disclosure
Марсель
Странный шум. Он нарушает мёртвую тишину квартиры, в которой я по собственной воле остался ночевать. Шаги. Открывающийся кран. Я сглатываю, понимая, что проснулся и приоткрываю веки. В полутьму врезается полоска света через приоткрытую дверь, ведущую на кухню. Я поднимаюсь с дивана, откидывая плед и морщусь от странного предчувствия, от которого сводит запястья. Медленно я выхожу на кухню и на несколько мгновений замираю. Дориан берёт горсть таблеток и хочет отправить себе в рот. Блять, лунатизм?!
- Дориан! - Шиплю я, не желая, по правде говоря, будить Лили и вытаскиваю из его рук лекарства. - Дориан, перестань, перестань! - Я пытаюсь удержать его, рычащего и агрессивного, желающего собрать их с пола и проглотить.
Так. Так дело не пойдёт. Беру его за волосы на затылке, резко прижимаю его к стене и шлёпаю по щекам.
- Дориан! Очнись! - Ещё, ещё шлепок. И он ловит мою руку, задерживая в железной хватке. В его глазах практически нет синевы, они бесцветны:
- Хватит, Марсель, хватит. - С мёртвым спокойствием произносит он. - Я в себе. Я в норме. Всё под контролем.
- Всё «в норме», «под контролем»? - Почти рычу я, зло ухмыляясь. - Ты ебанутый, Дориан, если это - твоя «норма». Это ведь не лунный человек в тебе правил? - Недоверчиво хмурюсь. Дориан со скукой переводит дух.
- Я включил свет. Свет лунатикам не нужен. Я читал об этом. Я просто... - Он берёт стакан воды и опустошает. Его тело в поту, нездорово бледное. Под глазами впадины. Блять, он как зомби. - Я просто... просто устал от кошмаров.
- Когда это началось? - Сглатываю.
- После месяца в тюрьме. - Он безучастно смотрит впереди себя. Я беру стакан и наливаю ему ещё воды. Ставлю перед ним.
- Что это за таблетки? - Киваю на россыпь под нами.
- Успокоительные.
- И как часто ты жрёшь их пачками? - Дориан опустошает бокал снова.
- Обычно пью две на ночь. - «Блять».
- А сейчас, мой друг, ты решил увеличить дозу до двадцати двух? Дай угадаю, для чего... - Притворно щурюсь, скалясь. - Чтобы сдохнуть или свалиться в кому! Ответ правильный, но то, что ты задумал, - то, что ты пытался сделать, - нихуя не правильно! - Я встаю, рыкнув, и разбиваю опустошённый бокал о стену. Дориан даже глазом не моргнул. Спустя секунду, он облокачивается спиной на стену. Меня бесит его апатия и молчание, поэтому я не могу контролировать и ситуацию, и свой тон. - Ты подумал о Лили? Если бы ты это сделал, она бы с ума сошла! А что случилось бы с родителями?! А твоя жизнь, твоя, Дориан, в конце концов?! - Я бью рукой по столу. - Ты получил долгожданную свободу, у тебя есть жена, о которой большинство может только мечтать! У тебя есть компания, деньги, признание общественностью, семья, целая жизнь впереди и то, что ты задумал - это не твоя сила, не твоё бесстрашие, не тот Дориан, которого я знал! Это твоя слабость, твой надлом, который ты сейчас демонстрируешь... - Я глубоко выдыхаю. - Татуировка на твоей груди. Ты сделал её там, в тюрьме, чтобы отстоять себя. Ты смог остаться собой. Смог сохранить любовь в сердце, именно поэтому Лили так тянется к тебе, так верит в тебя, именно поэтому она сказала тебе «да» в очередной раз и вышла за тебя замуж. Именно поэтому Кристиан не хочет отпускать тебя далеко от себя! Ни один человек, кто знает тебя, знает настоящего, не примет такого конца! Я не приму! - Рычу я, смотря ему в зрачки.
Дориан внезапно хмурится, и, подойдя ко мне, сначала неуверенно, а затем крепко пожимает мою руку. Я притягиваю его к себе и, обняв, хлопаю его по плечу, закрыв глаза. Успокаивающе выдыхаю.
- Не смей даже думать об этом. Я помогу тебе справиться. - Сглатываю.
- Я знаю, что ты хочешь помочь. Но с этим я должен бороться сам. - Говорит Дориан, снова заглянув в мои глаза. - Прости... прости меня, я... - Он морщится, пропуская сквозь пальцы волосы и снова садится на стул, сжимая виски. - Мне очень плохо. Я чувствую столько всего... тёмного и неясного внутри. Меня пугает неизвестность. Я почти поборол эти приступы-последствия тюремного заключения... Меня просто вновь скосила эта возможность... потерять Лили, я... Я до сих пор не могу отойти. Я хочу быть нормальным. Но... эта злость, эта всепоглощающая ярость, она появляется против моей воли. - Он жмурится. - Она появляется из ниоткуда, меня трясёт изнутри. Наверное, потому что у меня есть догадка, кто мог это сделать, хотя это... невозможно... Невозможно. Но она, эта мысль... не даёт мне покоя.
- Во всяком случае, это не повод, чтобы...
- Я знаю. Знаю. Переклинило. Больше не повторится, Марсель. - Он трёт руками лицо. Я сквозь зубы выдыхаю.
- Будет намного лучше, если тебя заклинит и ты будешь хвататься за выпивку, или за задницу Лили, но не за горсть таблеток. - Дориан выразительно смотрит мне в глаза.
- Марсель...
- Что за догадка, Дориан?! - Смотрю в его глаза, хмурясь.
- Пока я не уверен в этом, я не произнесу этого вслух. Я боюсь поверить в это. Боюсь. Это сломает меня. - Шепчет он. «Господи, да кто это такой...»
