Встреча с прошлым

Твердят, девушка - организм хрупкий. Ха! Да только ведомо ли вам, сколько боли способно вынести женское тело? Куда больше, чем мужское, поверьте мне. Месячные, роды... да что там, просто каблуки - уже подвиг! А вот ПОРОК знал. Они, видимо, копались в учебниках анатомии и психологии, выискивая слабые места, но вместо этого наткнулись на стальную жилу. Знали, что женщины рожают, что терпят ежемесячные муки, которые мужчинам и в кошмарах не привидятся. Организм у них куда крепче, вот и все.

И каждый день ПОРОК прочесывал мир в поисках именно такого организма, способного подчиниться их новейшему изобретению... лекарству подчинения. И нашли... меня. Я была идеальной кандидатурой, сильной, выносливой, но с достаточно размытыми моральными ориентирами, чтобы их "лекарство" легло как влитое.

Они превратили меня в машину смерти. Стоило им шепнуть приказ, и я уже бросалась в бой. Целую армию могла уложить, я была бриллиантом в их рядах. Не просто так, конечно. У них были свои методы "стимуляции". Наблюдали, как я реагирую на разные раздражители, какие страхи и надежды у меня есть. Все записывали, анализировали. Я была подопытным кроликом, и результат им нравился.

Наверное, думаете, ПОРОК штампует убийц? Нет, они приказывали мне уничтожать только зараженных. Организация, созданная правительством, чтобы сражаться с этой чумой, с так называемыми зараженными. Ирония в том, что ПОРОК существовал еще до вируса ВСПЫШКА. Это они его и создали, выпустили в мир эту заразу, превращающую людей в нечто... зомби. Они просто прикрывались благородной целью, а на самом деле разыгрывали свою грязную игру.

И пусть первые дни зараженные сохраняли подобие разума, я убивала их. Бессознательно, но убивала. А ведь у них были семьи, умоляющие меня остановиться. В глазах - мольба, боль, безумие... но я не слышала. Меня заклинило на цели. Я просто шла и убивала, как хорошо смазанный механизм. И чем больше я убивала, тем меньше оставалось от меня прежней.

Кстати, меня зовут Кейт, и это моя история. История, где сплелись любовь и зомби-апокалипсис, предательство и надежда, и где я, вопреки всему, пытаюсь найти себя в этом безумном мире, который сама же, возможно, и помогла создать. Потому что самое страшное - не зомби. Самое страшное - это осознать, что ты часть проблемы, а не ее решение. Но давайте по порядку.

***

Солнце щедро разливало свое тепло, и лишь мимолетные облака на мгновение прикрывали его лучи. Две девочки, словно маленькие тучки, надвигались на площадку, бормоча что-то недовольное себе под нос. Джейн, крепко сжимая в руках яркое пластиковое ведерко и лопатку, неслась впереди. Ее штаны, казалось, успели собрать все пятна мира, а футболка с Барби, предательски расползшаяся по шву подмышкой, намекала на то, что аккуратность - явно не ее особенность. Лицо девочки было нахмуренным и сердитым, словно она готовилась к битве, а тугие косички, заплетенные, наверное, с особой яростью, торчали в разные стороны. Дафна плелась следом, обхватив рукой скакалку. Ее лицо, чуть припухшее от слез, говорило о недавней обиде. Аккуратное платьице по колено и волосы, собранные в высокий хвост, контрастировали с взъерошенным видом Джейн. И вот, они добрались до пустой площадки, словно бы предназначенной для их назревающего конфликта.

- Эй, это моя песочница! - безапелляционно заявила Джейн, плюхаясь на песок всем своим существом.

- Да пожалуйста, - тихо ответила Дафна, ее голос звучал подавленно. Она, казалось, была слишком удручена, чтобы вступать в спор. Вместо того чтобы вступить в борьбу за территорию, она присела на ближайшую скамейку, словно в ожидании чего-то или кого-то. Джейн, нахмурившись еще сильнее, резко поднялась, отряхнула свои и без того грязные штаны и направилась к сидящей на скамейке девочке.

