Глава 19.
______________________________________________
Все могло закончиться хорошо, и пойти своим чередом, к долгожданной развязке, но, как вы поняли, это не про эту историю.
______________________________________________
Включен старый черно-белый телевизор с помехами. Вокруг пахнет куревом. Я сижу и слушаю, что с перебоями говорит телевизор:
" 1990 год, июнь. О своем выходе из СССР объявили Эстония, Литва и Латвия, остальные республики еще раздумывают. В стране перестройка с ускорением, а КПСС так долго и старательно заботилась о развитии национальных окраин, что выкопала себе могилу. В союзных республиках… "
Взял пульт и вырубил. Ненавижу политику слушать. Как живет наша страна, я и так вижу: вокруг один разбой и убийства, бандиты.
– Слышь, Катастрофа, ты чего телик выключил?
И это он про меня. А выключил, потому что знал наверняка, что сейчас будут говорить про мою Родину, про Беларусь, и не в самом хорошем свете. Меня зовут Евгений Катастрофа. Мой папа, русский, привез фамилию из Саратова. Но в Москве в самом сердце России эту фамилию у меня не приняли, только смеются, гады!
В Белоруссии меня уважали как хорошего оперативника, но как только я перевелся в Москву, меня перестали считать "толковым". В Москве бандиты на каждом углу, все взяли в свои руки. Мне не разрешают нормально работать!
Но вскоре я получу свое первое нормальное дело! Убийство трёх человек в лесу. У меня загорелись глаза! Я ездил туда и нашел следы как минимум еще человек четырех, и одна из них была девушкой, уж больно миниатюрная ножка.
– Разборки бандитов, снова, ты так, Катастрофа, не радуйся, закроют дело, как нефиг делать.
Так мне говорил почти каждый, но этому же должен положить конец хоть кто-то!
Была яма, видимо, хотели убить и закопать в ней, но трое людей находятся не в яме, а возле неё. Кровь найдена повсюду, и не везде совпадает с убитыми:
Кострамин Дмитрий Васильевич. Опрашивая знакомых, называли Шмидт.
– Немец что ли?
– Не, просто любит шутки про Гитлера.
Кузнецов Кирилл Валерьевич.
Есть невеста Астафьева Дарья Владимировна, известно, что работал долгое время на рынке.
Ходунов Федор Александрович.
Работал долгое время водителем одного олигарха, после того как олигарха опустили бандиты и прибрали к рукам его бизнес, ушел с этой работы и больше никуда не устраивался.
Вот и завязка с бандитами.
Пошел относить отчет начальству, но после первого же моего слова рот мне закрыли и сказали, что дело закрыто.
Я так и знал, но не сдался.
Узнал про кровь неизвестного: Александр Николаевич Воробейков, сидел по малолетке полгода, вместе со Смирновым Константином Алексеевичем. На зоне их называли Джокер и Шрам.
В голове стал продумывать дело, и что вот эти гаврики малолетние и завалили троих.
Но оставалось много вопросов:
1. Мотив преступления?
2. Как все эти люди были привязаны друг к другу?
3. Как они привязаны к бандитам?
4. Кто та девушка, которая была вместе с ними?
Меня никто не слушал, поэтому я поднимал свои архивы только через старое место работы. В белорусской СССР бандитов не было, и я бы не хотел, чтобы они там были. Как решать данную проблему, не знал, тем более меня завалили простой работой, которой должен заниматься участковый, и искра в глазах поймать бандитов угасала.
Конец сентября удивлял, хоть кто-то начал работать и получать новые звания за раскрытые дела, кроме меня.
Мне так хотелось, чтобы все перестали меня считать никем, что я только и думал об этом деле с убитыми людьми в лесу.
Пробил последнего контингента, Фёдора, который работал на олигарха, узнал, что за бандиты забрали себе его бизнес:
– Банда Белова! Катастрофа, не на тех напал, у них такие связи в органах, тем более говорят, они на легальный бизнес переходят.
– Ты не понимаешь, что люди убиты? А та девушка, вдруг она в заложниках? Или тоже убита?
– А ты о себе думай, а не о шлюхе бандитов.
С ним разговаривать было не о чем, он так же, как и все остальные, сидел на жопе и ничего не делал.
– Дежурство на тебе, у Лёхи, дежурного, юбилей, так что сиди на страже.
Я покачал головой. Ну какой же беспредел! И я ничего не могу с этим сделать.
Не спал полночи, думал о девушке, которая и правда может быть не в безопасности вместе с этими бандитами. Что взять этих, которые на рынке орудуют: Пчёла и Кос… Пчёлокос…
Вдруг звонок.
– Здравствуйте, милый человек! Извините, что так поздно, но это невыносимо уже! Пьянки, гулянки, музыка орет!
– Женщина…
– Что женщина? Вы время видели? Мне на смену завтра, а тут опять эти гады приехали с бабами!
– Говорите адрес, сейчас буду.
Я положил трубку и стал думать… А как я отдел оставлю? Да кому это все надо.
Сел на велосипед и поехал, ехать недалеко, дачный квартал совсем рядом.
