🖤🐍

Петля.
Восстановленные данные.

Уроки ЗоТИ у Дамблдора Гарри не нравятся. Нет, преподаёт профессор отлично. Но то, с каким подозрением он косится на Тома, Эванса ужасно раздражает. Впрочем на самого "австралийца" Альбус смотрит и вовсе с суеверным ужасом. И старается не встречаться с ним глазами. Какого драккла Дамблдору приспичило притащить пятому курсу боггарта, хотя по программе он уже был на третьем, никто из слизеринцев не понимает. Правда в прошлый раз урок прошел не без эксцессов. Декан Гриффиндора срочно умотал куда-то по гриндевальдовским делам. А заменявший его Слизнорт, сам побаивавшийся мелкой хтони, поручил любимому студенту выпустить нечисть из сундука. Попытавшийся кинуться на Риддла боггарт почему-то умер от страха. На том урок и закончился. Слизнорт щедро раздал всему курсу дополнительные баллы, сундук утилизировал, Дамблдору по общему молчаливому согласию решили не говорить.
В этот раз профессор с очень серьёзным видом предупредил, что хтонь старая и сильная. Правда у змеиного факультета это вызвало только прокатившиеся по кабинету смешки. Чистокровок, выросших в волшебных семьях, сложно удивить домашней нечистью. Декан львятника выдавил свою обычную понимающую улыбку и попросил учеников выстроиться цепочкой.
Уже на третьем школьнике всем стало не до смеха. Оголодавший боггарт плохо поддавался ридикулосу. Настырно удерживал форму и даже в видоизмененном состоянии норовил подобраться вплотную. Дамблдор добросовестно отгонял нечисть назад к ящику патронусом. И продолжал урок, хотя атмосфера мрачнела в геометрической прогрессии. Впрочем, Эйвери боггарт был не страшен. Магия стоящего позади Риддла давила так, что он готов был не то что к боггарту в сундук, а к дементору на ручки запрыгнуть, лишь бы не ощущать сдерживаемую ярость юного милорда. Правда, к счастью для начинающего вселенского зла, нечисть все-таки приобрела вид не Риддла, а змеиного клубка. И то только потому, что в последний момент Эйвери осознал, что юный Лорд его змеям скормит. Сам же Риддл внутренне смирился с перспективой увидеть неопределённого врача из Бедлама...
Но ничего подобного не появилось. Размытый комок из мармеладных червей, оставшийся после Эйвери, задрожал и расползся по полу. Какое-то время мутное облако не приобретало никакой формы. Том ухмыльнулся...
- Мистер Риддл, ваши врожденные таланты окклюмента впечатляют, но давайте не будем отклоняться от плана занятий. Не могу же я снять с факультета баллы только за то, что староста слишком опережает программу. - Профессор улыбался немного растерянно и дружелюбно, но что-то в интонациях однозначно давало понять, что он НАСТАИВАЕТ. Баллы Том не терял никогда... Набрать их будет несложно. А вот восстановить репутацию - почти невозможно. Особенно учитывая, что в их с Гарри ситуации риск был непозволительной роскошью. Эванс дёрнулся как от удара, бросив на гриффиндорского декана полный ярости взгляд. И на секунду вдруг подумал, что в кристальной голубизне плещется застарелый, болезненный ужас. Сродни тому, что он видел в глазах Тома после министерства - страх потерять единственного дорогого человека. Впрочем, осмысливать хитросплетения профессорских эмоций времени не было. Взгляд Риддла упёрся в пол.
Убрал щит...
Гарри тревожно выглянул из-за плеча друга и возлюбленного.
На полу лежал труп. Труп Тома Риддла. Сам староста Слизерина, не моргая, смотрел на боггарта. Картинка не менялась. Весь курс умолк, стараясь даже не дышать, от греха подальше.
- Ох, вы боитесь смерти... - Безуспешно попытался разрядить ситуацию Дамблдор. - Это абсолютно естественно. Давайте теперь превратим боггарта во что-нибудь забавное.