- Что с тобой? - спросила она, в ее голосе сквозило скорее любопытство, чем сочувствие.

Дафна подняла на нее заплаканные глаза.

- Мне... мама запретила с собой взять самокат.

В ответ на это признание Джейн разразилась коротким, пренебрежительным смешком. Дафна еще сильнее нахмурилась, ее обида вспыхнула с новой силой.

- Что смешного?

- Ты ведешь себя как ребенок, - отрезала Джейн.

- Я и есть ребенок, - парировала Дафна, в ее голосе появилась слабая нотка протеста.

- На вид тебе больше десяти, - продолжала Джейн, словно оценивая ее с высоты своего мнимого взросления.

- Мне девять, - сказала Дафна, слегка приподняв голову, словно бросая вызов.

- Мне восемь, но я веду себя и то взрослее, - заявила Джейн, гордо выпятив грудь.

Две девочки, словно два маленьких зверька, настороженно осмотрели друг друга, оценивая соперника. Прежде чем назревающая вражда переросла в настоящую ссору, Дафна вдруг тихо произнесла:

- Я Дафна.

- Я Джейн, - ответила вторая девочка, в ее голосе уже не звучало прежней агрессии.

После случайной встречи на игровой площадке, словно искры от случайного удара кремня о сталь, между Дафной и Джейн вспыхнула дружба, крепкая, как закаленная сталь, несмотря на пропасть в возрасте и разницу в характерах. Дафна, ученица третьего класса, словно юная принцесса в своем аккуратном платьице, и Джейн, дерзкая второклассница, с вечно растрепанными волосами и ссадинами на коленках, часто пересекались в лабиринтах школьных коридоров. Джейн, словно маленький сорванец, казалась воплощением небрежности, с упрямым взглядом и взрывным темпераментом, готовым вспыхнуть от любого неосторожного слова. Дафна же, наоборот, словно фарфоровая куколка, пленяла окружающих своей изысканной сдержанностью, безупречной чистотой и умом, зрелым не по годам. Их невольно сравнивали, смакуя контраст, словно между черным и белым, солнцем и луной.

Удивительный парадокс: под маской внешней грубости и неопрятности Джейн скрывалась настоящая зубрилка, словно жемчужина в неприглядной раковине. Она жадно впитывала знания, стремясь к вершинам академического Олимпа. Дафна же, облаченная в ореол аккуратности и воспитанности, казалось, не испытывала особого влечения к учебникам. Знания давались ей легко, но не вызывали того трепетного восторга, который двигал Джейн вперед. Их общение, подобно оживленной игре в пинг-понг, часто сопровождалось спорами и колкими репликами, словно они проверяли друг друга на прочность. Но за этой словесной дуэлью, скрывалась искренняя и беззаветная забота друг о друге, невидимая нить, крепко связавшая их сердца.

Дафна, словно добрая фея-крестная, постоянно пыталась привести Джейн в порядок, умыть ее измазанное лицо, укротить непослушные пряди волос, придать ей лоск, достойный юной леди. Джейн же, подобно верному рыцарю, была готова физически защитить подругу от любой опасности, реальной или мнимой. Однажды, когда один из задир-мальчишек, словно ядовитая змея, обозвал Дафну обидным словом "крыса", чем поверг ее в пучину слез, Джейн не стерпела этой вопиющей несправедливости. Подкараулив обидчика после уроков, она, подобно разъяренной тигрице, устроила ему настоящую взбучку, заставив дрожать от страха и публично извиниться перед униженной Дафной.

