Глава 2. "Она та самая"
— Розанна, вы уверены в том, что можете участвовать в забеге? Это может сказаться на вашем здоровье.. с вашей-то травмой ноги, — негодует конюх, качая головой.
— Тогда кто, если не я представлю нашу семью на гонке? — в спешке кладя вальтрап на холку лошади, проговорила студентка.
— Но вам необязательно этого делать... Вы же знаете, что ваша семья и вы — лишь зрители сегодняшнего дня.
— Спасибо, Вэйд, но я сама решу, что мне делать. Лучше помоги оседлать Леди пока я переоденусь, — убегая в палатку неподалеку, крикнула девушка.
Схватив первый попавшийся под руку костюм, уже за пару минут девушка была в полной готовности. Левая нога по прежнему стреляла тупыми болями, но сейчас шага назад не было. И оглядываться туда, где нет ступеней — было самой ужаснейшей идеей после такого спонтанного, но решительного шага.
«Ты должна сделать это. Ты справишься, Розэ»
Она и сама не понимала, откуда в ней столько решимости. Наверное, дело было в том, что это был ее шанс показать всем, что она не только дочерь семейства Пак, а и настоящий наездник, способный выступить на самых высоких уровнях.
Когда она вернулась, уже в скачковой форме, светлые волосы, собранные в плотный хвост, едва не мешали ей надеть шлем. Пальцы рук дрожали то ли от страха, то ли от адреналина, но остановиться она себе не позволила.
Когда она подъехала к стартовой линии, гости на трибунах стали узнавать дочь Пак, сидящей на всем известной кобыле под именем Леди.
— Это Розанна? — шептались между собой люди высшего статуса, отмечая ее фигуру на фоне блеска лошади. — Она действительно будет заменять того участника?
Пак обернулась назад, уловив волнительный взгляд Вэйда. Розэ понимала его страх, видела его и даже узнала себя в нем, заставив на миг застыть на месте, но быстро одумавшись, она кивнула старому, тем самым дав ему отступить на несколько шагов назад, смирившись с ситуацией.
Не успев и опомниться, и вот, уже на гоночной трассе напрямую вырывается 9-й претендент, чье присутствие удивило до мурашек каждого сидящего на трибунах. Это был тот момент, когда все замерли, а мистер Пак, занявший главные, почетные места со своей семьей, распахнул глаза шире.
— Пап, разве это не конь Розэ? — спрашивает Адам, убирая бинокль от лица и глядя на лицо отца рядом, пытающегося разглядеть гонку через настойчивые лучи солнца.
— Дай сюда, — вырывает тот бинокль из рук сына, потянувшись корпусом ближе.
Ветер свистел в ушах, земля под копытами вибрировала, а сердце на миг перестало биться. Наездница была настолько сосредоточена на маршруте, что могла поклясться: она ощущала прилив адреналина собственного коня, дополняя Леди собой.
Тупая боль в ноге стала пульсировать сильнее, сказываясь на тревоге не только Розанны, а и коня. Но девушка, не поддаваясь панике, продолжала делать то, что должна была сделать без лишних слов. Она не видела тех лошадей, скакавших позади, — они не важны так же, как и глупые шлемы на головах их наездников, сделанные специально на заказ. Сейчас и правда было бы неплохо устранить конкурентов таким комическим способом, — а вышла бы неплохая статья по этому поводу: "Один из наездников не справился с поводкой на забеге в Виноградном Дворце, и, плохо прикрепленный шлем на его голове спал прямо при его падении с лошади".
Сенсация! Сенсация!
— Сенсация! — крикнул кто-то из задних трибун, глядя в бинокль. — Сама Пак Розанна вызвалась на забег! — оптимистически подчеркнул новость мужчина.
— А ну сейчас же вели тому остановить гонку! — подталкивая сына в спину, крикнул Пак старший сквозь крики людей. Но как только Адам, рванувшись с места был готов бежать на низ, на гоночной трассе послышался громкий звук падения.
