Вырасти и выжить

—Слушаю, — бросаю холодно, не глядя в глаза. Ни капли дрожи в голосе, ни капли надежды. Только пустота — как накануне бури.

—Тесс... во-первых, прости... — начинает он тихо, срываясь на полуслове.

—Прости? — злюсь, перебивая, как ножом. — Ты серьезно? Прости? Конечно, Нэйт, давай, я прямо сейчас тебя прощу, забуду два года молчания, все бессонные ночи, все мои слёзы! Это ты хочешь услышать?

Голос срывается. Крик рвётся из горла, но внутри лишь гул — громкий, отдавшийся эхом где-то в груди. Слёзы катятся по щекам — горячие, солёные, предательские. Я вытираю их торопливо, как будто это избавит от боли, от воспоминаний, от правды.

Я уже готова продолжить — выплеснуть всё, что копилось эти два бесконечных года. Но не успеваю.

Нэйт подходит ближе. Его рука осторожно касается моего лица, поднимает его, будто я фарфоровая. Пальцы — тёплые, мягкие, бережные. Он стирает слёзы с моих щёк, смотрит прямо в глаза — теми самыми, голубыми, как летнее небо перед грозой. Я хочу оттолкнуть его. Хочу.

Но не могу.

Он прижимает ладони к моим щекам — и наклоняется. Его губы касаются моих.

Медленно. Осторожно. Будто извинением. Будто молитвой.

Поцелуй мягкий, как шелк. Сначала едва ощутимый, почти призрачный. Затем чуть крепче, с нарастающим жаром. Тепло разливается по телу, а в голове гул. Вкус — алкоголя, глупости, воспоминаний. Внутри всё сжимается и, наоборот, расправляется. Он целует меня так, будто не было этих двух лет. Будто мы снова пятнадцатилетние, влюблённые и бесконечно наивные.

Я не отвечаю. Но и не отстраняюсь.

Что ты делаешь, Тесса Уайт?
Ты же ненавидишь его. Ты должна ненавидеть его.
Ты два года училась жить без него.
Так почему сейчас всё, чего ты хочешь — это раствориться в нём?

Моя рука сжимается в кулак. Я подбираю остатки гордости и воли, как щепки на полу.

И в один миг — отталкиваю его. Резко. С болью.

—Нет, — выдыхаю. Голос дрожит, но я держусь. — Так не бывает, Нэйт. После двух лет тишины ты не можешь просто поцеловать меня и думать, что всё станет, как раньше.

Он молчит.
А я поворачиваюсь к двери.

И на секунду чувствую — я снова дышу.

—Стой! — его голос звучит настойчиво, и в этот раз он хватает меня за руку.

—Прости за... это, просто мне нужна была тишина . Просто присядь. Можешь молчать, можешь злиться, кричать, — только выслушай.

Я медленно поворачиваюсь к нему, не поднимая взгляда. Молча сажусь, сердце колотится, как в клетке. Он глубоко вдыхает, будто собирается силами, и начинает говорить:

—Два года назад моя семья была вынуждена срочно уехать. Всё произошло внезапно... Ты же помнишь бизнес моего отца? Машины, очень дорогие авто... — его голос дрогнул, — оказалось, он был лжецом. Он обманывал людей, подонок. Даже нас с мамой. Весь его бизнес оказался схемой — он крал деньги у доверчивых клиентов, а сам... тратил всё на любовниц.

Я поднимаю на него глаза. Он сидит, опустив голову, кулаки сжаты, руки дрожат. Он выглядит разбитым. Таким, каким я его никогда не видела — не парнем из школы, не моим бывшим, а кем-то раненым, настоящим.

—Когда правда вскрылась, мы пытались дозвониться до него. Но он просто сбежал. Полиция искала его, а мы... Мы продали всё, что у нас было. Мама поменяла документы, телефоны, мы уехали. Она боялась, что нас сделают соучастниками. Я не мог рисковать. Даже если очень хотел... — он с трудом сглатывает, делает паузу. — Я не мог тебе даже написать.

Молчание нависает над комнатой. Он говорит спокойно, но каждое слово — с грохотом внутри.