Девочки часто ходили друг к другу в гости, где их ждала совершенно разная атмосфера. В доме Дафны, пропитанном тихой грустью из-за отсутствия отца, всегда был рад их видеть младший брат, словно маленький солнечный лучик, освещающий их дружбу. В доме Джейн, напротив, царила атмосфера шумного семейного счастья, где их встречал старший брат, ставший для Дафны своеобразным символом отцовской заботы. Семейная жизнь девочек, словно две стороны одной медали, являла собой разительный контраст: Дафна росла без отца, словно деревце, лишенное поддержки могучего ствола, в то время как Джейн воспитывалась в полной семье, окруженная любовью обоих родителей.

Жизнь Дафны и Джейн, словно уютный плед, которым они кутались от невзгод, внезапно оказалась сорвана грубым порывом ветра. Тот телевизор, что раньше транслировал незамысловатые сериалы и кулинарные шоу, стал окном в ад. Сначала это были робкие, успокаивающие заверения о некоем вирусе, где-то далеко, за пределами их привычного мира. Но тон новостей становился все более тревожным, в голосе дикторов, сквозила нарастающая паника. С каждым днем распространение болезни набирало обороты, словно зловещая метастаза. А потом грянуло официальное заявление правительства - слово "эпидемия" прозвучало как смертный приговор, повергая страну в хаос и отчаяние.

Но худшее было впереди. Тень ужаса материализовалась на улицах городов в виде зараженных. Их изуродованные лица, пустые, безумные глаза и дерганые, неестественные движения заставляли кровь стынуть в жилах. Каждое их появление было как предвестник смерти, напоминая о хрупкости человеческой цивилизации. В безумной гонке со временем правительство, охваченное отчаянием, активировало проект под зловещим названием "ПОРОК". Этот секретный проект, окутанный завесой тайны, был их последней надеждой - поиск нового поколения, людей, обладающих иммунитетом к неумолимо распространяющемуся вирусу. Эти люди, которым приписывали почти мифические свойства, могли стать тем самым ключом, который откроет дверь к спасению не только для их семей, но и для всего человечества.

Дафна и Джейн, как и многие другие, жили в иллюзии, что беда обойдет их стороной. Они продолжали ходить в школу, встречаться с друзьями, строить планы на будущее, словно ничего не происходило. Но с каждым днем реальность становилась все более мрачной и угрожающей. Город, который они знали и любили, начал пустеть, словно высасываемый изнутри. Люди исчезали, растворялись в воздухе, словно их и не было. Школы, где еще вчера звучал детский смех, магазины, полные покупателей, развлекательные центры, где кипела жизнь, - все закрылось, погрузившись в зловещую тишину. Теперь лишь изредка, собрав всю свою храбрость и рискуя жизнью, можно было проскользнуть в полупустой магазин в поисках скудных запасов провизии, необходимых для выживания. Каждый поход за едой превращался в смертельно опасное приключение, где нужно было смотреть в оба, прислушиваться к каждому шороху и молиться, чтобы не встретить зараженных.

Однажды обычное багряное солнце догорало на горизонте, когда над улицами, словно предвестник беды, навис вертолет. Луч прожектора выхватил из надвигающейся темноты силуэты мальчиков, заставив их замереть. Инстинкт самосохранения шепнул, что надо прятаться, и девчонки, послушав брата Дафны, скользнули под покосившийся балкон заброшенного дома. Соседи, давно ставшие жертвами чудовищной эпидемии, в своем новом обличье представляли лишь угрозу. Резкий голос из вертолета, словно удар хлыста, пронзил тишину: "Ваш город объявляется закрытым!". Эти слова прозвучали как смертный приговор, отрезая последнюю надежду на спасение в мире, населенном бледными тенями прошлого, где живого человека встретишь нечасто. Вскоре из вертолета высадились фигуры в защитных костюмах и масках. Без единого слова, словно выполняя давно отрепетированный протокол, они схватили мальчиков и унеслись обратно, оставив девочек в оцепенении.

Дафна и Джейн, словно во сне, побежали к своим домам, но, достигнув порога, отшатнулись в ужасе. Выбежав навстречу друг другу, они столкнулись лбами, и Дафна, дрожащим голосом, сквозь слезы прошептала:

- Джейн, Джейн! Мои родители...

