l i l y
Марсель
Господи, как я мог так напиться? В конце концов, не у меня же завтра... вернее, уже сегодня, свадьба! «У брата, а это тоже повод», — говорит довольная пьяная рожа — моё подсознание. Покачнувшись, вылезаю из автомобиля, держась за всё, кроме Стивенса, водителя и охранника Дориана, который пытается оказать мне помощь. Кое-как, но ему удаётся.
— Пока, женишок! Встретимся у алтаря! — растягиваю я каждое слово нараспев, обращаясь к Дориану, который сейчас практически дремлет на заднем сидении, но в ответ поднимает руку ладонью вверх, держа при этом глаза закрытыми.
Меня так и тянет на громкий хохот, который я, как бы не пытался, не могу удержать. Стивенс смотрит на меня, как на дебила, держа при этом так бережно, будто я его первая девушка или ваза японского стекла. Ох, чёрт... от него никак нельзя отвязаться. Пару часов назад в Лас-Вегасе он не раздражал меня так, как сейчас, но его чересчур активная опека напрягает. Всё понятно: верный службе, долгу и Дориану Грею, но я-то не его босс и такую нянечку себе не заказывал. За что мне это всё терпеть?
Я вновь посмотрел на Дориана, прежде чем двинуться к своему особняку. Вот ему необходимо, чтобы кто-то нёс его на ручках. Когда с ним такое было? Когда от алкоголя он был не в силах держать глаза открытыми? Боги, он просто давненько так хорошо не пил и не веселился. Подарить ему настолько жёсткий мальчишник — мог только я, а время до 16:00 отоспаться у него ещё есть.
У двери в особняк я всё-таки возвысился над совестью и небрежно скинул руку слишком заботливого охранника, — он расценил мой жест, как «просто жест пьяного», то есть, не обратил внимания, — это значит, он не будет трезвонить, что брат его босса, Дориана Грея, та ещё недотрога... Блять, о чём я думал вообще? О том, что обо мне скажет охранник? Мне срочно надо лечь спать, ко всем чертям.
Кое-как, зато самостоятельно, но наконец-то я добрался до гостиной... На диване спала Линда. Моя красивая девочка. Я погладил её густую шерсть — она тут же очнулась. Я снял с себя пиджак и укутал в него свою любимицу, она устало проскулила. Видимо, мать Лили, приехавшая к нам ещё неделю назад, — на их помолвку, — совсем её затискала.
Вирджиния Дэрлисон обожала Лили, практически сразу влюбилась в меня, млела при виде собак и Дориана, а также больше всего хотела, чтобы её дочь с моим братом повенчались — из-за этого им ещё более строго нельзя было видеться со вчерашнего дня. Бедняга Дориан исстрадался. Он постоянно строчил ей сообщения: так было, пока Крис Криг, всё-таки, не обозлился и не вытащил мобильник из его рук. На протяжении двух недель Лили и Дориан были неразлучны: вдвоём съездили в Италию, в Нью-Йорк, проводив туда на постоянное обучение Дэйзи, — сразу после того, как она досрочно сдала все экзамены, чтобы успеть попасть в жёсткий отбор, который она блестяще прошла, — как стало известно двумя днями ранее. После этого её ждала неделя каникул, на которые она вернулась. Во-первых — для того, чтобы посетить свадьбу Дориана и Лили, на которой её взяли одной из свидетельниц. А во-вторых — чтобы с особым трепетом попрощаться с академией, которая, признаться, не ждала от Дэйз такого предательства. Также в Нью-Йорке Дориан проверил ремонт в компании, который я затеял, поприветствовал новых людей и изучил кучу всевозможных бумаг.
Мать Лили, Вирджиния, попросившая называть её просто «Джинни», поразила меня с первой встречи. Это была кареглазая особа небольшого роста, цвет волос — профессионально крашенный пепельный блонд. Она обладала сияющими глазами и заливистым смехом, — этим очень напоминала Лили. Кроме прочего, она была неудержимо романтичной и что я больше всего ценю — с юмором.
— Лили, это твой будущий муж? — спросила она, впервые увидев меня, когда я галантно поцеловал её руку.
Как назло, в тот день, когда нужно было встречать будущую тёщу, Дориан сидел в моей компании и просил Кларка с Оливией перейти к нему в «Grindellte Company», — как выяснилось позже. Остаться сразу без секретарши и главного помощника — было невероятным сюрпризом, но Мойерс тут же поспел обрадовал меня своей поддержкой и пообещал, что приведёт мне «замечательную» секретаршу, его сестру — Кэролайн, которая проходила практику в институте бизнеса и менеджмента.
— Нет, мама, — отвечала Лили матери, — Мой будущий муж — Дориан. Это его брат, Марсель Грей, он мой хороший друг.
