I Need A Fix Cause I'm Going Down [Larry Stylinson Fanfiction]

от

16 страница3 февраля 2015, 17:24

That's what you get when you let your heart win

Луи дал себе два полных дня. Два дня для того, чтобы оставаться в кровати, позволяя слезам свободно литься и избегая разговоров об этом и обо всём остальном в мире. И хотя на третий день он проснулся и немедленно захотел дать себе ещё несколько дней, недель, месяцев, даже лет, продолжая мучать себя воспоминаниями о невыполненных обещаниях, которые звучали так сладко и искренне когда-то, и рыдать, пока не останется больше слёз, пока он не выдохнется и не зачахнет, чтобы соответствовать тому, каким крошечным и мёртвым он чувствовал себя внутри, он не позволил бы себе этого сделать.

Он подумывал над тем, чтобы вернуться к тому, кем он был до Гарри: безразличным к миру и не принимающим участия даже в своей собственной жизни, не говоря уже о чьей-либо, но внезапно он понял, что чувствовал себя совсем иначе. Раньше Гарри всегда был рядом с ним в его плохие дни, но теперь он, вероятно, делал то, что раньше, до того как они встретились, а именно: курил, общался с друзьями, трахался и продолжал жить. Луи не хотел сидеть дома и рыдать над ним, пока он пихал свой член в какую-нибудь девицу, или делая что угодно, что его душе придётся. Луи больше не хотел, чтобы о нём заботились, а уж тем более, чтобы о нём заботился глупый Гарри с его грёбаными глупыми кудрями, глупой улыбкой с ямочками и его чёртовыми совершенными руками, которые он использовал, чтобы держать его в безопасности, когда мир становился полным дерьмом. Луи хотел научиться заботиться о себе сам хоть раз в своей никчёмной жизни, и он был полон упорного стремления добиться этого.

Поэтому, когда он проснулся рано утром на следующий день и поплёлся на кухню, где поймал взглядом своих троих друзей, которые ещё даже не пытались собираться на работу, его встретили три пары широко распахнутых глаз и одна отвисшая в удивлении челюсть.

- Ладно, давайте просто покончим с этим, - простонал Луи, ожидая тонну любопытных вопросов. Он тактично избегал парней последние пару дней, покидая свою комнату только для того, чтобы воспользоваться ванной, да и то только в те моменты, когда он был абсолютно уверен, что никого из них не было рядом. Каждый обеспокоенный крик через дверь либо полностью игнорировался, либо заменялся на стандартное: «Оставьте меня в покое». Луи понимал, что вёл себя как ребёнок. Ему нужно было плакать и валяться в кровати, не желая никого видеть. Хоть он снова захотел поддаться своему естественному инстинкту, чтобы скрыться от охвативших и изучающих его любопытных взглядов, он сделал всё возможное, чтобы проглотить свои страдания и нацепить на своё лицо храброе выражение.

- Луи, ты хорошо себя чувствуешь? – мгновенно спросил Лиам.

- Хорошо.

- Ты не покидал свою комнату несколько дней, - возразил Найл.

- Всего лишь два дня, - Луи пожал плечами. – Бывало и хуже.

И это действительно было так, даже когда Гарри был рядом с ним. Два жалких небольших дня едва могли сравниться с тем, что могло было быть.

- Именно поэтому мы и задаёмся вопросом: каким это, блять, образом ты сейчас стоишь перед нами, когда судя по твоим привычкам, ты не должен быть даже близко к тому, чтобы вылезти из кровати? – объяснил Зейн.

- Ну, я просто… - Луи вздохнул, затихая, потому что он вновь подумал об этом: о том, как было ужасно кричать Гарри в лицо, чтобы увидеть, как он плачет, и, в конце концов, заставить его уйти. Он почти решил снова вернуться в постель и продолжать пить свои таблетки, пока Гарри находился, бог знает где, и бог знает с кем, ведь они больше были не вместе. Но возвращение в кровать никогда ничего не делало лучше. Может быть, желание избегать всего вокруг и довело его до таких результатов. Может быть, если бы он не пренебрегал Гарри так часто, тот бы не чувствовал надобности, чтобы ему кто-нибудь отсосал, пока они ещё были вместе.

- Я стараюсь, ладно? – наконец ответил Луи после длительной паузы. – Я больше не хочу быть таким. Я хочу быть тем, кто может справиться с трудностями, потому что, ну, вы же знаете, это просто жизнь, и мне нужно к ней приспособиться. Иногда люди изменяют. Иногда люди расстаются. И я, и Гарри просто люди, и это только моя вина, что я думал, будто бы мы какое-то исключение, но я просто не могу прятаться в своей комнате до конца своей жизни. Я устал от этого. Это всё равно не работает. Это только лишь ещё больше угнетает меня и заставляет думать о том, как же сильно я хочу умереть.

- О, Луи, - конечно же, Лиам был одним из первых, чтобы выразить свою симпатию к нему, подходя и сгребая его в объятия, поглаживая по волосам. Лиам не был Гарри, но он был тёплый и сильный. Голова Луи покоилась на его груди, что послужило напоминанием, как он обнимался с Гарри, и ему нужно было вырваться из этих объятий, чтобы не начать плакать снова, потому что он пообещал себе, что больше не будет. Луи решил, что уже выделил себе достаточно времени для слёз из-за глупого парня с глупыми цветами на его глупых волосах.

- Ну, так что ты нам скажешь? – осторожно спросил Зейн. – Ты собираешься… Собираешься больше не грустить?

- Я скажу: сходите со мной кто-нибудь в магазин, пожалуйста? Потому что шоппинг-терапия лучше, чем настоящая терапия. А если я останусь один, то я снова заползу в кровать и потрачу ещё больше слёз на моего глупого бывшего парня, - Луи выпятил нижнюю губу для дополнительного эффекта.

- Я пойду, - моментально согласился Найл, и Лиам тоже одобрительно кивнул.

- Я всё равно уже дал Лиаму выходной, - Зейн схватил свой телефон со стола и начал набирать сообщение. – Я просто заставлю кого-нибудь заменить меня. Быть боссом – охуенно.

- У тебя что-то запланировано? – решил проверить Луи. – Если эти двое уже идут со мной, я не хочу, чтобы ты бросал всё из-за меня.

- А если бы они не пошли, так это было бы нормально? - поддразнил его Зейн. – Некоторые не будут возражать повидаться с кем-нибудь другим, и я к тому же могу всё перенести. Перри будет ненавидеть меня за то, сколько ей звонков придётся сделать, но она может засунуть своё недовольство куда подальше. Я не собираюсь пропустить эту прогулку с вами.

У Луи, на самом-то деле, не было лишних денег, которые можно было потратить, потому что он пропустил достаточно много дней работы, и он никогда не был обходителен со своими финансами. Но пульсирующая боль в его груди могла быть успокоена только сумками, полными новой одежды, и временем, проведённым с его лучшими друзьями. За целый день ему пришлось лишь однажды сдерживать свои слёзы, когда они решили перекусить в «Subway». Он уловил запах девушки, которая заказывала сэндвич прямо перед ними, и она пахла искусственными цветами, что было достаточно похоже на запах Гарри. Его мозг отбросил его в прошлое, когда он впервые спал с ним, прижавшись к его голой груди. Гарри был везде, а его кожа пахла так чисто, свежо и прекрасно. Луи пытался не думать об этом, но было уже поздно, и слёзы уже грозились стекать по его щекам, и единственный способ, чтобы остановить их, был вытереть глаза, чтобы его друзьям не о чем было беспокоиться.

Луи мог почувствовать их взгляды на себе, пока они получали свой заказ и искали свободный столик, и прежде чем как они успели открыть свои сэндвичи, Лиам начал делать то, что получалось у него лучше всего: проявлять заботу и интерес.

- Лу, я знаю, что ты не хочешь говорить об этом, но ты любил его, - он положил тяжёлую руку на его плечо для успокоения. – Ты должен давать волю чувствам. Это не очень хорошо – держать их всё время в себе.

Луи привык быть именно таким человеком, который держал свои чувства и эмоции внутри, и часть его до сих пор хотела оставаться такой и заставить всех замолчать, потому что он уже понял, что раз за разом, позволяя людям узнать всё о себе, они не только делали ему больно, они разрушали его. Но сейчас с ним сидели те, с кем он практически вырос, и если он собирался улучшать свои навыки в том, чтобы позволять своим эмоциям и чувствам выливаться наружу, кто его выслушал бы лучше, чем эти три парня?

- Ладно, хорошо. Хотите знать, что действительно выводит меня из себя? – начал Луи, и три пары глаз выжидающе уставились на него. – Я не знаю, делает ли это меня сумасшедшим, грустным или раненым, да что угодно, хотя я думаю, что все эти три чувства подходят ко мне. Но то, что я не понимаю, так это то, что он, блять, знал меня лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше, чем вы, парни. Я, вроде как, на самом деле позволил ему войти в мою жизнь, я рассказал ему всё о себе и о моей больной голове, и каково это – хотеть умереть каждый день. И он знал, он точно знал, как ужасно это чувствовалось, а сейчас всё выглядит так, словно он просто наплевал на это.

Луи думал об этом в течение нескольких дней, но, наконец, произнеся это вслух, его слова звучали гораздо хуже. В груди снова возродилась колющая боль от осознания того, как всё было чертовски ужасно. Это ощущалось, словно кто-то вытащил неправильный брусочек в игре «Дженга», и Луи смотрел, как эта башня рушилась на него волной ярости и боли.

- Ну, он, вроде как, знал, что я находился на грани психического срыва, который мог произойти в совершенно любой момент, и он должен был заботиться обо мне и постараться не сделать мне больно или то, что сделает мне только хуже, например, я даже не знаю… Не трахаться с моими друзьями и разбить мне сердце затем. Но нет, определённо, нет, - бормотал Луи, кипя от злости. – И затем, когда всё стало явным, он вёл себя как грёбаный раненый щенок, мёл всякую чушь, вроде: «Ой, я так сожалею, я так люблю тебя, я никогда не хотел причинить тебе боль». И к тому же, он, блять, рыдал передо мной, как будто он никогда даже не представлял себе, как дерьмово я себя чувствовал. Если он не хотел причинять мне боль, так почему он не остановил себя от ошибки? Он, блять, знал, что поступал неправильно, но он всё равно это сделал! И это выглядело как огромное «пошёл ты» в мою сторону. Это заставило все его слова выглядеть враньём и полнейшей чушью. Он также мог вырвать моё сердце из грудной клетки и разорвать его на части, и, знаете, даже это было бы не так больно, чем то, что я чувствую сейчас.

Эти воспоминания были всё ещё слишком свежими и острыми для него, и он был готов к любому совету или мнению, но к счастью, все парни, кажется, поняли его и дали ему то, в чём он нуждался. Каждый из них сказал, что Гарри был абсолютным придурком, что он заслуживает лучшего и подобные фразы, применимые в таких ситуациях.

- Вы же знаете, что я не так легко начинаю доверять людям, но я подумал… - Луи замолчал, вздыхая. – Я действительно подумал, что всё было по-настоящему. Даже вам он понравился, и он, ну, идеально подходил к нам и к моей жизни. Я мог рассчитывать на него так же, как я рассчитываю на вас. Вы всегда хорошо ко мне относились. Вы всегда рядом, чтобы понять и помочь мне бороться со всем дерьмом. Я хочу сказать, что, конечно, мы ссоримся иногда, но никто из вас не сделал ничего из того, что бы так чертовски расстроило меня. Это всё, о чём я просил его, и я действительно не думаю, что это было так много, особенно для того, кто якобы заботился обо мне.

- Хотя, мы тоже раньше совершали ошибки, - напомнил ему Найл. – Помнишь, когда Зейн первый раз нашёл твои таблетки, подумал, что ты наркоман и смыл их в унитазе, пытаясь оторвать тебя от этого занятия?

- Ты серьёзно, Найл? Ладно, что насчёт того, когда Джей напекла нам печенья для школьной вечеринки в седьмом классе, а ты съел их все за ночь до этого, за что Луи был наказан на две недели? – принял Зейн ответные меры.

- Эй! А что насчёт того, когда Зи остался без машины, и он одолжил машину Луи, разбив её? – напомнил Найл.

- Я заплатил за ремонт! – начал защищаться Зейн. – И не забывай тот случай, когда ты притащил к нам в квартиру девчонку и потрахался с ней на кровати Луи, потому что был слишком пьян, чтобы понять, где чья кровать, а закончилось всё тем, что её вырвало прямо на простыни.

- Ладно, ладно, мы поняли. Вы оба делали ошибки весь год, - прервал их Лиам.