- Не сломает. Мы преодолеем. Расскажи!
- Нет, Марсель, нет. Пока я не буду убеждён, я ничего не скажу... дело не в тебе. Это я знаю точно. - Кивает Дориан. Он встаёт и собирает осколки, таблетки, после чего отправляет это в мусорный бак. Я моргаю, пытаясь прийти в себя, и понять: мой брат догадывается о психопатке, догадывается о том, кто это и ни слова не скажет мне?!
- Ты меня ужасно заинтриговал и теперь заявляешь, что ничего не обнародуешь?
- Этот разговор должен закончиться сейчас, Марсель. - Дориан открывает кран и приступает к умыванию. - Я ещё обязательно поведаю тебе о том, какая догадка меня терзает, но... Я должен убедиться в этом. Я сейчас же должен... собраться и лететь. Я скоро вернусь. Хорошо? Ты сможешь объяснить Лили, что я срочно уехал на два-три дня? Это включая перелёт. - Он поднимается на второй этаж квартиры в гардеробную, а я бегу за ним, как на поводке. Блять! Что этот безумный задумал?!
- Дориан, а ты уверен, что это хорошая идея? Лететь одному? Скажи хоть, куда?! - Он чуть ли не сшибает меня, носясь по гардеробной и укладывая в дорожную сумку всё необходимое.
- Марсель, если я узнаю что-то стоящее, ты будешь первым, кто об это узнает, но сейчас... Сейчас я просто должен лететь. Чем раньше я это сделаю, тем раньше вернусь и сброшу груз со своих плеч, догадку, которая терзает меня ещё с того момента, как это всё случилось. Пойми, я не могу сейчас тратить время на объяснения. - Он заканчивает одеваться и быстро расчесав волосы, бросает щётку в сумку. - Только Лили не рассказывай о ночном... инциденте.
- Я бы рассказал, если бы это промыло тебе мозги. - Выгибаю бровь.
- Марсель, не нужно. Правда. - Он кивает и, взяв сумку, идёт в холл. Я провожаю его пристальным взглядом, когда он подходит к лифту.
- Ты же понимаешь, что я переживаю? - Смотрю ему вслед.
Повернувшись ко мне, он кивает и шепчет:
- Спасибо. До скорого. - Дориан пытается улыбаться, но его эмоции и чувства имеют невероятную силу пропитывать каждый участок его кожи, особенно если это тревога, волнение, страх или ярость. Первые три буквально владеют им.
- До скорого. - Шепчу я, надеясь, что он всё-таки сможет побороть это.
Он всегда был очень сильным человеком. Таких сильных так просто не сломать.
Когда Дориан исчезает за дверьми лифта, я возвращаюсь на диван и закрываю глаза, пытаясь расслабиться. Не получается, да и сон толком не приходит, только чуть позже что-то похожее на дремоту медленно и плавно накрывает меня тягучим саваном покоя, смыкающим глаза. Что-то увесистое ложится на мои ресницы, и я не могу пошевелиться... вплоть до того, пока не чувствую солнечный свет, льющийся из окна, а затем запах лазаньи. Неужели, Лили приготовила?.. Ах, да, приз Анастейши...
Моргаю, гоня сон и медленно выхожу на кухню, стараясь не спотыкаться через собственные ноги. Останавливаюсь, смотря на Лили: она поправляет лопаткой на сковороде лазанью, опустив свои хрупкие плечи и красивую головку. Весь её вид - настоящая грусть, она её олицетворение сейчас. Когда она чуть поворачивает голову, смотря на меня, то пытается изобразить себя счастливей, чем есть.
- Доброе утро, солнце. - Тихо говорю, пытаясь подбодрить её улыбкой. Она позволяет этой тени захватить её губы, но так же, как быстро появляется этот намёк на радость - так же быстро он и исчезает. - Лили... - Она качает головой, подходит впритык ко мне и обнимает меня за шею. Несколько секунд стою, как вкопанный. - Лили. - Снова повторяю её имя, тяжело сглатывая от неожиданности, и кладу руку на её волосы. - Всё хорошо, Лили. Всё хорошо...
- Нет, Марсель. Это не так. Я всё слышала. - Судорожный всхлип рвётся с её губ. - Я слышала, что он пытался... сделать с собой, слышала, как он собирался уехать... Ни слова не сказав мне, не предупредив. Я даже ждала, что он подойдёт поцеловать меня в щёку, я дам ему леща, поцелую и никуда не отпущу, но он сбежал, как вор... - Лили отрывается от меня, утирая лицо от слёз и подходит к раковине, начав тщательно умываться. - Ему придётся объясниться. И гораздо раньше.
- Ты не знаешь, куда он полетел...
- Я... догадываюсь. - Лили сглатывает. - Я бы рассказала тебе, но Дориан... Он этого не хочет, я не могу.
- Лили! - Требовательно произношу я, смотря в её глаза. Да кто это, чёрт возьми?!
- Садись есть. - Она глубоко выдыхает, умещаясь за стол, и, взяв вилку, начинает судорожно ковыряться в своей тарелке - в общем, только и делает вид, что что-то ест.
- Лили, если ты хочешь, чтобы я тебя отпустил, ты всё расскажешь мне и поешь нормально. - Произношу я, сделав успокаивающий вдох и пододвинув к себе свою тарелку. Лили пристально смотрит на меня. Она накалывает гриб и болгарский перец, отправляет в рот и очень долго, медленно жует, пока я делаю несколько глотков сока. Видя, что я не отстану, Лили глубоко вздыхает.
- Только потому, что ты оказался в нужном месте и в нужный час... - Она сглатывает. - Я скажу.
- Я весь внимание. - Смотрю в глаза. Лили пристально, долго смотрит на меня, после чего откладывает вилку и качает головой.