— Он ни слова ещё не сказал, но он мне уже нравится, — расплылась она в широкой улыбке, — Почему Дориан, а не Марсель?
— Я задаюсь тем же вопросом, миссис Дэрлисон, — я улыбкой стёр неловкость с лица Лили, которая тут же посмотрела на меня, скептично выгнув бровь. Взяв багаж дамы в брючном костюме, я пропустил их к выходу из зала ожидания вперёд, и мы последовали к машине.
— Марсель, раз моя дочь вас просмотрела, позволите мне надеяться на ваше расположение? — с шуточной почтительностью обратилась ко мне Вирджиния, обернувшись.
— Всё, что угодно, миссис Дэрлисон, — я подмигнул, прежде чем опустить на нос солнцезащитные очки.
— До чего ж ты хорош, чертёнок! Будь я на месте Лили...
— Мам! — остановила её крошка, пока я шёл, улыбаясь солнцу, как Чеширский кот.
Да и сейчас улыбка рвёт лицо от настолько приятных воспоминаний. Я поднимаюсь на второй этаж. Медленно, зато всегда наступаю туда, куда нужно, а не в щель между ступеней. Шажок, ещё один, вот так Марсель, умница. Солнечные лучи слепят глаза... И спать даже не хочется от таких потоков света. Хочется только ещё больше напиться. А может, зайти в гости к невесте? Широко улыбнувшись на эту мысль, выдыхаю и тут же подхожу к её двери. Открыв, смотрю на спящую Лили, как в кокон закутанную в одеяло. Она мирно сопит. Перевернув стул на ходу, я заставляю её дёрнуться, но не бужу. Так, тише. Сбрасывая с себя галстук, сажусь на другую сторону постели и склоняюсь к красивому лицу, которое от безмятежности сна кажется совсем детским. Я пробегаю кончиками пальцев по её щеке, вспоминая, как будил её пред первой её поездкой на ранчо. Когда Лили появилась в жизни Дориана, начав так круто менять его, я был уверен, что это надолго. Но это не отменяло того, что я поражался Лили каждый день, который её знал, особенно, когда Дориана посадили.
Я не хотел конца их любви и отношений, я не мог его представить и предположить, однако внутри меня-скептика постоянно всплывал бессловесный протест: «так не бывает», «таких девушек не существует». Я искренне считал, что однажды она устанет, не выдержит, влюбиться в другого актёра, сварщика, человека, предаст... Нет. Она улетела в Лос-Анджелес и часть скептичного меня считала, что эта круговерть новой жизни, эмоций и возможностей затянет её в свой бушующий водоворот — я опять ошибался. Она вернулась к тому, кто сидел за решёткой. Потому что он любил её также сильно, как и она его. Всё идёт от женщины — любовь появляется у обоих, а хранит её только женщина. Я знал это, я чувствовал это, как никогда. Я поцеловал Лили в лоб. Эта девушка отличалась от всех, кого я знал прежде. И она выходит замуж за моего брата. Ни через месяц, ни через неделю, ни через год. Сегодня.
Я осторожно очерчиваю большим пальцем её идеальную бровь. Веки Лили слегка дрожат, заставляя меня широко и пьяно улыбаться. Всё-таки, не весь алкоголь выветрился, к сожалению.
— "У церкви стояла карета..."
Я почему-то начинаю напевать строчки старинного грустного романса, ассоциировавшегося у меня когда-то с картиной «Неравный брак».
— Марсель?! — громко, но вяло ото сна произносит Лили и сонно морщится, отшатываясь от меня на самый край постели. Часто моргает, кутаясь в одеяло по подбородок, а я продолжаю, пища сопрано:
— "Там пышная свадьба была-а-а", — Дэрлисон жмурится, заткнув краями подушки уши. — "Все гости нарядно одеты, невеста всех краше была-а-а-а!" — я вытягиваю шею, за что тут же получаю подушкой по голове.
— Перестань! Что ты тут делаешь?! — хохочу. — Марсель! — ещё удар подушкой.
— Ты всё-таки выходишь за моего брата, да? — я выгибаю бровь, спрашивая голосом Джеймса Бонда, выдвинув вперёд челюсть.
— Так ты пьяный...
— А ты выходишь замуж.
— Серьёзно?! Ты не знал? Обалдеть! — она прыскает, разводя руками, — А за что ты тогда пил ночь-напролёт?
— Но я же лучше, — стону я.
— В каком месте?
— Показать? — ухмыляюсь.
— Я воздержусь, — отшатывается Дэрлисон и падает на подушки, закрыв руками лицо, — Я могу ещё поспать. Часа три-четыре так точно. Только рассвет брезжит... Марсель, тебе правда заняться нечем? — половину слов она проглатывает, потому что зевает. Я понимаю, но выдаю:
— Что? — от её выражения лица я вновь смеюсь. Лили спокойно продолжает смотреть на меня, выгнув бровь, пока я через силу не успокаиваюсь.
