9. А на фоне неё - прежнее сомнение.
Эрика долго держала в руке свой телефон, не решаясь начать с матерью беседу в мессенджере. Ночной, наверное, привычный прилив несвязных мыслей, среди которых она откопала образ Уильямс-старшей, как напоминание о себе, невольно заставил Эри задуматься о ней вопреки кошке, которая пробежала между ними после расторжения брака со Стэнфордом.
С другой стороны Эрика знала, что так или иначе разговор сейчас не завяжется - отчасти из-за позднего нынче времени, отчасти из-за очевидной неприязни. В последнее время она подумывала насчет перемирия с матерью накануне Рождества, чтобы отпраздновать праздник вместе, всей семьёй, как и раньше. Тем не менее что-то её до сих пор удерживало от поспешных выводов. И Эрика надеялась, что это не настолько плохо, как ей кажется.
Она как-то хочет закрыть глаза на то, что они - родные души, однако Эри посещает необъяснимое и неоправданное чувство вины перед мамой. Как будто она содеяла вещь, расстроившую её, и хочет об этом говорить. Но зная характер Уильямс-старшей - строгий, холодный и, откровенно говоря, противный темперамент, - Эрика не рыпалась и пока что оставалась в нейтральной зоне: и винила себя, и не опровергала собственную правоту. Так, всего по чуть-чуть.
И все же, исходя из чувств и эмоций, Эри порвала со Стэнфордом ради Эмили. Она не хотела, чтобы он и ласкал, и мучил дочь одновременно. Её материнская любовь не могла терпеть, как сердце рвется на куски от отношения Стэнфорда к девочке. Поэтому она действовала не ради самоутверждения перед мамой, а ради счастья и здоровья Эми. Это было её приоритетом. А недовольство Уильямс-старшей и впрочем её семьи отходило на второй план. И все равно, даже когда состояние Эмили слегка улучшилось, теперь Эрика стала беспокоиться об остальных вещах, которые ранее она считала менее значимыми, а сейчас - более тяжёлыми в поиске решения.
Эри наблюдала за тем, как Эмили потихоньку отходит от заставшей её ссоры между родителями и в то же время чувствовала, как становится легче и ей на душе. Она бы не назвала это долгожданной белой полосой, ведь все еще оставалась в напряге - как будто выжидала какой-нибудь очередной неприятности в её жизни, - но Эми не позволяла серым краскам проникнуть в сознание своей мамы даже простыми детскими фантазиями. И это воодушевляло, возрождало Эрику наново.
По мере того, что Гоуст стал бесплатной нянькой Эми, следовательно стал чаще появляться в их доме и пересекаться с Эрикой. Неплохая попытка познакомиться ещё ближе. И в то же время она никак не могла забыть пожертвование Саймона в то раннее утро на фоне постепенно стирающихся с памяти неудач. Эри не знала, радоваться этому или сдержаться от комментариев. Хотелось поблагодарить его, пусть и спустя неделю. Но неловкость меж ними, как она поняла, до сих пор мешала сделать это с уверенностью. Этому Эрика точно не была рада и упрекала себя за такую глупую, несвойственную ей стеснительность: дескать, что в этом такого?
Эри поняла, что сейчас до сих пор не в настрое обговорить с матерью свои нынешние отношения. Так что, вместо серьезной темы разговора, которая изначально была у неё на уме, Эрика написала сообщение с вопросом о том, как поживает она и отец, и пожеланием доброй ночи. Если ей было боязно отправить маме эсэмэс без тончайшего подтекста на озабоченность предвзятыми отношениями у них, то что уже говорить о личной встрече?
Ответ не поступил, но Эрика надеялась, что такими мелкими осколками разбитого доверия к матери она соберет его обратно, вернув прежний вид. Однако сейчас ей думался Гоуст, и она не понимала, что он забыл у неё в голове. Прогонять не особо хотелось, ведь завтра они еще встретятся.