- О, нет, ты не отделаешься просто так, - Найл втянул в воспоминания и его тоже. – Помните, когда Лиам решил, что это будет прикольно нарисовать на лице Луи огромный член, пока он спал, а затем разослал эту фотку всем его контактам в телефоне, включая его маму и бабушку?

Четверо из них расхохотались, вспомнив этот случай, включая даже самого Луи, потому что, оглянувшись назад, он был изрядно пьян в ту ночь, и это было довольно хорошей шуткой, за исключением того, что его мама прочитала ему лекцию о «знай свой предел» на следующий день, что вскоре превратилось в довольно громкие слова о вождении в нетрезвом состоянии. Его бабушка даже не знала, как читать сообщения на своём телефоне, так что он, к счастью, удалил их, прежде чем она смогла прочитать их.

- Может быть, вы, парни, вовсе не мои лучшие друзья… - предположил Луи, дразнясь.

- О, ты привнёс и свою долю ущерба, - сказал Найл, будучи экспертом в том, чтобы начинать говорить, когда все снова были включены в разговор. – Я до сих пор жду новые наушники, которые ты мне должен, после того как взял мои в душ, блять, всего лишь через месяц, как они у меня появились, засранец ты этакий.

- Я не знал! Они могли блокировать внешние звуки и усиливать музыку, словно ты находился на первом ряду грёбаной концертной арены, а они даже не были водостойкими! Всё сейчас водостойкое! Даже макияж сейчас водостойкий, хотя, по-моему, от этого нет пользы. Грёбаные технологии, - огрызнулся Луи.

- А как насчёт того случая… - Лиам засмеялся, прежде чем смог закончить предложение, остановившись на мгновение, чтобы взять себя в руки и продолжить. – Когда Луи позаимствовал джинсы Зейна в десятом классе, и они так плотно облегали его задницу, что, в конце концов, прямо там же и порвались.

Это воспоминание вновь заставило всех рассмеяться. Луи должен был ходить с толстовкой, обвязанной вокруг его талии весь оставшийся день, а Зейн даже не разговаривал с ним в течение целой недели.

- Или когда он налил клея в ботинки Лиама, и тот даже не заметил этого, пока не пришёл домой и не снял обувь прямо вместе с носками, - сказал Найл, и каждый из них начал пересказывать самые смешные случаи и подставы, которые они делали друг другу в течение этих лет, и достаточно скоро Луи уже держался за бока, громко хохоча. Он сдерживал свои слёзы горечи по уважительным причинам, ведь это были его друзья, и у них была целая история, было много взлётов и падений, над которыми они теперь были в состоянии просто посмеяться, и всё это только укрепляло их дружбу, проверенную временем. Для Луи все они были как братья, серьёзно, потому что они прошли вместе через многое, и он немного успокоился, понимая, что сможет пройти через всё, пока они будут рядом, понимая и поддерживая.

Несмотря на то, насколько он хотел, чтобы Гарри был частью группы людей, которым он доверял всю свою жизнь, чтобы тот помогал ему, всякий раз, когда он падал вниз, чтобы давать ему пространство, когда он в нём нуждался и чтобы смеяться вместе с ним, когда ему захочется, Луи понимал, что трое из его друзей являлись большим, чем он ожидал от этого мира. Он был настолько благодарен им за это, что почти не чувствовал себя так, словно ему было из-за чего расстраиваться.

- Я люблю вас, ребята, - выпалил Луи. – Я не чувствую себя так, словно достаточно говорил это, так что вы лучшие парни, которых каждому парню ещё стоит поискать.

- Парни, вы лучшие парни, которые только могут быть у парня, - выражение лица Найла оставалось каменным, пока он говорил это нелепое предложение.

- Парни, парни, давайте! Мы лучшие парни из всех парней, вот поэтому мы парни друг друга, - подключился Зейн.

- Хватит, парни! – утихомирил их Лиам, и все они широко улыбнулись друг другу. Это было так просто - от валяния дурака и опускания тупых шуточек, снова перейти к тому, чтобы быть серьёзными и понимающими.

Найл опустил голову на плечо Луи, затем посмотрев на него глазами с ярко-голубой радужкой.

- Если серьёзно, мы тоже тебя любим, приятель.

Пауза повисла между ними, поскольку все они воспользовались моментом, чтобы молча понять, как они ценили друг друга, и ощутить невидимую связь внутри их небольшой компании, но затем Найл сказал: «Слово «парень» звучит действительно странно сейчас», и трое из них засмеялись, согласно кивая. Луи почувствовал себя, словно его ноги застряли в зыбучих песках, но существовала целая команда парней, чтобы вытащить его, прежде чем его не затянуло слишком глубоко. Это было опасно и страшно, но они помогали, и хоть это и могло занять некоторое время, но они все упорно боролись за его жизнь так, как боролся за неё он.

***

Оставшаяся часть его недели прошла слишком легко. Луи по-прежнему избегал работы, потому что не был готов увидеть Майкла, но, тем не менее, он был занят. Найл попытался обучить его игре на гитаре на следующий день, но Луи был слишком упрям и нетерпелив, чтобы приложить к этому хоть какие-то усилия вместо суеты, поэтому они сдались и играли в футбол целый день, а затем четверо из них пошли на студенческую вечеринку этой же ночью. Он посетил салон Зейна и Лиама, но затем до него дошло, что Гарри тоже мог там появиться, поэтому он просто держался от него подальше и старался найти другие вещи, чтобы себя занять.

Луи предложил посидеть с близняшками, пока его мама встречалась со своими друзьями. Дейзи и Фиби спросили его о Гарри, но он просто ответил, что тот был больше не рядом с ним (добавив, что Гарри очень скучал по ним, потому что не мог смотреть на совершенно подавленные выражения на их крошечных одинаковых личиках). Он рассказал о том, что произошло Лотти, даже позволив себе порыдать немного снова, и она вытирала его слёзы и говорила, какой он сильный, и как она им гордится. Луи ответил взаимностью, гордясь тем, что из неё рос такой замечательный человек, и затем она сменила тему, рассказывая о более позитивных событиях. Она рассказывала, какие телешоу она смотрела по телевизору, и как, уложив близнецов спать, она до двух часов ночи смотрела повтор «New Girl».

Но плохие дни не исчезли насовсем. Однажды будильник разбудил его утром с напоминанием о том, что у него и Гарри сегодня должно было быть пять месяцев, как они начали встречаться. Луи вспомнил, как они однажды лежали на его кровати, одурманенные травкой, любовью и друг другом, и Гарри дотянулся до его телефона и поставил на нём напоминание на второе число каждого месяца, чтобы они не смогли забыть об этом, потому что тот мог быть чертовски и по-глупому романтичным дурачком иногда. Затем он вспомнил, как Гарри приносил ему завтрак в постель в его особенно плохие дни, даже когда он не хотел вылезать из кровати. Он бы пожаловался на крошки на простынях, но Гарри бы просто улыбнулся, поцеловал его и заверил, что он сменит их позже. Тогда бы Луи расслабился, потому что он был болен, и позволил бы Доктору Гарри заставить его почувствовать себя лучше.

Внезапно он не захотел вылезать из кровати. Он просто хотел лежать там, он хотел чувствовать теплоту тела рядом с ним, но не просто какого-нибудь тёплого тела. Он хотел тело Гарри. Его стройные ноги, красивые руки, сливочную кожу, бабочку на животе, и как она опускалась и поднималась с каждым его небольшим сонным вдохом и выдохом. Но Гарри больше не было рядом с ним, и никогда не будет снова, так почему же бездонная пропасть не могла разверзнуться прямо у него в полу и не могла проглотить его целиком в другую вселенную, где парни не едят твои внутренности на ужин, а монстры не превращают задворки твоего разума в свой дом?

Луи выполз из кровати около половины четвертого, когда услышал, как кто-то звонил в дверь. Он был потный, на нём была его ужасно старая футболка, и он только мог себе представить, какой ураган творился на его голове, но ему было плевать. Он не заботился об этом ровно до тех пор, пока не открыл дверь, и стоявший там Эштон заставил его челюсть отвиснуть, а щёки покраснеть, пока его рука непроизвольно потянулась к волосам, чтобы их пригладить.

- Что ты здесь делаешь? – поинтересовался Луи слабым голосом.

- Мы беспокоились о тебе, - Эштон раскрыл свои руки, чтобы притянуть его к себе для медвежьих объятий. Он был такой большой, высокий и сильный, что напомнил Луи слишком много о мальчике с цветами в волосах и пустоте в его сердце.

- Я в порядке, - он выскользнул из его объятий.

- Мы привыкли, что ты не приходишь иногда, но сейчас тебя не было слышно целую неделю. Ты словно пропал с лица Земли. Мы думали, что что-то случилось.

- Что ж, я в порядке, - нетерпеливо повторил Луи.

- Серьёзно? Выглядишь кошмарно.

- Вау, спасибо. Ты проделал сюда такой путь только лишь для того, чтобы сказать мне об этом?

Эштон замялся, нервно прикусив нижнюю губу, мысленно подбирая более аккуратные слова.

- Лу, ты в порядке? Ты ведёшь себя по-другому в последнее время, и я скучаю… Я хочу сказать, мы все скучаем по тебе.

Эштон был таким добрым и искренним, придя к нему с лучшими намерениями. За всё это время он не сделал ему ничего плохого, а только был хорошим и понимающим, и именно в этот момент Луи осознал, что он был его настоящим другом. Луи не вёл себя с ним, как с Гарри, когда ему приходилось действовать осторожно, анализировать и задаваться вопросами: мог ли он ему доверять. Что-то в Луи просто знало, что Эштон был безопасен для него, потому что это было совершенно не в его правилах: обижать или расстраивать кого-то. Он всегда мог предложить своё плечо, на котором можно было поплакаться. Луи понял, что ему в любом случае нечего было терять, поэтому он решил, что это было нормально – позволить себе немного расслабиться.

- Мы расстались с Гарри, - сказал Луи, губы и брови Эштона сразу изогнулись в выражении сочувствия и заботы, которые просто не могли быть поддельными.

- Чёрт, мне так жаль.

Луи всегда подозревал, что Эштон до сих пор питал чувства к нему, но сейчас он не показывал этого, пряча их в пользу того, чтобы быть по-настоящему заботливым и понимающим другом.

- Он сказал почему? Или ты… Я имею в виду, что случилось?

- Я бросил его. Он изменил мне, - Луи шмыгнул носом, стараясь не допустить очередного потока слёз из-за нахлынувших воспоминаний.

- Оу, - каким-то образом выражение лица Эштона стало ещё более расстроившимся.

- Я не могу работать с Майклом. Я не хочу его видеть, - объяснил Луи.

- Ты имеешь в виду только тот единственный случай с Майклом?

- Ты знал об этом? – спросил Луи, тут же вспоминая, почему он считал Эштона хорошим другом.

- Ну, да. Он рассказал мне, когда это случилось, - Эштон выглядел обеспокоенным.

Ложь, ложь, ложь. Почти все знали, что Гарри был грёбаным грязным лжецом. Все хранили секреты, а Луи, оказалось, ужасно разбирался в людях.

- Какого хрена ты не рассказал мне об этом? – зло выплюнул Луи.

- Луи, да ладно тебе, - начал успокаивать его Эштон. – Я не хочу сказать, что не хотел, но… Парень из твоей бывшей интрижки, которому ты до сих пор нравишься, говорит тебе, что парень, из-за которого ты его бросил, изменяет тебе… Ты бы в это поверил?

Луи задумался на мгновение, а его сердце не упустило возможности встрепыхнуться на словах «которому ты до сих пор нравишься». Он знал, что не поверил бы ему, даже не захотел бы верить. Наверняка он даже исключил бы Эштона из своего списка друзей и начал бы избегать его за то, что он так вмешивался между ними. Луи понял, что Эштон знал его достаточно хорошо, чтобы предсказать его поведение в той или иной ситуации.

- Я бы сказал ему об этом, по крайней мере, - сказал Луи, упрямый как никогда.

- Я не хотел вмешиваться. Твои отношения теперь не моё дело, - начал защищаться Эштон. – И я думал… Я не знаю, вы, парни, были… Не так ужасны вместе, я думаю.

Неохотно подтвердив это, Эштон пожал плечами.

- Мне нравилось видеть тебя счастливым. Я не хотел рушить это.

Луи вспомнил, как Гарри говорил что-то подобное, когда они только начали встречаться. Он говорил, что видел, как счастлив был Луи с Эштоном, но просто не мог позволить им быть вместе. Он должен был разрушить всё для своих собственных желаний. Тем не менее, когда у Эштона был шанс вернуть его и разорвать их отношения, он просто прикусил язык, чтобы Луи был счастлив.

- У тебя до сих пор есть чувства ко мне? – почти прошептал Луи.