И определить, в какой именно мне нужен дом, оказалось легко, ведь только там горел свет и доносился звук сломанного магнитофона.
Я подошел к открытому окну и обомлел от услышанного, что происходило наверху, комната рядом со мной была тихой.
Сел на корточки и стал слушать, что происходит, и почти сразу же увидел дым от сигарет надо мной, и человек начал говорить:
– Нам надо расстаться, без всяких спектаклей, надоело.
И сигарета упала прямо на меня, он только её взял и сразу же кинул в окно. Странный. Я услышал тяжелые шаги в другую сторону и на секунду взглянул в комнату…
Лежит измученная девушка, а в фигуре мужчины я узнал того самого Коса, авторитета из банды Белова.
Как только услышал шаги назад, рванул оттуда, куда только глаза глядят, даже про велик забыл.
– Неужели это и есть та самая девушка? Кто она такая? По своей ли воле она там находится? Он говорил про расставание и какой-то спектакль…
Сидеть на месте я не мог, зная, что там остался мой велик, не мог уснуть. Ближе к утру побежал за великом и чуть не упал.
Весь злой, потрепанный, еще пьяный бандит садился за руль и куда-то очень быстро уезжал.
Я спрятался как мог, но ему было все равно и на меня, и на велик.
Минут 10 я сидел в канаве и боялся туда подойти, вдруг они сейчас тоже начнут выходить…
Схватил и побежал изо всех сил, на полпути все-таки сел на него и укатил, сразу думая, какие именно бумаги мне надо поднимать и через какие связи это делать.
Я нашел эту девушку: Соколова Елизавета Егоровна, она работает на этих бандюганов! А я еще переживал за неё…
– Есть что про неё рассказать?
– Она наша, Белорусская, родители её на бабку в Москве скинули, а сами тут и померли, брат есть младший, слушай, даже по-моему знаю его, Саня Соколов, помнишь, по малолетке все ларьки грабил, пока его в детдом не отдали.
– Не помню… Спасибо тебе!
Землячку нашел там, где не хотел. Позвонил начальству, сказал, что на мне все осталось, а там вызов сказали: людей убивают и наркотики держат.
Я никогда там много не врал, и сел вместе с ребятами захватчиками, поехали брать банду Белова в их же офисе.
Когда я увидел вблизи морду этого длинного, Космоса, сына такого выдающегося человека, мне аж тошно стало.
– Где девушка?
Он молчал и пытался не смотреть мне в глаза, я тогда впервые ударил человека и так сильно. Он мне стал так противен, что я не смог воздержаться. И вдруг услышал свою фамилию:
– Катастрофа!!
Все всполошились, наверное, не знали, что это меня так зовут… Я пришел на зов и увидел на полу ту самую девушку, Лизу, она сидела в окружении бутылок водки. Под же п****ы, до чего девочку довели!!
______________________________________________
Передо мной стоял мужчина весь в черном и, слегка приспустив балаклаву и улыбаясь, заорал: Катастрофа!!!
Мне стало страшно, я схватила себя руками за ноги и пыталась не шевелиться. Кто он такой? Какая катастрофа? Что я сделала?
Прибежал мужчина в милицейской форме, и мне стало еще хуже, меня бросило в жар. Неужели они что-то узнали об убийстве? Или они все-таки нашли Шрама или Джокера? Я вообще была не готова сейчас отвечать на все эти вопросы! У меня и так навалилось все и сразу! А еще они! И какая, блин, катастрофа!!!
– Елизавета Соколова?
Спрашивал мужчина в форме, но я не могла пошевелить губами, чтобы ему ответить.
– Встаем, руки за голову, – сказал мужчина в черном одеянии, и меня затрясло, но я начала подчиняться.
– Отстань от девки, она может жертва, ты же скажешь нам? – стал говорить мент и хотел помочь мне встать, но я от его помощи отказалась, но продолжала молчать.
– Землячка, ты немая что ли? Или они тебя запугали, скоты!! Поехали, расскажешь все-все, что ты делала на месте преступления и как этот изверг над тобой издевался, – говорил мент, пока они выводили меня из комнаты, и видя, как ребят скрутили, мне стало тяжело на душе, меня так не брали, хотя я этого, наверное, тоже достойна.
– Че ты там уже про нас сказала? Мужики, мы не причем, отвечаю! – Космос рвался как мог, но, говоря эти слова, взгляд у него был такой же, как тогда в яме. Нежный и любящий, он переживал за меня, я в этом уверенна.
– У кого-то голос прорезался? – мент убрал свою руку от меня, вглядываясь в Космоса. – Что с девушкой делал, признавайся! Чистосердечное смягчает вину, знаешь ли.
Я перевела взгляд на мужчин, которые держали моих ребят, взгляд у них был ошарашенный, и кто-то из даже посмеивался, что за концерт происходит?
– Катастрофа, хватит, наговоришься еще да полюбуешься, – сказал один из них, и они без указания стали выводить ребят.
Взгляд Космоса было не передать словами, он был как загнанный в угол и не знал, что ему делать. Но я заметила, что украшения, подаренные им и кинутые об стену, исчезли, а точнее, сжаты у него в руке.
