Хранителей жизни больше нет. Люди брошены на произвол судьбы. Деревушки, как эта, постоянно обворовывают, потому что закона здесь нет.

Дени опустила голову и уставилась в трещины телеги, не желая видеть происходящее.

— Почему люди не уезжают отсюда? — спросила Эйрин.

— Потому что у них нет денег и нет способностей, за которые им дали бы жилье и работу, — жестко пояснил Сойер. — Они заложники ситуации. И с каждым годом люди становятся только беднее.

Они доехали до дома правосудия, и Дени невольно разглядела выломанный главный вход. Вместо двери там зияла дыра, такая черная, словно сама тьма. Окна были выбиты, какие-то заколочены. Дени дивилась, как рядом с таким городом, как Старлайт, могла быть столь бедная деревня. Раньше, пока ее родители правили Соларисом, в каждом населенном пункте присутствовали хранители жизни, что следили за порядком. Она даже была пару раз в этом доме правосудия, помнила хранителя Кристиана, который занимал большой кабинет на втором этаже. Сейчас его окно было заколочено, а где был сам Кристиан — никто не знал. При нем деревня процветала. Он нанимал стихийников, которые помогали с озеленением и урожаем. Люди его уважали, а потому разбоев не было. Все работали на общее благо, а Лостхилл неплохо платил им за овощи и фрукты.

— Не везде так плохо, как тут. Деревня слишком близко от озера — здесь часто появляются пустоты. А стихийники сбежали в Старлайт. Здесь остались лишь те, кому некуда идти.

«И без поддержки Лостхилла им неоткуда брать деньги, ведь они лишились работы», — подумала Дени.

Они проезжали мимо людей, все как один были в поношенной одежде. Но страшнее были их взгляды — разочарованные, пустые. Они уже не верили в лучшую жизнь.

Телега остановилась, Джек спрыгнул на песчаную дорогу и потянулся.

— Мне надо... — Дени часто дышала, сдерживая всхлипы. — Мне надо... я отойду.

Дени спрыгнула с телеги и быстро зашагала к разрушенному дому, с трудом понимая, где она и что делала.

— Присмотришь за Эйрин? — спросил Джейкоб Сойера и, получив кивок, последовал за Дени.

— Я тоже...

— Эй, иди сюда, звездочка, им надо побыть наедине, — сказал Сойер и притянул Эйрин к себе, погладил с нежностью по волосам, а его перстни сверкнули в лучах солнца.

Дени распахнула обуглившуюся дверь и зашла в полумрак. В носу защипало от пыли и гари, а она дала волю слезам. Сбежавшая королева не могла дышать, грудь сдавливали лианы, ноги подкашивались, ее словно затягивало в зыбучие пески. Перед глазами стояли разрушенные здания, люди в обносках, бедняки, что просили прохожих помочь хотя бы куском хлеба. А сердце стучало, каждым ударом напоминая, что это ее страна, ее люди, которых она бросила, спасая собственную шкуру.

Королевская семья и парламент всегда держали связь с Терравилом, который и помогал держаться на плаву столь маленькой стране. Соларис оберегал мир от пустот, не давал Вратам разрушиться, следил, чтобы души находили Подземное царство. В ответ Терравил помогал прокормить людей, обеспечивал необходимыми материалами и вещами, что в Соларисе было невозможно раздобыть.

Был баланс, развитая инфраструктура, медицина даже на лучшем уровне, благодаря магии, а главное — сытые и счастливые люди. Но всего этого страна лишилась, едва исчезли хранители жизни, а пустоты начали беспрепятственно выходить на волю.

Едва Даниэлла сбежала в Терравил.

— Дени, — ласково сказал Джейкоб и опустил руки на ее плечи, заставляя вздрогнуть. — Солнце, я с тобой.

— Это я виновата... — прошептала она, начиная рыдать сильнее. — Я виновата! Я их бросила...

— Эй, тише. — Джейкоб прижал ее к себе, погладил по голове. — Тебе было всего пятнадцать. Они бы растерзали тебя за то, что сделали твои родители. А хранители душ помогли бы.

— Но я сбежала...

— И все сделала верно. Ты спасала сестру и бабушку. Если бы вы остались — были бы мертвы.

— Я...

— Была ребенком.

— Ребенком, который выскочил замуж, едва исполнилось семнадцать!

— Чтобы спрятать фамилию...

— Потому что любила так сильно, что хотела всегда быть с тобой.

Джейкоб отстранился, чтобы заглянуть в ее глаза, но Дени смахнула слезы и отвернулась.

— Прости. Минутная слабость.

Дени отряхнула руки, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Слезы перестали течь, но душа все еще болела. Она должна быть сильной. Ради сестры... сестра!

— Эйрин?

— Она с Сойером, все хорошо.

— Считаешь, разумно оставлять их вместе? — Дени понеслась к двери, но Джейкоб схватил ее за руку.

— Она взрослая и может за себя постоять, Дени. Что пойдет не так — снесет все вокруг ураганом. Видела, как она уже управляется со своей стихией?

Дени стряхнула руку Джейкоба, но остановилась. Вновь и вновь она пыталась вспомнить, почему согласилась вернуться в Соларис, вскрыть раны на сердце, взять ответственность за сестру, но не находила ни одной адекватной причины. Безрассудством было тащить сестру домой, не рассказав, кто она и какие опасности таит для нее Соларис лишь из-за того, что она родилась не в той семье.

— Я расскажу ей все, — твердо сказала Дени, вытирая мокрые щеки. Пора уже брать на себя ответственность. — Приведу домой и тогда расскажу.

— Уверена?

— Сам говоришь, что она уже взрослая. А я не хочу быть пауком, что затягивает ее в свою паутину лжи...

— Она поймет. Все будет хорошо.

— А потом мы найдем того, кто сейчас хранит ящик Тьмы. И поможем.

— Я всегда с тобой.

Дени кивнула, резко выдохнула, пытаясь успокоиться. Они вышли на улицу и зажмурились от яркого заходящего солнца, что так не вязалось с серой полупустой деревушкой. Оно навевало радость, разжигало надежду, но вот вид вокруг — а особенно люди, что проходили мимо, опустив головы, — дарил лишь тревогу и грусть.

— Правда? — спросила Эйрин Сойера, а ее глаза восхищенно блестели. — Прям такие огромные? Вот бы тоже увидеть хранителя жизни...

— Увидишь, любовь моя. Вот увидишь — эта вселенная тебя сильно удивит рано или поздно.

— Сойер. — Дени подошла и нахмурилась, понимая, о чем они говорили.

