12
Я так потрясен, что даже, не удержавшись, издаю странный звук – нечто вроде «эээ» – который в тишине коридора кажется слишком громким. Наконец овладев собой, я восклицаю:
– Ты что, прослушал? Юнги сам пришел ко мне. Взял и приперся, как вампир, которого я случайно пригласил, а потом не сумел выгнать.
Намджун хмурится, и я закатываю глаза:
– Посмотри на меня.
Я вытягиваю руки в стороны, демонстрируя Джун свой безумный наряд.
– Омеги у вас в Шотландии обычно одеваются именно так, чтобы соблазнить принца? Да, конечно, здесь холодно, и, наверное, после учебы в закрытой школе те из вас, кто не сменил ориентацию, делаются не слишком разборчивыми. Поэтому я не исключаю, что сорок семь слоев теплой одежды могут кого-то возбудить…
Джун стоит так прямо, как будто кол проглотил. Руки он держит по швам, подбородок вздернут. Возможно, надменному поведению их обучают в той дорогущей школе, которую посещают они с Юнги, и если так, то Нам наверняка получает высшие баллы.
– Надо отдать тебе должное, ты оригинален, – говорит он, и один уголок его рта приподнимается в полуулыбке.
Джун кивком указывает на мои клетчатые пижамные штаны.
– И стиль соблюдаешь.
Я фыркаю:
– Ты так относишься к каждой омеге, которая оказывается в поле зрения Юна?
И тут до меня кое-что доходит.
Я опускаю руки и придвигаюсь к нему:
– Погоди… ты неравнодушен к Юну?
От удивления он слегка оттаивает – хлопает глазами и отступает на шаг. На секунду Нам становится обычным парнем, а вовсе не аристократом, который вот-вот прикажет отрубить тебе голову.
– К Юну… нет, – отвечает он, качая головой, и лед снова нарастает.
– Нет, – повторяет Нам, слегка расправляя плечи. – Я не ревную. Просто не хочу, чтобы Юна втянули в ваши планы.
Я тоже качаю головой, совершенно сбитый с толпу.
– Понятия не имею… – начинаю я и вдруг вспоминаю, что сказал Юн у меня в комнате.
Про Майкла.
Про это дурацкое интервью.
– О господи, – говорю я и обхватываю голову руками. – Ты злишься на меня за то, что я читаю сплетни, хотя вы, парни, делаете то же самое?
У Нама хватает совести слегка покраснеть, но тут же он вскидывает подбородок и вновь обретает прежнюю надменность.
– Ну, ты точно не первая омега, которая бросает прежнего альфу и старается залучить в свои сети Юна, – говорит он, и я уже собираюсь поддразнить его за такие старомодные выражения, но Нам продолжает:
– Но меньше всего ему сейчас это нужно.
– Почему? – спрашиваю я. – Поверь, меня не интересует Юн, вне зависимости от того, что пишут в интернете. Но почему наш теоретический роман был бы настолько катастрофичен?
Намджун не отвечает, и я прижимаю руку к груди, задыхаясь от притворного ужаса.
– Это потому что я… американец?
Джун сердито хмурится.
– Или… или… потому что у меня нет прозвища? – Я преувеличенно морщу лоб. – Может быть, однажды я обзаведусь кучей глупых кличек, которыми все будут пользоваться вместо имени, RM, но, увы, сейчас у меня нет прозвища…
Я театрально вздыхаю, разведя руками, и Джун не выдерживает.
– Просто держись от Юна подальше, – советует он.
Честное слово, я предпочту этому придурку Гука и Хо, с их дурацкими килтами и волынками.
– Тогда вели ему держаться подальше от меня. А я сам как-нибудь найду дорогу в свою спальню, – заявляю я и шагаю по коридору в ту сторону, где, как мне кажется, находится моя комната.
Нам, слава богу, не идет за мной, и, шагая мимо столиков, портретов и громадных часов, я пытаюсь держать гнев под контролем. Ей-богу, кем возомнил себя этот тип? Он совсем не знает меня – но одно дурацкое интервью с идиотом Майклом убедило его, что я положил глаз на принца. Нет, спасибо. Рози может резать ленточки, сколько ей вздумается, а лично я отказываюсь от жизни в высшем свете.
Если Нам так долго дружит с Юном, почему он не знает, что принц представляет собой ходячую проблему?
Почему не пытается с ним поговорить?
Разве это не измена?
Возможно, измена.
Каменный пол холодит ступни даже сквозь носки. Я останавливаюсь и оглядываюсь. Новый коридор… Не помню, чтобы я видел раньше эту часть замка.
Я поворачиваюсь, глядя вокруг, и пытаюсь припомнить, куда сворачивал, пока мысленно спорил с Намджуном Ким-Монтгомери, но – нет, боюсь, я был слишком зол, чтобы обращать внимание на то, что меня окружает.
А-а-а, я заблудился.
В смысле, по-настоящему заблудился.
