1. Начало.
Когда Эрика выходит из зала суда, из сердца спадает такая огромная ноша, что дышать становится намного легче; кажется, что тяжёлые оковы отстегнулись с её ног и теперь можно свободно перемещаться.
На глаза наворачиваются слёзы, когда Эри видит свою дочь.
Эта радостная четырехлетняя девочка спрыгнула со скамейки спустя два часа суда, бежа к своей матери со всех крохотных ног. Её розовые босоножки хаотично топчутся по кремовой плитке — громче всего и всех! Особенно её ликующий крик через весь коридор:
— Мама!
Эрика крепко обнимает свою девочку. Она тихонько всхлипнула, наконец, чувствуя её запах волос. Последний судебный процесс заставил Эри заскучать по дочке по-особенному. Она пахла сладким цитрусом: духами, которые Эми любила у неё тайком брать, корчить гордые гримасы и женственно позировать перед зеркалом.
Она смогла это сделать. Самый главный шаг в её новую жизнь — это забрать всеми силами свою дочь после развода. Эрика больше не позволит Стэнфорду навредить Эми. Не позволит её увидеть, как бы неправильно это не было. Она больше не простит ему.
— Я здесь, солнышко. Я вернулась... — шепчет Эрика и даёт себе волю поцеловать Эми прямиком в полоску её короткостриженных волос.
Эми неистово, глухо хихикает в плечо своей матушки, крепко её обнимая: наверное, крепче, чем сама Эрика. Эта мысль только заставляет ее плакать сильнее, поэтому старается думать в реальном времени: теперь все в порядке.
К Эрике идет навстречу её мать. Её золотистые волосы, вьющиеся в дугу на кончиках, подпрыгивают, когда она стучит туфлями по полу.
Наступление матери заставляет Эрику неосознанно прижать Эми к себе теснее.
— Поздравляю, — Эри сразу распознает в её голосе сухость. Её слова черствы, словно хлеб не первой свежести. Вовсе не похоже на искреннюю радость за свою дочь и благополучие внучки.
— Это все равно было бы очевидно, — Эри выровняла свой стан, глядя на строгое выражение лица матери.
— Почему же?
— Обычно суд оставляет ребенка рядом с мамой, — пожимает плечами. — Конечно при тех обстоятельствах, если я имею стабильный заработок и отсутствие вредных привычек.
— И ты подпадаешь под эти... стандарты. — кажись, недовольно резюмирует Уильямс старшая.
Эри поджимает губы. И без того бесполезно продолжать эту беседу. Она знает, что мама не в высшей степени рада за неё, если вообще рада. Она всегда твердила Эрике, что она женщина, с явным намёком: мол, терпи, такая наша судьба. И ей было так обидно, что пришла к своей родной маме за поддержкой, — ведь все начиналось с того, что Стэнфорд морально насиловал её, — а она советовала ей держать рот на замке. Как так можно?..
— Где собираешься ночевать? — спрашивает старшая, скрестив руки на груди вместе с сумочкой в цвете бордо. Слышится явный упрёк.
— У меня есть деньги на мотель.
— И...
— И на автобус тоже. На продукты, на одежду, если понадобится. — перечисляет Эрика, разочарована тем, что мама сомневается в ней. — Мам, у меня достаточно средств. Сейчас я поеду домой и Стэнфорд отдаст наши вещи.
— То есть ты собираешься до последней копейки жить в грязи дешевого мотеля? Это нерациональное решение.
— Я нашла несколько вариантов нашего будущего жилья, — снова находит что сказать Эрика, поглаживая макушку Эми.
Мама, как будто оскорблена тем, что не может повлиять на свою дочь, вздыхает.
— Ладно... мы пошли.
— Удачи, — кивает.
Выйдя на улицу, Эрика была даже рада, что разговор состоялся в коротком формате. Было такое ощущение, что мама хотела задержать её от дальнейших действий, которые ей очень сильно не нравились. Но теперь Эри почувствовала не то, что она взрослая. Это была ответственность. И за себя, и за свою дочь. Она тоже мать, и должна решать проблемы самостоятельно.
Поскольку Эрика была молодой мамой, — в двадцать четыре года она имеет четырехлетнюю дочку, — вместе с тем отныне имеет первый в списке особенностей её жизни развод со страстной причиной. Но... должно ли её беспокоить мнение других об этом? Сейчас и думать не хотелось, кто первый назовет её распустницей.
Наконец, дойдя до парка, Эри очнулась:
— Мамуль! — Эмили легонько дернула Эрику за рукав кардигана, привлекая к себе внимание.
Когда Эри опустила голову, чтобы взглянуть на свою дочь, её недоуменное личико вызвало широчайшую улыбку на губах. Она схватила её на руки и начала крутить в воздухе вокруг своей оси, радостно смеясь.