— Я хочу ещё поспать, Марсель, — тихо говорит она. — Если у тебя всё, то дай мне это сделать. Я в отличие от вас на девичник в Лас-Вегас не летала, а разучивала новую роль.
— Какую? — она выдыхает, улыбаясь.
— Невесты. Мне до сих пор не верится. И постоянно кажется, что я забуду клятву. Поэтому зубрю её каждую свободную минуту, — смеётся она. Я с улыбкой любуюсь ею.
— Лили, ты справишься. Ты справлялась и не с такими ролями, — киваю я. Она садится на постели и проводит рукой по моим волосам, на мгновение ухватив пальцами чёлку, оттягивает её. Я замираю от неожиданности.
— Я хочу сказать тебе «спасибо», Марсель.
— Мне? За что?
— Порой, ты верил в нас с Дорианом больше нас самих. Сплачивал нас, напоминал о главном, умел выслушать, посоветовать, настоять, помочь, даже... спасти, Марсель, и это не преувеличение. За всё, что сейчас происходит, за всё, что сейчас мы с Дорианам имеем ты боролся наравне с нами. Если бы хоть раз я тебя не послушала, я поняла... как бы сильно об этом пожалела. Есть люди, которые становятся любимыми. А есть любящие. И есть и те, и другие... и именно у последних есть свои ангелы-хранители, Марсель. Так вот, ты наш с Дорианом ангел-хранитель, — часто закивала она, гладя меня по щеке. Я, растерянно открыв рот, моргал и пытался прийти в себя.
— Лили... Будь уверена в том, что я кто угодно, только... далеко не ангел, — я шумно выдохнул и закачал в отрицание головой, пытаясь улыбнуться. Она сжала обеими руками мои щёки и склонившись поцеловала в глаза.
— Ангел. Просто твоё сердце однажды очень сильно ранили, — я думал, что перестал дышать, когда Лили крепче обняла мою голову и положила на одеяло, которым были укатаны её колени. Тяжело сглотнув, я заглянул ей в глаза:
— Я тоже многих ранил.
— Но разбитое сердце именно у тебя, — она провела рукой по моей щеке, — Марсель, что делает тебя счастливым?
«Ты», — хотел сказать я, но прикусил внутреннюю сторону щеки.
— Я никогда не поверю, что это алкоголь, стриптизёрши, бары и проститутки. Как бы усердно ты не прятался в этом обилии черни. У тебя другое сердце. Чистое, открытое, способное любить, просто оно ранено и лечится счастьем. Ты должен идти дальше. Не смей хоронить себя раньше времени и ставить ярлыки. У каждого внутри море хорошего и всего лишь капля зла. Всё зависит лишь оттого, каким ты видишь мир. Морем или каплей... Ты спрашивал меня в той комнатке в общаге... Любила ли я? Тогда нет, вернее... тогда я об этом не знала. Сейчас я любила и люблю, ни первый день и ни одну ночь. И я уверена в том, что мир — это море. И где-то тебя ждёт именно твоя русалка, Марсель. И уж точно не в тех притонах, которые ты посещаешь.
— Знаешь, Лили... я хочу начать новую жизнь. Но каждый раз я останавливаюсь, потому что уверен в том, что это никому не нужно, ибо я не такой необходимый человек. Ты, Дориан... только моя семья видит во мне какую-то значимость. Все женщины хотят меня, мужчины ненавидят, но, — я широко улыбнулся от выражения лица Лили.
— Нельзя быть настолько самолюбивым, Марсель.
— Зато я нравлюсь твоей маме, — Лили рассмеялась.
— Ей нравится подобный тип... говнюков, Марсель.
— Так я ангел или говнюк? — я выгибаю бровь. — Говноангел? — она хохочет.
— Да-да, всё вместе...
Я с широченной улыбкой уткнулся лицом в подушку. Лили со смехом погладила меня по волосам.
— Марсель, я уверена, что у тебя всё будет хорошо, — прошептала она. Я заглянул Лили в глаза.
— Я счастлив за вас с Дорианом, — сглотнул я, — Ты — это счастье, Лили, — всё же смог выдавить. — Ты не представляешь, какое большое.
Она шумно выдохнула, часто моргая, не в силах сдержать улыбку.
— Ты будешь по нам скучать? — спросила она.
— Скучать? — хмурюсь, — В смысле, пока вы будете оттягиваться во время медового месяца?