И это глупо, потому что я нахожусь в доме, а не в джунглях Амазонки, блин, но это очень большой дом и в нем гораздо больше комнат и коридоров, чем я привык.
Так. Мы не выходили на лестницу по пути из моей комнаты в спальню Юна. Возможно, я по-прежнему на нужном этаже.
Разве что коридор шел под уклон, а я этого не заметил.
Тьфу.
Я плотнее заворачиваюсь в одеяло и иду туда, откуда пришёл. Меня не так легко напугать, но здесь всё как-то слишком готичненько на мой вкус. Мне вовсе не нравится бродить ночью по замковым коридорам. И потом, я буквально только что выпроводил из своей спальни очаровательного мерзавца, а затем поругался с первоклассным снобом.
Не прошло и двух дней с момента моего приезда в Шотландию, а я уже чувствую себя героем Джейн Остен.
На ближайшем столике стоит лампа, и я решаю, что при свете легче будет сориентироваться. Щелкнув выключателем, я замечаю нечто странное за картиной, которая висит над столиком.
Это, кажется, рукоятка ножа?…
Возможно, вы бы удержались и не вытащили то, что оказывается кинжалом в маленьких кожаных ножнах, сунутым за раму, но я не настолько силён духом.
Я извлекаю лезвие из ножен и дотрагиваюсь до холодного металла. Короткий, острый клинок, просто… прижатый рамой к стене. Неужели замки опаснее, чем я думал? Надо вооружиться, чтобы пройти по коридору?
– Это для картины.
Я оборачиваюсь, по-прежнему с ножиком в руке, и, разумеется, вижу Намджуна – он стоит в дверном проеме, держа руки за спиной.
Я смотрю на кинжал.
– Картине нужно оружие? – спрашиваю я. – Зачем? Произведения искусства дерутся друг с другом?
К моему удивлению, Джун слегка улыбается. Ну, не столько улыбается по-настоящему, сколько приподнимает уголок рта, но, поскольку до сих пор я не видел от него ничего, кроме насмешек и презрения, это уже неплохо.
– На тот случай, если произойдет пожар, – объясняет он. – Можно быстро вырезать картину из рамы и унести ее в безопасное место.
Я всё понимаю, но мне кажется, что идея глупая. Если случится пожар, кто будет беспокоиться о картинах? Даже если они очень дорогие.
– Богачи такие странные, – говорю я, и крохотная улыбка на губах у Джуна сразу гаснет.
– Это бесценный шедевр, – произносит он, и я убираю кинжал обратно в ножны. Он входит на место с легким шуршанием.
– Лично я думаю, что бесценна человеческая жизнь, но, впрочем, как скажешь.
Мы смотрим друг на друга, и спустя несколько секунд Джун делает глубокий вдох.
– Прости, – выговаривает он, хотя это звучит так, словно он стоит под дулом пистолета (ну или кто-то приставил к его горлу кинжал). – Не стоило намекать на вас с Юном. Он… В общем, это был очень долгий день.
Я замечаю, что он не извинился за свое отвратительное поведение до того, но тут Нам слегка наклоняет голову набок и продолжает:
– Я провожу тебя в твою комнату.
Я не хочу оставаться наедине с ним ни секунды, но, слава богу, Джун умалчивает о том, что я безнадежно заблудился за пять минут, которые провел без него. Поэтому я молча киваю и следую за ним.
Дорога действительно занимает меньше времени, чем я думал, – а значит, я действительно свернула не туда (раз десять). Пока мы шагаем по коридору, я спрашиваю:
– Слушай, если серьезно, как вы ориентируетесь в этом доме?
Джун пожимает плечами.
– Многие – никак. Шербет говорит, что в тридцатые годы его прадед выдавал каждому гостю серебряную миску с конфетти разного цвета. Таким образом, можно было оставить дорожку, ведущую к твоей комнате.
Я торможу:
– Сочиняешь.
Но Джун качает головой.
– Клянусь, – говорит он. – Шербет, конечно, уверяет, что это придумали, чтобы гости могли найти дорогу в чужие комнаты…
– Тебе не кажется, что ты подкидываешь мне идею? – спрашиваю я, шевеля пальцами. – А вдруг я проведу всю ночь, нарезая конфетти, чтобы заманить Юна в свои крепкие сети?
Он поджимает губы – Нам всегда так делает, когда раздражен. Возможно, если постоянно его бесить, он вообще лишится рта. Не исключаю, что это пойдет ему на пользу.
Я открываю дверь, и Джун на секунду заглядывает ко мне.
– Я сожалею, что предположил худшее, но… кажется, тебе может понадобиться наставник, – говорит он. – Человек, который объяснит тебе, как тут всё происходит. Чтобы ты не слишком увлёкся.
Глядя на него, я склоняю голову набок и делаю вид, что обдумываю предложение.
– Хм… Нет.
И, пока Джун гневно смотрит на меня, я с огромным удовольствием захлопываю дверь у него перед носом.