— Даниэлла. — Сойер улыбнулся и подмигнул. — Рассказывал Эйрин, как здорово лететь.

— Уже поняла.

— Ребят, идем в дом. — Джек вытащил свою сумку и кивнул в сторону дома, у которого они остановились. Со стороны он казался жилым, а потому Дени удивленно вскинула брови. — Тут живет одна моя знакомая. Богиня сожалений, если быть точнее.

Джек усмехнулся, видя реакцию попутчиков, и первым пошел по выложенной из камня дорожке, ведущей к двери. Солнце почти скрылось за горизонтом, освещая дом, покрытый мхом, золотым свечением. Из распахнутых окон пахло выпечкой, а Дени заметила, как выглянула юная девушка с седыми волосами, и, увидев гостей, скрылась за шторой.

— Полагаю, богиня сожалений, — пробормотала Дени, тяжело вздохнув. Она уже догадалась, что вечер будет непростым.

— Она предпочитает Ария, — обернулся Джек.

— Ария? Как скажешь...

Они пошли по дорожке вслед за Джеком. Локи бежал впереди, виляя хвостом, словно уже влюбился в приключения, Эйрин несмело крутила головой, пытаясь осознать, где оказалась, но Сойер взял ее за локоть и чарующе улыбнулся.

— Эйрин, любовь моя, не бойся, я не позволю богине сожалений утопить тебя в реках слез.

Дени резко выдохнула и зашла за дверь, покрытую вьюном. Она вдохнула аромат пирожков с вишней и поняла, как голодна. Желудок чудом не заурчал, а Локи ринулся на кухню в надежде выпросить еду.

Из арки выглянула девушка, несмело оглядела гостей.

— Ария, это мои друзья. Сойера помнишь, это Дени, ее сестра Эйрин и Джейкоб.

Ария склонила голову, сверкая глазами, задержала взгляд на Дени, но потом улыбнулась. Седые, слегка сверкающие волосы доходили до поясницы, серое платье из грубой ткани с неровным подолом едва закрывало коленки, а под вязаной кофтой скрывались выпирающие ключицы. Лицо было усеяно едва заметными тату в виде рун и завитушек. Джек подошел к Арии и поцеловал в щеку, прошел на кухню, а глаза богини заблестели.

— Кем они друг другу приходятся? — тихо спросила Дени Сойера. — Друзья?

— Бери выше, — хмыкнул Сойер, вскинув брови.

— Ну не родня же!

— Любовники.

Дени и Эйрин переглянулись.

— Он же в курсе, что она богиня? У них как бы... нет будущего. — Дени знала, что богини и боги — как застывшие во времени статуи, что не могут иметь потомство. Они не рождались, а появлялись. Умереть они могли лишь от рук человека и никогда от старости или болезни. И главное — у них нет души, а значит, и любить они не могут.

— Поэтому и говорю, что любовники. Им просто хорошо вместе.

Ария проводила взглядом Джека, а потом повернулась к Эйрин. Оценила покрасневшую принцессу внимательными серыми глазами. Зрачки мерцали, а уголки губ опустились.

— Чувствую столько сожалений о прошлом. — Ария подошла к Эйрин и коснулась ее щеки. — Столько сожалений, что ты лишилась дома. Мне так жаль. Ты еще совсем дитя, чтобы сожалеть о столь многом.

— Я не ребенок, — пробормотала Эйрин, — почему все говорят, что я ребенок?

Дени устало вздохнула. Для хранителя жизни семнадцать лет — совсем детство. Если бы они остались в Соларисе, то сама 27-летняя Дени считалась бы несмышленым подростком для родителей, а власть ей передали бы не раньше двухсотого дня рождения. Редкость, когда столь юные хранители занимали трон, и случалось это из-за смерти родителей.

Ария повернулась к Сойеру, лукаво вздернула брови и чарующе улыбнулась, седые волосы замерцали, а тату засияли, выделяясь на острых скулах. Она лизнула его щеку, довольно облизалась.

— И ты сожалеешь, что она еще дитя. Не ожидала от тебя, Сойер.

— Ничего я не сожалею. — Сойер выпустил локоть Эйрин и пошел вслед за Джеком на кухню. Ария же усмехнулась и склонила голову перед Дени.

— Даниэлла. — Ария подняла глаза, их взгляды встретились, а сердце Дени часто забилось. — Твои секреты в безопасности со мной.

Ария подошла к Дени, лизнула и ее щеку, а потом посмотрела вдаль, едва скрывая слезы, что заблестели в глазах.

— Так интересно. Сожалеешь, но не о том, что я могла бы предположить... — Ария закусила губу, а ее тату вновь померкли, волосы опали на плечи.

Дени хотела ответить, но лишь открыла рот, не в силах подобрать слова. А Ария уже отошла к Джейкобу и тепло улыбнулась.

— А ты сожалеешь, что ушел от той, что любишь больше жизни. — Тату богини на секунду засветились красным, а потом вновь погасли. Джейкоб пожал плечами, стараясь не смотреть на Дени. — Она тоже сожалеет, что ты ушел, но и сожалеет, что невозможно вернуть все, как было.

Дени и Джейкоб встретились взглядами, а ей вдруг показалось, что между ними образовалась пропасть, обрыв, что мешал вновь быть вместе. Прыгнуть? Сдаться?

Ария же тряхнула волосами и улыбнулась.

— Вы, верно, голодны. Прошу к ужину.

Как оказалось, богиня сожалений отменно готовила. Она накормила их печеной картошкой с кроликом, пирожками с вишней и вкуснейшим чаем из трав с мятой.

— Это ее деревня, — пояснил Джек. Ария смущенно опустила глаза. — Она пришла сюда, ощущая их сожаления, обжилась, и они начали помогать друг другу. Ария забирает их сожаления, помогает бороться с пустотами, а жители подкармливают, прислушиваются к советам.

Дени взглянула на Арию, совсем юную девушку на вид, но в ее глазах было столько мудрости и понимания, что становилось ясно, что богине уже не одна сотня лет.

— Пустоты часто нападают?

— Бывает. Мы близко от озера сожалений, а их там с каждым годом все больше, — пожала плечами Ария. — Но жители Мортуса неплохо научились с ними справляться, выстроив барьер. Но недавно он пал... как и город, к сожалению... столько потерь... и очередной город-призрак.

— Это не ваше озеро? — выдохнула Эйрин.

— Нет, дитя, там был свой бог, но он ушел, не справившись.

— Ушел? — спросила Эйрин, непонимающе моргая.