— Нет, — рассмеялась Лили, — Дориан пока ещё никому не сказал, но... Мы уже присмотрели двухэтажную квартиру в центре Нью-Йорка. Я наконец-то воспользуюсь деньгами Керстин, для покупки... С небольшим ремонтом и на первое время, как сказал Дориан, поможет продажа квартиры в «Sun-Side». Б-12 продавать не будем. А все те деньги, вырученные за свою работу в компании «Grey enterprise» он вложил в расширение штаба и ресурсов «Grindellte Company» именно в Нью-Йорке. Кристиан предлагал ему создать основной штаб здесь, в Сиэтле, но... когда мы летали туда с Дэйзи, я поняла, что Дориана тоже тянет в Нью-Йорк. Как бы там ни было, но у нас в Сиэтле и правда не так уж мало плохих воспоминаний. Он хочет начать новую жизнь абсолютно по-новому. И я начну её там, где он хочет, а главное — с ним.
Я моментально протрезвел, а внутри меня что-то перевернулось. Что их вообще тянет в этот Нью-Йорк? Климат там ничуть не лучше, порой даже хуже. Такая же серость, суета и столпотворение. Их зовут туда чувства. Люди. Сначала Дэйзи, потому что там Альберт, теперь Лили, потому что туда хочет Дориан, туда Дориан, потому что там компания, которую он собирается возвысить до небывалого величия. Господи, я останусь совсем один. Этот кризис, что они пережили, влечёт к тому, что они бегут из города, который однажды их соединил. Город не виноват в тех несчастьях, что случались в их жизни, но они выметают его из прошлого, вычёркивают вместе с людьми, которые в нём. А всё началось с этого дурака Армэля, грезившего Нью-Йорком с пелёнок. Теперь, когда у него шесть штатов с ресторанами (в каждом около ста), Доминика вдруг одумалась, что может учиться на заочном, быть с ребёнком, (правда с няньками), и Мэлом в том же чёртовом Нью-Йорке. После свадьбы Дориана и Лили они увезут мою любимую племянницу Ану, к которой я всей душой успел прикипеть за эти пару недель... Чёрт. У меня не было нелюбимого города, но сейчас Нью-Йорк чётко занял свою позицию.
— Понятно, — это было единственным, что я мог сказать.
— Марсель, я обещаю тебе, мы будем приезжать сюда ещё чаще, чем ты думаешь... Дориан уверен в том, что ему ещё придётся ни раз просить помощи и у тебя, и Кристиана, — закивала Лили, — Дориан пришёл к выводу, что в данном случае гораздо проще возродить прошлое, чем строить с нуля несуществующее. Он даже не знает, как скажет это вашему дедушке.
— Поспешите с брачной ночью, дед его кастрирует, — констатировал я.
— Марсель, прекрати меня смешить, — она упала на подушки, — С твоего позволения, я ещё немного посплю... У меня причёска и макияж через пять часов. Моё лицо не должно выглядеть смятым, как нежареный омлет, — она надула губы.
— Лили, — рассмеялся я, гладя её щёку.
— Иди поспи, Марсель... Ты ведь поведёшь меня к алтарю, — улыбается она.
— И ещё я шафер.
— Вот-вот, Юлий Цезарь... иди спать, — она зевнула в ладошку и прижавшись щекой к подушке, закрыла глаза. Я убрал пряди волос ей за ухо.
— Помнишь... свой день рождения в ноябре?
— Да, — улыбнулась Лили, не открывая глаз, — До него я думала, что никогда не улыбнусь, а ты... ты устроил мне настоящий мини-праздник. Я помню всё, Марсель... Я благодарна тебе. За всё, — она вдруг схватила мою руку и крепко сжала, — Ты мне веришь? — тихо спросила она.
— Да, — еле дыша произнёс я. — Верю.
Она улыбнулась шире, ещё раз заглянув в мои глаза. И на протяжении пяти минут я наблюдал, как плавно ею овладевает сон. Лили Дэрлисон, есть хоть кто-то, кто хоть немного похож на тебя... внутри?
Когда я вышел из комнаты, в моём сердце всё стало само собой расставляться по своим местам. Она всё помнит.
Но они улетают...
Почему Дориан ничего не сказал мне об этом? Целые бизнес-планы придумали, купле-продажа полным ходом, а мне ни слова. Мой брат никогда ничего от меня не утаивал, особенно после того, как я открыл ему правду своего «жестоко разбитого сердца». Он всегда старался быть со мной откровенным, хоть человек он предельно замкнутый. Но от меня он никогда никаких секретов не таил, а теперь что?.. Возможно, он теперь хочет спрятать своё счастье? Или правда убежать от всего, что напоминает ему о прошлых событиях?
Я понял давно, что Лили смогла расколдовать его. Он смотрел на неё и видел стимул, начинал обладать стремлением двигаться дальше и меняться. Он никогда не был таким открытым, живым, влюблённым, готовым к обновлениям и переменам, даже несмотря на трудности и неприятности, которые появлялись, будто по щелчку на его пути с теми грёбанными Батлерами... Лили сказала, что я должен меняться, чтобы сохранить хоть немного себя. А для чего меняться? К чему стремиться? Кому это вообще нужно? Риторические вопросы, на которых нельзя найти ответа, быстро лишают человека всех его жизненных сил. Я упал на подушки в своей комнате и проспал до обеда.