—Недавно его нашли. Арестовали. Мы с мамой дали показания, доказали, что ни о чём не знали. Нас признали невиновными. Но долги... Их нужно было выплатить. Мы до сих пор это делаем. А мама... у неё на фоне стресса начались серьёзные проблемы со здоровьем. И сиделку мы нанять не можем, денег нет. Я остался с ней. И только теперь... когда появилась возможность... я приехал. Чтобы увидеть тебя. Чтобы сказать тебе всё, что должен был сказать тогда. Тесса...

В его глазах — слёзы. Он не показывает, но я вижу, как он глотает ком в горле, как дрожит голос, как напряжены его плечи.

И что-то во мне ломается.

Я тянусь к нему и обнимаю. Осторожно, мягко, как будто прикасаюсь к хрупкой ране. Его светлые волосы пахнут знакомым мужским парфюмом — тем, от которого сердце замирало ещё в школе.

—Всё хорошо, Нэйт. Я рядом... — шепчу, поглаживая его по голове.

Мы ложимся на кровать, всё ещё держась за руки. Он бережно целует меня в лоб — нежно, будто бы ставит точку в прошлом и запятую в будущем.

Последнее, что я ощущаю — его тёплое дыхание у виска, лёгкое прикосновение губ...
А потом — темнота.
Сон накрывает меня волной, и на миг всё кажется спокойным. Как будто ничего не было.

Я медленно открываю глаза — в комнату мягко льются золотистые лучи утреннего солнца. Воздух тёплый, наполненный запахом лета и остатками ночной жары. Всё вокруг кажется почти нереальным.
Мозг лениво возвращается к реальности, и первое, что я делаю — пытаюсь нащупать руку, которую ещё ночью держала, будто боялась снова потерять. Но теперь под пальцами — только прохладная гладь шёлкового постельного белья.
Пусто.

Сознание постепенно проясняется: уже утро. Я резко открываю глаза. Сердце тяжело стучит в груди — начинается новый день.

Я встаю, пошатываясь от тяжести в голове. Пытаюсь найти телефон, но его нет в комнате. Выходя из спальни, натыкаюсь на последствия вчерашней вечеринки: кто-то дремлет, свернувшись на диване, кто-то шаркает по полу в поисках обуви или зарядки. Полуразбитые бокалы, затерянные воспоминания, пьяные шепоты...
Я нахожу свой телефон на кухонной стойке и тут же подхожу к Кларк, которая сладко спит, прижавшись к Люку.

— Кларк, проснись! Почему ты меня не разбудила? Я должна была быть дома в десять вечера! — в панике трясу подругу.

— Тесс... сейчас только девять утра... — бормочет она, не открывая глаз.

— Вот именно! Сейчас — утро! А я должна была быть ДОМА ВЧЕРА в десять! — почти кричу, но в ответ получаю лишь тихое сопение. Безмятежное. Безответственное. Бесполезное.

— Чёрт... отец меня убьёт... — шепчу себе под нос, глядя на экран телефона.
Десятки пропущенных вызовов и сообщений. Даже открывать не хочется — я знаю, что там нет ничего, кроме гнева и разочарования.

Скорее возвращаюсь в комнату, где спала. Голова ноет, как будто внутри устроили концерт с ударными. Я ведь не собиралась пить... Чёртов алкоголь...

На тумбочке замечаю стакан воды, таблетку и аккуратно сложенную записку.
Берусь за неё дрожащими руками.

Доброе утро.
Мне пора на самолёт, не стал тебя будить.
Оставил тебе таблетку — уверен, тебе сейчас не очень.
Спасибо, что выслушала меня.
Знай, Уайт, я обязательно встречусь с тобой ещё.
Люблю тебя.
— Нейт.

Я долго смотрю на строчки, как будто они могут ожить.
По кусочкам вспоминаю ночь: поцелуи, разговор в полумраке, тёплые объятия, запах его парфюма и тот взгляд... взгляд, в который я влюблялась снова и снова.
Это был не сон.
Он действительно был здесь. И снова ушёл.

— Вот чёрт... Он и правда снова исчез... — шепчу, сжимаю записку и прячу её в карман.
Теперь она — единственное доказательство, что всё это случилось на самом деле.

Время — девять утра. Я даже представить не могу, что скажут родители.
Вызываю такси с тем чувством, с каким, наверное, вызывают скорую — только речь пойдёт о моих ушах. И о моей свободе.
Кажется, я уже чувствую вкус...
Собственной крови.