— Умер, — холодно сказал Сойер и кинул взгляд на Дени, словно обвинял ее во всем плохом, что произошло в Соларисе. Она встретилась с ним взглядом, но не смутилась, лишь разозлилась так сильно, что на кончиках пальцев разгорелся огонь. — Потому что крылатые бросили нас.

— Не бросили, — спокойно сказала Ария, внимательно глядя на Дени. — Их вынудили уйти, выжили с этих земель. И ты, Сойер, знаешь об этом. Разве не так?

Ария обращалась к Сойеру, но смотрела на Дени, словно пыталась ей что-то сказать, тату на лице и открытых ключицах замерцали синим.

Дени едва заметно кивнула, понимая, что Сойеру доверять не стоит. Она и сама догадывалась, но теперь удостоверилась еще сильнее.

— А у тебя тоже есть отец? — спросил вдруг Джейкоб.

Ария улыбнулась.

— Все боги и богини эмоций рождены из магии первого человека Солариса.

— Хаоса? Так он не выдумка? — изумилась Дени.

— Никлаус зародил жизнь, и так как в его венах течет магия самого хаоса, то из его эмоций появлялись мы. Богиня похоти, едва он изменил Любви с Ненавистью. Бог забвения, едва он понял, что совершил и желал забыть это навсегда. Я, когда он сожалел, что помог Ненависти создать Подземное царство. Богиня любви, когда они с Любовью первые в истории скрепили души.

— «Течет»? Разве он... не умер?

Ария игриво закусила губу.

— Никто не видел его уже пять тысяч лет. Но... кто знает. Ева все еще его ждёт.

Джек весь вечер держал Арию за руку, шептал ей что-то на ухо, заставляя богиню краснеть и улыбаться. Дени смотрела на них, пытаясь понять, как у них это так легко выходило. Она — богиня, он — вор, что странствовал по Соларису. И все равно они выглядели такими влюбленными и счастливыми, что хотелось сжечь их, чтобы не будоражить разбитое сердце. И вот в чем секрет?

Эйрин продолжала закидывать богиню вопросами, пытаясь узнать все, что можно про страну, в которой родилась. Сойер не забывал флиртовать с девчушкой, постоянно касался, мимолетно, но от каждого соприкосновения Эйрин смущалась все сильнее, а Дени понимала, что ничего не могла с этим поделать.

Она хотела бы уберечь сестру от разбитого сердца, предательства, ведь была уверена, что Сойер играл с чувствами юной принцессы. Но не была уверена, что это ее дело. Да, они сестры. Да, Дени всю жизнь пыталась оберегать Эйрин, но теперь вдруг осознала, что сожалела о выборе, который приняла. Ария была права: Дени сожалела не о том, о чем должна была бы. Она сожалела, что поддалась страху, позволила себе сбежать. Сожалела, что не научила сестру летать, пользоваться стихией, не сплетничала, не делилась секретами перед сном. Как же она сожалела, что не вернулась, и позволила Фейт испортить Эйрин подростковые годы.

Теперь уже поздно играть в старшую сестру и указывать, что делать. Дени посмотрела на восхищенные глаза Эйрин, которая рассказывала Арии про Акишу, и поняла, что позволит сестре остаться в Соларисе, если та захочет. Ведь Эйрин — отдельная личность, которая имеет право решать, подставлять ли сердце под удар, рисковать ли жизнью и заявлять ли права на трон Солариса.

Все, что может Дени, — посоветовать. А потом принять выбор сестры. Даже если он ей не понравится.

Поняв это, Дени резко выдохнула, пораженная тем, как просто все оказалось. Она-то всю жизнь считала, что лишь ее решения верные, лишь она знала, как правильно жить, а оказалось, что у каждого разная правда. Сама того не понимая, она пыталась вести себя как Фейт, которую вечно за это осуждала. Дени посмотрела на Джейкоба, который подкармливал Локи кроликом за то, что тот давал ему лапу по команде, и улыбнулась. И поняла вдруг, что простила.

Комнат в доме оказалось немного, а потому Джек остался в спальне Арии, Сойера уложили на диване в гостиной, а Дени, Эйрин и Джейкобу пришлось ночевать вместе в полупустой комнате на втором этаже. На окне висел помятый белый тюль, а раму обвивал плющ. Деревянные стены покрылись трещинами, а ковер на полу выцвел от солнца. Эйрин выделили пыльный диван у окна, а Дени согласилась спать с Джейкобом.

— Любовь моя, — довольно говорил Сойер, глядя, как ребята поднимались на второй этаж, — ты всегда можешь прийти ко мне. Диван большой.

Эйрин залилась румянцем и ничего не ответила.

Джейкоб ушел в душ, ворча, ведь в доме не было водопровода, а потому придется поливать себя из ковшика. Дени нагрела воду, пользуясь своей стихией, а потом прикрыла дверь и села рядом с уставшей Эйрин. Сестра едва держала глаза открытыми, обнимая Локи, что увалился спать с ней.

— Эйрин... я знаю, что ты меня не послушаешь, — Дени провела по ее волосам, — но Сойер — плохой человек. Знаю, что не в праве решать за тебя, но хочу предупредить. Он разобьет тебе сердце.

— Так и знала, что ты это скажешь, — пробурчала Эйрин.

— Эйрин, он... я знаю его. Он...

— Может, он изменился! — Эйрин грозно взглянула на сестру. — Он...

— Тридцатилетний вор. — Сказала Дени, а про себя добавила, что этому вору на самом деле слегка за сто.

Эйрин надулась, не зная, как реагировать на подобные замечания.

— Я пока и не думала... Да и бабуля была бы в ужасе, узнай, что тут происходит.

— Будь осторожна, ладно? Он разобьет тебе сердце.

Эйрин тяжело вздохнула.

— Он не специально стал вором. Жизнь его вынудила.

Дени невольно поежилась. Была и ее вина в том, что Сойер стал вором.

— Когда-то Соларис был прекрасен... Везде было как в Старлайте, а то и лучше. Я так любила эту страну... Так жаль, что все вышло так.

— Нет смысла сожалеть о том, что уже произошло, — серьезно сказала Эйрин, закрывая глаза. — Сожалеть нужно, если ты слишком боишься изменить то, что можешь.

Дени кивнула и невольно коснулась запястья, где мерцала метка стихийницы огня и прятались крылья. Кажется, пора вернуть себя. Эйрин права. Хватит уже сожалеть, пора взять все в свои руки и вернуть то, что было.

