Больно
В квартире темно. Глаза Дани никак не могут привыкнуть, а Антону похоже хорошо в потёмках. А ради него Данил готов терпеть. Лишь бы он жил.
Как бы всё не было хорошо, его предупредили, что Антону может стать резко хуже. И он может не дожить. Три недели, казалось бы, какой смешной срок! Но после обморока Антона прошло всего шесть дней, а до операции целых восемнадцать. И каждый день тянется, как никогда долго. Сердце ноет, а на душе скребут не кошки, а целые львы.
Антон не подпускает его к себе. Отталкивает раз за разом. Запирается в комнате, сидит на холодном полу. А Данил ждёт. Ждёт, когда друг пустит его, но тот непреклонен. Может он думает, что от этого им будет легче, но это совсем не так. Данил копается в себе, ища причину. А Антон страдает от одиночества и бездействия.
Блондин замечает, что кашляет всё тяжелее и чаще, и крови выхаркивается больше и больше. Это пугает. Он боится операции. Мать рассказывала ему о каком-то родственнике (или даже не родственнике), который умер во время клинического вмешательства. Говорила, что тот мучался в последние минуты. Антону никак не хотелось точно также загнуться в операционной палате, но Даня свято верил, что это поможет. Е**чий оптимист.
Запах гардении. Этот цветок стоит у Данила в комнате, где и сидит Антон. Блондину даже интересно, откуда он у Дани? И почему он не засох? Может Даня сам купил себе, что бы не было так одиноко и также сидит, пялясь на него. Или ему его подарил кто-то значимый, ведь по-другому друг давно избавился бы от цветка. Запах иногда мешает думать, сбивает с мысли и приковывает внимание Антона к источнику запаха. Такой сладкий, маслянистый. Он проникает в нос, и будто помогает забыть о ноющей боли в груди.
- Когда я приеду домой, я куплю себе целую охапку этих цветов и буду дышать ими всю жизнь. Даже если не долгую, - бросает он в сторону двери, как бы невзначай. Антон отлично понимает, что Даня сидит там, дежурит и точно не спит уже второй день, - Я буду вспоминать о тебе. А ты будешь смотреть на него и думать обо мне. И улыбаться.
Так нельзя. Даня готов разнести эту дверь, прорваться к нему и вбить в его тупую белобрысую голову, что от его слов всем только хуже. Но он не решается. Антон продолжает быть для него хрупким фарфоровым чудом, на которое даже дышать нельзя.
Даня думает обо всех исходах. Операции бывают и удачными, так и неудачными. Он хочет не думать о плохом, он уверяет себя в лучшем раскладе, только позитивном.
Поездка затянулась. Антон представляет свой дом. Он хотел бы, но боится вернуться. Они должны знать, но похоже это выше его сил. Он сам еще привыкает к мысли, что умирает. Шестой день. Он думает о Дане. Он так болезненно всё это переносит. Если сломается? Не примет?
- Иди поспи, - шепчет он, прижавшись к двери. Даня слышит. Точно слышит.
- Ты тоже спи, - еще тише бормочет Даня, - А лучше выйди и поешь нормально.
Антон совсем не хочет, чтобы его видели в таком свете. Такой беззащитный, слабый и болезненный. Он не хочет видеть этот сожалеющий взгляд Дани. Им больно. Несмотря на то, что у Антона есть шанс на жизнь, возможный отрицательный исход занимает все мысли, мешая спать, есть, жить. Нет, не жить - существовать.
***
Он сдался, вышел. Зачем только? Здесь не пахнет гарденией. Боль в груди усиливается, то ли от сухого воздуха, то ли от вида Данила. Похоже, друг тоже болен, и посерьёзней Антона. Глаза совсем не блестят, волосы, вечно причёсанные и прилизанные, растрепались, как веник.
Они сидят за кухонным столом напротив, сверлят друг друга взглядом, и никто не решается заговорить. Но это единственный выход успокоить внутренний ураган эмоций.
- Не важно выглядишь, - усмехнулся Антон, - Прошу моё место не занимать. Больной здесь я, - он вяло смеётся.
- Это не смешная шутка, - Даня качает головой, - Если ты думаешь, что мне сейчас хочется смеяться, то ты сильно ошибаешься. Очень сильно. Я хочу орать как сучка.
- Как Саня? - переспросил Антон. На минуту снова повисла молчание, а потом Антон снова засмеялся, - А помнишь, как он в Питере запускал квадракоптер, а потом его в ментовку увезли?
Даня улыбнулся. Который раз за эти шесть дней? Второй? Долговязый тихо хихикнул. Да, ситуация вышла тогда забавной.
- Мы думали его не отпустят уже, - продолжал Антон, - А он... вёрткий оказался, - они успокоились и снова сидели в тишине, - Давно мы вместе никуда не выбирались.
Даня молча кивнул. Он бы с радостью уехал куда-нибудь далеко, прихватив Антона, других. Не отпускал бы. Хотел бы, чтобы всё было как раньше
Чтобы они веселились вместе и не думали ни о каких болезнях и других проблемах.
- Эй! - его окликнул Антон, - Всё будет хорошо,- он положил свою руку на ладонь Дани и сжал его пальцы своими, - Я продержусь, главное ты не умри. И это... купишь мне такую же гардению?
Гардения. Как давно она в доме Дани? Возможно, даже Антон не помнит, но она появилась год назад, они вместе покупали ее. Только не для Дани. Она предназначалась для кое-кого, но Данил так и не успел ее подарить. Да, это не первая смерть родного человека в его жизни. Поэтому ему так тяжело даётся эта ситуация.
Белый, чистый цветок. Он важен Дане. Парень любит просто стоять рядом с ним, смотреть, наслаждаться. Его запах Дане не очень нравится, но он готов с ним мириться, ведь воспоминания слишком важны. Антон теперь отлично это понимает. Белая гардения стала важной частью и для него.
- Конечно куплю.