По моему пробуждению, уже везде стоял шум, вокруг шла тщательная подготовка, непрекращающийся гул сменялся смехом, музыкой и визгом. Едва я вышел из душа, то увидел Дэйзи в сиреневом платье, порхающую с этажа на этаж, прикалывающую ко всему, что видит, бутоньерки. Мне она чуть ли не сделала пирсинг груди, но я привёл её в чувства раньше своим негодованием. Надев смокинг, я убедился, что даже бедняге Линде от Дэйз досталось. Она сидела с белой розочкой на ухе и в балетной пачке, устало и утомлённо смотря мне в глаза.
— Господи, — всё, что мог выдавить.
— Она правда милашка? — спросила воодушевлённая Дэйзи.
— Когда к ней прилепят баннер «мой хозяин — идиот», я напишу сверху: «сестра моего хозяина — идиотка».
— Уточни какая, — спускаясь по ступеням произнесла Софи. Я посмотрел на её смертоносные шпильки.
— Обе.
Софина показала мне язык, а Дэйзи пнула меня коленом в зад, заставив рассмеяться.
— Вот же шут. Кто тебе «бабочку» завязывал? — блондинка выгнула бровь, кладя ногу на ногу, тем самым демонстрируя вырез на лиловом платье.
— Я сам, — улыбнулся я как можно более едко.
— Оно и видно, — похлопала меня по плечу Дэйз.
— Вы отлично спелись. А я прекрасно умею за собой ухаживать, так что отлепитесь, «жу-жу».
— Тебе нужна женщина, чтобы «бабочка» не выглядела так, будто сейчас улетит, — Софи прикусила губу, чтобы не расхохотаться.
— А твоему парню нужно установить напоминалку на телефон о том, что тебя давно пора брать замуж, — я подмигнул.
— Говнюк, — Софи надула губы. Дэйзи рассмеялась, умещаясь рядом с сестрой и кладя руку ей на плечо.
— В этом Марсель прав, Софи...
— Я сама торможу Микеле, между прочим. Это так, для справки, чтобы вы знали, а Марсель угомонил своё чрезмерное остроумие! Я не хочу торжества, как у Лили с Дорианом, в саду у родителей, на полянке.... Что за «отстой»? У меня будет карнавальное шествие в Бразилии, с океаном шампанского и тысячами гостей! На мне будет платье, украшенное бриллиантами... Да-да, и ты, Марселино, будешь тащить мой шлейф, — я показал ей средний палец. Она кинула мне подушку в лицо, пока Дэйзи билась в конвульсиях от хохота. «Бабочка» всё-таки не выдержала.
— Завяжешь? — я выпятил нижнюю губу и присел на корточки перед Софиной. Она скрестила руки на груди и посмотрела в сторону, — Ну и ладно... Дэйз?
— Извини, но женская и сестринская солидарность превыше всего, Марсель, — кивнула она и крепче сжала плечи Софины. Я закатил глаза в мозг.
— Какие же вы несносные создания, — прищурился я, — Ах, да, точно! Вы же женщины, я постоянно об этом забываю.
— Такие уж несносные? — я резко встал, услышав голос Лили. Обернувшись, я просто не мог больше пошевелиться.
Эта девушка была рождена для свадебного платья. Она словно соткана из тончайших кружев. Маленькая удивительная принцесса с невероятно красивыми глазами медленно приближалась ко мне. Фата на ней была кружевная, заколотая точно так же, как у Одри Хепбёрн из фильма «Funny Face». Я впервые видел, как ей идут гладко убранные волосы, открывающие её лицо во всей своей красе. Сейчас она стала ангелом, чем-то неземным, несуществующим, каким-то... мифическим созданием. Видя мой взгляд, Лили смутилась и поэтому обернулась ко мне оголённой в разрезе спиной, при этом медленно кружась. Хрупкая девушка так светилась счастьем, что его можно без труда увидеть за километр. Мы снова оказались лицом к лицу.
— Только не ты, ангельская Лили Дэрлисон, — почти шепотом произнёс я.
Лили с улыбкой подошла ко мне и завязала мою «бабочку» своими маленькими ручками в коротких перчатках.
— Марсель, вы впервые так немногословны? — она слегка изогнула бровь, её щёки покрыл едва уловимый румянец.
— Я не жалею, что не жених лишь потому, что увидел такое чудо раньше Дориана.
— Ты меня сейчас совсем смутишь, — она улыбнулась шире.
— Тебе идёт розовый цвет.