3

19 февраля

Аврора тяжело вздохнула, нити судьбы поникли, считывая ее настроение.

— Ты даже не стараешься! — воскликнул Элайджа. Аврора тряхнула плечами. — Разве не ты хотела научиться видеть будущее?

— Хотела.

Элайджа тяжело вздохнул, коснулся было ее пальцев, но мигом отдернул руку. Аврора закусила губу, злясь. С тех пор, как Кора принесла нити судьбы, Элайджа больше не касался ее, не флиртовал, только учил видеть будущее, держа холодную дистанцию.

Аврора хотела научиться видеть будущее, но знала, что едва у нее начнёт получаться — Элайджа ее выгонит. А этого она хотела меньше всего.

Нити судьбы и не думали перечить новой хозяйке, продолжали нашептывать, что ее судьба отныне связана с Элайджей и не стоит от него уходить.

А на душе было холодно, как во время свирепой зимы. Авроре так не хватало ласки Элайджи, нежных, но горячих касаний, смеха. Он отстранился, наивно веря, что так она уйдёт от него по доброй воле.

— Аврора, что не так?

Она слышала мольбу, беспокойство, но не понимала, как еще объяснить, что она свой выбор сделала.

— Коснись и узнаешь. Разве не так ты делал с самого первого дня?

Тяжелый вздох, оставшийся шрамом на душе. Аврора покрепче сжала нити судьбы, которые моментально откликнулись, оплетая пальцы. Элайджа рассказал, что они светло-желтые, словно солнечные лучи, а в ее руках начинали мерцать серебром.

Нити судьбы сразу признали Аврору, словно и не скучали по старой хозяйке, о которой Элайджа отказывался рассказывать. Стоило коснуться шерсти — и они грели тело изнутри, нашептывали ответы на вопросы. Аврора слышала осколки, некие паззлы, которые пыталась скрепить, чтобы увидеть цельную картинку. Элайджа пояснил, что эти нити некогда принадлежали мойрам, которые плели с помощью них судьбы для теней, а потом были украдены и попали в Соларис.

Аврора общалась с нитями, позволяла теням шептать на уши, обжигая холодом. Они сообщали факты о будущем и прошлом, а она пыталась все это связать и сложить воедино.

Элайджа говорил, что если бы она видела, то могла бы подглядывать за судьбами людей, но ей оставили лишь слух, а потому приходилось учиться различать ледяной шепот.

— Аврора... — Элайджа замолчал, нити дрогнули.

«Переживает», — догадалась она.

— Понимаешь... я виноват перед тобой. Я не удержался. Не смог совладать с собой, так долго был один. А ты... слишком юна, не должен я был так привязывать тебя к себе.

Аврора выронила нити судьбы, нахмурилась и отвернулась от Элайджи, не желая, чтобы он видел ее обиженное лицо.

— Знаю, что ты... после всего, что пережила... Но по сравнению со мной... Твою налево, Аврора, зачем тебе тысячелетний старик!?

— Продолжишь думать за меня, — холодно сказала Аврора, сложив руки на груди, — и правда будешь не нужен.

— Аврора...

— А не нужно было влюблять меня в себя! — воскликнула она и вскочила, не в силах сидеть — так разозлилась. Нити судьбы упали на пол, а клубок начал разматываться. — Не нужно было касаться постоянно! Так нежно, ласково! Намеки всякие там делать! Сам виноват!

— Виноват. И потому хочу тебя отпустить.

— А я просила меня отпускать!?

Аврора почувствовала горячее дыхание на лице, застыла, молясь, чтобы Элайджа сдался и впустил ее в свою душу. Тени продолжали шептать, уверяя, что Элайджа — ее судьба.

— Ведешь себя, как ребенок, — заявила Аврора и вытянула руку, схватила Элайджу за плечо. — Я в состоянии думать. И принимать решения. Не хочешь меня — скажи честно, а не играй роль мученика, что спасет даму ценой своего счастья.

— То, что ты чувствуешь, — это не любовь. Тебе кажется, что это так, ведь ты слишком нуждалась в тепле и заботе, которую некому было тебе дать. Ты ошибаешься, Аврора. И потом ты это поймешь. Я сам невольно привязал тебя к себе, сначала даря ласку, а теперь не давая ее. Типичный манипулятор! И прошу прощения за это.

— Нити судьбы говорят, что ты не прав. Я говорю тебе, что ты не прав.

Шепот становился громче, а нити прикатились к ноге Авроры, начали оплетать тело, доходя до пальцев. Тени не сдавались, твердя, что с Элайджей она сможет быть счастливой, что только он сможет уберечь ее от страшного будущего.

Элайджа резко выдохнул и отошел. Аврора едва держалась на ногах — такую обиду ощутила. Он был еще рядом, но стало так одиноко, словно ее бросили в холодной пещере совсем одну. Мрак затягивался на шее, оплетал тело, замораживая все внутренности, проникал даже в кости.

Аврора отбросила нити судьбы, сдерживая порыв что-нибудь разбить.

— Я знаю, чего ты боишься, — сказала Аврора громко. — Боишься, что станешь счастливым. Уверен, что не достоин этого. Не достоин любви. Но что бы ты там ни думал о себе, как бы сильно не жалел себя — я знаю тебя. Сам говоришь, провидицу не обманешь.

— Ты знаешь того, кто живет на болоте. Не меня.

— Люди меняются. Я знаю тебя, Элайджа. Теперь ты...

— Люди не меняются.

Аврора знала, что он стоял у двери. Хотел уйти, как всегда делал, едва она пыталась объяснить, как он важен для нее, но в этот раз не смог.

— Элайджа... пожалуйста. Я знаю, каков ты. И я выбираю тебя.

Элайджа подошел так быстро, что Аврора не успела среагировать, лишь ощутила его губы на своих и замерла. Горячие руки касались талии, разливая тепло по телу, заставляя душу трепыхать. Все закончилось так быстро, что она не успела насладиться, поверить в происходящее.

— Элайджа... — Аврора сделала несколько шагов и нащупала его спину, коснулась шеи, нежно проводя пальцами. — Не уходи от меня. Пожалуйста.

— Разве ты не хочешь нормально жить? Среди людей? Найти друзей? Греться на солнце? Разве ты не хочешь вернуться в прежнюю жизнь?

— Какую жизнь? У меня ничего не осталось. — Аврора поднялась на носочки, чтобы поцеловать его в шею. — Мне нравится быть рядом с тобой. Слушать тебя, твои истории, готовить вместе, слушать музыку. Мне нравится моя жизнь здесь, ведь здесь есть ты. Мне хорошо с тобой. Я... не нужна я никому больше.

