7.
— у меня биполярное аффективное расстройство. я, наверное, даже чуть-чуть сумасшедший, — хонджун нервно мешает палочкой для кофе клубничный милкшейк, пока сонхва потягивает латте через трубочку для содовой. — я могу в один момент думать что-то совершенно расходящееся с тем, что скажу, или испытывать противоположные эмоции почти одновременно. врачи говорят, это лечится посредством спокойной жизни, но, — он делает паузу, тоже отпивая, — какая у смерти жизнь? это далее звучит абсурдно. я, наверное, так и останусь немного двинутым забирающим жизни существом, — горько усмехается, но внезапно вздергивает голову. — кстати, знаешь, тебе бы пошел розовый цвет. так же как и твой черный сейчас. как насчет того, чтобы покраситься? — ким молчит секунду, как и сонхва, пытаясь понять, что только что произошло, и вдруг смеется, осознавая ситуацию.
он хотел сказать это все время с того момента, как увидел сонхва.
ким хонджун роняет голову в сложенные руки с тихим «опять» — он даже не может полноценно контролировать это, чем часто пугает клиентов. но если в другой ситуации он сразу бы начал извиняться, то сейчас он только смеется, немного истерически подрагивая, пряча слезы в рукавах тонкой блузки, иногда всхлипывая.
хвостик забавно дергается и сонхва улыбается, снова осторожно стягивая резинку и трепля младшего по волосам. тот что-то бормочет о «персоналу нельзя с распущенными волосами», но даже не пытается отнять, хихикает только и отпивает коктейль, потом опять ложась в сложенные руки.
пак сонхва искренне старается отвлечь ким хонджуна.
— ты же меня не бросишь? — внезапно спрашивает, приподняв немного голову, сверля взглядом каменную столешницу. пак все еще улыбается, вплетая пальцы в красные прядки и аккуратно ероша их.
сонхва понимает суть вопроса неожиданно даже для себя и даже дергает хонджуна за волосы [скорее инстинктивно, сжимая их и оттягивая назад], заставляя посмотреть в глаза.
— ты вообще думаешь, что говоришь? — сонхва почти шипит, и ким испуганно вжимается в кресло, кусая губы, еле сдерживая порыв снова заплакать. сонхва же опять понимает, [тоже неожиданно для себя. ощущение, что его мозг работает рядом с хонджуном вспышкамиага, то потухнет — то погаснет.], отпуская того и аккуратно спуская руку на скулу — от греха подальше. — буквально полчаса назад я пришел к тебе еле разобрав тот адрес, который ты написал. думаешь, после такого я еще могу тебя бросить?
хонджун улыбается счастливо и пак сонхва снова удивляется его эмоциям.
но, он уверен, это не будет им мешать.
поэтому осторожно обнимает кима через столик, со смехом перетаскивая слабо брыкающуюся смерть к себе в кресло, но замирает резко.
— ты.. когда ты успел? — сонхва озадачено смотрит на глубокий, немного косой, порез на запястье, замечая новую смену настроения хонджуна — тот снова кусает нижнюю губу и опускает взгляд в столешницу.
— я не знал, что ты так долго спишь. сейчас почти два часа дня, а я ушел около десяти. ты не представляешь, как я извелся. я думал, что не нужен тебе. после такого не особенно хочется жить, — и он тут же улыбается, — но ты пришел. — и сам лезет к паку, усаживаясь на колени, оплетая всеми конечностями. — я просто неудачно уронил нож, когда резал чизкейк. у авроры чуть приступ не случился, когда она увидела.
— у кого?
— официантка, она пока что еще отходит. орора, - он произносит ее имя на свой лад, — сейчас в кладовой, она заснула после шока. бедная девочка так сильно работает, что, наверное, забывает поспать.
— ты мог умереть.
— глупый, как смерть умрет?
" " "
может, это ненормально. хонджун полностью признает это. он даже может смело показать справку от психиатра.