— Марсель...
— Но белый особенно.
— Лили! Лили, дочка! Вот ты где! Я нашла подвязку! — по ступенькам сбегала Вирджиния, размахивая гипюровым кусочком ткани.
— Мама, боже мой! Её не обязательно должны увидеть все! — Лили вспыхнула, чуть ли, не пища от смущения.
Забрав подвязку у своей матери, она тут же скрылась в соседней комнате.
— А чего, собственно, стесняться? Она стоит пять тысяч долларов, между прочим, не из занавески сшита! — её мама проделала светский «жест недоумения» руками. Я сдерживал улыбку. — Марсель, ты прекрасно выглядишь.... Только скажи, мой дорогой друг, кто завязывал тебе «бабочку»? — не дожидаясь ответа, она тут же перевязала по-своему, чуть меня не задушив.
— А он не хочет надевать бутоньерку, миссис Дэрлисон, — пожаловалась на меня Дэйзи.
— Тогда я был ещё не одет, — огрызнулся я ей.
— Спокойно, милый Марсель, — она поправила лацканы моего пиджака и переключила внимание на младшую сестру, — Нечего из такого чудного мальчика делать клумбу, мисс Дэйзи Грей. Почему ты до сих пор не накрасила губы, кстати?
— Я красила. Просто уже съела помаду.
— Какое безобразие! Накрась губы снова и постарайся не есть до застолья! Ах, сколько время? Уже почти четыре! Мы уже давно должно быть в машине!
— Вы поедете вместе с Альбертом и Микеле, как только они привезут Рэйчел, третью подружку невесты... О, вот, кстати и она! Мы сегодня в сиреневом, - ухмыльнулась Софи.
Когда я посмотрел в окно, то увидел Рэйчел, бегущую в своём дорогущем лиловом шёлке по газону. Поздоровавшись со всеми, она сказала Вирджинии, что её уже ждут в машине и мама Лили, поцеловав в лоб дочь и ещё раз сказав ей слова благословения, села в машину к Арбалю и Родригесу. После них, мы сразу выехали на лимузине вместе с красоткой Белиндой. Пачка конечно немного помялась, но моей питомице так было гораздо удобнее. Лили гладила её густую короткую шерсть, было видно, что на её глаза напрашивались слёзы, но она уверенно держала себя в руках.
Пока мы ехали к церкви святой Марии, расположенной на горе над заливом, Лили Элизабет Дэрлисон вспоминала своё прошлое. Вспоминала город детства в Техасе — маленький городок Уилбаргер, школу, друзей, подруг, которые быстро потерялись после её поступления на актёрский. Кажется, она вспоминала большую часть своей жизни в этот момент. Жизни, которая послужила фундаментом для этой, новой, в которую сейчас она очень смело шагает.
Я вёл Лили к алтарю. Все нарядные гости встали, встречая самое прекрасное существо на этом празднике. Кристиан и Анастейша, вместе с матерью и отцом стояли в первых рядах. В основном, тут только наша родня, за исключением четы Кларков — Мэтта и Оливии, — ведь огромного торжества парочка не хотела, поэтому людей было гораздо меньше, чем на нашем последнем семейном празднике. Мэдисон Кэрруэй, дочь Фиби и Адама, ожидающая двойню, была здесь с мужем Энди. Даже Ро были здесь в полном составе, хотя вполне доступно пониманию то, что Кенджи и Кейтлин объединяет теперь только фамилия и дочь. Формально, они всё ещё в браке...
Ну, конечно, все Родригесы и Флинны здесь... Эдма. Она уже не знает, во что нарядиться, чтобы привлечь к себе моё внимание.
Людей со стороны Лили было значительно меньше: естественно, её мама — Вирджиния со своей подругой толстушкой Арией, ещё пара каких-то женщин, чьи имена до моего сведения донесены не были...
Джон Криг присутствовал с Элион, которая уже два месяца, как являлась его женой. Другие два брата, с которыми мы с Дорианом вчера делили тяжкое бремя жёсткого мальчишника, в ряду со мной были шаферами. Когда я подвёл Лили к Дориану, то прежде чем передать её в руку, по-отцовски поцеловал её в лоб, причём без всякой издёвки... Этот открытый гладкий лоб правда нуждался в поцелуе поддержки. Дориану я шепнул: «Береги её», — за что тут же получил неумолимые смешки Стефа и Криса. Они смотрели на меня, как на клоуна. Дориан вручил маленький толстый букет белых лилий своей невесте, взяв его у Стефа. Кристиан держал свечи наготове. И только в этот момент я вспомнил, что ответственный за кольца. Холодный пот прошиб меня. В этот смокинг я ничего с собой не брал. Медленно я пытался сообразить, куда я мог их деть по приходе домой... Чёрт! Так, нет, в церкви об этом рогатом мистере думать нельзя. Дориан сожрёт меня вместо свадебного торта, если я сейчас же не вспомню, где кольца! Я старался выглядеть не так обеспокоенно, но внутри меня всё бушевало. Стоящие напротив нас, шаферов, подруги невесты — большей частью, мои сёстры, едва сдерживали смех. Блять, неужели заметно, что я близок к инфаркту? Как мне сбежать отсюда?!