— Мне нужна.

Элайджа повернулся, обхватил руками ее лицо. А потом снова поцеловал. В этот раз Аврора была готова и ответила на поцелуй, растворяясь в жаре.

4

6 апреля

— Добро пожаловать в Портус! Ближайший город Терравила к Вратам, — торжественно сказал Элайджа и подал Авроре темные очки.

Она слышала проезжающие мимо машины, ощущала теплые лучи на коже и пыталась скрыть волнение — она никогда еще не была так далеко от дома. Ободряла только рука Элайджи, что крепко держала, направляя.

— Только не отпускай, ладно? — сказала Аврора, надевая очки, пряча шрамы и покалеченные белые глаза.

— Прости за очки, но мы и так здорово выделяемся. Первым делом нужно тебя переодеть.

Они зашагали по дороге, Аврора вздрагивала, слыша сигналящие машины и громкие голоса людей. До этого они несколько часов пробирались по лесу — сначала до Врат, потом уже по миру без магии. Путешествие вышло непростым, ноги гудели от усталости, но Аврора не подавала виду: Элайджа направлял ее, крепко держал за руку и не давал скучать, затевая все новые разговоры.

Они и правда были заметны — Элайджа, хоть и был одет в привычную для людей в мире без магии одежду, все равно выделялся из-за широких плеч. А шрам делал его легко узнаваемым для хранителей душ, что могли оказаться поблизости. А вот Авроре пришлось надеть свое шелковое желтое платье, что струилось до земли, с рукавами в виде фонариков — слишком нарядно и старомодно. Она порывалась надеть еще и корсет, но Элайджа заявил, что такое в Терравиле давно не носят. Пришлось смириться.

Сверху Элайджа накинул на нее свое пальто, ведь у Авроры были лишь плащи, напоминающие мантии, а апрель выдался в Терравиле теплым, но не таким, как в Соларисе, где уже вовсю проснулась природа. Солнце грело, но ветер отрезвлял.

— Мы вышли на окраине города, тут рядом есть огромный торговый центр. Ты как?

— Порядок. Только не отпускай.

Элайджа чмокнул ее в щеку и направил вправо. Аврора вцепилась в рукав его куртки, услышав стук: казалось, кто-то бил молотком по камню.

— Дети на самокатах. К этому привыкаешь, но надо быть осторожными. Думать они не умеют, а потому проедут по кому угодно и даже не извинятся, — пояснил Элайджа. — Жаль, не могу тебе показать.

— Можешь рассказать. — Аврора выпустила его куртку, поправила очки, что сползли на нос, открыв шрамы. Элайджа подтолкнул ее вперед, и они вновь пошли по улице. Голову неприятно кружило от аромата выхлопных газов, в ушах звенело от множества голосов, криков детей, непонятных звуков. Мимо проносились машины, кто-то сигналил.

Аврора пыталась вспомнить, как это все должно выглядеть, но видела города без магии только на картинках в учебниках. У нее в деревне не было транспорта. Дети даже не знали, что такое самокаты, но катались на велосипедах, которые подглядели в мире без магии.

Элайджа вел Аврору и рассказывал, где они шли — про высокие здания, украшенные стеклами, отражающими солнце; про людей, что невольно пялились на них, ведь видели, как плохо девушка в старомодном платье ориентировалась в пространстве; про клумбы с множеством разноцветных растений.

— Уже высадили! Замерзнут же... Сказал бы, что посажено, но увы. Красненькие есть, желтенькие, синенькие даже, — рассмеялся Элайджа, и Аврора чуть расслабилась. — О! К нам пес подбежал. Можно погладить?

— Он и мухи не тронет! — ответил писклявый женский голос. — Луис, не трогай девочку!

— Все в порядке, — сказала Аврора и присела, чувствуя мокрый нос, который обнюхивал ее лодыжки и подол платья. Несмело она протянула руку и почувствовала язык, что облизал пальцы.

Аврора погладила пса и рассмеялась, ощущая крохотные лапки Луиса на коленях, а потом и его шершавый язык, что лизнул в нос.

— Ну все, идем, предатель.

Пес тявкнул и убежал вслед за хозяйкой, Аврора встала и вновь ощутила руку Элайджи.

— Идем дальше, здесь небезопасно.

Аврора кивнула, поправила очки и последовала, куда направлял Элайджа. Оказавшись под открытым небом, Авроре стало тяжело дышать. Ушли прохлада и тишина леса, подарив ее гулу от голосов незнакомых людей и солнцу, что грело щеки.

— Очки скрывают все шрамы?

— Почти.

— Это плохо, да?

— Нехорошо. Такие раны невозможно получить в мире без магии. Нетрудно догадаться, откуда ты.

— Кто тебя ищет?

Элайджа молчал. Шум дороги становился все тише, под ногами зашуршал гравий, а к аромату цветов прибавился вдруг другой — странный, какой-то еды. Но Аврора никогда такого не ела.

— Осторожно, поребрик. — Аврора аккуратно ступила вниз, держась за руку Элайджи. — Меня ищут все хранители душ.

Аврора замерла, удивленная искренностью Элайджи. Он не часто рассказывал о прошлом, а причины, по которым был изгнан, и вовсе не желал раскрывать. Элайджа тяжело вздохнул, крепко сжимая ее плечо.

— Так странно не понимать, что ты чувствуешь, — пробормотал он, подталкивая вперед. — Уже идем по парковке. Скоро будем внутри.

— Парковка?

— Машины здесь оставляют.

Казалось, от асфальта, по которому они шли, шел жар, солнце пекло все сильнее, заставляя Аврору покрываться потом. Кажется, апрель решил притвориться маем, ну или взять пример с Солариса, где в это время года Аврора уже вовсю ходила в платьях с короткими рукавами по улице.

— В Подземном царстве сейчас нет короля, потому что король — все еще я, — тихо сказал Элайджа. Аврора дернулась, но он не позволил ей остановиться. — Чтобы появился новый правитель, старый должен передать свои силы — королевскую магию. Или в моем случае, — так как я это никогда не сделаю вручную, — я должен умереть, и тогда мой сын сможет занять трон.

— Так ты сам ушел? — прошептала Аврора.

— Ступенька, а дальше вход. — Аврора шагнула вверх, услышала шуршание. — Дверь крутится, осторожно.

Элайджа пропустил ее вперед, продолжая держать за плечо. Они медленно шли, обдуваемые ветром и окруженные скрипом. Аврора немного дрожала, хоть и пыталась скрыть страх — слишком ново все было вокруг, слишком потерянной она себя ощущала.