Риддл не шевелился. Боггарт тоже.
- Вы нихрена не понимаете!! - Заорал вдруг Эванс, отпихивая Тома себе за спину и становясь между ним и нечистью, хотя смотрел он на Альбуса. - Пялитесь и не видите!
Дамблдор вскинул на него взгляд. Том буквально кожей почувствовал попытку легилименции. И тут же положил руку Гарри на плечо:
- Гарольд, перестань, ты срываешь урок.
Эванс вопросительно уставился на него. Но, кажется, понял. И в глаза профессору больше не смотрел. Хотя тот и сделал ещё одну попытку:
- Я понимаю, что вы новенький, поэтому не буду снимать баллы...
- Да хоть все снимите! - Резко оборвал его Гарри, демонстративно отворачиваясь к окну. - Это же так профессионально - использовать боггарта, чтобы узнать фобии нелюбимого факультета! За что вы нас так ненавидите? Вас что, тёмный маг в детстве обижал?
Так и не сменивший форму боггарт поплыл по краям и тихонько пополз в свой сундук... Магия троих участников спора сдавливала само пространство-время мало не до коллапса.
Побледневший профессор наконец взял себя в руки:
- Урок окончен. Всем ученикам, кто работал с боггартом по пять баллов. К следующему уроку повторите драугов. Глава девятнадцатая.
Гарри волком глянул на притихших однокурсников и, не скрываясь, за руку уволок Риддла из кабинета. Прямиком в Выручай-комнату. Перед астрономией как раз было двухчасовое окно.

****************
Альбус закрыл сундук, запер дверь заклинанием и сполз по ней, вцепившись в рыжие волосы дрожащими пальцами. Неужели знает?? Этот мальчишка угрожал?? Намекал, что знает?? Откуда он взялся?? Почему так отчаянно защищает Риддла?? Неужели... Да нет... Быть этого не может... Легилименция применительно к Эвансу работала из рук вон плохо. Или это у Альхена в голове не укладывалось увиденное? Вот бы Гела сюда... Прямо сейчас. Он бы обнял и сказал, что это всего лишь подростки. А они вдвоём сильны и им не о чем беспокоиться. В одном после секундного ментального взлома профессор был уверен. Эванс (теперь пугающий его больше Риддла) единственный понял, что Риддл боится не смерти... Он боится умереть, так и оставшись никому не нужным. В абсолютном душевном и физическом одиночестве. К счастью легко привыкнуть, но в него трудно поверить. А вот Эванс верит. До самой основы своего бытия. И боится только потерять Риддла.
Альхен чуть не воет в голос, обхватив руками колени. Почему все так?? Почему риск слишком велик?? Он не хочет охотиться на детей. Особенно на тех, что так напоминают их самих... Но риск... Им с Гелом не позволят... Не простят... За что?? Металлический привкус крови из прокушенной губы слегка возвращает в реальность. Дамблдор взлетает с пола, достаёт из ящика скрывающий след артефакт и бросается к камину. Пусть всего на час... Но до ночи он уже сойдёт с ума.
Из камина с другой стороны он почти вываливается, запнувшись о чугунную решётку. Но в падении его подхватывают сильные руки. Тут же прижимают к себе и гладят по растрепанным в предыдущей беззвучной истерике волосам:
- Убьешься когда-нибудь... Дай мне минутку. Своих разгоню. И расскажешь.

********************
Как только дверь Выручай-комнаты закрывается за их спинами, Гарри молча хватает Тома в объятия. С силой прижимает к себе. Утыкается губами в висок и гладит по волосам, уложив головой на плечо. Каждым движением передавая готовность защитить. Любой ценой. От кого и чего угодно. Где-то в глубине сознания Риддла вяло ворочается мысль о том, что его нет нужды защищать, а тем более утешать. Вот только говорить этого совсем не хочется. Юный Тёмный Лорд уверен, что ни души, ни сердца у него нет. Но то, что вместо них, сейчас затапливает переливающейся через край, жгучей заботой. И неожиданным пониманием.