Джейн, обычно избегавшая прикосновений, впервые обняла Дафну, чувствуя, как чужое горе эхом откликается в ее собственной потере.

- Мои тоже, - тихо выдохнула она. Джейн осторожно гладила Дафну по спине, ощущая, как ее плечо промокает от слез. И вдруг, в багряном свете заходящего солнца, из дома Дафны вышли ее родители. Их лица были искажены жуткой гримасой, взгляд пуст и безумен. Они двигались неестественно быстро, направляясь прямо к девочкам.

- Бежим! - закричала Джейн, вырывая Дафну из оцепенения. Схватившись за руки, они помчались прочь, туда, куда им всегда было запрещено ходить, в надежде найти убежище, где их никто не найдет.

Джейн и Дафна уже два месяца обитали в лесном убежище. Раннее лето, хоть и баловало редкими солнечными днями, не могло скрыть постоянное ощущение голода. Девочки выживали, питаясь тем, что удавалось найти - ягодами, кореньями, мелкой дичью, но удачные дни случались не чаще двух раз в сутки. Надвигающаяся осень с ее ледяными дождями и пронизывающим ветром не сулила ничего хорошего. Как бы они пережили зиму, оставалось загадкой, пока их пути не пересеклись с незнакомкой.

В тот день Дафна и Джейн сидели у лесного пруда, пытаясь наловить рыбу примитивной удочкой, как вдруг услышали подозрительный шорох в кустах. Инстинкт самосохранения заставил их мгновенно спрятаться за ближайшим деревом, прижимаясь к земле. Первой мыслью было, что это один из зараженных, вечно блуждающих по лесу в поисках живой плоти. Но вместо хриплого рычания они услышали тихий, спокойный голос.

- Я вас видела. Выходите, не бойтесь.

Девочки, настороженно переглянувшись, медленно вышли из укрытия, держа в руках заостренные палки, служившие им оружием и защитой. Перед ними стояла женщина лет сорока. Ее одежда была простой и практичной, а в глазах читалось нечто среднее между усталостью и решимостью.

- Так-так, что вы делаете одни в лесу? Где ваши родители? - спросила женщина, внимательно рассматривая девочек.

Джейн и Дафна снова обменялись взглядами, не зная, как ответить. Наконец, Джейн, как более смелая, выдавила из себя.

- Наши родители... заразились.

Женщина удивленно приподняла бровь.

- Возможно, вы одни из нового поколения и у вас иммунитет. В городе уже давно все заразились.

- А вы? - с опаской спросила Дафна.

Женщина усмехнулась, словно вспомнив что-то забавное.

- Я с детства соблюдаю гигиену, эта зараза меня давно взять не может.

С этого дня жизнь девочек кардинально изменилась. Женщина, представившаяся Анной, забрала их к себе в небольшой, хорошо замаскированный домик, расположенный в глубине леса. Она учила их выживать, охотиться, вести хозяйство и, главное, не терять надежду. Анна стала им не просто воспитательницей, а настоящей матерью, заменив ту, которую они потеряли в хаосе апокалипсиса.

Смерть, словно тень, преследовала Джейн и Дафну с самого детства. Они помнили лишь обрывки воспоминаний о прошлой жизни, о семьях, которых у них больше не было. Но Анна, появившаяся словно ангел-хранитель, научила их не просто выживать, а контролировать этот вечный танец со смертью. Она обучила их искусству охоты, показывая, как выслеживать дичь в бескрайних лесах, как использовать природные дары себе на пользу. Она делилась своими знаниями о самозащите, прививая навыки, необходимые для противостояния тем, кто мог покуситься на их жизни. И все шло своим чередом, дни складывались в недели, недели в месяцы, пока над горизонтом не нависла новая, более зловещая угроза - волна эпидемии, стирающая человечество с лица земли.