Лишь пыль. Лишь пустота. Лишь громкое сердцебиение и пульсация в левой ноге. Лишь единственный вздох и лишь резкая боль в груди, пробирающаяся до самих костей, сопровождающаяся громким, протяжным стоном боли.
Девушка вдыхала пыль, созданную в последствии с падением, а звон в ушах словно был защитной реакцией мозга: это стало последним воспоминанием Розанны в тот день перед тем, как она очнулась в неизвестной ей белой комнате, а в воздухе витал запах чего-то нового и не открытого для Пак ранее...
«В моей руке, мать ее, игла с размером в пол моей ладони?!»
***
— Знаешь, — начал Адам, кусая следующую плюшку и тщательно прожевывая кусок. — Я хотел еще тебе кое-что сказать.
Розэ, возможно, и была готова к разговору, ведь догадывалась, что собирается ей сказать братец, но на данный момент, глядя на свою руку покрытую тканью свитера, ее бросало в дрожь, вспоминая тот самый катетер торчащий из ее руки. Хотя это и было совсем ничего по сравнению с тем, что ей пришлось пройти за эти 3 года проведенные в клинике, вспоминает она эту иглу с мурашками на коже.
«Это было лишь началом всех твоих страданий, ты помнишь?»
— У меня есть девушка, — нелепо давит лыбу парень, выжидая реакции сестры.
Блондинка, ожидая этих слов, мягко улыбается тому.
— Серьезно?
Шатенка из фотографии в газете на вид оказалась еще лучше и оправдала все ожидания Розанны. Ее лисьи глазки смотрели прямо в душу всякий раз, стоило Розанне перевести на нее взгляд, осматривая их совместные фотографии с Адамом. Пухленькие губы были разведены в небольшую улыбку, и, наверное, — догадывалась Пак, — это не было искренней усмешкой.
Ровная осанка, шикарные плечи: разве этого не было достаточно для того, чтобы рассказывать о своей "девушке" с энтузиазмом, а не так, словно завтра состоятся ее похороны?
— Дженни приедет к нам через пару дней... Просто на ужин. С тобой познакомиться, она хотела, — улыбнулся Адам.
— Красивая, — вымолвила девушка, но когда она осознала, что вылетело из ее уст, метнула взгляд на брата, желая увидеть его реакцию. Но тот, по прежнему сделав глоток чая, развел губы в улыбке. — Ты уверен, что она "та самая"?
— Клянусь всем сердцем. С таким не шутят, Розэ.
Адам для Розанны был тем самым человеком, который, скорее всего, знал её лучше всех. Они прошли через многое: детство, давление общества, травма Розэ и её долгий путь к восстановлению. Даже тогда, когда всё казалось безнадежным, он всегда находил слова поддержки, почти всегда был рядом, заставляя её чувствовать себя в безопасности. Она помнила, как Адам проводил дни в больнице, разговаривал с ней, помогал проходить физиотерапии, читал ей книги, катал ее на инвалидной коляске во дворе, рассказывая о жизни в Великобритании, чтоб отвлечь сестру от негативных мыслей.
Его преданность была безграничной.
И, если у него действительно появилась девушка, которая делает его счастливым, Розэ могла только радоваться за него и ничего больше. Если она — "та самая", а не девка, желающая забрать имущество себе; если она будет делать Адама счастливым даже в самые дождливые, темные дни, то она заслуживает быть рядом с ним и любить его до нескончания своих дней. И хотя Дженни Ким и оставляла после себя предвкусие тех самых избалованных своими богатыми отцами девочек, разгуливающих по клубам, Пак не могла судить ее по одной только внешности.
Адам ведь умеет расставлять собственные границы и приоритеты, и, очевидно же, не стал бы влюбляться в типичную "капризулю", живущую за счёт богатенького папаши.