- Ты никогда не останешься один. - Глухо и слишком серьёзно для подростка шепчет Эванс. - Клянусь магией, клянусь чем угодно. Я всегда буду твоим.
Том пытается поднять голову, но Гарри не отпускает. И продолжает слегка дрогнувшим голосом:
- Ты только... Не умирай никогда, ладно...
Может для кого-то это наивные мелочи. А для "подменыша" из приюта, привыкшего слышать "чтоб ты сдох" и "лучше б ты не родился" как самое ласковое из всего, этого уже через край...
Риддл вырывается из заботливой, слишком тесной хватки. Прижимает Гарри к стене и жадно целует. Слишком хорошо. Слишком мало. Что-то внутри срывается с цепи, требуя ещё. Ещё ласки, ещё заботы, ещё ощущения, что можно довериться. Эванс прослеживает губами линию челюсти и касается мочки уха. Том приглашающе откидывает голову, открывая шею для поцелуев. Кажется, Гарри понимает... Кровать оказывается странно близко, хотя до неё вроде бы и не шли... Его юный Тёмный Лорд скользит кончиками пальцев под одеждой, где может пробраться. И умиротворенно жмурится, позволяя расстегивать на себе школьную форму. Эванс прижимается губами к каждому шрамику на фарфорово-белой коже. Согревает дыханием. Магия густым маревом оборачивается вокруг них, отделяя от всего мира, который успел так нещадно провиниться, ранив его любимого. Его Тома.
- Не отпущу... - Гарри шепчет это, почти не осознавая. Риддл тихо смеётся, запуская пальцы в жёсткие чёрные лохмы:
- Это я должен говорить...
Не то чтобы они чего-то ещё не пробовали. Но Гарри уже почти смирился с тем, что Том никогда не отпускает контроль. Независимо от того, кто из них сверху, он доминирует эмоционально, слишком заботясь о том, чтобы Гарри было хорошо, чтобы все прошло идеально, чтобы не напугать и не причинить боли. Хотя Эванс, честно говоря, слабо представляет, что Риддлу нужно сделать, чтобы его напугать. Но сейчас одержимо заботливый узурпатор расслабленно отдаётся его рукам. Не пытаясь ни вести, ни ответить встречной лаской. Только переплетает их пальцы, гладит чёрное воронье гнездо и выгибается навстречу прикосновениям. Гарри с каждым поцелуем чувствует как колотится сердце его Тёмного Лорда. Не от тревоги. От пьянящей эйфории доверия. Он поднимает взгляд на лицо Тома. Глаза закрыты. Ресницы подрагивают. А на губах пляшет немного растерянная, но счастливая улыбка. Эванс целует эту улыбку, чувствуя, что сердце вот-вот проломит ребра. Риддл отвечает на поцелуй как-то так, что все вопросы отпадают сами собой. Гарри шепчет нужные заклинания. Пальцы скользят в горячей тесноте. Он вдруг понимает, что раньше Том всегда дразняще касался его в ответ. А сейчас руки лежат на плечах расслабленно и почти неподвижно. Позволяя отдать всю плещущую через край любовь разом. Мир остаётся где-то далеко. Гарри одной рукой обхватывает лопатки, а другой бедра Риддла. С каждым движением ловит поцелуями стоны возлюбленного. И взахлёб шепчет все то, что до этого не удавалось уложить в слова. Тонкие пальцы резко вцепляются в чёрные лохмы, притягивая к себе, до боли вжимая лицом в острую ключицу. Удовольствие захлестывает обоих. Гарри задним числом понимает, что на плече возлюбленного останутся синяки от его хватки. И краем сознания успевает порадоваться, что звуки из Выручай-комнаты снаружи не слышны. Том подрагивающими пальцами проводит по скуле обессиленно упавшего на него Эванса. Откидывает голову и смеётся. Хрипло и счастливо. Гарри наконец собирается с силами, чтобы приподняться на локтях и заглянуть в тёмное, искрящееся багрянцем, серебро. Риддл раскрасневшийся и взъерошенный, тонкая прядь прилипла к влажному лбу. Гарри не знает на что он сам сейчас похож. Но, судя по тому как ласково тонкие