Обман судьбы

 Я лежала, полностью погрузившись в его объятия, в его запах — вишню, смешанную с дорогим парфюмом и чем-то неуловимо своим, мужским. Его слова все еще звенели в ушах, смешиваясь с бешеным стуком моего сердца. «Истинные». Это слово звучало как магия, как сказка, в которую я никогда бы не поверила, окажись на моем месте кто-то другой.

Он не отпускал меня, а я и не пыталась вырваться. Его руки, сильные и уверенные, которые всего несколько часов назад безжалостно демонстрировали мне жестокость его мира, теперь держали меня с такой бережностью, словно я была хрустальной вазой, которую боялись разбить. В этом контрасте была своя сумасшедшая логика. Да, он был монстром. Но он был моим монстром. И в его объятиях я чувствовала себя в большей безопасности, чем когда-либо в своей старой жизни.

— Ты совсем перестала дрожать, — его голос, низкий и бархатный, прозвучал прямо над моим ухом, заставляя по коже пробежать новые мурашки, но на этот раз — приятные.

— Ты... меня не отпускаешь, — пробормотала я в его грудь, смущаясь собственной прямоты.

— И не собираюсь, — он ответил без тени сомнения, и его пальцы легонько вцепились в мои волосы, мягко массируя кожу головы. Это было так блаженно, что я чуть не заурчала от удовольствия, как котенок. — Ты же сказала, что не сбежишь. Или я ослышался?

— Не сбегу, — быстро выдохнула я, боясь, что он передумает.

Он тихо засмеялся, и я почувствовала вибрацию его смеха своей щекой. — Тогда расслабься. Все кончено. Ты в безопасности.

Мы лежали так еще несколько минут, и постепенно напряжение последних дней, ужас от увиденного на фабрике и даже радость от встречи с Наруто — все это начало отступать, растворяясь в тепле его тела и размеренном ритме его сердца под моим ухом. Я вдыхала его запах, и он уже не казался мне чужим и пугающим. Он был... домом.

— Итачи? — тихо позвала я, почти боясь нарушить возникшую между нами идиллию.

— Мм? — он откликнулся лениво, его пальцы все так же перебирали мои пряди.

— А что теперь будет с Наруто? Он один в больнице... — в голосе прокралась тревога. Мысль о брате, одном в белой стерильной палате, заставляла сжиматься сердце.

Итачи вздохнул, но не с раздражением, а скорее с пониманием. — Я уже все уладил. За ним присмотрят лучшие врачи. И... — он сделал небольшую паузу, — я послал к нему Саске.

Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть ему в лицо. — Саске? Но они же... они не знают друг друга. Твой брат... он такой... — я запнулась, подбирая слово.

— Надменный? Колючий? Невыносимый? — Итачи закончил за меня, и в его глазах мелькнула усталая усмешка. — Да, он такой. Но ему можно доверять в этом. Он выполнит приказ и не даст твоему брату снова вляпаться в неприятности. Кроме того... — он снова притянул меня к себе, не давая устроить допрос, — ...им стоит познакомиться. Наруто, я уверен, сможет растопить лед, в котором Саске заморозил себя много лет назад. Это может быть полезно им обоим.

В его словах была скрытая боль, история, о которой я пока не смела спрашивать. Но я поняла главное — он все продумал. Обо мне. О Наруто. Он взял на себя ответственность за нас обоих, и от этого на душе стало и спокойно, и тревожно одновременно. Я так привыкла полагаться только на себя и брата, что эта опека была и пугающей, и невероятно сладкой.

— Спасибо, — прошептала я, снова утыкаясь носом в его шею. — За все.

— Не благодари, — его голос внезапно стал серьезным. — Я делаю это не из великодушия, Т/и. Я эгоист. Я беру то, что хочу. И я хочу, чтобы ты была здесь. В безопасности. И спокойна за своего брата. Это мои условия.

В его словах не было угрозы, лишь холодная, железная уверенность. И почему-то именно это окончательно убедило меня, что он говорит правду. Весь его мир строился на власти, контроле и сделках. И эта — была самой честной из всех, что он мог предложить.

— Я поняла, — кивнула я, и это действительно было так.

Мы снова замолчали. Темнота за окном была абсолютной, лишь легкий свет луны пробивался сквозь щель в шторах, освещая контур его сильного плеча. Я слушала его дыхание, чувствовала, как его грудная клетка плавно поднимается и опускается. Усталость, наконец, накрыла меня с головой, тяжелая и блаженная. Веки стали свинцовыми.

Итачи, казалось, почувствовал это. Его рука стала двигаться по моей спине еще медленнее, еще нежнее, убаюкивающе.

— Спи, — скомандовал он тихим, властным шепотом, который не предполагал возражений. — Все вопросы отложим на завтра.

И я послушалась. Потому что завтрашний день впервые за долгие годы не пугал меня. Потому что его руки были вокруг меня, словно крепость. Потому что его запах вишни стал моим личным снотворным.

Я погрузилась в сон, не успев осознать, как это произошло. Последнее, что я почувствовала, прежде чем сознание полностью отключилось, — это его легкие, едва заметные губы в моих волосах и тихий, похожий на вздох шепот:

«Спи, моя омега».

Это прозвучало не как ярлык, не как напоминание о договоре или статусе. Это прозвучало как... принадлежность. Как нечто бесконечно дорогое и желанное. И даже во сне я почувствовала, как по моим губам пробежала слабая, счастливая улыбка.

Мой последней мыслью было то, что, возможно, сделка с дьяволом — не всегда наказание. Иногда это всего лишь... новая жизнь.