- Прости, я старался не говорить этого, - щёки Эштона мягко порозовели. – Я неплохо справляюсь просто с дружескими чувствами, да? Надеюсь, я не сделал ничего, что было бы странно.

Луи кивнул.

- Нет, ты никогда не делал ничего подобного. Я, вроде как, предполагал, что у тебя до сих пор есть чувства ко мне, но я не был уверен в этом и не хотел, чтобы это было странно, когда я задам такой вопрос. Хотя я до сих пор не понимаю, чем тебе нравлюсь. Я… - яркая вспышка всех отношений с Гарри промелькнула перед его глазами в одну секунду. Как часто он отталкивал Гарри от себя, как часто он подозревал его, и вообще всё, что он делал, заставило Гарри изменить ему. Луи почувствовал себя маленьким птенчиком, оставленным матерью потому, что не умел летать. Жалким, грустным, одиноким и никому не нужным.

- Ты удивительный, - заверил его Эштон, протягивая руку, чтобы погладить его по щеке так, как привык делать это Гарри. – Каждый раз, когда ты заходишь в комнату, вокруг становится светло, а когда ты улыбаешься или смеёшься, всё становится ещё ярче. Ты очень весёлый, потрясающий и красивый, и ты заслуживаешь того, кто это оценит.

Всё это напомнило Луи слова Гарри, которые он привык произносить, и это наполнило его смесью задумчивой тоски с теплом от едва заметных бабочек в животе. Эштон говорил это даже несмотря на то, с чем ему пришлось справиться. Он справился с их расставанием, когда они даже не успели влюбиться друг в друга. Он наблюдал, как Луи встречался с кем-то ещё, всё это время скрывая свои чувства к нему. Он справился со всеми его жалобами и перепадами настроения в плохие дни. И после всего этого Луи был для Эштона на том же самом пьедестале, на котором он когда-то был для Гарри. Это чувствовалось потрясающе, когда тебя так почитали. Он был настолько опустошён и ранен, что не мог не тяготеть к этой любви, идущей от Эштона.

Прежде чем Луи смог обдумать то, что он делает, он подскочил к Эштону, соединяя их губы вместе, и тот мгновенно растворился в нём, целуя его в ответ со всей страстью и желанием, которых он никогда не чувствовал в течение всех их встреч на кухне в кафе, в автомобиле или же на кушетке во время репетиций. Всё, что было раньше, веселило Луи, и ему это нравилось, но сейчас было только желание и отчаяние. Горячая лава чувств заполняла все его трещины, оставленные Гарри в его сердце. Это было притягательно, сладко и знакомо, потому что он помнил, как целовал эти губы несколько десятков раз, но так же дико и захватывающе, потому что он никогда не чувствовал такого раньше.

Это не заняло много времени, когда Луи услышал протестующий стон Эштона в его губы, и тот легко оттолкнул его от себя, разрывая поцелуй.

- Нет, я не могу, - сказал Эштон, облизывая нижнюю губу в противоречащем искушении.

- Почему? – Луи почувствовал, как слёзы начали жалить уголки его глаз, и, блядь, он ненавидел себя за то, что больше не мог их сдерживать, и за то, что такие жалкие вещи заставляли его рыдать и прятать лицо от всего мира. – Ты сказал, что я нравлюсь тебе.

- Конечно, нравишься, боже, конечно. Ты мне так нравишься, что сводишь меня с ума порой, - заверил его Эштон, взяв руку Луи между своими, огромными. – Я даже не смогу сказать, сколько раз я представлял себе этот момент. Я имею в виду, что ты снова меня захочешь… Но я не хочу, чтобы это происходило таким образом. Тебе больно, Луи. Тебе нужно время, чтобы залечить свои раны, и я счастлив быть твоим другом, который пройдёт с тобой через это, неважно, сколько времени это займёт. Но я не хочу быть твоим побочным эффектом. Я хочу быть с тобой, когда я действительно нравлюсь тебе, а не потому, что тебе одиноко.

- Ты нравишься мне, - смущённо признался Луи. Чувства, которые он испытывал к Эштону, никогда не исчезали на самом-то деле. У него просто был Гарри, который заботился о нём больше, чем кто-либо, но чувства к Эштону всегда были внутри. Каждый раз, когда он пропевал своё приветствие; облизывал губы, перед тем как говорить; когда глубокие ямочки, словно кратеры, появлялись на его щеках, или когда они утирали слёзы в приступе смеха. В такие моменты Луи всегда чувствовал ноющую боль в груди, вроде: «Ой, ты такой замечательный, я бы хотел поцеловать тебя прямо сейчас». Но это было невозможно, поэтому он зарыл эти чувства где-то глубоко внутри себя, где они не смогли бы выйти из-под контроля. Луи почувствовал горячую вспышку гнева на Гарри за его неспособность держать себя в руках.

- Ну, если ты до сих пор будешь испытывать ко мне те же чувства спустя некоторое время, тогда мы и поговорим об этом, - Эштон легко улыбнулся, возрождая свои ямочки к жизни, и это заставило сердце Луи трепетать в самых грустных смыслах. – Но сейчас, я здесь для тебя только как друг и ничего больше. Неважно, как безумно сильно я хотел поцеловать тебя, и как сильно я стараюсь не сделать этого сейчас.

- Не старайся, - взмолился Луи, поддразнивая Эштона, когда тот слегка улыбнулся. – Я знаю, что ты не сможешь противостоять моим сладким, сладким губам.

Луи процитировал его, вспоминая вечеринку у бассейна и те времена, когда всё было необычайно хорошо между ними, и когда Гарри ещё не начал вмешиваться, разрывая их отношения и его мир на куски.

Эштон засмеялся, вспоминая.

- Двойная сладость – это, конечно, хорошо, но ты не знаешь моей силы. Я как грёбаный Геркулес, когда дело касается моей силы воли.

- Забавно, но я всегда был тоже в него влюблён, - усмехнулся Луи.

- Он счастливчик, - усмехнулся Эштон в ответ.

***

Первый раз, когда он снова увидел Гарри, произошёл несколько дней спустя.

Луи вернулся на работу только после разговора с Кристен о том, чтобы она не ставила его работать вместе с Майклом, потому что он по-прежнему не был готов иметь с ним дело. Он согласился на дневную смену с Эштоном, вновь подшучивая друг над другом как и раньше. Хотя этого было заметно меньше, в основном, из-за его паршивого настроения. Луи усердно пытался быть в порядке, потому что он не мог позволить себе вести себя так с людьми, которые этого не заслуживали. Он держал это в основном для себя, его терапевта и уединения в своей комнате, когда все уже давно спали.

Однажды ночью Луи понял, что вещи Гарри были повсюду: в ванной, на кухне, в его спальне. Они послужили словно неоновой красной вывеской перед его глазами, заставляя его задыхаться, потому что они занимали слишком много места в его сердце, голове и доме, поэтому ему было необходимо избавиться от них и как можно скорее.

Он собрал всю одежду Гарри из шкафа и запихал их в коробку, бросая туда другие вещи, такие как его странная вегетарианская здоровая еда, его цветочные шампуни (как будто он хотел пахнуть этими грёбаными цветами), и позаимствованные диски с фильмами. И просто для себя, и для того, чтобы представить себе лицо Гарри, когда он заглянет в коробку и увидит их, потому что Луи, вроде как хотелось, чтобы его это задело, он бросил в коробку все дурацкие диски с музыкой вплоть до диска «Луи №24» сверху остального барахла. Он подумывал над тем, чтобы поставить эту коробку на балкон, и дать ветру позаботиться об этих вещах, но вместо этого он поставил её на стол, потому что решил, что так будет более вежливо. Неважно, насколько он хотел увидеть Гарри, он оттягивал их встречу как можно дольше.

Ты можешь прийти и забрать свои вещи завтра, пока все будут на работе. Оставь ключ на столе. Не отвечай на это сообщение.

Он отправил этот текст и тут же увидел надпись «прочитано в 22:30» прямо под окошком сообщения, как будто Гарри всё время сидел у телефона и ждал от него чего-то. Гарри начал набирать что-то в ответ, но тут же поменял своё решение, и три маленькие точки внизу экрана исчезли. Когда Луи лёг спать, он чувствовал себя, словно его переполняло всё и ничего одновременно.

Когда он пришёл домой на следующий день, коробка всё ещё была там, как и Гарри, и Луи мог поклясться, что его сердце на самом деле остановилось, когда он поймал его взглядом. На его голове покоились розовые и белые цветы, вероятно, розы, потому что Гарри знал, что они были его любимыми. Зимой было слишком холодно для футболок и босых ног, так что Гарри был одет в белый свитер, который плотно прилегал к его широкой груди. Он даже надел тёмные заношенные ботинки, которым, должно быть, было около тысячи лет, и, вероятно, это была единственная пара обуви, которая у него имелась. Он выглядел великолепно, а Луи был просто Луи, как и всегда. Его сердце сжалось от мысли о том, что кто-то, как Гарри, хотел встречаться с таким, как он.

Гарри просто сидел на столе, держа в руках один из дисков «Луи №17» и взглянул вверх, когда он зашёл. Когда Луи встретился взглядом со сверкающими изумрудами, он вдруг почувствовал, как сжались его лёгкие, не давая ему дышать.

- Я сделал их для тебя, ты же знаешь, - голос Гарри был всё таким же глубоким, медленным и таким же полным значимости, как он и помнил. Он разжёг огонь в его сердце, сжигая его дотла в считанные секунды. – Ты не должен мне их отдавать. Они твои теперь.

- Я не хочу их, - каким-то образом Луи удалось заговорить, но его голос звучал ломано и странно, словно принадлежал кому-то другому. – Если ты не возьмёшь их, я их просто выкину.

- Выкидывай, - сказал Гарри. – Ты можешь сделать с ними всё, что захочешь.

- Почему ты до сих пор здесь? – Луи чувствовал, как гнев нарастал в его груди сильнее, чем когда-либо. Он чувствовал себя несчастным, увидев, насколько был ярок и совершенен Гарри, зная, что всё это было простой уловкой, чтобы влюбить в себя людей, затем разбивая их сердца.

- Я пришёл только несколько минут назад, - ответил Гарри. – Пришёл сразу же, как только освободился с работы. Выбрал плохое время, я полагаю. Прости.

- Ну, теперь тебе нужно уйти. Я же сказал, что больше не хочу тебя видеть, - приказал Луи, медленно и искренне.

- Мы можем поговорить об этом, пожалуйста? – попытался Гарри, звуча подозрительно, отвратительно, нежно и сладко, и Луи почувствовал, как его словно заманивали в ловушку, но он никогда бы не осмелился больше попасться на эту приманку, рискуя потерять всё, что у него было.

- Разве нам есть о чём разговаривать? – с вызовом спросил Луи. – Ты лжец, ты изменил мне и доказал, что я больше не смогу тебе доверять. Что есть, то есть.

- Всё, что я прошу – это ещё один шанс. Это убивает меня, что я разрушил наши отношения, что я расстроил тебя. То, что теперь тебе больно – это всё моя вина. Пожалуйста, дай мне это исправить, - взмолился Гарри. – Я так сильно тебя люблю, и я знаю, что ты тоже всё ещё меня любишь, и я просто хочу, чтобы мы снова были вместе. Я просто хочу быть причиной твоих улыбок снова.

Его слова играли на невидимых струнах сердца Луи, и он тоже безумно этого хотел. Он представил себе, откинув на мгновение все сомнения, как эти хаотично татуированные руки вновь обнимут его. Он хотел почувствовать его мягкие горячие губы на своих губах, позволяя обнажённой коже и нуждающимся вздохам вернуть его к этому прекрасному, дикому существу, которое так легко раздавило его в своей ладони. Луи на самом деле считал так на мгновение, но мимолётно вспомнив их последнюю встречу, их слёзы, боль и безумие, он понял, что не сможет так поступить. Он не мог просто пройти через это, и позволить опасным чарам Гарри вновь завладеть им.

- Что ж, а я не хочу быть с тобой больше, - его голос прозвучал мягче и слабее, чем он пытался. Но, по крайней мере, он стоял на своём. – Поэтому ты не мог бы оставить меня одного? У тебя сейчас все твои вещи. У нас больше нет причины, чтобы что-то обсуждать. Просто уходи, чтобы я мог двигаться дальше. Пожалуйста.

Было заметно, что Гарри изо всех сил сдерживал свои слёзы, кадык подпрыгнул в его горле, когда он буквально проглотил их, удерживая от появления.

- Прости, - его извинение было таким же слабым, как и отказ Луи. – Я должен был попытаться, по крайней мере. Я думаю, что больше не побеспокою тебя, если ты так хочешь.

- Да, это так, - Луи стоял на своём.