пальцы касаются его лица, а колено прижимается к бедру, Тому нравится. Эванс делает над собой ещё одно усилие, чтобы дотянуться до палочки, наложить очищающие и наколдовать темпус. Оставшийся час заранее кажется издевательски коротким. Но это лучше, чем ничего. Он обнимает тоже потянувшегося к палочке Тома со спины. Тот охотно подаётся назад, прижимаясь всем телом. Гладит обнявшие руки. Но все-таки изворачивается, чтобы невербальным акцио накинуть на обоих одеяло. Гарри шепотом повторяет "люблю" в волнистый затылок и не может отделаться от мысли, что каждый жест его любимого Тёмного Лорда все ещё на удивление полон доверия. И, похоже, это уже не изменится. Особенно, когда Том подтягивает его ладонь себе под щеку, целует запястье и почти неслышно отвечает:
- И я тебя.

*******************
На астрономию они прибегают в последнюю минуту. Запыхавшиеся и все ещё плохо соображающие. Оба факультета тупо хлопают глазами, но под ледяным взглядом Риддла оставляют свои комментарии при себе. Гарри улыбается от уха до уха, даже не пытаясь этого скрыть. Том весьма успешно изображает сдерживаемую ярость. Это последний урок на сегодня. Они остаются в башне, после ухода однокурсников. И долго обнимаются, глядя в темнеющее небо.
- Мёртвые звезды... - Задумчиво усмехается Риддл. - Забавно, что ими принято любоваться.
Гарри равнодушно дёргает плечом и целует его в шею:
- Я только на тебя любуюсь. Ты - моя звезда.
Том пытается хмыкнуть как можно более саркастично. Слишком хорошо зная, что Эванса этим не проймёшь. Да и не хочется, если честно. Даже наоборот... Иначе не стал бы говорить ничего подобного:
- Звезда? Тоже мертвая?
- Ммммм... Не. Не мертвая звезда, а звезда смерти.*
Риддл откидывает голову на плечо спутника, не глядя запуская пальцы в чёрные лохмы:
- Знаешь, Гарри, есть у меня одна идея...

~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
*На английском игра слов более очевидна: мертвая звезда - the dead star; звезда смерти - the death star.

****************
Альхен вываливается из камина их общей с Геллертом спальни уже за полночь. Вообще-то формально он здесь не просто не бывает, а даже не знает где находится это самое "здесь". И вещей своих в резиденции Тёмного Лорда не держит. Зачем, если всегда можно нацепить пижаму Гела... А вот конспирацией пренебрегать не стоит.
- Успокоился? - Тёмный маг встречает его поцелуем и сразу начинает раздевать. Иначе с заполошным гением светлой магии никак. Завалится поперёк кровати прямо в мантии, вцепится в возлюбленного и не отпустит до самого утра. А уходить надо рано. Чтобы не заметила ни та, ни другая сторона.
У них было всего одно доверенное лицо. Единственный сторонник, не признающий деления магии на черную и белую, а мир на хороший и плохой... Вот только погиб он нелепо и бессмысленно. Не спасся сам, не спас того, кого пытался... Альхен все ещё надеется, что он чудом выжил, инсценировал свою смерть и уехал в Азию изучать интересовавшие его техники работы с оборотнями. Геллерт знает, что мага сожгли адским пламенем по приказу Министерства. Но рассказать Алу язык не поворачивается. Вот когда разберётся зачем это было сделано и убьёт виновных, тогда и расскажет. Боль непонимания страшнее боли потери... А ещё хуже тот факт, что погибшим мага не объявили. Под его именем все ещё проводятся сделки. Он якобы что-то исследует, где-то преподаёт... Завёл семью на другом континенте, переписывается с родными. А приезжать... Мол, времени нет. Гриндевальда это беспокоит и бесит. И сложно сказать, что больше. Но сейчас не до этого. Альхен доверчиво тычется носом в шею, судорожно вздыхает и снова спрашивает:
- Ты точно уверен? Точно-точно?