- Нет, я не могу. Это безумие. Это не мой секрет. Дориан не раскрыл мне твой, а я не могу открыть тебе его... Прости, Марсель... Единственное, что я знаю, так это то, что он сейчас в Париже. И чем быстрее я там окажусь, тем быстрее он от меня получит. - Она делает большой глоток сока. Я хмурюсь, мирясь с тем, что у Дориана от меня всё-таки есть секреты. Да, если он изменился, то очень круто.
- Лететь шестнадцать часов минимум, Лили. Он сказал, что пробудет там недолго. Вы просто разминётесь. Это плохая идея. - Киваю, смотря ей в глаза. - На твоём месте я бы просто... терпеливо ждал.
- Мне кажется, Дориану нужно возобновить лечение. - Еле слышно шепчет Лили. - Он считает, что справится один... Но ты сам видишь, что происходит. Если ещё это... окажется правдой, то... Он вообще слетит с катушек.
- Лили. Просто скажи мне, что он скрывает. - Смотрю в глаза. - Понимаешь, мне тоже сложно... у Дориана никогда не было секретов от меня. И теперь я ничего, практически ничего о нём не знаю и должен гадать, в то время как... - Я резко качаю головой и сжимаю пальцами виски. - Лили. Я говорил вам с Дорианом о всех своих догадках. Сразу.
- Не о всех. О вчерашней догадке ты сказал мне «забыть», потому что она не важна. - Выгнула бровь Лили. Чёрт. Она фиксирует это, что ли? - Может, эта тоже не важна, а я тебя загружу просто так? - Она склоняет голову набок. Сглатываю, смотря Лили в глаза.
- Ты предлагаешь мне рассказать о моей догадке, взамен на догадку Дориана? - Хмурюсь.
- Нет. - Резко качает головой Лили. - Забудь. Я просто... к примеру. - Она делает глоток сока. - Я никуда не поеду. Буду ждать его с новостями здесь, надеясь, что его догадка не окажется правдой. И буду строить из себя очень обиженную жену, которую он по своей импульсивности чуть не оставил вдовой, а после... уехал не попрощавшись. - Лили тяжело вздыхает. - И в это... превращается наша счастливая супружеская жизнь. Я ненавижу тех, из-за кого он попал в тюрьму. Но ещё больше я ненавижу эту женщину. Она вернула его в былые кошмары, заставляет предпологать... несусветные глупости. Это точно паранойя. - Лили прижала обе ладони друг к другу и уткнулась в них губами. Её взгляд стал совсем потерянным и детским, пока она медленно обводила глазами стол.
- Я не дам тебе сойти с ума от одиночества в ожидании. Сегодня так точно. - Кивнул я, смотря в её глаза. - Поедем к Софи? Она сделала ремонт в своей квартире, Микеле вроде как вчера вернулся из Италии... Хочешь? Это поможет отвлечься. Я уверен.
- Нет, я... я сегодня никуда не хочу. - Лили резко покачала головой, после чего встала и начала убирать со стола, но пришла Келли и буквально забрала посуду у неё из рук. Она тяжело вздохнула.
- Пошли со мной. - С улыбкой сказал я, кивнув на гостиную. Лили нахмурилась, но когда я вошёл в комнату и сел на диван, она уже была рядом.
- Слушай, Лили... Мне надо будет покорить Кэтрин и её отца, - особенно его, - на юбилейном вечере деда... И я бы хотел, чтобы ты со мной станцевала. - Лили выгибает брови.
- Марсель... Но... как же твоя спутница?.. В том смысле, что... Ты ведь не определился ещё. Может, выберешь какую-нибудь танцовщицу из академии Айрин, с ней и станцуешь?
- Лили... Я бы хотел с тобой. Я просто знаю, что поднять тебя будет проще простого. - Она смеётся, качая головой.
- Марсель...
- Ну, это значит... Ты согласна на пару репетиций? - Хмурюсь с улыбкой. Мне просто надо хоть попытаться отвлечь её. Сломить этот потухший, потерянный взгляд.
Но Лили в отрицание качает головой, грустно улыабаясь.
- Прости, Марсель... Но мой ответ: «Нет». Я не могу. Я не знаю, как на это отреагирует Дориан, в каком состоянии он вернётся... Скажи, - прошептала Лили, садясь на диване со мной рядом, - до тюрьмы у него были попытки... осознанные и не осознанные... покончить с собой?
- Нет. - Качаю головой. - Но то, что сегодня это был не лунатизм - это точно... Я не могу представить, что ему снится, если потом... он находился в таком состоянии. Я не понимаю, о чём он думает, какие мысли у него в голове, но это опасно. Не только для Дориана, для любого человека опасно находиться в постоянном напряжении. Если бы это сумасшествие было в моей голове 24/7, эта война... Я бы тоже рискнул, наверное. - Шепчу, сглатывая. Резко качаю головой, увидев широко-распахнутые от ужаса глаза Лили. - На твоём месте, Лили, я бы не напоминал ему об этом, когда он вернётся. Он снова почувствует вину и никому от этого не будет лучше. Это я точно знаю.
- Я не буду. - Лили ломает пальцы, смотря на них. - Я просто надеюсь, что он этого больше не сделает. - Она потирает шею. - Я лучше... пойду посплю. Проплакала всю ночь, так что...
- Лили, тебе не стоит так убиваться. Всё изменится к лучшему.
- Мы будем на это надеяться, Марсель. Будем надеяться, как всегда.
Я встал с дивана, натянул на себя майку, взял кожанку и поцеловал Лили в лоб.
- Надежда самый сильный источник выдержки, Лили. Я верю, что всё будет хорошо. И ты верь. - Она кивнула, смотря мне в глаза.
