Он Не «Тот Самый»

Бессонная ночь сменилась днем, и девушка, выходя из своей комнаты после часового приведения себя в порядок, осмотрелась по сторонам. Комната Дженни была в другом крыле второго этажа, но сама владелица стояла у ступеней, созерцая идущую блондинку.

— Доброе утро, — приглушенно кинула Розэ, проходя мимо.

— Доброе.

За завтраком, когда все трое собрались за столом, а Розанна не отрывала взгляда от тарелки, разрезая кусочек омлета, тишину нарушил голос Адама.

— Розэ, послушай меня, — он аккуратно положил нож и вилку на тарелку, явно собираясь к важному разговору.

Блондинка медленно подняла взгляд, не показывая ни особого интереса, ни раздражения.

— За вчерашнее. Я хочу извиниться за свое поведение. Да, я выпил и был не в себе. Я знаю, что поступил неправильно, за что очень сожалею... — он сделал небольшую паузу, подбирая слова. — Что касается Дженни. Я не покидал ее и не собирался. После ужина мы разошлись, а Дженни должна была встретиться с подругой.

Розэ никак не отреагировала, но сжала вилку чуть крепче.

— Я знаю Лису... Полагаю, вы уже познакомились. И я полностью доверяю ей так же, как и Дженни. Я был в здравом уме и понимал, что Дженни — самостоятельная девушка, которую я могу оставить и не волноваться. Она была в безопасности, и я сказал, чтобы она приехала к нам на такси. Когда я вернулся, я думал, что она уже дома, но оказалось, что нет.

Розэ продолжала молчать.

— Я не думал, что ты поведешь себя так.

— Поведу себя как? — подняла младшая брови, прожигая брата взглядом.

— Вот так воспримешь эту ситуацию. И я понимаю твое беспокойство, ведь Даниэль...

Блондинка застыла. Она взяла в рот кусок омлета, пытаясь унять свою тревогу и мелкое дрожание рук.

Никто, кроме нее самой и тех немногих одногруппниц, которые были там в тот день, не знал о том, что Даниэль приставал к ней. Она поклялась унести эту тайну с собой в гроб, но вчера, в порыве эмоций, проболталась об этом Дженни и не подумала о последствиях. О том, что Дженни наверняка расскажет об этом Адаму.

— Да, Дженни все рассказала мне, — продолжил брат. — И не стоит злиться на нее. Она поступила правильно, и ты не должна была скрывать.

Розэ резко перевела взгляд на Дженни, но та всего-навсего смотрела на нее, не отводя взгляда.

— Просто хочу извиниться перед тобой и сказать спасибо, что ты волновалась за Дженни. Серьезно.

Адам повернулся к своей невесте, которая продолжала молча наблюдать за блондинкой.

— Конечно. Все нормально, Адам. Спасибо, — ровным голосом ответила Розэ, заставив себя улыбнуться.

Тот кивнул, прочистил горло, и все трое продолжили наслаждаться завтраком в безмолвии.

Спустя несколько минут завтрак был почти окончен, когда телефон Адама завибрировал на столе. Он быстро взглянул на экран, а затем, нахмурившись, ответил:
— Шон?

Слушая собеседника, его лицо становилось все более серьезным.

— Ладно, я сейчас подойду.

Он отключился и встал из-за стола.

— Что-то случилось? — спросила Дженни.

— Я отойду в кабинет, — коротко ответил Адам, выйдя из столовой.

Розэ, доев омлет, встала со стола, собираясь выйти из помещения, но Дженни окликнула ее:
— Розэ, стой.

Она обернулась.

— Мы можем поговорить?

— Говори.

— Давай поговорим в саду. Прогуляемся по свежему воздуху.

— Конечно.

Ветер разгуливал по винограднику, шатая листья и переплетенные лозы. Солнечные лучи яро пробивались через небольшие тучи, кидая мягкие тени на дорожки сада. Розэ шла впереди, заложив руки в карманы. Дженни, догнав ее, на секунду замялась, прежде чем заговорить:
— Ты злишься на меня, да?

— Нет, — равнодушно ответила блондинка, но, заметив, что Дженни смотрит на нее с легким сомнением, кинула взгляд вперед, осматривая осенний вид сада.

— Я не хотела, чтобы Адам узнал.

— Но рассказала же, — Розэ усмехнулась, но в ее голосе не было ни злобы, ни насмешки — только усталость.

— Я не знала, что это была какая-то тайна, и Адам не знал об этом. И в любом случае, мне нужно было рассказать ему, чтобы и он извинился перед тобой. Мы должны были извиниться перед тобой.

Розэ резко остановилась и повернулась к Дженни.
— Да? А ты хоть представляешь, чего мне стоило забыть тот день?
Когда тот придурок стал распускать свои руки к простой студентке прямо у всех на глазах… Конечно, об этом никто не в курсе, так как он замял все проблемы деньгами. А что могла сделать я?

— А может, наоборот, ты просто пыталась убежать от этого?

— Какая разница? — Розэ сделала шаг ближе, рявкнув в ответ. Теперь между ними было всего несколько небольших шагов. — Почему ты решаешь за меня, что правильно, а что нет?

Дженни не отвела взгляда.

— Потому что ты этого не делаешь. Ты бы продолжала молчать, делать вид, что все нормально, хотя это не особо-то и нормально, знаешь ли. Если он должен получить по заслугам, нужно что-то делать, а не молчать.