- Ну ладно, что ж… - Гарри посмотрел на него тёмно-зелёными глазами, которые буквально кричали и просили прощения, и Луи почти начал жалеть его, пока не напомнил себе, что это был лишь его выбор: перепихнуться с ещё кем-то у него за спиной, так что это было только его рук дело. Гарри не заслуживал сожаления после такого. – Значит, пока? Я просто хочу, чтобы ты знал, что я всегда буду любить тебя, и ты всегда сможешь прийти ко мне, если… Я хочу сказать, что всегда буду рядом с тобой. Даже если ты не захочешь меня больше видеть. Если тебе понадобится что-нибудь или захочется поговорить с кем-нибудь, когда всё станет плохо, пожалуйста, не забывай про меня.

Гарри должен был знать, что он никогда не примет его предложение, но несмотря на то, что он пришёл, это означало, что в нём всё ещё теплилась надежда. Несмотря на все его усилия, Луи всё равно почувствовал себя плохо из-за того, что Гарри был так расстроен этим. Но его сочувствия было недостаточно, чтобы заглушить невыносимую муку предательства и разрушенного доверия, любви и надежды. Луи не хотел быть грубым с ним, но также не хотел быть и милым. Гарри должен был понять, что, да, это на самом деле конец, что он больше не нуждался ни в чём, что с ним было связано. Луи довольно хорошо удавалось работать над собой сейчас, даже без него.

- Пока, Гарри, - всё, что он мог сказать в ответ. Луи ненавидел все эти глупые слова прощания, когда кто-то расставался. Эти слова были неуютными и печальными, и Луи думал, что Гарри уже сломал его сердце на маленькие кусочки, но, видимо, оставил какую-то часть, потому что чувствовал, как его сердце разрывалось снова.

Он протянул руку ладонью вверх, и Гарри положил в неё ключ, и желудок Луи упал куда-то вниз, когда он почувствовал соприкосновение их кожи. Луи должен был бороться, игнорируя стремление вцепиться в него и обнять, просто чтобы почувствовать каково это, в последний раз. На выходе из квартиры Гарри подарил ему последний взгляд больших щенячьих глаз, обрамлённых длинными дрожащими ресницами, а его брови были печально нахмурены. Луи закрыл за ним дверь, не сказав ни единого слова, понимая, что это был конец всего. Снова.

***

Прошло несколько месяцев с тех пор, когда они виделись в последний раз, и чуть больше года с тех пор, как они встретились, влюбились друг в друга и расстались. Весна вновь начала своё цветение после самой долгой зимы в жизни Луи. Они напомнили ему о начале прошлой весны, когда всё не слишком отличалось от того, что происходило с ним сейчас. Это было тем, о чём Луи думал довольно часто: о том, что он каким-то образом прошёл полный круг и вновь был на том этапе, когда всё начиналось. Грустный, одинокий и пытающийся спасти себя от разрушения.

Луи старался так, как не старался никогда прежде. Он не позволял себе сдаваться. Он заставлял себя вставать с кровати и

делать свои дела

. Он ходил на работу. Он выходил из дома с друзьями. Он посещал все сеансы терапии точно по расписанию. Он начал проводить больше времени со своей семьёй, даже соглашаясь присматривать за девочками. Луи всё чаще подумывал над тем, чтобы вернуться к учёбе. Он делал всё, что угодно, чтобы вновь не стать бесполезным зомби.

Пытаясь улучшить ситуацию снаружи, ему так и не удавалось улучшить своё состояние внутри. Луи более или менее смирился с тем, что это была его жизнь, но это не помогало. Он знал, что всё, что было внутри него, до сих пор было трудно преодолеть. Он знал, что этого было не изменить. Он всегда будет просыпаться, чувствуя тяжесть, и всегда будет ложиться в постель, чувствуя пустоту. Он всегда будет замечать контраст между смехом, вырывающимся из его губ, и пустотой, вырывающейся из его груди. Он всегда будет пытаться надеть маску и притворяться, что всё в порядке, потому что он знал из приобретённого опыта, что независимо от того, насколько люди беспокоились о нём или поддерживали его во все плохие моменты, большинство из них не знали, что делать, если бы он пришёл к ним в слезах. Они не знали, насколько часто он думал о смерти. Только Гарри знал это.

Гарри знал, как держать его достаточно близко и крепко к себе, чтобы сформировать щит из его гипнотизирующей колыбели свежего запаха, что каким-то образом не давало болезненным мыслям дразнить его разум. Гарри умел слушать. Он словно заползал в слова Луи, когда тот бессвязно бормотал о своей депрессии. Гарри понимал его и каким-то образом успокаивал, говоря такие вещи, которые заполняли Луи бесконечным чувством любви, и он забывал каково это: чувствовать себя сломленным. Гарри знал, что существовало нечто, что беспокоило его, поэтому он всегда заботился о нём и о таких мелочах, которые расстраивали Луи каждый день. Такие как: стирка, приготовление пищи, уборка комнаты. Вещи, из-за которых ему пришлось бороться с темнотой, чтобы научиться делать их самому сейчас.

Всё вокруг никогда не было слишком простым, даже когда Гарри был рядом, но в то же время, всё никогда не было настолько трудным. Теперь, когда Луи знал, что потерял, он понял, что у него был тот, кто мог понять его. Он больше не мог злиться на Гарри за то, что тот всё разрушил. Он скучал по нему каждую минуту каждого дня. Это было изнурительно и утомительно, и он чувствовал себя ужасно жалким, что до сих пор так безумно желал его, даже после того, что тот соврал, предал его и доказал, что был последней сволочью. Луи не был уверен, на кого он больше злился: на Гарри или на себя из-за своих мыслей. Вероятно, на себя. Гарри казался отчасти сном сейчас, ведь он так долго его не видел. Иногда он вспоминал, как они смеялись вместе, и их уединённые моменты, и задавался вопросом: «Действительно ли это происходило?» Иногда Луи безумно хотелось позвонить ему, просто для того, чтобы услышать его голос, потому что он провёл его через кромешную темноту ада. И именно поэтому большинство ночей он нуждался в нём, как в своём маяке снова. Иногда Луи представлял себе, как появлялся на пороге его дома, рыдая о том, как же он скучает, умоляя его вернуться и сделать всё снова терпимым. Иногда он вновь думал о самоубийстве.

- Гарри приходил сегодня за новой татуировкой, - проговорился Лиам однажды, когда все парни собрались в гостиной.

Каким-то образом Эштон занял место Гарри в качестве пятого колеса в их дружной маленькой компании, и он уютно устроился рядом с Луи сейчас, замолкая при упоминании знакомого имени. Всё время, что они проводили вместе, было полностью платоническим, Луи постарался насчёт этого. Он плохо себя чувствовал, когда поцеловал его сразу после расставания, но, конечно же, Эштон простил его за то, что он был огромным придурком, так что они стали ближе, чем когда-либо, и Луи не хотелось рушить это. Луи понял теперь, что никогда действительно не хотел Эштона в качестве своего парня. Он всегда пытался сравнить его с Гарри, и это было нечестно по отношению к нему. Они никогда не смогут быть больше, чем просто друзьями, и Луи радовался, что Эштон, казалось, был не против этого. Иногда, не подумав, Эштон говорил о том, что давало Луи понять, что у того до сих пор были чувства к нему, но он никогда не пытался превратить их в нечто большее, чем в просто неудачный и безответный интерес. Просто дружить с ним – было так же просто, как и всегда.

- Лиам, мы же говорили об этом. Это только деловое, - резко сказал Зейн.

- Прости, но я думаю, что он заслуживает того, чтобы знать. Я бы хотел.

- Я не хочу ничего знать, - ответил Луи, делая глоток пива. Он поймал взглядом Зейна, который склонил свою голову и приподнял брови, словно говорил Лиаму: «

Видишь, я же, блять, говорил тебе

». Луи почувствовал небольшую гордость за то, что Зейн так хорошо его знал.

- Он спрашивал о тебе, - всё равно сказал Лиам.

- Я надеюсь, ты сказал ему, что у меня всё чертовски хорошо, - резко ответил Луи. – Что моя новообретённая карьера певца набирает обороты, что я путешествую по миру с «5 Seconds Of Summer», это круто, и я необычайно счастлив.

Он отпил ещё пива, в глотке которого сейчас так нуждался, и продолжил:

- А также, что я трахаюсь с новыми парнями в каждой стране каждую ночь. И все они горячее его. И больше. И лучше в постели.

- Ну, мы рады, что ты полностью с этим справился, - пошутил Найл.

- Не совсем, - проигнорировал его Лиам. – Хотя я сказал ему, что у тебя всё хорошо, и к тому же он ещё хотел знать, сохранил ли ты татуировку.

Ему не нужно было прояснять – какую, она прожгла дыру в теле Луи в эту же секунду. Иногда он пялился на неё в душе и желал, чтобы мог содрать её со своей кожи. Иногда он действительно пытался её содрать.

- Тогда я надеюсь, что ты сказал ему – нет, что я сорвал её вместе с кожей и выкинул парочке бешеных собак сразу, как только выгнал его.

- Это как-то чересчур. Не думаю, что он бы поверил.

- Но ты меня понял, - возразил Луи.

- Ты знаешь, Лу, я извиняюсь за то, что должен сказать это, но ты ведёшь себя немного лицемерно, - сказал Эштон впервые после упоминания Гарри, и четыре пары глаз уставились на него с недоверием.

- Что это значит: я веду себя

лицемерно

- Неужели ты не помнишь, как вы начали встречаться? – риторически спросил Эштон. – Ты трахнулся с ним на моей вечеринке, в моём доме, в то время как всё ещё встречался со мной.

Эштон напомнил ему об этом, и Луи съёжился внутри, вспоминая.

- Я хочу сказать – да, мы не были официально парнями друг друга, но, тем не менее, это был ужасный поступок, и мне действительно было больно.

Голос Луи был тихим и мягким, когда он отвечал.

- Ты знаешь, как мне жаль, что всё так случилось.

- Я знаю, и я не хочу заставить тебя как-то плохо об этом себя чувствовать. Я уже прошёл через это, и я рад, что мы друзья сейчас, - Эштон искренне закивал. – Я просто напоминаю тебе, что это произошло, и по отношению к кому-то, кто осознал, как плохо он поступил, ты ведёшь себя не очень хорошо.

- Ты серьёзно заступаешься за него сейчас? – у Луи отвисла челюсть.

- Нет, я просто… Я имел в виду… - Эштон глубоко вздохнул, убирая чёлку со лба и подбирая слова. – Я не знаю. Я думаю, ты ведёшь себя не совсем справедливо. Я думаю, ты просто слишком лицемерен из-за ничего.

- Ничего? – Луи повысил свой голос, из-за оскорбления его чувств. – Ты думаешь, что он позволил кому-то отсосать себе за моей спиной, это ничего?

- Я хочу сказать, ладно, да. Это больше, чем ничего. Он поступил ужасно, - Эштон пожал плечами. – Но я простил тебя за всё, потому что я ценю нашу дружбу, и я думаю, что прощение и люди, которых ты любишь – гораздо лучше такого дерьма, как злость и боль. И я вовсе не жалею о сделанном, потому что ты до сих пор есть в моей жизни. Я не говорю тебе, что ты должен следовать моему глупому примеру или то, что я хочу выставить себя каким-то авторитетом, но я просто считаю, что тебе нужно лучше обдумать это. Прощение, я имею в виду. Тебе не обязательно возвращать Гарри, но разве ты не считаешь, что отпустив свою ненависть, ты почувствуешь себя гораздо лучше?

- Ты слишком заступаешься за Гарри, который тебе даже не нравится, - огрызнулся Луи. – Ты тоже трахался с ним, пока я не видел?

Выражение лица Эштона сменилось из обиженного на злое в одну секунду, и Луи понял, что зашёл слишком далеко. Эштон не делал ему ничего плохого, желая ему только лишь хорошего, с самого первого дня, как они встретились, а всё, что когда-либо делал Луи – это расстраивал его в ответ. Он ненавидел себя за то, что ему почему-то всегда удавалось делать это с людьми.

- Знаешь, что? Иди нахуй, Луи, - зло выплюнул Эштон, удивив этим всех, пока поднимался с дивана и направлялся к входной двери. Луи много раз слышал от него эту фразу в шутливом смысле, но она никогда не была наполнена такой враждебностью прежде, и это вырезало дыру в его сердце, пока он смотрел на уходящего Эштона.

- Вот уж, блять, прости меня за то, что пытался помочь тебе, - гневно произнёс он, стоя у двери. – Честно говоря, я даже не знаю, что нашёл в тебе. Ты злой, грубый, и всё, о чём ты заботишься – это только о себе. Ты настолько подлый человек, и я чертовски устал терпеть твоё такое отношение ко мне. Иди нахуй.