Когда я приехал в особняк, то сразу принял горячий, долгий душ, желая обдумать всё произошедшее. Я пытался вспомнить, когда видел Дориана таким замкнутым, напряжённым и, в то же время, растерянным в последний раз... в моей голове почему-то всплыла смерть Элены, а точнее - период в два-три месяца после случившегося. Вдобавок ко всему, это как-то странно это совпало с тем, что он начал увлекаться БДСМ. Но тогда я многое знал о его жизни, пусть постепенно ко мне это приходило, но я знал, - а значит мог давать советы, поддерживать, стараться настроить его на лучший лад.
Господи, я впервые сейчас начал понимать, сколько между мной и Дорианом накопилось недосказанностей, которые повлекли секреты, а затем его напряжённое недоверие, за которым только и следует, что моя злость. Я глубоко выдохнул. Нельзя думать о Дориане плохо. Надо его понять. Если что-то сейчас происходит с ним, то это правда очень серьёзно.Только почему он ни словом не делится со мной?!
Я плюхнулся на диван, обмотав бёдрами полотенце. Ко мне подошла Белинда. После тренировок она выглядела вымотанной и уставшей, но по её виду было понятно, что она уже тщательно выкупанная и накормленная, только, вот, вряд ли она успела поспать... Я протянул к ней руку и погладил за загривок, она жалобно проскулила.
- Ты устала, да? Устала? - Хмурюсь я с улыбкой, гладя короткую влажную шерсть. - Это же только три дня, подруга... Ты же понимаешь, что Джас планирует тебя забрать у меня на целую неделю. Ты знаешь, как я буду скучать? - Она скулит и облизывает мою ладонь. - Моя хорошая девочка... я бы тоже сейчас поскулил. У меня только хрень в этой жизни. - Я произнёс это и понял, что так и есть.
Идёт второй день, а с Кэтрин связь на нуле. Я не мог на неё злиться. Я вряд ли могу даже предположить, на какие ещё ухищрения пошёл её отец, чтобы держать её от меня подальше. Больше всего я боялся, что он вывезет её из Белвью куда подальше. Насколько мне было известно, у них участки практически по всему миру и если он захочет, чтобы мы с Кэтрин никогда не увиделись, он может даже очень постараться. Я бестолково сидел и смотрел в стену, как в тот самый момент вдруг зазвонил мобильник. Я сморщился, увидев, что это меня домогается секретарша... Господи, Кэролайн, ты можешь вздыхать по мне пока не сдохнешь, но кроме твоей подруги меня...
- Никто не интересует. - Фразу я закончил вслух, а после чего принял вызов. Сердце моё пропустило удар, когда я понял, что это она. Мысли имеют способность материализоваться, или это настоящая чёртова магнитная любовь. - Я слушаю?
- Марсель. - Голос Кэтрин звучит тихо, но я уже читаю в нём улыбку. - Ты ведь понял, что это я?
- Где я могу тебя увидеть? -Сходу спросил я. Она рассмеялась в телефон - это наполнило теплом всю мою душу. - Кэт, я серьёзно... У меня был...
- Плохой день?
- Два под ряд. Мне правда нужно тебя увидеть и как можно скорее. - Шепчу я.
- Судя по вашему голосу, мистер Грей, ваш день становится лучше.
- Всё зависит оттого, где и когда я тебя увижу.
- Какой настырный, нетерпеливый...
- Кэтрин, это я ещё паинька. Где мне тебя ждать? Куда заехать?
- Никуда не нужно, Марсель.
- В каком смысле? - Хмурюсь.
- Я уже залезла в твой кабриолет. Кто оставляет машину с открытой крышей без сигналки, мистер Грей? - Я сглатываю и, минуя гардеробную, выхожу на балкон. Меня совсем не смущает, что я в одном полотенце, а вот щёчки Кэтрин покрывает приятный румянец. Она с ухмылкой отключает вызов. - Спусти свои волосы, Рапунцель. - Смеётся она.
- Может, спустить кое-что подлиннее? - Откладываю с улыбкой телефон на плетённый столик. Кэтрин снова заливается смехом.
- Марсель, не стоит... Одевайся быстрее. У меня есть планы на вечер.
- Приглашаешь меня на свидание, Флинн Райдер? - Ухмыляюсь. Она закатывает глаза: этот жест делает её в моих глазах её ещё более соблазнительной, уверенной, сексуальной.
- Марсель, быстрее... Или мне передумать? - Она склоняет голову набок.
- Нет, нет. - В отрицание качаю головой. - Только не это...
Её губы трогает нежная улыбка: внутри всё тает. Тает, хоть я уже давненько отвык ощущать такие мелочи физически, тактильно. Это всё ново. Потому что я уже не ждал, что это когда-нибудь сможет повториться. Что это свершиться: просто видеть улыбку девушки, просто сходить с ума лишь оттого, что вызываешь её. Один мой друг сказал мне: «когда снова почувствуешь, что тебя тянет влюбиться, тянет попробовать всё заново, вспомни, чем закончилось впервые...» Но я не хочу. Она другая. Я это чувствую сердцем, даже раздробленным и кровоточащим - чувствовал, - но теперь я чувствую это полностью... сердцем, заряженным свободой от прошлого.
- Поторопись. - Она подмигивает мне, шепча это короткое слово, которое я не слышу, но... делаю, что велено, ибо понимаю её по губам. Понимаю её губы. И хочу целовать их, как можно дольше. Нет желаннее.
Надев свой любимый бежевый костюм, - который уж точно будет гармонировать с её кофейным нарядом, - состоящим из топа, открывающего идеально подтянутый живот и юбки, что едва касается середины бёдер, - я сел рядом с ней в авто.
Меня удивило и одновременно взволновало то, с каким порывом она притянула меня к себе за галстук - мне показалось, что вот, сейчас, в этот самый момент я накрою её губы своими, но всё получилось гораздо лучше... она прижала меня к своей шее.