Блондинка невольно сжала зубы.
— Я давно уже забыла об этом, и если бы не ты, все это осталось бы при мне, как и раньше. Раньше все было в порядке! Всё шло отлично до момента встречи с тобой! И как только появилась ты, все... Все начало идти не так, как нужно, Дженни. Не лезь в мои дела. Просто живи своей счастливой жизнью со своим парнем.

На секунду наступила тишина. Ветер снова качнул лозы, листья зашуршали.
— Тебя никто не заставлял ехать спасать меня от буквально ничего, Розэ. Никто. Ты сама поехала ко мне, зная, что, возможно, встретишься с Даниэлем. Зачем ты тогда сделала это? — не отступала Ким. — Да, я уже слышала версию о волнении, но давай же признаем, что дело не в этом.

Розэ хотела ответить сразу, но что-то внутри сжалось, не давая сказать правду. Поэтому она просто отвернулась и пошла дальше, словно не услышала ни одного произнесённого Дженни слова.

— Ты позвала меня на разговор, чтобы извиниться или снова напомнить о вчерашнем? — спустя мгновение продолжила Розанна.

— И снова ты уходишь от вопроса... — себе под нос пробубнила Ким. — Хорошо. Теперь я могу извиниться перед тобой за вчерашнее. За то, что... нагрубила тебе и была такой резкой. И за мои слова про чувства. Это моя вина.

Они шли по тропе, почти не озираясь по сторонам. Розэ не проронила ни слова, а вот Дженни, судя по всему, это не понравилось.

— Ну-у-у, скажешь что-то?

Младшая кивнула головой, продолжая следовать вперед.
— Прощаю.

— Тогда что насчёт нашего совместного дня сегодня? Завтра я уже уезжаю, помнишь?

— У меня нет настроения для этого. Давай сделаем это в следующий раз.

— Из-за вчерашнего? — спросила та без лишних намеков на осторожность или беспокойство. Видать, эта ситуация выводила ее из себя. Еще как выводила.

— Я просто не хочу никуда идти.

Дженни быстро сравнялась с той, идя шаг в шаг.
— Тогда мы можем остаться здесь. Есть много вещей, которые мы можем сделать в поместье.

Розэ не смогла ответить, и Дженни, приняв это за отказ, закатила глаза.
— Значит, отменяется. Но ты так и будешь не разговаривать со мной?

Блондинка остановилась. Она была готова высказать все накопившееся за последние дни: и за поведение Адама, и за поступки Дженни, которые сказывались на Розанне не лучшим способом, а доставляли только головную боль. Хотелось сделать это, но, глядя на это личико перед собой, она не могла сказать ни слова.

Перед собой она видела только свой объект обожания и ничего больше. Расстегнутая куртка и руки в карманах, растрепанный пучок с выбившимися из прически прядями, которые развивались на ветру; небольшой, аккуратный носик; глаза кошки и алые, припухлые губы, которые шатенка облизнула под пристальным взглядом. И та самая родинка над глазом. Та самая, которая так нравилась Розэ.

— Мы ведь с Адамом извинились... Или я сказала что-то не так? — виновато склонила она голову набок, якобы прощупывая почву.

И несмотря на то, что злость на Дженни еще не угасла до конца, она автоматически пропала при одном взгляде на нее — невинного котенка, просящего молока.

И она все делала так, и не было ничего неправильного в ее поступках.

«И не было ничего неверного, как бы ты ни поступила, Дженни».

И в этот миг все исчезло. Все мысли провалились в сплошную темную дыру, оставляя одно желание: коснуться ее.

Оно было первым и единственным перед тем, как Розанна смогла его осуществить, мгновенно сократив расстояние между ними и прикоснувшись рукой к холодной до костей коже шеи.

Резко, почти отчаянно младшая коснулась ледяных, едва влажных губ, удерживая шею горячей ладонью. Розэ ничего не думала и не хотела в этот момент. Ей было плевать, насколько это неправильно — поступать так с девушкой своего брата. Она не боялась, что сейчас из ниоткуда появится Адам и увидит их целующимися у беседки. Она не боялась последствий и того, что возникнет после того, как их губы разъединятся, ведь это будет потом. Не сейчас, когда их языки уже переплелись в одно целое. Она не боялась того, что подумает Дженни, ведь она позаботится об этом позже, когда они будут смотреть друг на друга в свете солнечных лучей.

Она не боялась ничего.

Но была одна вещь, которая заботила ее больше всего сейчас и здесь: отстраниться от этих чертовых, сладострастных губ.

Но пока, пока Дженни поддавалась девушке, Розэ могла наслаждаться этим чувством еще несколько секунд.

Поцелуй не был долгим. И не был глубоким, хотя этого хватило, чтобы внизу живота что-то резко сжалось. И этого хватило, чтобы Розэ ощутила едва уловимый вкус мяты от утреннего чая.

Момент наслаждения иссяк прямо на глазах, и теперь, слыша взаимное учащенное и возбужденное дыхание на своих губах, Пак наблюдала, как взгляд Ким, блуждающий по ее лицу, искал ответы и оправдания тому, что только что произошло.

Розэ тоже искала.

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, а в голове было пусто. Нет оправданий, нет разумных слов, которые могли бы исправить этот момент. Нет ничего, что помогло бы Розэ не выглядеть обнаженной в этот момент.

А потом пришло осознание.

Она поцеловала Дженни.

Господи.

Она, черт бы его побрал, поцеловала Дженни Ким.

— Прости. Прости, пожалуйста, — быстро выдохнула она, прежде чем развернуться и уйти прочь, почти бегом, оставляя Дженни одну у беседки в утреннем холоде.