В тот день, вернувшись с охоты, Джейн и Дафна ощутили леденящий холод, сковавший их движения. В центре их скромного жилища стояла Анна. Её обычно лучистое лицо потемнело, а на руке, протянутой вперед, зловеще пульсировали черные вены, словно корни темного дерева, проросшие сквозь плоть. Медленно, с трудом, она повернулась к ним. Её голос, всегда такой уверенный и теплый, сейчас дрожал, как осенний лист на ветру:

- Эни... Даф...

На глазах, всегда полных заботы и любви, начали наворачиваться слезы.

- Вам было десять и девять, когда я взяла вас под свое крыло, - продолжила Анна, с большим трудом выталкивая слова из горла, - прошло уже четыре года... Недавно по телевизору... - она закашлялась, - передали, что все скоро станут жертвой вируса. Я думала, они лгут, что это просто запугивание... Но нет. Я не знаю, как ваш организм сопротивляется ему, я не понимаю этого... Но для меня... это радость. Это единственное, что сейчас дает мне надежду. Однако... нам нужно расстаться. Я не хочу причинять вам боль... не хочу, чтобы вы видели... Я научила вас всему, что знала, всему, что могла дать. Теперь... уходите.

Слова Анны повисли в воздухе, тяжелые и невыносимые. Она отвернулась к окну, пытаясь скрыть слезы, которые теперь безудержно текли по её щекам. Джейн и Дафна, не сговариваясь, подошли к ней и крепко обняли свою наставницу, свою приемную мать. Даже они, закаленные постоянной борьбой за выживание, не смогли сдержать слез. Одна скупая слезинка скатилась по щеке каждой из них. Молча, без лишних слов, они собрали свои немногочисленные вещи, те немногие предметы, которые напоминали им о доме и о той жизни, которую они вели вместе с Анной. И, оставив её одну, ушли в неизвестность, в мир, объятый эпидемией и страхом.

Пыль осела, и в воздухе повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием Дафны и Джейн. Город, когда-то знакомый до боли в сердце, теперь превратился в лабиринт разрухи и смерти. Они надеялись найти хоть какую-то возможность выбраться из этого ада, но реальность оказалась жестокой. Зараженные, словно тени, выскользнули из переулков, их лица искажены голодом и безумием. Дафна и Джейн сражались отчаянно, используя все, что могли найти под ногами: обломки кирпичей, куски арматуры, собственные кулаки. Но их силы таяли с каждой минутой, а количество врагов, казалось, только увеличивалось.

В тот момент, когда когти зараженного уже коснулись шеи Джейн, и она мысленно попрощалась с жизнью, произошло нечто невероятное. Словно из ниоткуда возникла мощная сила, отбросившая монстра в руины с такой силой, что в стене осталась вмятина. Джейн, ослепленная ужасом, распахнула глаза и увидела ее - девушку, излучающую уверенность и силу. Она была прекрасна какой-то суровой, неприступной красотой. Волосы, собранные в высокий хвост, открывали волевое лицо с пронзительным взглядом. Ее вид говорил сам за себя - воительница, закаленная в битвах.

Зараженные, словно почувствовав силу, исходящую от незнакомки, бросились на нее всей толпой. Но девушка двигалась с невероятной скоростью и точностью. Каждый удар был смертельным, каждый выпад - выверенным до миллиметра. Она использовала все, что попадалось под руку - обломки досок, куски металла, собственные руки и ноги - обращая их в оружие. Вскоре вокруг нее лежали безжизненные тела зараженных, разорванные в клочья.

Джейн смотрела на нее, как завороженная. В ее взгляде читалось восхищение, смешанное с благодарностью и, возможно, чем-то большим. Казалось, она влюбилась в эту незнакомку, спасшую ей жизнь. А та, в отличие от запыхавшихся и измученных Джейн и Дафны, выглядела невозмутимой и собранной. Словно битва не стоила ей ни капли усилий.

Девушка протянула руку Джейн, и та, словно загипнотизированная, послушно вложила свою ладонь в ее. Крепкая рука помогла ей подняться на ноги, и Джейн, не отрываясь, смотрела в глаза своей спасительницы, полные нескрываемой признательности и восхищения.

