Он Не «Тот Самый»

В доме было темно. Только в кухне горела маленькая лампа под шкафчиком. Медовая, тусклая, она почти не резала глаза, будто бы напротив: успокаивала. Стрелки часов громко шли, показывая без десяти два.

Джису обхватила колено одной рукой, наблюдая за сидящей Дженни напротив, губы которой обветрились на ветру. Она обхватывала чашку двумя руками, стараясь уловить то тепло, которое уже иссякло. Чай остыл. И было поздно искать тепло.

— Ты все только усугубила, — постукивала пальцами по поверхности деревянного стола Чу. — Я не виню тебя полностью, ведь у тебя не было выбора. Ты придерживалась договору, но Розэ... Ты ведь знаешь, как ей больно.

Дженни молчала, послушно выслушивая лекции от подруги. Она и знала, что так будет. Рано или поздно Джису бы сделала это, поэтому неизбежного не избежать.

— Ты все прекрасно понимала, — продолжила брюнетка. — Что она не выдержит. Что ты сама не выдержишь... Но все равно...

— Мне некуда было деться, — тихо сказала младшая. — Это был.. единственный способ защитить всех.

— Защитить? Всех? — Ким ухмыльнулась.

— Я не пришла, чтобы оправдываться. Я просто... Не могла успокоить себя. Все время думала о ней.

Джису смотрела на нее. Долго, мучительно. Потом встала и подошла к холодильнику, достав оттуда бутылку воды. Налила ее в стакан медленно, с каким-то нарочитым спокойствием. Подала Дженни, которая моментально прильнула губами к стеклу.

— Я не скажу тебе, что делать, — голос ее стал тверже. — Но если ты пришла посмотреть, как она страдает, или услышать, как она тебя прощает — уходи. Сейчас же.

— Дай мне посмотреть на нее, пожалуйста. Всего на пару минут.

Старшая Ким вздохнула. Якобы подав знак, что она может сделать это. И тут же Дженни ринулась к двери в комнату, медленно опустив ручку.

Комнату охватывала темнота, шторы были плотно закрыты, только одна небольшая щелка осталась, из которой пробирался свет уличных фонарей.

Розэ лежала на боку, лицом к окну, сжалась в клубок. Одеяло было натянуто до подбородка.

Но проснулась она еще давно: с первым звуком голосов в кухне. Сразу узнала в них Джису и... Дженни.

Она не могла поверить. Точнее — могла, и от этого стало только хуже... Больнее и неприятнее.

Когда дверь скрипнула, Розэ затаила дыхание, вслушиваясь в шаги. Еле слышные, почти неосязаемые. Воздух изменился, будто кто-то вошел в улицы и принес с собой дождь. Принес ураган, бурю, грозу.

Пак слышала, как Ким опустилась на корточки рядом с кроватью, прямо напротив нее, тихо вдыхая воздух.

— Возможно, ты не спишь, — шепотом молвила она. — Но тебе необязательно открывать глаза...

Тишина.

— Я не просить прощения пришла. Не за тем, чтобы тебя вернуть. Я просто... Не могла не прийти...

Снова молчок. Веки Розанны чуть дрогнули, что заметила старшая. Она тихо хихикнула.

— Это заметно, — подметила старшая.

Наверное, она ожидала, пока блондинка откроет глаза, но та не поддавалась.

— Ты можешь прогнать меня... Можешь ударить. Можешь молчать. Но я все равно останусь. Пока ты не скажешь «уходи».

Пак больше не могла выдерживать это. Глаза непроизвольно открылись, взгляды пересеклись между собой в тусклом уличном свете.

— Ты пришла... Чтобы поглазеть на меня?

Ким тут же поднялась с места, нависая над блондинкой, которая полностью легла на спину, чтобы хорошо разглядеть лицо Дженни.

— И я буду это делать.

Розэ смотрела на нее. В темноте было почти невозможно осмотреть ее, от чего ей становилось ужасно плохо. Но блеск глаз она видела. Эти глаза, этот ровный носик, пухлые губы, темные волосы... Она видела. Каждую часть ее лица. Видела то сожаление и желание. Но не могла сделать ничего под этим взглядом. Ровно ничего. Она была зайцем, зажатым лисицей посреди леса. Пойманной врасплох и выжидающей, пока лисица не сорвется.