Слова повисли в воздухе, когда дверь захлопнулась за ним. Никто ничего не говорил, но Луи чувствовал взгляды парней на себе и знал, что они хотели сказать. Иногда он мог поклясться, что даже его собственные друзья боялись его. Будь то страх расстроить его, или страх получить такое же отношение к себе в ответ. Страх всё равно присутствовал, неважно, с чем он был связан.

- Это было дерьмово, я знаю, - вздохнул Луи, давая им свободу быть честными.

- Ты не подлый, Лу, но ты иногда можешь быть таким засранцем, - Зейн вызвался первым.

в депрессии

со своими ужасными чертами характера. Это означало, что люди не стали бы к нему по-другому относиться и прощать все его поступки, и гнев Эштона не отличался от того, что испытывало к нему бесконечное количество других людей. – Я подлый. И эгоистичный. Я обращаюсь с людьми, как с последним дерьмом и ещё осмеливаюсь ждать, что они всё равно будут со мной. Я даже не знаю, почему вы, парни, до сих пор здесь.

- Потому что мы знаем, что ты не плохой, в самом-то деле, - заверил его Найл, отпивая пиво. – Это словно иногда общаться с девочкой-подростком. Ты ведёшь себя так, но мы-то знаем, что это не то, что ты имеешь в виду. Просто у тебя так бывает.

- Отлично, значит, я не эгоистичный засранец, а просто девочка-подросток, которая реагирует на всё, как бык на тряпку, - пробурчал Луи.

- Что есть, то есть, - Найл пожал плечами, и Луи не смог не улыбнуться. Он привык к реакции Эштона. Все в конечном итоге достигали своего предела и возвращали ему его же дерьмо, выплёскивая накопившиеся эмоции наружу и уходя навсегда. Но он, наверное, никогда не привыкнет к тому, как легко и понимающе реагировали на это его истинные друзья.

- Так вы, парни, думаете, что Эштон прав? – затем спросил Луи. – Вы думаете, что я должен его простить?

- Я думаю, Гарри хороший парень, - ответил Лиам.

- Он любил тебя, - вторил ему Зейн, соглашаясь. – Любит. Какая разница. Он определённо заботился о тебе, и я не думаю, что он сделал это нарочно.

- Как вообще можно случайно сунуть член в чьё-то горло? – с вызовом спросил Луи. – Ой, я споткнулся и упал голый прямо к тебе в рот?

- Я не знаю, ты единственный, кто там побывал, - Зейн пожал плечами. – Ты просто становишься чересчур поглощённым этим моментом, я полагаю. И я достаточно уверен, что все мы знаем, как сложно сконцентрироваться на чём то, когда твой член стоит. Я был бы удивлён, если бы ему удалось остановить это прямо во время минета.

- Зейн, что за хуйня? – включился в беседу Найл. – Лу, не слушай его. Я не знаю, что, чёрт возьми, на всех нашло, ведь он

изменил тебе

. Да, это было только один раз, и это был всего лишь минет, но с каких пор это считалось нормальным? Мы мужчины, да, нам нравится, когда нам отсасывают. А если у тебя есть мозги, но ты не можешь это контролировать, то ты придурок. Всё просто.

- Спасибо, Найл! – Луи захотел схватить его за щёки и поцеловать в нос. У него было такое чувство, что все были против него, даже Эштон, но, по крайней мере, кое-кто всё ещё оставался на его стороне.

- Ладно, а что насчёт твоего оправдания, когда ты сам не можешь это контролировать? – возразил Зейн, уставившись на него.

- Всё было совсем по-другому. Эштон и я не были, я хочу сказать, что мы ещё не совсем привыкли друг к другу, мы даже не приблизились к тому, чтобы назвать наши отношения любовью. Мы никогда не строили планов на будущее и не проводили время с семьями друг друга. Не было ничего столь серьёзного. Когда я встречался с Эштоном, это был именно Гарри, кто буквально набросился на меня. Он нравился мне дольше, поэтому я подумал, что это что-то значило, - начал защищаться Луи. – Но это ничего не значило, когда он трахался со всеми вокруг. Он не выбрал Майкла вместо меня, он просто хотел, чтобы ему отсосали, совершенно игнорируя тот факт, что у него был парень, который мог сделать это для него. Я не могу поверить, что ты на его стороне.

- Я и на твоей и на его стороне, - упрямо ответил Зейн. – Я думаю, что вы оба хорошие парни, которые составляли прекрасную пару вместе, и я просто хочу, чтобы вы снова были счастливы.

- Ты хочешь, чтобы мы были счастливы. Ты хочешь, чтобы я простил его, - обвинил его Луи.

- Мы хотим, чтобы

ты

был счастлив, Луи, больше всего на свете. Всегда хотели. Ты знаешь это, - сказал Лиам, делая свой глупый и влиятельный щенячий взгляд. – Мы видели, каким ты был до него, и как изменился с ним. Я не имею в виду, что он вылечил тебя, но ты был другим. Ты вёл себя по-другому. Ты чаще улыбался. Ты не выглядел так, словно неохотно пытался заставить почувствовать себя хорошо. Гарри прекрасно на тебя влиял.

Луи неохотно слушал, желая заставить его заткнуться, закрыть уши и говорить

лалалала

, потому что он не хотел слушать его слова, которые являлись правдой. Он знал, как Гарри влиял на него. Он пытался задушить эту мысль с того дня, как тот ушёл, потому что он больше не мог так полагаться на кого-то. Тот факт, что его друзья, казалось, хотели, чтобы Гарри вернулся, не заставлял Луи чувствовать себя лучше. Он не думал, что выдержит это снова.

- Послушай, я не говорю тебе, что ты должен прощать его. В конце концов всё сведётся к тому, что ты решишь, что прошло достаточно времени, чтобы забыть его, ты решишь строить новые отношения и блаблабла, - отмахнулся от него Зейн. – Но Гарри посещает наш салон уже много лет. Эд хорошо его знает. Я сам достаточно говорил с ним. Я видел, каким он был до тебя, и, поверь, это было не очень приятным зрелищем. Я хочу сказать, он был классным парнем, но он трахался со всеми подряд, и я, блять, предупреждал его насчёт этого, когда вы начали встречаться. Он выглядел искренним. Я знаю, что тебе сейчас, возможно, наплевать, но я просто говорю. Я думаю, что он действительно пытался. Да, он поскользнулся один раз, но по сравнению с тем, что могло бы быть, ты ещё легко отделался. Я думаю, если бы он действительно о тебе не заботился, мы бы все это заметили, но никто из нас так ничего и не увидел.

- То есть, просто потому, что он заботится о Луи, он должен простить ему худшее, что могло случиться в отношениях? – фыркнул Найл, выражая отвращение. – Вы двое слишком долго вместе. Вы не знаете, каково это, когда вам изменяют. Это полный отстой, и вы никогда снова не научитесь доверять людям потом. Эмма прекрасная девушка, но я думал, что Лима была такой же, пока она не потрахалась с кем-то ещё. Теперь с каждой новой девушкой, независимо от того, насколько она хороша, я продолжаю беспокоиться об этом.

- Я устал говорить об этом. Найл, передашь пульт? Я уверен, что по телевизору есть что-то лучшее, чем та дрянь, о которой мы разговариваем, - гаркнул Луи, готовый сменить тему, потому что он думал, что для него это было слишком. Если он когда-нибудь решится вернуть Гарри, это не значит, что в их отношениях мгновенно появятся радуги и бабочки. Гарри соврал ему. Доверие было разрушено. Луи даже не знал, как вновь сложить вместе оторванные друг от друга кусочки. Он не хотел даже думать об этом, потому что он был опасно близок к тому, чтобы начать думать о прощении.

***

Луи был на какой-то вечеринке с Найлом на этой же неделе. Он думал, что это была ночь четверга. Также он

думал

, что его зовут Луи. Красный пластиковый стаканчик в его руке был наполовину заполнен чистой водкой, потому что ему не удалось найти подходящую рюмку. Комната качалась и расплывалась перед его глазами, но ему это нравилось. Запах травки сгустился в комнате, и он слишком напоминал ему о Гарри, поэтому Луи снова сделал большой глоток жгучего напитка. Он не видел Найла уже около часа.

Луи познакомился с парнем, которого звали Джордж или как-то по-другому, он не помнил, и целовался с ним на диване в комнате, которая находилась в подвале. Сама комната была наполнена людьми, делающими то же самое. Луи чувствовал, что словно снимался в каком-то ролике девяностых годов в стиле гранж, который был бы довольно популярен лет через десять, если бы в нём присутствовали ещё какие-нибудь сюжетные линии помимо хлюпающего звука губ влажно мажущих друг о друга, неуклюжего тяжёлого дыхания и мягких небольших стонов. Луи обычно не нравилось заниматься этим со случайными людьми, но время от времени, когда ему попадался кто-то милый, он не упускал шанса затащить его в постель, надеясь, что они будут в состоянии заставить его кожу забыть, как прикосновения Гарри заставляли чувствовать её живой.

Сегодня он оторвался от парня, которого встретил, прежде чем их футболки оказались на полу, пробормотав какое-то нелепое извинение о том, что ему действительно было нужно найти Найла. Луи ещё не был достаточно пьян, чтобы забыть, как Гарри игриво покусывал кожу на его шее, оставляя засосы, и его татуировки, а в особенности место, где была набита корона, на которую Джордж случайно надавил пальцем. Это тут же заставило Луи вспомнить, как делал это Гарри. Он действительно хотел, чтобы удаление этого рисунка не было дорогим или болезненным. Он хотел, чтобы Зейн сделал ему это прямо сейчас, чтобы от напоминания о принцессах не осталось и следа. Он безумно хотел не принимать такого глупого решения насчёт дурацкой идеи Гарри о совместных татуировках. Его вырвало в довольно красивую китайскую вазу, стоящую где-то в углу.

Луи уже забыл, что искал. Может быть, ванную комнату, где он мог бы свернуться калачиком возле туалета, потому что фарфор мог приятно охладить его кожу. Он бродил по лабиринтам коридоров, открывая множество дверей и видя множество голых тел и злых людей. Он извинялся перед каждым, затем уходя искать другие комнаты. Луи остановился перед дверью, окрашенной в фиолетовый цвет, и со сломанной фоторамкой на ней, прямо как в сериале «Друзья». Через дверь слышались приглушенные голоса, и один из них был глубокий, тягучий и знакомый, и Луи напрягся, наклоняясь к двери, чтобы подслушать. У него заняло слишком много времени, чтобы понять, что этот голос, безусловно, принадлежал Гарри, и его сердце забилось в два раза быстрее, когда он понял, как же давно его не слышал и как же давно не видел его кудряшки. Луи осознал, что безумно этого хотел.

Может быть, это было плохой идеей – слушать через стены, когда Гарри находился в этой комнате с кем-то ещё, делая вещи, которые, наверняка, заставят его внутренности выйти наружу, когда он о них узнает, но он был пьян и любопытен, и это был первый раз, когда он снова оказался настолько близко к Гарри, которого не видел с того дня, когда тот пришёл забрать свои вещи. И к тому же Луи скучал по нему.

- Сколько раз я должен тебе повторять, что с меня хватит, пока ты, блять, не поймёшь этого? – Гарри звучал раздражённо. Он едва повышал голос, но сейчас он заговорил достаточно громко. – Это выглядит жалко. Я даже начинаю беспокоиться за тебя.

- Я жалкий? Посмотри на себя, - издевательски произнёс другой голос, и, несмотря на то, что Луи никогда его раньше не слышал, он мгновенно понял, кто ещё там находился. – Твой парень кинул тебя, и ты снова стал шлюхой, трахаясь со всеми вокруг, в точности так, как я и предполагал. Если ты так сильно его любишь, то почему не пытаешься вернуть его, а? Может быть, потому, что он больше не хочет твою никчёмную и ничего не стоящую задницу?

- Заткнись, Ник. Ты больше не знаешь ничего о моей жизни, и я так чертовски устал от того, как ты себя ведёшь, - огрызнулся Гарри.

- Очевидно, что я всё-таки задел за больное, - Ник рассмеялся в жутком удовольствии. – Ты прав, я даже не знаю, что я здесь делаю. Даже не получив ничего от кого-либо, будет лучше, чем получить что-то от тебя.

- Тогда почему ты до сих пор преследуешь меня? – с вызовом спросил Гарри. – Ты не хочешь меня, а я не хочу тебя, так почему ты продолжаешь это делать? В этом нет абсолютно никакого смысла.

Ник понизил голос, и Луи услышал, как он бормотал что-то, и следующее, что он услышал, были звуки шагов по направлению к двери. Но прежде чем его плохо работающий мозг смог сообразить, что происходило, дверь распахнулась, и Ник стоял там, возвышаясь над ним, глядя на него раздражённо и немного пугающе.