— Теперь вперед. — Элайджа направил Аврору, а потом потянул за собой. — Отличный магазин! Эх, как бы тебе показать одежду...

— Доверюсь вашему вкусу, мой король, — серьезно ответила Аврора, закусывая губу, а Элайджа щелкнул ее по носу, вызывая смех.

— Мы не сошлись идеями. Они решили меня изгнать, лишить статуса короля и передать королевскую магию прямому наследнику — сыну. Я разозлился, психанул, если по правде. Надо было вправить им мозги, объяснить, что мой сын — сплошное недоразумение, но вместо этого я просто ушел. Спрятался на болотах. А они... остались без короля.

Они шли по магазину, в котором играла веселая мелодия, ноги скользили по плитке, а щеки приятно холодил поток воздуха от кондиционеров. Аврора проводила рукой по одежде, что висела справа и слева от нее, стараясь одновременно слушать Элайджу и изучать новое место.

— Слышал, мой сын величает себя принцем и пытается править, но получается у него не шибко хорошо. По правде, из-за моей пенсии весь наш мир разваливается. В Соларисе не осталось крылатых, в Подземном царстве нет адекватного правителя. О, смотри какая блузка! На твое платье похожа.

— Что не так с твоим сыном?

— Долгая история. Юбка или брюки? Давай тебе джинсы возьмем, очень удобная вещь. Держи. — Элайджа тяжело вздохнул. — И вот какой тебе размер нужен?

Аврора чуть не выронила стопку, что подал Элайджа, а потом ощупала ткань, дивясь странному материалу.

— Девушка! Не поможете? — громко спросил Элайджа, заставляя Аврору вздрогнуть. Она услышала стук каблуков, а потом совсем рядом раздался любезный голос, спрашивающий, что им нужно. — Моей девушке собрать бы базовый гардероб. Она приехала ко мне, а вот ее чемодан не доехал, потерялся где-то! Ругался, но результатов никаких.

— Что предпочитаете? Платья? Брючные костюмы? — спросила девушка, и Аврора догадалась, что обращались к ней. Заливаясь румянцем, она качнула головой, все пытаясь прийти в себя от слов Элайджи, ведь он назвал ее своей девушкой. Да, потом он наврал, сочинил прекрасную легенду, но на душе вдруг так потеплело.

— Ну... платья люблю.

— Она не любит, когда я трачу на нее деньги, — хмыкнул Элайджа, сжимая плечо. — Футболки, топики, юбки, брюки, блузки какие-нибудь... как там у вас у девушек все это называется? И нижнее белье. Куда без него... И носки бы теплые! Да пару халатов. И джинсы.

— Какие цвета предпочитаете? Принты?

— Что-нибудь теплое, светлое.

— Поняла вас, позвольте. — Девушка несмело коснулась Авроры, пробормотала себе под нос необходимый размер и велела проходить к примерочным.

Элайджа завел Аврору за угол, она услышала, как отдернулась шторка, и несмело прошла вперед.

— Это было так неловко.

— Это ее работа, не переживай. Поверь, она оденет тебя явно лучше, чем я. По правде, я предпочитаю девушек раздевать, а не одевать.

Аврора резко выдохнула, краснея, хотела ответить, но не успела — вернулась девушка со множеством вешалок.

— Спасибо, дальше мы справимся, — сказал Элайджа.

— Нужны будут другие размеры, я рядом.

Едва шаги стихли, Аврора несмело ощупала одежду, стараясь понять, что принесли.

— Откуда деньги?

— Денег нет. Но есть обаяние, — рассмеялся Элайджа. — Долгая история, как-нибудь расскажу. Сама справишься?

— Так хочешь меня голой увидеть?

Элайджа промолчал, но многозначительно хмыкнул, подал блузку.

— Я подаю правильной стороной, ты одеваешь.

— И подглядываешь в процессе, да? Я же все равно не узнаю! — с улыбкой ворчала Аврора.

Атласная ткань ласкала кожу, пальцы ощупали кружевные рукава, покрытые вышивкой. Элайджа подал юбку, пояснил, что она джинсовая. Она показалась Авроре слишком короткой.

— Так задумано, — прошептал Элайджа на ухо, беря за руки, что пытались одернуть юбку. — И ты прекрасно выглядишь.

— Слишком короткая, — пробормотала Аврора, но вырваться не пыталась. Объятия выгоняли грусть, что оседала на коже, едва она осознавала, что не никогда не сможет увидеть новый мир.

— Ты спрашивала про сына... — Элайджа поцеловал Аврору в шею, провел носом по щеке. — Я узнал о его существовании слишком поздно. Он уже был в стадии буйного подростка, мать умерла, а бабуля и не думала заниматься воспитанием, ее куда больше волновала бутылка.

— Он знал? — выдавила Аврора, стараясь не утопать в поцелуях Элайджи.

— Про меня? Нет. Мать никогда не говорила, он не знал, что хранитель душ, мать даже нашла некроманта, чтобы тот скрыл его метку. Думаю, не хотела, чтобы я забрал его с собой. Надо было бросить его... хотя он бы быстро заметил, что стареет слишком медленно. Власть вскружила ему голову, он не хотел учиться, зато желал шиковать, пировать да менять баб. Как бы я не старался объяснить, что власть — большая ответственность, он меня не слушал.

Элайджа тяжело вздохнул и выпустил Аврору, подал брюки из странного грубого и тяжелого материала.

— Джинсы. Дико удобная вещь. Примерь.

Полчаса спустя она вышли из магазина с огромными пакетами. Аврора краснела, заявляя, что ей столько одежды не нужно, но Элайджа купил все, что подошло по размеру. Она постоянно одергивала новую юбку, боясь, что та слишком коротка, ненароком чесала ноги в колготках из странного материала, но Элайджа уверял, что ничего лишнего не видно.

— Грех прятать под платьями такие ноги, солнце, — сказал он, сжимая руку Авроры. — Но вот метку лучше спрятать. Дай-ка. — Проворные пальцы обвязали вокруг запястья платок, скрывая метку провидицы, а губы поцеловали тыльную сторону ладони. — А теперь обувной!

После покупки кроссовок, ботинок и туфелек, Элайджа отвел Аврору на фудкорт, сбивчиво объясняя, что происходило вокруг. Она начала привыкать к шумному миру, а потому уже не так боялась, лишь послушно следовала, куда велел Элайджа, и внимательно прислушивалась, пытаясь хотя бы по звуку определить, что их окружало.