Когда Джейн поднялась с земли, сердце ее колотилось как птица в клетке. Дафна, оправившись от первого потрясения, словно сошла с обложки глянцевого журнала, теперь же испуганная и растрепанная, принялась скрупулезно изучать незнакомку, словно пытаясь понять, что за человек перед ней. Ее взгляд скользил по грубым, видавшим виды ботинкам, которые словно кричали о пройденных километрах, по красивой, потертой кожанке, бывшей когда-то, вероятно, предметом гордости, а теперь ставшей символом выживания, и по вылинявшей майке, небрежно заправленной в джинсы. В этом образе чувствовалась какая-то неприкрытая сила и независимость, совершенно чуждая девчонкам.

- Кэйт, - представилась она, и в ее голосе, несмотря на хрипотцу, сквозила уверенность, словно она знала себе цену и обстоятельства не могли ее сломить.

- Дафна, - пробормотала Дафна в полушоковом состоянии, все еще не до конца осознавая произошедшее. Все казалось дурным сном, из которого она вот-вот проснется.

- Джейн, - радостно выпалила Джейн, словно яркий лучик солнца пробился сквозь тучи. Она протянула руку для приветствия, и Кэйт слегка пожала ее в ответ. После эта странная девушка с суровым взглядом усмехнулась уголком губ и направилась к старой, грязной машине, стоявшей неподалеку. Кузов был покрыт толстым слоем пыли, напоминая скорее заброшенный памятник, чем средство передвижения. Виднелись следы засохшей грязи, словно машина только что выбралась из болота.

Без лишних слов Джейн и Дафна забрались внутрь. Кэйт завела двигатель, и машина, чихнув и закашлявшись, словно старый дед, с трудом тронулась с места. Джейн всю дорогу не отрывала взгляда от своей спасительницы, зачарованная ее смелостью и решительностью. В этой девушке было что-то такое, что заставляло верить в нее, даже когда все вокруг рушилось. А вот Дафна явно была не в своей тарелке. Она, помешанная на чистоте и порядке, страдала, глядя на толстый слой пыли, покрывавший все внутри. Как только они выехали за пределы города и удалились от недавних событий, Дафна, не выдержав, принялась отчаянно вытирать пыль с приборной панели и стекол подручными средствами, словно пыталась хоть как-то привести этот хаос в порядок.

- Она всегда такая чистоплотная? - спросила Кэйт, бросив мимолетный взгляд на Дафну, и в ее голосе прозвучала легкая усмешка. Джейн в ответ лишь кивнула, подтверждая очевидное.

- Сколько себя и ее помню, да. У нее это в крови.

Кэйт перевела взгляд на Джейн, изучая ее с прищуром.

- Сколько тебе?

Та, засмущавшись, ответила тихо, словно боялась выдать какую-то страшную тайну:

- Тринадцать.

- А мне шестнадцать, - сказала Кэйт, словно это что-то объясняло, словно одним этим фактом она хотела показать, кто здесь главный.

Джейн, услышав цифру, широко раскрыла глаза. Разница в возрасте казалась ей огромной, целой пропастью. Шестнадцать лет... это казалось возрастом взрослого человека, способного на все.

- Что ж, вижу, вам нужна защита. Я помогу вам, - сказала Кэйт, и в голосе ее появилась твердая уверенность, не терпящая возражений. Слова звучали как обещание и как приговор одновременно. Вскоре машина, благодаря неустанным усилиям Дафны, заблестела относительной чистотой, словно пытаясь соответствовать своей новой миссии. Теперь, когда они были готовы, все трое отправились в путь, искать себе новое убежище, место, где они могли бы почувствовать себя в безопасности, хотя бы на время. Судьба свела их вместе, и теперь им предстояло узнать, смогут ли они выжить в этом новом, жестоком мире, где каждый день мог стать последним.