- Луи? – выдохнул Гарри, и Луи увидел его первый раз за всё это время, которое казалось ему тысячелетиями. Он сидел на огромной кровати в темноте, в окружении мятых простыней, что заставило Луи почувствовать тошноту, потому что, по какой ещё причине он мог сидеть в постели посреди ночи? Хотя он был полностью одет, и выглядел так, что у Луи захватило дух, как и обычно. Непослушные кудри, вьющиеся в разные стороны, обрамляли его лицо; пронизывающие зелёные глаза удивлённо распахнулись, увидев его, а щёки слегка покраснели то ли от выпивки, то ли от гнева, то ли от смущения. Независимо от этого, увидеть его снова, такого реального и до ужаса прекрасного, было словно глотком свежего воздуха, после выхода из душного шкафа, где его держали взаперти.

Луи снова сфокусировал взгляд на парне, стоящим перед ним, и уродливая, искривлённая ухмылка вздёрнула уголки губ Ника вверх.

- Значит, это и есть тот самый печально известный Луи, о котором я так много слышал.

- А ты, видимо, тот самый печально известный засранец, который пытался разрушить наши отношения? – колко ответил Луи.

- Тот самый, - засветился Ник. – Выяснилось, что вам даже не понадобилась моя помощь. Он изменил тебе, так?

Его слова словно залепили ему пощёчину холодной рукой в морозную утреннюю погоду на улице.

- Оставь его в покое, Ник, - предупредил Гарри. – Он ничего тебе не сделал.

- Типичный Гарри, - кивнул Ник, полностью игнорирую его просьбу. – Он говорил тебе, что любит тебя в самом начале? Обещал, что вы будете вместе навсегда? Бьюсь об заклад, что он прекрасно заботился о тебе. Заставлял тебя чувствовать, что не было ничего, чего бы он не смог для тебя не сделать. Вскружил тебе голову, даже не выглядя подозрительным. Он хорош с манипулированием людьми. Это из-за его симпатичной мордашки, да? Смертельное сочетание. Никогда не узнаешь, чего ждать.

Желудок Луи скрутило, когда он вспомнил их отношения, и как Гарри говорил ему, что любит его, обещал быть рядом всегда, заставлял его чувствовать себя в безопасности с ним.

- Отъебись, Ник, я серьёзно. Не говори больше ни слова, просто уходи, - Гарри снова начал угрожать ему.

- А что такое? Я кого-то расстроил? – Ник изобразил невинный взгляд. – Луи, детка. Я даже не знаю тебя, но поверь мне, тебе будет лучше без этой никчёмной шлюхи. Я не знаю точно, что происходило между вами, но-

- Да ты кто, блять, такой? – зло выплюнул Луи, шокируя себя больше, чем остальных в этой комнате. Для него не имело значения, что Гарри сделал с ним, но он не собирался терпеть издевательства от такого ужасного человека, как Ник. И Луи, конечно же, не собирался быть втянутым в это. – Ты чертовски прав, ты меня не знаешь. И о нас ты тоже ничего не знаешь. Он сказал, что больше не хочет тебя. Так почему бы тебе не перестать выливать на него всё это дерьмо и не исчезнуть навсегда?

Ник несколько раз ошеломлённо моргнул, замерев от удивления, но тут же помотал головой.

- Мне всё это так надоело, - пробормотал он, пожимая плечами и проходя мимо Луи в коридор. – Веселитесь и разбирайтесь с вашими паршивыми отношениями. Вы заслуживаете друг друга.

Его отсутствие повисло в воздухе неловкой тишиной, когда он наконец ушёл. Они оставались в таком положении с минуту: Луи стоял в проходе, уставившись на растерянно выглядевшего Гарри, сидящего на простынях, и никто из них не знал, что делать, но взгляд Гарри сказал ему, что оба из них определённо знали, что

хотели

сделать.

- Чем ты с ним занимался? – проговорился Луи, боясь ответа, но всё же отчаянно желая, что между ними не было того, о чём он предполагал.

- Ничем, я клянусь. Я просто… - тут же начал отрицать Гарри. – Я слишком перебрал с выпивкой. Меня даже рвало, поэтому я должен был где-нибудь прилечь. В этой комнате никого не было, но он нашёл меня здесь и начал кричать. Я даже не знал, что он был здесь сегодня. Я также не знал, что ты здесь сегодня. У меня болит голова.

Луи не знал, заставил ли его алкоголь поверить в эту нелепую историю, но он знал пьяного Гарри, поэтому мог сказать, что всё это было правдой.

- Ты не должен врать мне. Мы больше не вместе, - напомнил ему Луи.

- Я знаю. Я не вру, - возразил Гарри. – Ты действительно думаешь, что я позволю этому случиться вновь, после того как…

Гарри замолчал, давая слово Луи.

- Он сказал, что ты снова трахаешься со всеми, - вспомнил Луи.

- И ты поверил ему, - заключил Гарри, даже не отрицая сказанное. Луи знал, что в этом всё равно не было никакой разницы. Слова Гарри едва могли значить что-то серьёзное. Они означали так мало, что Луи был готов поверить даже незнакомцу.

Хотя взгляд Гарри был искренним, он не скрывал за ним правды, и его глаза словно кричали ему обо всём, что хотел знать Луи. Что он не очень хорошо чувствовал себя сейчас, когда они больше были не вместе. Что это был не первый раз, когда Ник так обращался с ним. Что он позволял ему так поступать с собой, потому что это же был Гарри, и он всегда позволял всем делать с собой, что угодно. Гарри также позволил Луи вылить на него кучу дерьма. Он позволял Луи отталкивать его, чтобы тот мог потом в следующую же секунду вновь прижать его к себе, когда у него наступали плохие дни, и был рядом, даже когда он едва обращал на него внимание.

- Ты не бесполезный, - тихо сказал Луи, в ответ горящему от боли взгляду.

- Тем не менее, я шлюха, - подтвердил Гарри.

- И что? Ты любишь заниматься сексом. Кто не любит? – возразил Луи. – Это не имеет ничего общего с твоей ценностью, как личность. Ты не бесполезный.

- Посмотри на себя, мой маленький пьяный либерал, - Гарри слабо ухмыльнулся.

Луи замер от той непринуждённости, которая возникла между ними. Как легко и комфортно было Гарри поддразнивать его, и как это вызвало улыбку на его собственных губах и желание мягко поцеловать кудрявого, как это было несколько месяцев назад.

- Больше не твой, - напомнил ему Луи, и выражение лица Гарри заметно упало.

- Я знаю. Просто выражение, - безжизненно произнёс Гарри. – Почему тебе есть дело до того, как он меня называет?

- Я просто знаю, каково это – чувствовать себя, словно ты – ничто, - тихо сказал Луи. Он ненавидел, что искренность Гарри заставляла его так легко открываться перед ним сейчас, когда он даже не хотел этого. Иногда он просто чувствовал, словно собирался взорваться от накопившихся внутри него эмоций, которые слишком долго держал в себе. Но с Гарри, а особенно с Гарри и с алкоголем, слова просто срывались с его губ, прежде чем он мог остановить их, и к тому же, это никогда не чувствовалось странно или плохо – говорить с ним о его больной голове. – Ты засранец, и ты заслуживаешь много чего плохого, но никто не заслуживает того, чтобы чувствовать себя ничем или никем.

- Я чувствую себя так иногда, но это не из-за него, - мягко и кротко признался Гарри, и Луи почувствовал, словно за этими словами скрывалось бесконечное извинение перед ним, покрытое сожалением от нарушенного обещания. Луи ещё не был готов к такому.

- Почему ты не сказал мне? – спросил Луи. Гарри всегда говорил, что Ник был сложным человеком, но он никогда не упоминал о том, что тот так оскорблял его. Внизу его живота ворочалось неприятное чувство, что Гарри, вероятно, досталось гораздо больше, чем просто оскорбления. Луи захотел протянуть руку и прижать его близко к себе, чтобы защитить от плохих людей и от всего плохого в мире.

Гарри замялся, подбирая правильные слова в своей голове. Он избегал зрительного контакта, вместо этого возясь с простынями вокруг него, когда отвечал.

- Я должен был быть там только для тебя. Я просто хотел быть сильным для тебя.

- Не всегда, я… - Луи замолчал, потому что это было слишком глупо. Они больше не были вместе. Они не должны были вновь вскрывать свои раны, когда шрамы даже ещё не успели образоваться, но Гарри был настолько нежный и хрупкий сейчас, его глаза блестели, а во взгляде читалась невинность. К тому же они оба были пьяными, и он так скучал по нему. – Мы должны были быть там друг для друга.

Но всё было не так. Гарри никогда не нуждался в нём. По крайней мере, он даже не показывал ему этого. Луи же нуждался в Гарри достаточно сильно. Он нуждался в нём, чтобы тот слушал, заботился, оставался рядом. Их отношения были слишком односторонние, слишком эгоцентричные, связанные только с Луи, никогда с Гарри. И всё это была лишь вина Луи, что Гарри, вероятно, чувствовал себя одиноким из-за него. Гарри думал, что только он должен был быть сильным за обоих. Он всегда скрывал свои собственные проблемы, опасаясь обременять ими Луи. Это было слишком неправильно, слишком несправедливо, и Луи понимал, что это не то, какими должны были быть отношения. Может быть, если бы он обратил своё грёбаное внимание на кого-нибудь другого, забыв о своих собственных нуждах, хотя бы раз в его проклятой жизни, его бы даже не было здесь сейчас.

- Я всё ещё здесь. Для тебя, - предложил Гарри, и Луи закусил губу, стараясь не сказать того, о чём потом будет сожалеть. Но Гарри был прямо там, и он был таким уютным, он пах цветами, виски и травкой, и всё это напомнило ему, как они проводили время на вечерниках вместе: когда он безопасно сворачивался рядом с ним, или когда они лежали в клубке из горячих и потных тел в спальне какого-нибудь незнакомца, и он скучал по нему.

- Я скучаю по тебе, - проболтался Луи, тут же проклиная себя за это, но слова уже были сказаны. Он чувствовал себя слабым, подверженным и уязвимым, словно кто-то сверху светил на него ярким, горячим светом прожектора, пока весь мир смотрел на него, осуждая за то, что он до сих пор хотел этого глупого парня, даже несмотря на обещание себе, что больше никогда не будет в нём нуждаться.

Взгляд Гарри загорелся, но в каком-то задумчивом и печальном смысле, и это заставило внутренности Луи раскрошиться на части.

- Я так, блять, сильно скучаю по тебе, Луи, - сказал Гарри, и даже в приглушенном свете Луи смог увидеть глубину его слов, почувствовать, что они означали сейчас, и как колотилось сердце кудрявого. В точности так же, как и его собственное.

Тишина снова повисла между ними, но на этот раз она была даже уютной, и никто из них не мог ничего сказать, будучи занятыми тем, что пытались не закричать так, что услышали бы даже небеса: «

Да, боже, да, он тоже скучает по мне!

В конце концов, Гарри откинул уголок одеяла и похлопал по ямке на постели рядом с ним. Он протянул руки, раскрывая их, чтобы Луи смог укрыться в их объятии.

- Иди сюда, - нежно и умоляюще попросил его Гарри, и Луи не смог бы сопротивляться этому, даже если бы захотел. Он даже не был уверен, что делал, потому что слишком многое помутнило его разум, заставляя забыть, насчёт чего он так злился. Всё, чего он хотел – это снова почувствовать себя в безопасности в руках Гарри.

Луи закрыл за собой дверь и поспешно подошёл к кровати, подползая к Гарри и ложась к нему на грудь. Луи почувствовал, словно находился в коме в течение пятидесяти лет, и простое соприкосновение их кожи смогло, наконец, разбудить его.

- Мне так тяжело без тебя, - признал Луи, улавливая запах Гарри, который пах распускающимися лесными цветами в начале весны. Это отнесло его обратно в первый день их встречи, когда он был полностью одурманен каждым движением Гарри, и весь его мир синхронно засветился вместе с его очаровательной улыбкой. Он подумал о разнице их отношений тогда и сейчас, и, может, то ли из-за выпивки, то ли из-за того, что он так долго держал эти чувства в себе, то ли из-за того, что Гарри привык видеть его плачущим, он не смог удержать несколько слезинок, стекающих по его щекам.

Гарри вытер их большим пальцем руки, размазывая их по коже, скатывающихся одну за другой, оставляя солёные дорожки и электрическое покалывание после прикосновений.

- Я знаю, знаю. Мне без тебя тоже, - прошептал Гарри, и Луи мог почувствовать, как крепко он его к себе прижал. Луи подумал, что, может быть, ему повезёт, и его кости сломаются так, что ему больше не придётся чувствовать эту тяжесть на сердце.