Аврора пыталась остановить Элайджку от покупок, заявляя, что они не донесут все это до дома, но он рассмеялся и дал ей ощупать расширенный магией рюкзак.

Купив еды, Элайджа вывел ее из торгового центра и отвел в парк. Она пыталась представить, что было вокруг: ели и сосны, что шуршали от ветра, пруд, у которого крякали утки, солнце, которое подружилось с нежным ветром. Всюду сновали дети на велосипедах и самокатах, люди гуляли с собаками, слышались веселые голоса.

Они сели рядом с кленом недалеко от воды на покрывало. Аврора прижалась к груди Элайджи, довольно вздыхая: ей нравилось тепло солнца, а еще — близость Элайджи, который не отпускал ни на миг и крепко прижимал к себе, пытаясь согреть собственным жаром.

— Не хочешь остаться тут? — тихо спросил Элайджа. Аврора ощутила, как напряглись мышцы на его груди, как он замолк, словно бы даже дышать перестал. Боялся, что она согласится?

— Без тебя — не хочу. И мне нравится твое болото.

— Там нет солнца.

— Плевать на солнце, если не с кем разделить его тепло. От меня не избавишься так просто.

Элайджа сжал ее руку, поцеловал в щеку, а потом тяжело вздохнул.

— Мне здесь не остаться. Меня ищут.

— Я знаю. И не прошу.

— Это неправильно. У тебя должна быть своя жизнь, а ты... словно растворяешься в моей, понимаешь?

Аврора услышала нотки тревоги, покрепче сжала ладонь Элайджи, боясь отпускать даже на миг.

— Но я выбрала остаться с тобой. У меня нет другой жизни, меня лишили ее, едва ослепили.

Элайджа замер, выпустил ее ладонь, снова напрягся. Аврора уже хотела спросить, что случилось, как он заговорил, мягко, осторожно, едва слышно:

— Хочу рассказать тебе одну историю.

— Люблю тебя слушать, — улыбнулась Аврора.

— Про то, как меня изгнали.

Теперь и Аврора напряглась, но от удивления. Она не ожидала, что он поделится с ней этой историей сейчас, вдали от дома, в месте, где не мог считать ее эмоции, а вокруг могли быть уши.

— Элайджа...

— Меня всегда недолюбливали за слишком радикальные идеи, — невозмутимо заговорил Элайджа, игнорируя обеспокоенный тон Авроры. — Что говорили про меня в твоей деревне, а? Напомни-ка.

Аврора поежилась, но не от ветра, а от воспоминаний. До встречи с Элайджей она была уверена, что он — истинное зло, которого не приняли его же люди за чрезмерную жестокость. Во Фриге все боялись болот, где поселился изгнанный король, поговаривали, что он воровал людей, чтобы приносить в жертву.

— Что ты был, — Аврора замялась, нервно облизала губы, — был слишком... жесток.

Элайджа рассмеялся, вновь беря за руку.

— Или вернее — мыслил немного по-другому. За время моего правления меня пытались свергнуть шесть раз. А это, между прочим, рекорд! Ни от одного короля еще не пытались избавиться столь большое количество раз.

— Почему? — прошептала Аврора. — Был слишком... добр?

— Мыслил слишком радикально. У вас в Соларисе крылатые никогда особо не лезли в политику, а вот в Подземном царстве абсолютная монархия. Вся власть в руках короля. Моих. Ты же знаешь, что хранители душ и хранители жизни были в состоянии холодной войны. Тихо ненавидели друг друга, старались не пересекаться. Крылатые, по правде, всегда казались мне слишком высокомерными. Почему-то они считали себя лучше нас. Мол, раз уж наш удел Подземное царство, значит, мы и не достойны большего. Я же... — Элайджа тяжело вздохнул, — хотел нас объединить. Закончить войну. Чтобы вместе мы смогли решить проблему с пустотами, коих с каждым годом становится все больше. Скоро ситуация выйдет из-под контроля, Аврора. Они уничтожат Врата, вырвутся на свободу и тогда... вернется хаос. Может, через пару лет, может, через десятилетия, а может, если нам повезет, лишь спустя столетия. Но скоро это случится. Крылатые пытались как-то их сдерживать, но, если бы мы объединили усилия!..

Аврора слышала, с какой болью об этом говорил Элайджа, как искренне он верил, что это был единственный путь, и покрывалась мурашками.

— Так тебя... пытались свергнуть, потому что ты хотел дружить с хранителями жизни?

— Не дружить. Устроить перемирие, и, поверь, это даже хуже для хранителей душ. Мои идеи всегда считали слишком радикальными, мол, у нас и так все в порядке. А крылатых надо просто уничтожить и самим занять трон Солариса.

Аврора выдохнула, стараясь переварить услышанное. Она давно осознала, что Элайджа никакой не злодей, коим его считали в деревне, но он так уперто пытался навязать, что он изменился уже после изгнания, что невольно она начинала в это верить.

— Двенадцать лет назад хранители жизни крупно налажали, как помнишь. Сразу после Великого пожара и исчезновения крылатых я понял, что пора брать власть в свои руки. Без крылатых Соларис разваливался, ты и сама знаешь, что стало со столицей. Я решил, что нам пора выйти в мир. Меня поддержали. Но потом поняли, что я хочу не занять трон Солариса, а вернуть на него хранителей жизни. И наконец объединиться с ними. — Элайджа хмыкнул, а потом тяжело вздохнул. — Они решили, что я спятил. И устроили переворот.

— И ты ушел?

— Ушел. Пытался подавить восстание. Верил, что у меня есть люди, которые поддерживают меня, те, кто был со мной с самого начала, поддерживал все предыдущие восстания, но оказалось, что они лишь ждали верного момента, чтобы занять мое место. Так я получил шрам, оставленный моим ближайшим другом... А потом я ушел.

— Так ты пытался всех спасти, — сказала Аврора, поворачиваясь к Элайдже. Она обхватила его лица ладонями, улыбнулась.

— В итоге только еще сильнее все разрушил. Из-за моей «пенсии» ...

— Ты пытался. И ты имеешь право жить так, как хочешь. Ты не обязан никого спасать. Ведь так?

— Ты слишком хорошего мнения обо мне, Аврора.

— Прекрати уже настраивать меня против себя. — Аврора коснулась его губ, улыбнулась. — Спасибо, что поделился. Я никому не расскажу. Правда... мне и говорить-то некому. Только если с Корой надумаем сплетничать.