— Мама!!! Ха-ха-ха!!! — Смеется во все горло Эми, и эти вибрации лечат сердце Эрики.
Как же она хотела расплакаться, видя свою девочку такой счастливой.
Значит, она делает все, как планировалось, да?
— «Каруселька» закрылась до завтра, милая, — усмехается девушка, садя Эми на лавочку, потом присела сама.
— Мам, папа дал мне арахис! — Эми достаёт из кармана своей кофточки горсть орехов.
Эрика поджала губы.
— ...Эми, ты же не ела их? — Внутри посеялась тревога: зачем Стэнфорд дал Эми орехи, зная, что у неё на них аллергия?.. Неужели специально?..
— Нет, мамуль, — послушно мотает головой.
Можно выдохнуть.
— Я захотела дать их тебе. — она протягивает арахис в своих крохотных ладошках маме, сияя улыбкой на тоненьких алых губах.
***
Открывается дверь: сначала делает акцент на родном, но отныне отвратительном запахе коридора дома, а затем на Стэнфорде. Его спокойное выражение лица только раздражает Эрику. Такое флегматичное.
В руках парня две сумки.
— Папа! — Эми мягко врезается в ногу Стэнфорда, обнимая его за щиколотку. Тот не настроен на диалог с дочерью, ибо занят вниманием на Эрику.
Она понимала, что не стоит вести этот разговор при Эмили. Она уже не младенец, она все может понять. Но эмоции накипели настолько, что она не могла остановиться.
Эрика обернулась к Эми.
— Пойди покатайся на качели, м? — Говорит нежно, с материнской любовью. Указывает взглядом на качель во дворе дома.
— Ага! — Эмили хихикает и широко улыбается, отпуская мамину руку и побежав в указанную ею сторону.
— Зачем ты дал ей орехи? — спросила Эри, требуя объяснений.
— Орехи? — удивляется, но затем смеется. — Нашел у себя в кармане горсть арахиса.
— Ты же должен помнить, что у неё аллергия на орехи.
— Как скажешь.
Стэнфорд долго смотрит на Эрику. От макушки до пяток.
— Все еще сердишься? — без малейшего стыда напрямую спрашивает Стэнф, улыбаясь с задирчивым подколом.
Смеяться вовсе не хотелось. Эрика взяла в руки две сумки, пытаясь скрыть на лице смятение от их веса.
— Послушай, ты же сам понимаешь, что это ни чуточку не смешно. — Она поднимает голову, когда нашла комфортное положение вещей в её руках. Эри говорит твердо, чтобы вывести Стэнфорда на такую же серьёзность.
— А я и не шучу. Ты сердишься?
— Я огорчена тем, как ты позволил себе поступить с ней, — Эрика кивает на Эми, чтобы не сболтнуть лишнее при ней, — и разочарована в тебе.
— Брось. Ты решила подать на развод всего лишь из-за какого-то синя...
— Ты потянул её за волосы и уронил на пол. Это не "какой-то синяк". — Перебила его. — Я бы все равно подала на развод, если бы ты не поднял руку на дочь.
— Так почему же не сделала этого раньше?
Вопрос прозвучал риторически. Для Эри.
— ...Это все равно не снимает с тебя ответственности.
— Ну, не спорю.
— Ты так легко на это реагируешь?
— Эри, да сплюнь! — Стэнфорд отмахнулся, немного повысив тон голоса. — Помнишь, как ты была раньше? Раньше ты была такой девочкой-припевочкой, я же в тебя и втюрился из-за этого. Ты была такой открытой, озорной, горячей просто до вожделения, понимаешь? А сейчас ты... стала замкнутой, пассивной, вечно дерганой.
— Ты сделал меня такой.
Стэнфорд на время умолк, рассматривая Эрику с ног до головы. Изучает. Пытается найти в ней что-то ещё уязвимое? Хмыкнул, качая головой.
— Значит, по этой дурацкой причине ты применил рукоприкладство к Эми?.. — Эрика почувствовала, как её руки начали дрожать, поэтому сжала кулаки, чтобы унять эмоции.
— М-м-м, как бы тебе объяснить...
— Это наша совместная дочь!
— Я знаю, детка, я знаю. Просто... — Стэнфорд снова молчит задумчиво. — Мне хочется пойти своей дорогой, понимаешь?
— Это идиотский аргумент, Стэнфорд. Просто идиотский. — скрипит Эрика, чувствуя, как несколькометровая волна гнева накрывает её с головой. — Когда мы зачали ребенка, ты тоже брал на себя ответственность.
— Эри.
— Что?!
Эрика уже на пределе.
— Я не хотел ребенка. — признался он тихо.