Я целовал её так нежно, как только мог, вдыхая аромат знакомых Versense. Две её тоненькие ручки с длинными бледно-розовыми ноготками вплелись мне в волосы, царапая кожу и оттягивая корни. Эти губки блуждали по кончикам, пока я поглощал вкус рая на её лебединой шее. Я хотел оставить засос, но она схватила меня за обе щеки и оторвала от себя. Долго и пристально - её туманный, бирюзовый взгляд блуждал по моему лицу. Он задержался только на моих губах, которые прерывисто, мелкими порциями отдавали весь кислород. Её хриплый шёпот - бальзам, заставляющий забывать всё на свете:
- Сейчас мы прервёмся...
- Куда нас доставить, мисс? - Шепчу почтительно я. Она сглатывает.
- Едем в кафе «Old America» на пляже. - Рид провела по моей щеке, после чего непродолжительно поцеловала в губы.
Я с трудом сумел найти руль после такого порыва. Когда мы выехали от моего участка метров на двадцать, Кэтрин закинула свои ножки на панель моей машины, разувшись. Её бронзовые колени заставляли мою ладонь гореть от желания коснуться этой бархатной горячей кожи. По самодовольно растянувшимся в улыбке губам, я понял, что Кэт поймала мой взгляд и теперь владеет им, владеет мною. Вся. Я ничего не мог сказать, ибо не знал, как описать эмоции, которые испытывал в этой ситуации. Единственное адекватное, что я мог придумать, чтобы не молчать, как умалишённый, то начать говорить - и не о происходящем, а на посторонние темы.
- Почему у тебя телефон Кэролайн? - Поинтересовался я, заглянув в её глаза.
- Потому что папочка знает, что я сейчас у неё и успокаиваю после разрыва с парнем. - Мило улыбнулась Кэтрин. - Так что, если он позвонит Кэр проверять, а он позвонит, я возьму телефон, скажу, что моя подружка умывается в слезах. Я уверена, он поверит. Кэр часто обманывают парни и часто я её успокаиваю. А ещё учу не западать на таких... вроде тебя. Ей ты, кстати, по душе. - Кэт прикусывает с улыбкой губу.
- Я тебе больше скажу, - огромной части женщин, которых я знаю, - я по душе. - Играю бровями. Кэтрин пристально смотрит на меня.
- Это доставляет тебе удовольствие? - Она выгибает бровь.
- Сейчас не особо. - Я смотрю ей в глаза. - Я хочу волновать сознание только одной девушки. - Кэтрин с сексуальной улыбкой склоняется к моему уху. Я сглатываю.
- Следи за дорогой. - Она подмигивает, звонко смеясь и отстраняется от меня.
Есть такой смех, от которого трудно удержаться - заразительный. У Кэт он именно такой. Мне нравится слышать его. Нравится, даже если она смеётся над тем, что я сказал, хоть это чистая правда. Наверное, зная мою репутацию, ей трудно поверить, что она единственная девушка, которой я это говорю. Но она ещё поймёт это. Она увидит, что-то, что я говорю ей, это не заученная роль и повтор старой программы. Это так же ново для меня, как и странно для неё, считающей, что мне как «ловеласу» не привыкать. Но чёрт! Я наоборот никогда не отличался способностью задаривать комплиментами. Да, я любил пытаться с некоторыми, кому была интересна лесть, и да, у меня зачастую получалось, но всегда я старался быть с девушками как можно прямее. Женщины не ждут от мужчин прямоты, потому что сами любят говорить загадками, намёками и томными вздохами. И они ждут от мужчины четверть того же - интриги, загадочности и так далее. Такой тип их конечно завораживает, но по-настоящему заводят наглецы - естественно, позволяющие себе в меру наглости, в меру пошлости, всего в меру. Хотя я тоже не совсем понимаю, что значит слова «мера». В некоторых случаях я напрочь не вижу её.
Кафе располагалось над заливом Пьюджет на длинных сваях, приравнивающихся по высоте к трёхэтажному дому. Оно находилось под открытым небом, бортики, очерчивающие периметр были сделаны из бамбука, обвитого белым шифоном, летящим от ветра, дующего с залива. Солнце, двигающееся к своему заходу, распласталось на одной из сторон неба, увитое золотыми и малиново-розовыми облаками. Залив, так привычно серебристый, сейчас превратился в более ценный металл. Мы поднимались с Кэтрин по ступенькам за руки. Она указала мне головой на наш столик у края, я позволил ей подойти к нему и оставить на клатч, но от желания уместиться за ним остановил, услышав знакомую мелодию бессмертного Фрэнка Синатры... Когда я протянул ей руку, Кэтрин без колебаний вложила свою. Её губы, глаза, всё лицо светилось улыбкой, затмевая золото солнца. Бархатный мужской голос выводил «Strangers in the Night» - песню-историю, песню-шедевр.
Мои руки лежали на талии Кэтрин, в то время как её обвивали мою шею. Двигалась она очень плавно, уверенно, но недостаточно профессионально. Мне нравилось, что она чувствовала музыку, нравилось, что ей в настоящий момент было плевать на мнение окружающих. Она танцевала так, как чувствовало музыку её сердце и тело. Она двигалась так, как хотела. Я сжал обеими руками её рёбра и оторвал от пола, кружа и заставляя широкую улыбку трогать её губы. С каждым кружением я поднимал её всё выше, затем резко отпустил и тут же поймал, прогибая в спине и наклоняя её к самому полу. Моё лицо было в сантиметре от неё.
«Something in your eyes
Was so inviting
Something in your smile
Was so exciting
Something in my heart told me I must have you...»