Они рассмеялись, а Элайджа обхватил ее за запястье, поцеловал руку.

— Спасибо, что ты осталась.

— Сам оставил, между прочим... — Аврора игриво закусила губу. — Не то что бы у меня был выбор... притащил меня такой домой...

Элайджа притянул Аврору к себе и поцеловал. Казалось, что звуки вокруг стихли, а в мире остались лишь они вдвоем. Он отстранился, а она улыбнулась, широко и счастливо, не веря в происходящее.

— А твой сын... совсем плохой правитель, да?

— До идеала далеко, — вздохнул Элайджа. — Последнее, что я о нем слышал, — он ищет ящик Тьмы, чтобы разрушить Врата Подземного царства.

— Зачем?

— Если бы я знал... Видимо, хочет выпустить душнил в Соларис. Но не бойся, он не найдет этот ящик. Никто не знает, где он.

— Как его зовут, кстати?

— Джошуа.

5

6 апреля

Элайджа наблюдал, как Аврора перебирала купленную одежду, и улыбался. Она осторожно щупала каждую вещь, спрашивала про цвета, изучала ткани, а ее пальцы умело проводили по складкам.

Они остались в Терравиле на ночь, ведь Элайджа понимал, что Аврора слишком устала, хоть и старалась не подавать виду. Это было опасно, так как хранители душ искали его по всему миру, в том числе в Портусе, но надеялся, что сможет отбить атаку, если придется. Он и без магии хорошо владеет мечом. И умеет думать.

А зеркала в номере он и вовсе завесил покрывалами.

— Это... платье, да? О, какая приятная ткань! — сказала Аврора, прикладывая к себе голубое платье из шелка. — И опять короткое! Что у них тут за мода...

Элайджа улыбнулся еще шире, разглядывая ее стройные ноги. Он слушал мелодичный голос, наблюдал, с каким интересом Аврора перебирала покупки, и на душе становилось теплее, словно она могла его согреть и подарить надежду.

А еще Элайджа корил себя все сильнее, ведь хранил секреты. Не рассказал, что это отец ее ослепил, ведь побоялся, что это разобьет Аврору. Пообещал себе, что когда-нибудь наберется смелости и раскроет правду.

Однако, недавно Кора принесла вести еще хуже. Теперь Элайджа знал, что не мог отпустить Аврору, даже если она того пожелает. Понимал, что надо бы признаться, объяснить, что натворил, но молчал. Слишком душу грела ее улыбка, слишком приятными казались ее несмелые касания.

— Девчонка должна была умереть, — сказала Кора пару недель назад. — Зря ты ее спас, Элайджа.

Элайджа хмуро смотрел на богиню леса, сложив руки на груди. В этот раз она к нему не приставала, не делала намеки, даже не ерничала, напоминая, что он король.

— Что ты знаешь?

— Брас...

— Твоя жизнь. Отвечай.

Кора взмахнула длинными волосами, что зашелестели, словно листья. От тона Элайджи у нее похолодело внутри, сердце сжалось, а злоба и отчаяние норовили затуманить мозг.

— Я виделась с Ленгом. Решила... выспросить у него про Аврору. Было непросто, так что...

— Твоя жизнь, — холодно сказал Элайджа, а лес замолчал. Кора глядела в его покрасневшие глаза, что словно бы прожигали дыру в теле, а потом устало вздохнула.

— Аврора должна была умереть. Ее судьба... подошла к концу. Ты и сам догадывался, верно?

— Что еще?

Кора подошла к Элайдже, коснулась его груди, а потом подняла грустные глаза.

— Она обещана твоему сыну после ее смерти. Говорят... Джошуа ищет провидицу, чтобы... кажется, он нашел способ своровать королевскую магию без твоего согласия и даже присутствия.

Элайджа не выдал тревогу.

— Зачем ему провидица? Почему именно Аврора?

— Я почем знаю. Но Ленг пошел на сделку с твоим сынишкой. Он ему провидицу, а Джошуа не трогает его и позволяет оставаться губернатором, даже когда он уничтожит Врата.

Элайджа сверкнул вновь покрасневшими глазами, а Кора довольно улыбнулась.

— Элайджа, мой король, отпусти ее. Она должна была умереть, ее душе пора в Подземное царство. У нее нет будущего.

— Не твое дело. — Элайджа развернулся и зашагал к дому. Кора не отставала ни на шаг.

— Элайджа! Послушай же! С ней ты не сможешь спокойно жить! Уж не знаю, почему именно она нужна твоему сыну, но он найдет тебя! Откажись от сил по доброй воле и...

— Нет.

— Своим упрямством ты до добра себя не доведешь! Брось свои игры в героя! Прячась здесь, ты мир не изменишь, и ты знаешь это. Я пытаюсь помочь тебе! Отдай силы, Аврору и останешься жив!

— Я защищу ее.

— Ты не сможешь...

Элайджа резко развернулся и схватил Кору за горло, едва сдерживая порыв сломать ее, как ветку.

— Крылатый случай! — прохрипела Кора. — Ты и правда любишь ее!

— Я знаю, что делаю. Твое дело — доносить до меня сплетни и предупреждать о чужаках, поняла? — прошипел Элайджа. Волосы Коры поникли, татуировки на лице едва светились, сливаясь с кожей. — Аврора остается со мной. Она будет жить.

Кора едва заметно кивнула, а потом упала на землю, когда Элайджа ее выпустил. Она смотрела, как он уходил, кашляя и растирая горло.

— Ты совершаешь ошибку! Глупец! Ты умрешь!

— Не смогу защитить ее — убью себя сам, — тихо ответил Элайджа, скрываясь за деревьями.

И вот Элайджа сидел в номере отеля, наблюдал за Авророй и пытался понять, как ее защитить. Зачем она Джошуа? Аврора не последняя провидица в Соларисе, найти других не составит труда. Значит, виноваты крылья феникса на ее метке. И что они значат?

Элайджа встал, а Аврора врезалась в него и засмеялась, хватая за рубашку.

— Тебе надо громче топать!

— Может, мне нравится, когда ты врезаешься в меня.

— Нравится пользоваться моей беспомощностью, да? Негодяй!..

Элайджа притянул Аврору к себе и поцеловал. Не хватало ее эмоций, сбивающих с ног, хоть и несмелые пальцы, сжимающие за шею, чтобы притянуть к себе, тоже разжигали желание, но он не спешил, зная, что дальше поцелуев Аврора двигаться не готова.

И тут Элайджа понял, что готов умереть, спалить весь мир, лишь бы Аврора улыбалась.