но, наверное, это действительно лучшее, что только может существовать в мире — тепло родных рук и забота. смеяться без повода и не быть осужденным — смеяться, потому что счастлив, а не потому что бьешься в истерике.
и сейчас, снова сидя с сонхва на софе и смотря на огонь напротив, хонджун как никогда осознает, что испытывает счастье. не так ярко осознает как прошлой ночью, но все же.
ластится к старшему и пьет из его чашки, для себя отмечая, что чужая еда вкуснее.
лезет на колени и понимает, что чужие бедра уютнее подушки дивана.
опять играет с длинными сережками и смеется, когда пак дергает его за собственные.
осторожно целует за ухом, заправляя белую прядь, и шепчет что-то, хихикая.
знакомит с лулой и косой, второй даже заставляет поклониться, и сразу после идет с ним на озеро, почти тащит, чтобы познакомить с лохнесским чудовищем, приехавшим на рождественские каникулы. и, когда оно чуть не съедает пака, заливисто смеется, понимая, что ему раньше не хватало таких моментов.
делает ему латте с карамелью и внезапно осознает, что засматривается на брюнета, а сливки уже перелились через край высокого бокала.
лежит рядом, когда сонхва засыпает и думает, что тоже хотел бы спать, но не хочет, поэтому сторожит сон старшего, сердито фыркая на падающий с крыши снег.
— сонхва-хен, ты ведь здесь только на месяц, так? — сонхва кивает, давая хонджуну дольку апельсина. — получается, ты скоро уедешь? — пак опять кивает, но тут же добавляет негромкое «наверное».
— я думаю остаться тут. на год где-то, отдохнуть.
— но твоя работа?
— скорее всего, директор не будет против. только назначит мне диетолога в здешней больнице и скажет не забывать про тренировки. и тут меня почти не знают. здесь правда можно отдохнуть.
— и все?
— тут есть ты. — хонджун смущается. кусает губы вместо апельсина, который крутит в руках, немного улыбается и жутко смущается, почти полностью прячась в чужой широкий свитер. — кстати, твой нимб, где он?
— он пропал.
— просто взял и пропал?
— фактически, у него нет резона оставаться.
— что?
— как насчет булочек с корицей и молочного коктейля?
— но ты только что съел апельсин.
— и что?
— хорошо, мы пойдем в кафе. — ким улыбается и слезает с колен сонхва, по дороге к двери натягивая собственное пальто и снимая с вешалки пальто модели. — и все-таки, где твой нимб?
— он ушел. и коса тоже ушла. пока что им незачем быть тут. по сути, я тоже человек. просто немного другой. они появляются, когда мне нужно забрать жизнь. им не обязательно всегда быть со мной. когда-то в детстве я хотел быть смертью. я загадал это на день рождения. тогда мою семью покосила эпидемия птичьего гриппа. — хонджун хихикает, стараясь укрыть от чужих глаз слезы рукавами пальто. — вселенная любит шутить над нами. — ким прикрывает за собой дверь — они уже стоят на крыльце — сонхва ищет ключи, а смерть задумчиво смотрит к небо, затянутое облаками. — хватит. я все еще хочу мой десерт. — красноволосый говорит это, спотыкаясь об опять упавшую лопату.
— ты действительно странный.
— я помню. надеюсь, ты тоже все еще помнишь, что ты смеешься над моими волосами. - хонджун всхлипывает. сам не понимает, почему. но когда слышит обеспокоенное «ты в порядке» от сонхва, только отсмеивается, говоря, что в глаза попал цитрусовый сок. он забывает предпочитает забыть о том, что апельсины для него чистил сонхва и улыбается, довольно быстро успокаиваясь. пак, медленно привыкающий к эмоциональным американским горкам, только все еще неспокойно смотрит на чужое лицо, пытаясь найти что-то важное. кажется, находит, потому что улыбается и говорит короткое «пошли».
вы же знаете, каково это - быть любимым?
если нет, хонджун теперь может рассказать вам, как это. и еще расскажет о том, как влюбляться с последним кусочком торта.