Саша был такой недовольный, но молчал, и знал, что это все из-за нас с Космосом его сейчас везут в ментовку. Пчелкин, зная все и еще не отходя от шока, тоже из-за чего-то беспокоился, и часто поглядывал на меня с каким-то мягким взглядом, но без его ехидной улыбки не знала, как его воспринимать. Валера был спокоен, и на его лице не было ни одной эмоции, он знал, что ничего не сделал, и за соучастие его будет сложно привязать.
Мент хотел взять меня под руку, но я отшатнулась от него. Почему он назвал меня землячкой? Мы тут все земляки из Москвы.
– Голубка, сейчас приедем, побои снимем, заявление напишешь, хорошо? – он стал переводить взгляд на мою руку, и я увидела, что на ней стали проявляться синяки.
– Нет, – вылетело у меня, я, прибавив шаг, пошла к машине вместе с ребятами, чтобы сесть в бобик. Я заслуживаю так же, как и они, ехать там.
— Ты куда?! — закричал мужчина, который хотел закрывать дверцу милицейского бобика.
Ребята все перевели взгляд на меня, и у каждого была видна злость, но они молчали.
— Лиз, иди в салон уже, — отвёл взгляд и сказал Пчёлкин.
Подошёл мент и стал странно на меня смотреть.
— Я заслуживаю ехать с ними на равных условиях, — сказала я, смотря в пол, и обратно подняла глаза, смотря на Космоса и трогая свою руку с синяками, прикрывая их кофтой. Он сглотнул, когда увидел то, что сам же сделал, и отвёл взгляд.
— Девочка, я понимаю, эти бандиты тебя запугали, но это не повод прогибаться под их условия, теперь ты в безопасности, — сказал он и положил свою руку мне на плечо, я сразу же откинула её, и снова увидела взгляд Космоса.
Я протянула ему руку, ту самую, которую так прятала, и он, схватив её, помог мне подняться.
Его взгляд было не передать словами, но он как будто сдерживал эмоции внутри. Обернувшись, я стала смотреть на взгляды ментов, передать их словами, в общем-то, тоже невозможно. Один махнул рукой, ведь устал уже наблюдать за этим и закрыл.
Мы сидели как селедки в банке, Пчёлкин вовсе сел на пол, чтобы я оказалась рядом с Космосом.
— Слушайте сюда, — вдруг начал говорить Саша, — Пчёлкин, у нас же есть все видеозаписи? Скажем, у нас есть алиби, а вот вы… Как вас назвать, уже не знаю, разбирайтесь сами, что говорить, я даже не знаю, кого кто чего там убил, этот пацан где он?
Я слушала его и смотрела, как потерянно Космос смотрит в пол, он повернулся сначала на Сашу.
— Где он, я не в курсе, сам искал долго, не смог найти, — он сейчас нагло врет? Или тогда лгал мне? Ничего не понимаю…
Он повернулся на меня, наши лица были буквально в сантиметрах друг от друга, и его потерянный взгляд смотрел с таким трепетом на меня, что я как будто забыла, что было до этого.
— Отрицай всё, что только можешь, я на себя возьму всё, скажу, что тебя тогда в лесу не было, скажи, что расстались, можешь и заявление на меня написать, я заслуживаю этого, — я пыталась вслушиваться в него, но не могла, его рука нашла мою, и наши пальцы переплелись.
Он на каждой кочке сильно ударялся головой, и каждый удар как будто приводил его в чувства, он перекручивал всё, что сказал тогда, и обижался сам на себя.
— Кос, ну ты и дебил, — сидя на полу и слыша всё это, говорил Пчёлкин, — в такие моменты надо не это говорить, мы тебя за решетку не отправим, даже не мечтай.
— Что я должен, по-твоему, сказать? — как-то обиженно, но без огрызания спросил Космос, и Пчёлкин перевел взгляд на наши руки. Космос моментально убрал свою руку от моей.
— Реально дебил, вот выйдем, я тебе такую фанеру пропишу, Филыч добавит, правда, Фил? — продолжал Пчёла, и я наконец увидела его улыбку, ту, которой мне так не хватало.
— Еще как.
— Не о том думаете, мужики, — вставил своё Саша.
— Как раз о том, Саша, из-за них мы тут, так же поддерживать их надо, а не осуждать.
Космос повернулся на меня чуть ли не всем телом, так что я оказалась совсем прижата к стене. Он сначала стал убирать мои волосы за ухо, и, подвигаясь ещё ближе, прям к моему уху, стал говорить то, от чего у меня встала кровь в жилах:
— Я люблю тебя, ты же знаешь.
Я закрыла глаза от неприятия этих слов, и тогда поняла, что его губы прикасаются к моим. Только сейчас я поняла, что своим телом он хотел нас отгородить, только одному Пчёлкину было видно, он это делал как будто специально. Ведь у Пчелы был посыл для ревности Космоса, может, сейчас был обратный посыл?
Я не двинулась и не прикоснулась к нему, в таких условиях и после пережитого было ощущение, что я ничего не чувствую, ничего…
Ах да, страх, единственное, что я чувствовала, и он заграждал всё остальное.