Вот, пожалуйста, Кристиан уже отдаёт свечи, после чего встречается со мной взглядом.
— Ты выглядишь, будто в штаны наложил. Что случилось? — вполголоса интересуется Кристиан, склонившись ко мне.
Стефан, услышав, не сдерживается и выпускает на волю короткий, но предельно громкий смешок. Дебил. Ему палец покажи, он хохотать будет. Священник грозно покосился на него, Дориан тоже не удержался от своего фирменного взгляда. «И так он посмотрит на тебя, сукин сын Марсель, если ты сейчас же не придумаешь, что делать».
Пот тёк по виску, я утёр его салфеткой, потом снова обратил своё внимание на подружек невесты. Софи на пару с Дэйзи глазами указывали мне куда-то в сторону входа. Боже, не смогу я выйти незаметным! Дэйзи свистнула. Это «птичье пение» я узнаю из тысячи... Линда выглянула из проёма дверей церкви. Стоп. Линда? Я повернулся к девушкам и спросил одними губами. Они часто закивали, сжимая руками щёки, чтобы они не лопнули от смеха. Господи, они не могли придумать что-то более остроумное?! Сучки.
Я присел на корточки и поманил питомицу рукой, игнорируя недоумённые взгляды всех сидящих. Линда быстро прошмыгнула ко мне, я попросил Кригов прикрыть меня перед Дорианом. На задней стороне пачки Линды мешочек... с кольцами! Вот так сестры. Бесстыжие, чтоб их! Я как можно быстрее достал одно, потом другое колечко влажными от волнения пальцами и замотал его в салфетку, данную специально для этого атрибута. Дэйзи и Софи чуть ли не плакали от смеха. Но кольца нашлись как раз вовремя...
Свадебный бал медленно подходил к своему логическому, прекрасному и фееричному концу. Я ещё раз оглядел шатёр на зелёной поляне сада, торжественно украшенный бордовыми лилиями, пионами и розами... занавеси белого шифона поднимаются от ветра, как паруса. В центре — новоиспечённые муж и жена, — танцуют который раз под ряд тот же танец, который никогда не надоедает влюблённым. Отсутствие фаты и распущенные волосы делают образ молодой ещё более загадочным, чем прежде. Она — нежная, хрупкая, полупрозрачная — кажется ещё меньше в руках Дориана в тёмно-синем смокинге, который притягивает её к себе всё ближе, и не отпускает из рук на протяжении всего вечера. Я стою, опираясь о стенку шатра и скрестив руки на груди, наблюдая за плавным лёгким танцем. Рядом со мной Крис, такой же пьяный, грустный, как я, и, в тоже время, довольный.
— Ты завидуешь ему? — спрашивает меня Кристиан. Я, щурясь, перевожу взгляд на своего двоюродного братца.
— Нет.
— Врёшь.
— А вот и нет, просто... просто немного грустно осознавать, что они скоро уедут, что всё, чем я пытался жить... утечёт из рук. Всё рассыпается, как песок, а я не в силах ничего сделать. Даже малышка Энни больше не будет нуждаться в своём большом няньке, — я взял бутылку со стола и сделал крупный глоток прямо из неё. — А я только научился надевать ей памперс, не перебарщивать с присыпкой... то есть, не делать из неё пирог с сахарной пудрой... И всё это уйдёт, опять одна сплошная... рутинная однообразность.
— Знаешь, я тебя понимаю, Марсель... Время, в котором мы живём, просто отвратительно. У нас уже нет никаких идеалов, идолов, кумиров. Нам не хватает событий. Но знаешь, что меня спасает? — я вопросительно выгнул бровь, полупьяно смотря на Криса. Или, наверное, куда-то сквозь него.
— Ну? — поторопил я.
— Надежда. Надежда на то, что однажды... всё изменится. Абсолютно всё.
— Так и происходит, только не со мной, — пожал плечами я.
— Марсель, я начал учить русский, — с улыбкой шепнул мне Крис. Я округлил глаза и уставился на Криса. — Да, да, друг.... Я решил, что поеду в тот город, который она сказала, найду её и буду счастлив.
— Ты слишком идеализируешь ситуацию, — закатил глаза я, — Пока ты выучишь первый миллион слов русского языка, её возьмёт в жёны кто-то другой. Когда ты выучишь второй миллион, она, естественно, разведётся, но к тому времени у неё уже будут спиногрызы и не факт, что все от мужа... И это в лучшем случае, — я рассмеялся.