С каждым нашим движением наших тел, с каждым прикосновением я чувствовал, что пробуждаюсь и что сейчас, именно в эту секунду - всё, что я делаю, единственно-правильно и единственно по настоящему. Мне нравилось чувствовать её. Не только руками, что касались её с трепетом, который мне раньше был неведом, но и сердцем. Тем, что внутри. Дыханием. Тем, что в груди. Это окрыляло меня. Без всего лишнего и глупого, я чувствовал, что завишу от неё. Когда я прокрутил её за руку во круг своей оси, а затем снова склонил над паркетом, я впервые увидел другой, совсем новый взгляд в её глазах. Открытый, жаждущий, живой. Я вспомнил, что мужчина - отражение женщины, или наоборот - и понимал, что также сильно влип. Моя рука пробежала по её шелковистой прохладной щеке. Чёрт, да я хочу, чтобы она была моей спутницей... всегда. Когда я уже склонялся, чтобы поцеловать её, музыка прервалась. Кэтрин с выдохом, очень шумным и облегчённым, опаляющим моё лицо, посмотрела прямо в мои зрачки.
Когда мы выпрямились, - для чего мне пришлось приложить уйму усилий, - особенно для того, чтобы сдержаться от поцелуя, я почувствовал, как тряслись её поджилки под влажной мягкой кожей. Я слышал, как стучало её сердце в груди. Я наклонился, а её подбородок приподнял, закидывая наверх, чувствуя, как тяжко она дышит... я еле слышно прошептал:
- Мне кажется, кто-то сегодня ночью не уснёт оттого, потому что будет очень мокрым. - Кэтрин тяжело сглотнула. - Я знаю, что ты чувствуешь, Кэт. - Мой голос звучал очень хрипло. Выдохнув с дрожью в улыбке, она невесомо провела руками по моим плечам и проскользнула к столику. Я видел, как дрожали её ноги. Как тряслись колени, пока тонкими ножками она двигалась к своему плетённому креслу. Я с улыбкой сел напротив неё. Мы молча смотрели друг другу в глаза, пока официант раскладывал на столе сырные и фруктовые тарелки, разливал нам вино. Когда мы остались наедине, Кэтрин тяжело сглотнула. Я с ухмылкой смотрел ей в глаза. Она взяла бокал вина и сделала сразу несколько жадных глотков.
- Пересохло во рту от желания? - Я вставляю в зубы сигарету, улыбаясь и поджигаю. - Привыкай, это теперь будет сопутствовать тебе постоянно, пока ты со мной... Да даже если и не со мной, в одиночестве... - Я выдыхаю дым, склоняясь к её лицу. - Порою, тебе будет достаточно только подумать...
- Порою, ты ведёшь себя как самоуверенная мразь. - Она выгибает бровь. - Но мне нравится...
- Знаешь, это трудно быть хорошим, когда меня плохого все хотят. - Хмурюсь, кусая от улыбки внутреннюю сторону щеки. - Это часть моего амплуа, которое безусловно цепляет тебя.
- Все тебя хотят... - Кэт скептически выгибает бровь, произнося это чуть хрипловатым голосом. - Может быть, ты научишь меня плохому? Пока дома нет отца. - Она играет бровями. - Вдруг меня тогда... тоже все начнут хотеть и тогда ты просто... перестанешь?
- Это был вызов, Рид. - Я смотрю ей в зрачки, без тени усмешки. Она обезоруживающе улыбается.
- Я тут подумала... - Она ухмыляется. - И поняла, что... «бунтарский период» у меня всё-таки был. На память о нём у меня есть татуировка. Но никто её не видел... представляешь? - Она медленно облизывает губы, сделав глоток вина.
- Если хочешь раздеться, то так и скажи. - Выстреливаю ей глаза в глаза. Кэт приоткрывает губы. - Бунт заключается в том, чтобы его видели, Кэтрин.
- Ты очень... - Она передёргивает плечами, прочищая горло. - Очень торопишься, Марсель.
- Кажется, я освобождаю от условностей нас обоих. - Я делаю ещё одну затяжку, не прерывая зрительного контакта. - Ты обещала мне в бассейне, что объяснишь, чего ты хочешь, и почему о том, чего бы ты хотела, не должен знать твой отец. Ты говоришь, что тебе нужно быть папиной дочкой, а затем заявляешь, что тебе нужно вспомнить бунтарство... но в чём тогда его суть, если о нём буду знать только я?
- Только ты будешь знать об этом, Марсель, так же как и о тату. В этом и суть. Ты олицетворение бунтарства, олицетворение человека, которого я хочу... видеть рядом. Я хочу, чтобы меня знал только ты. Чтобы только ты знал, чего я хочу и что для меня важно. Послушай, это... должно быть звучит эгоистично, но... Я хочу, чтобы ты делал со мной, что хотел и ничего не просил взамен, потому что... я уже готова многое тебе отдать. И прежде всего саму себя. Мне... мне неловко, потому что... ты так смотришь. - Я поморгал, чтобы прогнать ахуевший взгляд. Блять. Что она... предлагает? Себя! Она предлагает тебе себя, Марсель!
- То есть... ты хочешь со мной... сексуальных отношений? Я прав? - Хмурюсь, непонимающе моргая.
- А разве ты этого не хочешь? - Практически неслышно шепчет она.
- Кэт, я этого не говорил! - Вспыхиваю я. - Я просто хочу, чтобы ты знала, что я... я не хочу ограничиваться сексом с тобой. Я хочу большего. И ты это знаешь.
- Теперь знаю. - Сглатывает она.