И лисица сорвалась. Она наклонилась к девушке, обволакивая ее губы теплым дыханием перед тем, как коснуться их своими. И ощутился на языке этот привкус чего-то горького, недосказанного, больного, горячего. Чего-то, чего ей так не хватало все эти месяца. Чего-то, чего она боялась, но жаждала до дрожжи в ногах.

Розэ не ответила. Не отстранилась. Только резко вдохнула носом, чувствуя, как воздух стал тяжелым и влажным от близости. Дженни целовала медленно, будто опасаясь, что вот-вот будет прогнана. Но Розэ не шевелилась. Сердце билось слишком громко, чтобы она могла расслышать собственные мысли.

Поцелуй закончился так же внезапно, как и начался. Дженни приотстранилась, все еще нависая, и смотря на нее — напряженно, без намека на улыбку.

— Зачем ты это сделала? — хрипло, с мольбой прошептала Розэ.

— Потому что иначе бы сгорела, — ответила она. — Я устала сдерживаться. Я устала быть кем-то, кого от меня хотят. Я просто хочу быть с тобой. Хоть одну ночь. Хоть один раз... По-настоящему.

— Это неправильно... — Розанна даже не заметила, как ее пальцы непроизвольно игрались с волосами девушки, почти спадавшими на подушку. — У тебя есть муж.

— Нет. У меня есть договор. Но ни на секунду за эти года я не принадлежала ему. Только тебе одной. Больше никому...

Слова вырывались из ее уст интимно. Словно слабый ветер покачивал лозы ивы поздним закатом, заставляя дерево нагибаться и нагибаться к тихому-тихому озеру. Словно каждое слово касалось не ушей, а кожи, и от этого по спине проходили едва заметные мурашки. Не от холода, а от близости.

И Розанна жаждала ее, но не могла сказать об этом. Язык не позволил повернуться, да и слов не нужно было. Все было ясно и без них.

— Я не знаю, что делать... Но знаю, чего хочу. Я не могу жить, делая вид, что тебя нет.

— Тогда не делай, — глухо ответила Розэ. — Но и не требуй от меня быть рядом, пока ты принадлежишь кому-то другому... Даже на бумаге.

Дженни слабо улыбнулась, словно сквозь слезы. Розанна видела их.

— Уходи.

Слово застыло в воздухе. Отозвалось каким-то осколком, застрявшем в груди.

— Уходи, Дженни.

Дженни моргнула раз, второй... Но поняв, что это не ее галлюцинации или фантазии, последовала приказу.

Каждый шаг обжигал. Не оборачиваясь назад, она подошла к двери, и тихо, аккуратно вышла за нее, прикрывая за собой.

А Розэ осталась лежать в темноте, уставившись в потолок, позволяя первому вздоху сорваться слишком громко. Казалось, только сейчас вспомнила, как тяжело дышать, когда сердце рвется на части.

Джису, сидевшая на стуле, подняла глаза на подругу. Да промолчала, ведь все поняла по ее взгляду. Дженни накинула на себя кофту, застегивая ее. Кроссовки вскоре так же оказались на ногах.

Старшая покачала головой, упираясь об холодную стену рядом. Ее мягкие, голые плечи отдавали мягким светом, придавая груди какой-то объем под майкой. Легко, игриво она одарила Ким улыбкой, сгорбившись.

— Ты еще можешь все исправить, Джен.

Та прикусила нижнюю губу, якобы от безвыходности, и тут же протянула кулачок подруге.

Чу быстро перевела взгляд от ее руки на лицо, заметив взаимную улыбку.
— Нет, — она опустила голову, смущаясь. — Проваливай уже. Я серьезно.

Дженни тихо хихикнула, будто бы выдохнула усталость, горечь и остатки надежды одним коротким звуком. Улыбка дрожала на губах, кулак повис в воздухе.
— Скоро все станет на свои места, — убрала она протянутую руку, выходя из квартиры.