— Знаешь, Марсель? А я поеду в Россию с переводчиком.
— Одна надежда на Google? — ухмыльнулся я.
— Так бы и дал по твоей дурацкой башке, Грей. У меня достаточно денег, чтобы заплатить толковому человеку.
— А вдруг ей понравится твой переводчик?
— Я найду страшного, по сравнению с собой.
— А если она его испугается?
— Я её защищу.
— А если...? — начинаю я и смеюсь от выражения лица Криса.
— Заткнись. Просто заткнись. Ничто меня не остановит, понял? Я привезу её сюда и она будет моей.
— На что она тебе сдалась... ума не приложу?!
— Влюбишься, поймёшь.
— Пожелай это своему врагу, но не мне.
— Марсель, слушай...
— Закрыли тему. Я буду счастлив, если у тебя всё получится, Крис. Правда счастлив, — я хлопнул его по плечу и крепко пожал руку, перед тем, как уйти.
Выйдя из шатра, я подошёл к самому краю поляны на обрыве, желая быть подальше от шума, музыки, от всего этого праздника... Подальше, подальше, только лишь бы не портить ту атмосферу, которая царит там. Звёзды молча зажигаются в бесконечном безмолвном синем куполе, воздух нагрет притягательным, пряным ароматом мая. Я вдыхаю его полной грудью и закрываю глаза. Чувствую длинные, тонкие пальцы на плече и медленно оборачиваюсь.
— Эдма, — непроизвольно говорю, не удерживаясь от досады. — Что ты здесь делаешь?
— Весь вечер хотела подойти к тебе... после дня рождения твоего дедушки мы не виделись, но... Я постоянно о тебе думала. Я постоянно о тебе думаю, Марсель.
— Не такая я уж загадка природы, — косо ухмыляюсь я. — Говори, что надумала.
— Тебе это важно?
— Нет. Просто, когда человек долго о чём-то или о ком-то думает, это бывает интересно.
— Марсель, я никогда не смогу стать тебе ближе?
— В каком смысле?
— В каком угодно. Мне показалось, что наши переписки нас... свели к какой-то определённости, но потом ты так надолго пропал.
— Я пытался помочь тебе оправиться после разрыва, так как сам проходил через этот процесс и знаю, как это тяжело. Неужели ты ждёшь от меня, что мы можем стать ближе, чем есть? Что я могу дать тебе, Эдма? — она замерла, смотря мне в глаза, и была ни в силах даже моргнуть.
— Марсель, — её вторая рука легла на мою талию, а другая сильнее сжала плечо. — Я... хотела бы... ты...
— Молчи, глупая, — я схватил обеими руками её лицо, — Хочешь, чтобы я повалил тебя на эту траву и трахнул прямо сейчас? Я могу трахать тебя хоть каждый день и ни один раз не пожалею об этом, Эдма, потому что для меня это — ничего не значит. А у тебя... ты наверняка что-то чувствуешь. И сначала тебе будет хорошо, а потом ты станешь ещё одним человеком, который ненавидит меня, потому что, видишь ли, я тебя использовал, а не ты этого хотела! — она вырвалась из моих рук и оттолкнула меня в грудь, разразившись всхлипом.
— Марсель, ты... ты...
— Что?! Что я, Эдма? Я задумываюсь в данном случае не только о себе. О тебе тоже. Потому что ты и себя возненавидишь. Ты станешь себе противна и тебе будет казаться, что все считают тебя такой! Я тоже прошёл через это, Эдма Флинн. И, поверь мне, это ничуть неприятно. Час удовольствия не стоит такой цены!
— Замолчи! — она заткнула руками уши и бросилась к обрыву, но я схватил её раньше, чем сам сумел опомниться и оттащил как можно дальше. — Ты порвал моё платье! Тебе... тебе же плевать, почему ты...
— Потому что ты напилась. И если бы мне было плевать, клянусь, я отодрал бы тебя прямо сейчас как последнюю суку, — шиплю я, глядя в её глаза. Она ловит губами воздух.
— Знаешь, Марсель, я... теперь мне ещё больнее, потому что люблю я тебя ещё больше, — она вырывается из моих рук и бежит обратно к шатру.
Я стою, как вкопанный. Только этого мне не хватало! Я уже был достаточно жёстким с ней. И пытался говорить с ней по-хорошему. Сколько раз я вёл себя, как ублюдок. Сколько раз, как пьяный ублюдок. Блять, я надеялся, что она меня разлюбит, но чёрта с два... Я не хочу быть виноват в чьём-то горе, но ничего не могу сделать... Я сел на траву и смотрел на залив, бьющийся о скалы. До того времени, пока искусственные искры не стали озарять поблекшее вдруг небо.