- Неужели ты думала, что я... только из-за того, что хочу тебя взять, не отцепляюсь от тебя ни на минуту?! Кэтрин, ты поражаешь меня... Я не могу ни о чём думать, кроме тебя. Я просто не вижу ничего другого, когда вижу твоё лицо, когда слышу твой голос. - Я выбрасываю сигарету за «борт» кафе резким жестом. - Я готов на что угодно, сделать всё, что попросишь, лишь бы быть ближе к тебе... Я просто хочу быть ближе к тебе и понимать, понимать, что нужен. Меня не интересует что-то одно, когда дело касается тебя. Я хочу касаться всего, чего касаешься ты, я хочу заботиться о тебе. Я просто... Я сам не знаю, как это произошло, Кэтрин. Но кто бы не разбил тебе сердце... он ублюдок.
- Всё началось с тебя, Марсель. - Тихо прошептала Кэт. Сердце пропустило удар. - Ты был первым мальчиком, в которого я... правда влюбилась. Ты старше меня на четыре года, тогда это было особенно заметно... Мне тринадцать, тебе семнадцать. Ты уже тогда «входил в пору», как это принято говорить, а я... Рыжая, веснушчатая, плоская сопля, в которой не больше двух стаканов крови. - Она смеялась, но в её глазах стояли слёзы. Сердце пропустило удар. Я сжал ножку бокала. - Конечно ты обратил внимание на меня, так как ни одну девочку уже тогда не оставлял без внимания... но на меня лучше бы не обращал. Ты смеялся надо мной. Для тебя всё это было несерьёзно, но для меня... Ты резал без ножа несчастного подростка. - Она дрожаще выдохнула, снова пытаясь улыбнуться и утёрла кончиками пальцев капли под глазами. Я чувствовал, что ненавижу себя. По-крайней мере, я знаю, за что награждён был Леоной. - Я помню, как страдала, когда мы уехали... С одной стороны мне казалось, что это к лучшему, но с другой... я всё ещё была влюблена в тебя. Когда мы жили около трёх месяцев в Исландии, я... познакомилась с мальчиком, который начал ухаживать за мной. Он был симпатичным и он был первым, кого, как мне, дурочке, казалось, я пленила... Мне же было всего четырнадцать на ту пору, я была очень глупой. Кажется, ещё глупее, чем на тот момент, когда в тебя влюбилась... этот мальчик, он... использовал меня. Мы переспали. Это было больно, быстро, неприятно, но... мне казалось, что я... что он... что всё из-за любви. - Одинокая слезинка, которую она пыталась утереть раньше, чем она скатится, проскользнула по её щеке. - А потом я увидела, как он целовал мою тогдашнюю одноклассницу, которая притворялась моей подругой... Она его прельстила больше: грудь, попа, всё такое... Это произошло буквально на следующий день. Я думала, что он обманывает и её, но... она сказала, что у них давно. Я впала в депрессию. И мы с родителями переехали в Шанхай, чтобы... я скорее пришла в себя. - Сглатывает она. Я смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. - После него... у меня никого и ничего не было. Только тебя я помнила, как парня, который был честным и... не использовал, хоть делал больно... Ты так недоумевающе смотришь... Я тогда сказала, что девственница, чтобы проверить, правда это или нет. Наша ночь. - Она тихо смеётся, и я чувствую, что и мои губы трогает улыбка. - Я не так проста, как кажется, да... Но для меня было важно. Важно это знать, и это... было бы всё равно настоящим первым сексом, потому что, то... ужасное нечто... - Она закрыла глаза и резко выдохнула. - Да, я знаю, как это выглядит. Я проверяла врёшь ты мне или нет, тем, что врала сама. Но... это вышло не специально. Я не хотела врать. Мне было нужно знать правду. Только и всего. - Она качает головой, кусая губу то ли от неловкости, то ли от улыбки. Я пристально смотрю на неё, не в силах вымолвить хоть слово и улыбаюсь. Просто потому, что она - сейчас искренняя со мной. Просто потому, что она - это она. - Ты... наверное сейчас разочарован и... Я слишком эмоциональная. - Рид закидывает голову назад, громко выдыхая.
Я встаю со своего стула и, подойдя к ней, нежно обнимаю её талию, приподнимая со стула. Сажусь, а её умещаю на свои колени и крепко-крепко обняв, утыкаюсь носом в шею, медленно и нежно целуя её. Она обнимает мою голову обеими руками.
- Кэтрин, я очарован тобой ещё больше. Потому что ты - естественная, живая, открытая, потому что ты... умеешь прощать, хоть у тебя раненное сердце... Я виню себя сейчас за то, что был таким глупым в семнадцать. Нет, это ты была глупышкой и не слала меня к чёрту, а я был полнейшим идиотом, что в твоей красивой рыжей головке не видел главного... твоих глаз. Что в твоём маленьком девичьем теле не видел самого главного - твоей души, уже тогда женской и сильной, любящей и открытой. Если я тогда погубил на корню эту влюблённость - гореть мне в аду, провалиться под землю, потому что сейчас я не знаю, для чего мне жить, если навсегда убил в тебе этот росток искренности, чувственности и... твоей любви, о которой я мечтаю сейчас, как о самом наивысшем благе для меня. Я... мужчины, все мужчины - слепы, никто не разглядит в девушке чувств, пока не увидит, что она совершенство. Так устроена безжалостная природа. Но я... в доказательство того, что чувствую именно к твоей душе, именно к твоим глазам, готов не заходить далеко, пока ты не станешь... моею навек.
- Марсель. - Она громко вдыхает, шокировано приоткрыв губы.
- Я знаю, знаю, что тороплю события, но я... Я не тороплю тебя в самом-то деле. Я просто готов ждать сколько угодно, готов пойти на что угодно, чтобы ты поверила мне, что ты единственный человек, который с силой гравитации тянет меня к себе. И дело не только в том, что я хочу близости... От неё меня уже не втыкает. Я просто... хочу чувствовать, Кэт. Но проблема в том, что... я могу только с тобой. «Моя проблема в том, что ты - её решение». - Шепчу я слова Фредерика Бегбедера. - Слышала о таком?.. Так вот, услышь. - Я тяжело сглатываю. Кэтрин склоняется ко мне и целует крепко в губы.