- Mein sußes, это просто подростки. - Тёмный маг уверен в том, что говорит. Да и со слов Альбуса выходит, что пара школьников заняты друг другом куда больше, чем секретами вселенского зла и его возлюбленного. - У них физически нет ни единого шанса что-то о нас узнать. И мотива нет. Наблюдать нужно, делать что-то пока точно не стоит.
Полубезумный Светлый сворачивается клубком, утыкаясь любимому магу в солнечное сплетение. В поместьях волшебников редко бывает тепло, но для него Геллерт всегда заранее согревает комнату чарами. Пижамы не нужны, но Ал не потерпел бы лишних тряпок между ними даже будь здесь холодно, как в Хогвартсе зимой.
- Ну что такое? - Тёмный маг подтягивает возлюбленного ближе, запуская пальцы в рыжие волосы и успокаивающе массирует кожу головы. Альхен привычно закидывает на него ногу и судорожно вздыхает:
- Ты бы видел магическое ядро этого Риддла... А Эванс... Знаешь, похоже, ты был прав. Такое бывает.
Гел задумчиво кивает. А Альбус продолжает:
- Понимаешь... Это ведь я облажался... Подпалил тот дурацкий шкаф... Я тогда так испугался. Гел, я одиннадцатилетнего ребёнка испугался! Его ядро... И врождённая легилименция... Я стоял и думал, что мальчишка прямо сейчас читает мои мысли. Что уже буквально разгадал наши секреты. - Ал вскидывает на любимого мага отчаянный взгляд. - А он даже не знал, что есть какие-то "мы". Для него и войны-то магической не существовало. Только маггловская...
Рыжего волшебника занесло. Это Геллерт понимает сразу. По слегка звенящему голосу. По слишком расширенным для мягкой полутьмы комнаты зрачкам. Он затаскивает Альхена на себя, укрывает обоих одеялом чуть ли не с головой и обнимает крепче, укутывая своей почти видимо чёрной магией. Она свинцовая и тяжёлая. А для Ала ещё и тёплая как воздух перед летней грозой на родине Геллерта. Он ощутимо успокаивается и перестаёт ерзать, укладываясь острым подбородком на ребра. Это неудобно до лёгкой боли, но приносит странное умиротворение обоим.
- Ты не облажался. Это нормальная реакция на потенциальную угрозу.
- Гел... Я всё думаю... В других обстоятельствах мы ведь могли бы усыновить их. Риддла и Эванса.
- Нам для этого придётся их похитить и инсценировать их смерть. Но, если наши предположения верны, то Эвансу лучше не покидать Хогвартс надолго... - Гриндевальд задумчиво прикусывает губу. - Заполучить сразу двух сильных сторонников, априори заинтересованных изменить магический мир... Идея привлекательная. Хотя и трудновыполнимая.
Ал вдруг смущённо утыкается носом ему в грудь:
- Я не совсем об этом... Понимаешь, если бы... Если бы нам было можно... Мы бы были настоящей семьёй с двумя детьми...
Гел со вздохом целует Альхена в рыжую макушку. Это, пожалуй, единственное, что он не знает как дать любимому. Проще захватить власть над миром, чем заставить магов не озираться на них. Но... Пожалуй, стоит сначала захватить, а дальше видно будет. И плевать, что тот самый Салазар Слизерин в той же задаче не преуспел. Может для англичан он и авторитет, но Гел-то не англичанин. Он приподнимается с подушки и утягивает Альхена в поцелуй:
- Вот завоюем мир и что-нибудь придумаем.