Они просто лежали в тишине некоторое время, и оба слишком опасались сказать что-нибудь, что могло бы испортить такой момент, хотя Луи знал, что у Гарри было огромное количество вопросов, как и у него. Они не говорили друг с другом несколько месяцев, им так сильно не хватало друг друга, и они обнимались так, словно не произошло ничего, что когда-то заставило их остановить это. Гарри мягко пропускал пальцы сквозь его волосы, и даже несмотря на то, что всё тело Луи кричало о том, что это было плохой идеей, это всё же чувствовалось так правильно, словно он приехал домой после целого лета проведённого за границей.

- Я наконец понял, как это бывает сложно – вылезать из кровати по утрам, - Гарри осмелился нарушить тишину. – Только вчера я даже не мог заставить себя пошевелиться, неважно насколько я знал, что мне нужно было это сделать. Я оставался в кровати целое утро.

- Паршиво, да? Это так выматывает, - Луи знал об этом чувстве лучше, чем кто-либо. – Ты говоришь себе, что тебе, блять, надо вставать, перестать быть таким ленивым мешком, у тебя есть куча всего, что необходимо сделать, но твои кости почему-то слишком тяжёлые, и это становится так сложно.

- Ты такой храбрый, - сказал Гарри, и Луи почувствовал, как ёкнуло его сердце, потому что никто не говорил ему таких слов прежде. И почему это должен был быть именно Гарри, который видел его так, как не удавалось видеть никому. – Я не знаю, как ты справляешься со всем этим. Я не знаю, смогу ли я дальше это терпеть.

- Ты будешь в порядке, - заверил его Луи, даже не расстроившись. Он знал, что у Гарри не было депрессии, он был просто грустным. Грусть всегда, рано или поздно, уходила. Депрессия же не уходила никогда, каким-то образом возвращаясь всё снова и снова. – Ты храбрее меня. Сильнее. Ты выживешь.

- А ты? – спросил Гарри.

- Я не знаю. Я всё ещё держусь, хотя даже и не планировал, - Луи никогда не думал, что у него это получится.

- Ты намного сильнее, чем ты думаешь о себе, знаешь, - сказал ему Гарри, по-прежнему убирая волосы с его лба и оставляя нежные прикосновения на его лице. – Я всё ещё беспокоюсь о тебе. Скажи мне, пожалуйста, что ты заботишься о себе.

- У меня нет выбора теперь, когда ты больше не со мной, - пошутил Луи, но Гарри не считал это смешным, и он внезапно подумал также. – Я действительно не представляю себе, как ты справлялся со мной. Я так ужасно обращался с тобой. Я такой эгоистичный. Я никогда не показывал тебе, насколько ты для меня важен. Я только лишь беспокоился о себе всё это время. Прости меня.

- Прекрати это, ты прекрасен, - возразил Гарри. – Это вовсе не твоя вина, пожалуйста, не вини себя. Я тот засранец, который всё разрушил.

- О, да, блять, ты такой, - согласился Луи, вспоминая свой гнев. – Я не беру на себя всю вину. Существовали лучшие способы, чтобы ты смог справиться с этим, например, просто, чёрт возьми, поговорить со мной об этом, но и я сделал много плохого тебе. Мы оба облажались.

- Луи, я не… - он замялся, осторожный, как и всегда, стараясь не сказать что-нибудь, что бы могло его расстроить. – Я поступил так не потому, что ты сделал что-то неправильно. Я поступил так, потому что… Я не знаю. Я просто облажался. Я на самом деле и есть тот плохой парень, о котором родители предупреждают своих дочерей. Это было забавой для меня. Я любил чувство, словно меня вот-вот поймают за этим. Я любил дурить людям головы и иметь власть над ними. Секс был гораздо лучше, когда я знал, что это было неправильно.

- Это плохо, Гарри. Это действительно очень плохо, - Луи не хотел осуждать его. Это был один из тех моментов, когда Гарри раскрывался ему, а он всегда старался не заставлять Луи чувствовать себя плохо из-за своих же проблем. Но Луи не знал, что ему надлежало сказать, чтобы его успокоить. Это просто было плохо.

- Я знаю, я был паршивым человеком до того, как встретил тебя, - легко признал Гарри. – Ну, у меня даже не было оправданий по этому поводу. Это просто было тем, что я делал. Мне нравилось это. Когда я встретился с тобой, я продолжал делать то, что и делал всегда, но потом я слишком поздно понял, что не хочу быть таким с тобой. Я люблю тебя. Я не хочу играть ни в какие игры с тобой, я не хочу причинять тебе боль, и я так сожалею о том, что я сделал. Я ненавижу себя за это.

Каждая клеточка тела Луи болела от желания поверить ему, но каждый сосуд его сердца говорил, что этого не нужно было делать.

- То есть, ты никогда не чувствовал, словно я тебя игнорирую, или словно ты не важен для меня? – спросил Луи, и Гарри снова замолчал, обдумывая в уме слова, но Луи понял его, прежде чем как он начал говорить.

- Немного. Иногда, - сказал Гарри. Луи знал, что тот всегда преуменьшал свои слова, чтобы не расстроить его, но он принял его ответ за «да», и это ощущалось словно удар в живот. – Но ты должен понять, что мой поступок не связан ни с чем, что ты сделал неправильно. Это был полностью результат меня, и каким мешком дерьма я являюсь, и я не заслуживаю твоего внимания в любом случае.

- Хотя, ты был так добр ко мне, - ответил Луи, и до него тут же дошло, что с каких это пор он оказался тем, кто защищал его? – Ты не мешок дерьма. У тебя могут быть свои моменты. Этот был одним из них.

- Мне так жаль, - снова начал Гарри, но Луи приложил палец к его губам, чтобы он замолчал.

- У меня есть и свои моменты. Все мы – люди, и все мы делаем ошибки, - пробормотал Луи. Осознание нахлынуло на него, и он почувствовал, словно ему прострелили голову прямо из дробовика. Гарри был просто человеком, а не грёбаным волшебным и цветочным ангелом, спустившимся с небес, чтобы наладить его жизнь. Просто человеком. Гарри старался изо всех сил, чтобы сделать Луи счастливым. Хоть это и было практически невозможно, но он хотел помочь в любом случае, потому что он заботился о нём. Он всегда заботился о нём.

- Луи, ты хочешь сказать… - Гарри замолчал, стараясь не торопиться. Луи мог почувствовать, как тот вспотел, словно он не был уверен в том, что спросить, хотя Луи уже знал, какой вопрос он задаст.

- Это означает, что ты прощаешь меня? – в конце концов спешно проговорился Гарри, словно срывая лейкопластырь с кожи.

- Нет. Я до сих пор зол на тебя. Мне до сих пор больно, - Луи не знал, что чувствовал, и что ещё могло быть между ними. Внутри него происходило слишком многое, и всё, чего он хотел, это то, что уже делал: лежать под одеялами, скрываясь от всего мира. Только здесь было лучше. На чьей-то вечеринке, в чьей-то кровати, потому что Гарри, наконец, по-настоящему был с ним, и находиться в его объятиях больше не было одним из далёких воспоминаний.

- Я не знаю, смогу ли я тебя простить, или смогу ли я снова доверять тебе когда-нибудь, - сказал Луи, и Гарри понимающе закивал. Он знал, что поступил неправильно. Он знал, каким плохим он был. Было очевидно, что он был готов принять всё, что ему предложат. Всё, что Луи захочет сделать с ним, и это было тем, что Луи любил в нём. Гарри всегда давал ему свободу делать то, что он хотел, и быть тем, кем он являлся. Даже если это разрушило бы их отношения. – Я не говорю, что мы в конечном итоге поженимся, и у нас будут дети, лет так через двадцать, но если это произойдёт, я до сих пор буду задаваться вопросом, не сделал ли ты чего-то подобного снова. Сомнения навсегда останутся в моей голове.

- Я знаю, знаю. Ты доверял мне, а я всё разрушил, - вздохнул Гарри, зарываясь лицом в его волосы и успокаивающе поглаживая его по спине. – Я могу говорить одно лишь «прости меня» в течение всех этих двадцати лет, и этого до сих пор будет недостаточно, чтобы показать тебе, как сильно я сожалею о том, что причинил тебе боль.

Если бы его голова была пожарным отделением, то было бы трудно сосредоточиться на чём-то, кроме предупреждающих сирен, которые гудели оглушительно громко, когда Луи решил поцеловать его. У него заняло на обдумывание этого поступка даже меньше секунды, перед тем как он сдался и соединил их губы вместе, отчаянно желая попробовать вкус Гарри снова.

Он сделал это, потому что скучал по нему. Он скучал по нему так сильно, что в некоторые дни он чувствовал себя, словно кто-то связал его руки и ноги и швырнул его тело в океан, и он тонул, всё глубже и глубже, а вокруг становилось темнее и холоднее, и, наконец, уничтожило его под давлением в сто тысяч морских саженей.

Луи скучал по ощущению его нежных, нуждающихся в нём губ, двигающихся напротив его собственных. По тому, как кудряшки обвивали его пальцы, когда он схватил его за волосы. По тому, как его дыхание стало тяжёлым и прерывистым, пока он прокладывал дорожку поцелуев вниз по его груди, животу, до кромки его джинсов. По его поощряющим всхлипам и стонам, по тому, как его спина выгибалась дугой, когда блестящие от слюны пальцы Луи легко вошли внутрь, разрабатывая и раскрывая его. По тому, как легко он распадался на части, превращаясь в задыхающийся беспорядок неразборчивых слов, и как он насаживался на пальцы, умоляя о большем. Он скучал по шлепкам кожи о кожу. По тому, как Гарри был гораздо больше, но чувствовался таким маленьким и тесным вокруг него. По тому, как его тело напряглось под ним, и он закричал, изливаясь себе на грудь и затем, прижимая их тела друг к другу, когда Луи, наконец, упал на него.

Особенно он скучал по тому, что Гарри всегда был готов ко второму раунду, и каким голодным и жадным он мог быть иногда. По тому, как быстро и легко он мог поменяться ролями, и вот уже Луи оказался под ним, извиваясь от ощущения влажного, разрабатывающего его языка, пока он, наконец, не стал просить большего, буквально умоляя Гарри о члене внутри себя. По тому, как медленно Гарри входил в него, затем неустанно трахая и попадая во все его любимые места, потому что Луи знал, что сводило его с ума. Он всегда получал похвалу от него за то, что был таким красивым, и за то, что у него была такая симпатичная задница. В этот момент Гарри без устали хвалил его, как будто всё это время он копил такие фразы, как: «ты такой чертовски великолепный» или «боже, я не могу поверить, что всё это происходит на самом деле», просто для того чтобы быть способным использовать их всех всего лишь за одну ночь. И всё это заставляло Луи отчаянно желать большего. Даже несмотря на то, что он осознал, что Гарри был всего лишь человеком, а не другим диким волшебным существом с целительными способностями, он всё ещё был таким же красивым и великолепным, и он смог очаровать его с самого первого дня их знакомства. Луи знал, что Гарри навсегда останется таким же абсолютно умопомрачительным, и что ему никогда не удастся осознать это в полной мере.

И только когда Луи инстинктивно свернулся на груди Гарри, после того как они закончили, он осознал, что сейчас произошло. Луи знал ещё до того, как они собирались сделать это, что всё это было ошибкой. Приятные чувства тут же заменила ноющая мысль в затылке о том, что всё было неправильно, и что они оба пожалеют об этом, в конце концов. Неважно, насколько Луи хотел дойти с ним до конца, насколько он хотел остаться с Гарри и обниматься с ним до тех пор, пока не взойдёт солнце, как это было раньше, Гарри был парнем, которому он доверял всем сердцем, и тем же самым парнем, который разбил его сердце вдребезги, когда он должен был быть единственным, кто должен был защищать его.

- Ты снова назвал меня Хаз, - Гарри улыбнулся вялой, блаженной улыбкой, как привык это делать после секса.

- Прости меня, - извинился Луи, спешно садясь на кровать и накидывая одеяло на своё голое тело. Он чувствовал себя слишком жарко, слишком обеспокоенно, и он знал, что это было чертовски глупо, но ему нужно было уйти. – Меня не должно было быть здесь сейчас. Мне нужно идти.

- Не надо, - заскулил Гарри, мгновенно понимая, о чём он говорил. – Не делай этого, это несправедливо. Ты не можешь сейчас уйти.

- Я извиняюсь, но этого не должно было случиться, - Луи поднял свою одежду с пола и надел на себя свои боксеры, штаны, футболку. – Мы всё ещё не вместе. Это неправильно. И вообще, я не должен был оставаться здесь с тобой. Я должен был уйти сразу же, как только заметил тебя. Я такой идиот.