От этого всё в моём сердце падает, всё, что под кожей, превращается в один миллиард бабочек, заменяя наперебой клетки в теле. Её руки сжимают моё лицо, а губы поглощают губы, и я не чувствую ничего, кроме невероятного тепла, которое пульсирует под моей кожей. Мы целуемся, целуемся, целуемся... и продолжаем в машине, когда я останавливаюсь у дома Кэролайн. Мы говорили о всякой ерунде, хоть я толком и не получил ответа о том, чего же она всё-таки хочет. Мы танцевали, пили, целовались... И сейчас я не могу оторваться от неё, выпустить из объятий. Я прикован к ней в этом автомобиле. А она ко мне - и она не выберется, нет, нет, никогда.
- Как мне доказать тебе чистоту своих чувств? - Хрипло выдыхаю я в её рот и кусаю со страстью за губу. Она хрипло, прерывисто хихикает.
- Позови Кэр на юбилейный бал. Так мне будет спокойнее...
- О, Кэтрин... - Стону я в её губы, она мычит в ответ, целуя меня. - А что там микробиолог? - Выгибаю бровь. Кэт широко улыбается.
- Он безопасен, малыш. - Улыбка рвёт лицо, когда я слышу милое обращение ко мне. - В чём дело? - Хихикает она.
- Мне больше нравится Марсель.
- Мне тоже нравится... у меня слабость к твоему имени. - Она притягивает меня за голову к своей шее, снова! - и я целую, целую, целую её. Она тяжело дышит и извивается под моим телом, как змейка.
- Дай мне свой номер... - Хриплю сквозь поцелуи.
- Зачем? - Она ухмыляется, уголки её губ дрожат, а я целую настойчивее.
- Кэтрин...
- Я сама тебе позвоню. У меня есть твой. Жди. - Она кусает меня за губу. - Вечеринка у твоего дедушки через два дня, мы должны потерпеть... запомни, ты - мой враг номер один.
- Но блять, Кэт... - Хриплю. Она шумно улыбается.
- Ты же знаешь, что всё иначе.
- Но хотелось бы, чтобы и другие это знали...
- Пожалуйста, будь терпелив.
- Я скормлю твоего микробиолога его микроэлементам, если он будет распускать руки. - Хриплю я прерывисто. - У него и член размером с микроскоп. - Кэтрин заливисто смеётся.
- Да? А у тебя?
- Телескоп, как минимум. - Играю бровями.
- Марсель! - Она хлопает меня по плечам, а затем с мычанием ещё раз целует в губы. Я широко улыбаюсь сквозь поцелуй, сжимая в двух руках её хрупкое, нежное, красивое тело. Кэтрин ведёт губами по моим, прежде чем отстраниться. - До скорого. Твой Флинн Райдер уже мокрый... - Она подмигивает.
- У Рапунцель стоит, как панк. - Шепчу с серьёзным лицом чистую правду, боясь пошевелиться.
Кэтрин хохочет и вылезает из машины, не прекращая смеяться. Это и заставляет меня улыбаться. Я провожаю её глазами, понимая, что люблю. И когда она оборачивается, вижу ответ в её глазах. У неё на счету каждая минута, а я могу зависать с ней хоть до бесконечности. Я не считаю времени. Мы противоположности, но, как известно, они притягиваются. И их не разорвать, чёрта с два.
Автор
Красивая брюнетка прохаживалась по залу центрального банка в Сиэтле, держа в руках маленькую сумочку, которая идеально помещалась в её руки. Она смотрела, как закатное солнце заливало стёкла. Её раздражение было написано на лице, она никак не могла получить перевод большой суммы от её мужа, который всё намеревался стать бывшим, но не спешил, потому что в глубине души знал, что не мог без неё... Хоть иногда она казалась меркантильной, бессердечной и холодной, в ней было то, что он обожал. Она была настоящей. И она его любила. Она любила их жизнь и любила видеть его счастливым. Всё оборвалось не из-за них. Из-за жизни. Она тешила себя этим уже несколько месяцев под ряд, но облегчения это ей не приносило. Она хотела мести. Её ледяные глаза горели этой жаждой. Она поступала так, потому что в глубине души знала, что так нужно.
Всё её тело напряглось, когда она услышала звонок мобильника. Эту мелодию она знала. И это не сулило, обычно, ничего хорошего.
- Да, Рой? - Спросила она отрывисто. Её губы сжались.
- Миссис Белл, приехал Дориан Грей... Он хочет выкопать тело из вашей могилы. Ну, то есть, не вашей, наркомана Джорджа Уиллиса и... мне кажется, он что-то подозревает. Было бы удивительно, если бы он не догадался, он ведь искал вашу могилу, и похоронное бюро без моего ведома ему давало информацию, что такой нет, потом она появилась... как стало известно он обошёл именно это кладбище и раньше... никакого надгробия не видел на этом месте, я его убеждал, что он не внимателен, но... Миссис Белл, он настаивает!
- Согласитесь. Скажите, что начнёте делать экспертизу. Он всё равно вернётся на день рождения деда, а там... Ему некогда будет об этом думать.
- Что ты задумала, Дана? - Раздался голос её мужа на другом конце линии. Она побледнела. Она не знала, что он интересуется её жизнью так пристально, ведь сказал же: «разъезжаемся». Но Брайс Белл всегда был за неё и с ней. Он был посвящён во всю её жизнь, он стал её частью. - Почти тридцать лет они и не догадывались о том, что ты жива, а теперь... Зачем?
- Ты всё узнаешь. - Сдерживая улыбку от осознания, что он так же волнуется за неё, так же, как и раньше, тихо произнесла Даниэль. - Игра будет увлекательной.