Сломанные

Я сидела рядом. С чашкой в руках, с голосами в голове. И вдруг поняла я останусь. Не потому что доверяю. А потому что не могу уйти.

В его комнате было темно и тепло. Лампа с мягким абажуром отбрасывала желтоватый свет, сглаживая резкие черты и делая всё вокруг немного более уязвимым. Гриша лениво откинулся на спинку кровати, скрестив руки за головой. Его взгляд ровный и неподвижный был направлен на меня, хотя в комнате тишина, казалось, была гораздо громче слов.

Я почувствовала, как моё сердце застучало быстрее. Не от страха, а от чего-то другого от предчувствия, от того, что границы начинают стираться, а слова превращаются в касания и взгляды.

Мои пальцы неумело играли с чашкой, будто пытаясь удержать себя в рамках. Но почему-то казалось, что я хочу всё наоборот сломать эти рамки, стать дерзкой и открытой.

Он внезапно улыбнулся лёгкая, хитрая улыбка, которая будто говорила: «Я знаю, что ты думаешь».

— Ты очень напряжённая, — сказал он, не отрывая взгляда.

— Это потому что я сижу с тобой, — ответила я, чуть наклонив голову.

Гриша рассмеялся тихо, беззвучно, как будто это была наша маленькая тайна.

— А хочешь расслабиться? — спросил он, приподнимаясь на локте.

Я задумалась. Мне хотелось, но боялась показать это. Чтобы не подумал, что я лёгкая. Чтобы не подумал, что можно так просто играть со мной.

Но что значит «играть», если внутри меня всё вспыхивало? (хз как это описать) Если я хотела показать ему, что я могу быть не только той девочкой из школы, которую он давно знает, а той, кто знает, чего хочет.

— Да, — прошептала я, — но только если ты поможешь.

Он наклонился ближе, так близко, что я почувствовала его дыхание на щеке. Слегка коснулся пальцем моей руки. Этот прикосновение прошло через меня, оставляя лёгкий огонь.

— Тогда я здесь, — сказал он, — только для тебя.

Я отпила из чашки, но чай уже был холодным, и вкус казался пустым по сравнению с тем, что происходило вокруг.

Мои глаза встретились с его, и я вдруг поняла: сейчас не время притворяться. Не время прятать свои желания и сомнения.

Я решилась.

— Ты когда-нибудь думал, — начала я медленно, — что можно быть не просто друзьями или одноклассниками, а... кем-то большим? Тем, кто знает твои тайны, кто видит тебя настоящего?

Гриша улыбнулся, но в его глазах мелькнула искра. Он откинулся назад, а потом снова повернулся ко мне, чуть нахмурив брови.

— Думаю, — ответил он, — что знаю. Но иногда боюсь, что это слишком сложно.

— Сложно — значит интересно, — ответила я с вызовом. — А ты вообще умеешь быть серьёзным, когда хочешь?

Он приподнял бровь и отозвался шутливо:

— Ты хочешь проверить?

Это было вызовом, но я уже устала прятаться. Мои пальцы пробежались по краю одеяла, и я почувствовала, как лицо вспыхивает.

— Мне кажется, ты слишком самоуверен, — сказала я, улыбаясь.

— Может, — он приблизился ещё ближе, — но ты ещё не видела, на что я способен.

В комнате стало тесно от напряжения. Словно воздух горел, а нам оставалось только дышать в такт.

Я слегка дотронулась до его руки. Это было простое касание, но в нём было всё вопрос, ожидание, желание.

— Я хочу знать тебя, — призналась я почти шёпотом, — со всеми твоими тенями и светом.

Гриша посмотрел на меня глубоко, и я увидела в его глазах что-то, что заставило моё сердце биться чаще.

— Тогда оставайся, — сказал он тихо, — и позволь мне показать тебе всё.

Мы сидели рядом, наши пальцы переплелись, и в этот момент между нами не было ни страха, ни сомнений.

Только настоящая, хрупкая и смелая близость.

Вечер тянулся медленно, и с каждой минутой я чувствовала, как стена, которую воздвигла вокруг себя, начинает рушиться. Впервые я позволила себе быть дерзкой, открытой и настоящей рядом с ним.

— Ты не боишься? — спросил Гриша вдруг, прерывая тишину.

— Боюсь, — ответила я честно, — но иногда бояться значит идти вперёд.

Он улыбнулся, и эта улыбка была уже не игривой, а глубокой, почти нежной.

— Тогда мы пойдем вместе.

И в этом обещании было что-то невероятно притягательное.

Я почувствовала, как между нами проскочила искра, тонкая, но прочная.

Это было начало чего-то нового. Начало настоящего.

И я была готова встретить это, какой бы путь ни предстоял.