- Ты такой чертовски капризный иногда, блять, - Гарри тоже сел, наблюдая, как он одевался, с нахмуренными бровями и умоляющим взглядом, и Луи даже не смог посмотреть на него в ответ. – Ты не думал, что это было неправильно, когда я заставил тебя кончить несколько минут назад.

- Заткнись, Гарри, - зло выплюнул Луи, чувствуя нарастающий вновь гнев. – Как ты вообще имеешь наглость критиковать меня, после того, что ты сам сделал? Блять, какой же я глупый. Ты такой придурок. Я ухожу.

- То есть, ты серьёзно собираешься уйти после того, как занимался любовью со мной? – спросил Гарри, не веря своим глазам. – Ты серьёзно собираешься притворяться, что ничего не было?

- «Занимались любовью»? Мы что, парочка подростков, теряющих свою девственность? – грубо ответил Луи. – Это был просто секс, Гарри, смирись с этим. Я думал, ты никогда не был против, чтобы случайно перепихнуться с кем-то.

- Это был не просто секс. Это никогда не было

просто сексом

для нас, и ты знаешь это, - возразил Гарри, и желудок Луи скрутило, потому что он знал, что тот был чертовски прав. – Ты для меня гораздо больше, чем какой-то случайный секс.

- Иди нахуй, Гарри! – закричал Луи, ненавидя эту ночь за то, что она вообще случилась. Он хотел нажать на кнопку перемотки, чтобы отмотать время назад и не подходить к этой двери вообще. Гнев затмил его разум, и Луи злился на себя за то, что не смог понять, как же он заблуждался, принимая это решение. – Что ты ещё хочешь от меня? Ты уже всё взял! Я не могу дать тебе ещё один шанс, просто потому, что тебе так хочется. Ты разбил мне моё грёбаное сердце, ты, глупый грёбаный… Блять! Я ненавижу тебя. Я

ненавижу

тебя. Я так сильно ненавижу тебя.

Как это вообще было возможно, что он почувствовал себя виноватым, когда встретился с опустевшим взглядом Гарри? Когда он почувствовал укол сожаления, и каким-то образом захотел проглотить свои слова обратно и остановить их от того, как они рушили такое красивое существо перед ним прямо сейчас? Конечно, он не ненавидел его. Он никогда не мог ненавидеть его. Он только ненавидел себя за то, что был таким глупым, совершенно неуправляемым человеком, за то, что так поступал с близкими ему людьми.

Луи знал, что это было неправильно – доводить Гарри до такого состояния, хоть тот и поступил с ним гораздо хуже. Гарри не был плохим человеком, он просто был плохим только для него. Он не должен был ложиться к нему в постель. Он не должен был позволять Гарри думать, что для него это что-то значило. Он не должен был позволять себе быть настолько слабым. Луи хотел, чтобы все перестали заботиться о нём, чтобы он смог перестать стараться быть в порядке и просто уже убить себя, наконец. Всё было бы гораздо лучше без него, только осложняющего жизни других, да и сам он перестал бы осложнять свою жизнь.

- Пожалуйста, Луи. Пожалуйста, не уходи, - взмолился Гарри в последний раз, когда Луи достиг двери. – Пожалуйста, вернись в кровать.

Он не вернётся в кровать. Он заставил себя отвести взгляд от Гарри, а сердце от того, что случилось. Он не думал, он просто уходил. Он оставил Гарри в одиночестве в большой комнате с большой кроватью, и он оставил Найла в большом доме на большой вечеринке. Он вышел на улицу в большой, тёмный и такой спокойный мир, даже несмотря на слабую музыку, доносящуюся из дома.

Луи не думал. Он просто сел в машину, нуждаясь в том, чтобы быть от Гарри подальше настолько, насколько это было возможно. Ему было плевать, что рядом не было никого трезвого, кто мог бы повести машину. Он не думал, когда засунул ключ в замок зажигания, слушая, как заурчал двигатель. Он выехал на главную улицу, даже не смотря на знаки ограничения скорости. Он не ехал слишком быстро, и к тому же на дороге не было никаких других машин. Ничего, кроме пустых дорог и молчаливых домов на многие километры.

Кто, чёрт возьми, пишет мне в три часа ночи?

» И он думал, каким же бесполезным пустым местом он был, когда увидел там извинение от Эштона.

Прости за тот день. Ты же знаешь, что я не имел этого в виду. Ты один из лучших людей, которых я знаю.

Поэтому он и не думал, и даже не хотел этого делать, но когда он оторвал взгляд от экрана, и прямо перед столкновением он не увидел ничего, кроме ствола огромного дуба виднеющегося через лобовое стекло, к которому он мчался на огромной скорости, всё, что он почувствовал, было облегчение. Воздух пронзил звук сгибающегося вокруг ствола капота машины, подушка безопасности ударила Луи прямо по его лицу, а осколки разбившегося стекла осыпались вокруг него. Пар поднимался от машины, за секунду ставшей ужасной грудой покорёженного металла, а вокруг Луи словно парили голоса тщательно выстроенного специально для него хора. Последней его мыслью было: «

Боже, спасибо, что это, наконец, закончилось

». Затем острая боль пронзила каждую клеточку его тела, и несколько секунд спустя, он полностью потерял сознание.

_________________________________________
The best part of me was always you

Луи старался так, как не старался никогда прежде. Он не позволял себе сдаваться. Он заставлял себя вставать с кровати и делать свои дела. Он ходил на работу. Он выходил из дома с друзьями. Он посещал все сеансы терапии точно по расписанию. Он начал проводить больше времени со своей семьёй, даже соглашаясь присматривать за девочками. Луи всё чаще подумывал над тем, чтобы вернуться к учёбе. Он делал всё, что угодно, чтобы вновь не стать бесполезным зомби.

- Лиам, мы же говорили об этом. Это только деловое, - резко сказал Зейн.

- Прости, но я думаю, что он заслуживает того, чтобы знать. Я бы хотел.

- Я не хочу ничего знать, - ответил Луи, делая глоток пива. Он поймал взглядом Зейна, который склонил свою голову и приподнял брови, словно говорил Лиаму: «Видишь, я же, блять, говорил тебе». Луи почувствовал небольшую гордость за то, что Зейн так хорошо его знал.

- Он спрашивал о тебе, - всё равно сказал Лиам.

Он отпил ещё пива, в глотке которого сейчас так нуждался, и продолжил:

- Ну, мы рады, что ты полностью с этим справился, - пошутил Найл.

- Это как-то чересчур. Не думаю, что он бы поверил.

- Но ты меня понял, - возразил Луи.

- Что это значит: я веду себя лицемерно?

Эштон напомнил ему об этом, и Луи съёжился внутри, вспоминая.

Голос Луи был тихим и мягким, когда он отвечал.

- Ты знаешь, как мне жаль, что всё так случилось.

- Ты серьёзно заступаешься за него сейчас? – у Луи отвисла челюсть.

- Это было дерьмово, я знаю, - вздохнул Луи, давая им свободу быть честными.

- Ты не подлый, Лу, но ты иногда можешь быть таким засранцем, - Зейн вызвался первым.

- Нет, я думаю, он прав, - возразил Луи. Эштон не знал о его болезни, и у него самого не было в планах рассказывать ему. Он предпочитал, чтобы люди видели его обычным парнем со своими ужасными чертами характера, чем парня в депрессии со своими ужасными чертами характера. Это означало, что люди не стали бы к нему по-другому относиться и прощать все его поступки, и гнев Эштона не отличался от того, что испытывало к нему бесконечное количество других людей. – Я подлый. И эгоистичный. Я обращаюсь с людьми, как с последним дерьмом и ещё осмеливаюсь ждать, что они всё равно будут со мной. Я даже не знаю, почему вы, парни, до сих пор здесь.

- Так вы, парни, думаете, что Эштон прав? – затем спросил Луи. – Вы думаете, что я должен его простить?

- Я думаю, Гарри хороший парень, - ответил Лиам.

- Зейн, что за хуйня? – включился в беседу Найл. – Лу, не слушай его. Я не знаю, что, чёрт возьми, на всех нашло, ведь он изменил тебе. Да, это было только один раз, и это был всего лишь минет, но с каких пор это считалось нормальным? Мы мужчины, да, нам нравится, когда нам отсасывают. А если у тебя есть мозги, но ты не можешь это контролировать, то ты придурок. Всё просто.

- Ты хочешь, чтобы мы были счастливы. Ты хочешь, чтобы я простил его, - обвинил его Луи.

- Мы хотим, чтобы ты был счастлив, Луи, больше всего на свете. Всегда хотели. Ты знаешь это, - сказал Лиам, делая свой глупый и влиятельный щенячий взгляд. – Мы видели, каким ты был до него, и как изменился с ним. Я не имею в виду, что он вылечил тебя, но ты был другим. Ты вёл себя по-другому. Ты чаще улыбался. Ты не выглядел так, словно неохотно пытался заставить почувствовать себя хорошо. Гарри прекрасно на тебя влиял.

Луи неохотно слушал, желая заставить его заткнуться, закрыть уши и говорить лалалала, потому что он не хотел слушать его слова, которые являлись правдой. Он знал, как Гарри влиял на него. Он пытался задушить эту мысль с того дня, как тот ушёл, потому что он больше не мог так полагаться на кого-то. Тот факт, что его друзья, казалось, хотели, чтобы Гарри вернулся, не заставлял Луи чувствовать себя лучше. Он не думал, что выдержит это снова.

***

Луи был на какой-то вечеринке с Найлом на этой же неделе. Он думал, что это была ночь четверга. Также он думал, что его зовут Луи. Красный пластиковый стаканчик в его руке был наполовину заполнен чистой водкой, потому что ему не удалось найти подходящую рюмку. Комната качалась и расплывалась перед его глазами, но ему это нравилось. Запах травки сгустился в комнате, и он слишком напоминал ему о Гарри, поэтому Луи снова сделал большой глоток жгучего напитка. Он не видел Найла уже около часа.

- Значит, это и есть тот самый печально известный Луи, о котором я так много слышал.

- Тот самый, - засветился Ник. – Выяснилось, что вам даже не понадобилась моя помощь. Он изменил тебе, так?

Его слова словно залепили ему пощёчину холодной рукой в морозную утреннюю погоду на улице.

- Оставь его в покое, Ник, - предупредил Гарри. – Он ничего тебе не сделал.

- Отъебись, Ник, я серьёзно. Не говори больше ни слова, просто уходи, - Гарри снова начал угрожать ему.

Ник несколько раз ошеломлённо моргнул, замерев от удивления, но тут же помотал головой.

- Ты не должен врать мне. Мы больше не вместе, - напомнил ему Луи.

Гарри замолчал, давая слово Луи.

- Он сказал, что ты снова трахаешься со всеми, - вспомнил Луи.

- Ты не бесполезный, - тихо сказал Луи, в ответ горящему от боли взгляду.

- Тем не менее, я шлюха, - подтвердил Гарри.

- Посмотри на себя, мой маленький пьяный либерал, - Гарри слабо ухмыльнулся.

- Больше не твой, - напомнил ему Луи, и выражение лица Гарри заметно упало.

- Я знаю. Просто выражение, - безжизненно произнёс Гарри. – Почему тебе есть дело до того, как он меня называет?

- Я должен был быть там только для тебя. Я просто хотел быть сильным для тебя.

- А ты? – спросил Гарри.

- Я не знаю. Я всё ещё держусь, хотя даже и не планировал, - Луи никогда не думал, что у него это получится.

- Мне так жаль, - снова начал Гарри, но Луи приложил палец к его губам, чтобы он замолчал.

- Ты снова назвал меня Хаз, - Гарри улыбнулся вялой, блаженной улыбкой, как привык это делать после секса.

- Это был не просто секс. Это никогда не было просто сексом для нас, и ты знаешь это, - возразил Гарри, и желудок Луи скрутило, потому что он знал, что тот был чертовски прав. – Ты для меня гораздо больше, чем какой-то случайный секс.

Луи не думал, когда телефон завибрировал в его кармане. Он не думал, когда дотянулся до него, чтобы ответить или чтобы увидеть, что это было всего лишь сообщение, решив прочитать его. Он думал: «Кто, чёрт возьми, пишет мне в три часа ночи?» И он думал, каким же бесполезным пустым местом он был, когда увидел там извинение от Эштона.

Прости за тот день. Ты же знаешь, что я не имел этого в виду. Ты один из лучших людей, которых я знаю.

_______________________________________________________
Ребята, из-за авторских прав, прошлые две главы могли видеть только я и мои подписчики, но я устранила это, добавив эти главы в предыдущею, так что идите читать) (эта глава не исключение)

16 страница3 февраля 2015, 17:24

Предыдущая Следующая

I Need A Fix Cause I'm Going Down [Larry Stylinson Fanfiction]

That's what you get when you let your heart win

Комментарии