Груз тишины
Проснулся я так, будто всю ночь под танк ложился.
Холодно, сука, до костей. Открыл глаза — я, оказывается, на полу валяюсь. Голова гудит, спина онемела, зато на диване красуется Адель. Нормально устроилась, пока я морду об плитку морозил. Ну да ладно. Пусть хоть она поспит.
Поднялся, поплёлся умыться — вода ледяная, будто из Северного океана. Но привела в чувство.
К вечеру мы снова уткнулись в работу, бумаги, разговоры. Я уже начал скучать по нормальной драке, когда влетает Корнеев:
— Всё, вставайте, нахрен! Есть наводка!
И так нас поднял, что мы реально рванули. Без плана, без кофе — просто в бой.
Доехали до места — и тут меня как ветром продуло.
Море.
Ржавые палубы, запах соли и нефти, чайки верещат так, будто кого-то режут. И эти огромные железные ящики — контейнеры. Стоят рядами, будто дома из металла. Штук сорок, если не больше.
С нами были все:
Корнеев — привычно спокойный.
Адель — собранная, серьёзная, будто это её личная война.
Каролина — тише всех, но глаза цепкие.
Андрей — шкаф на ногах, идёт, будто ему похер на весь мир.
И даже Куертов — ага, бывший Адель. Он недавно влился в команду, и я всё ещё не понял, рад я этому или лучше б его к чёрту отправили. Ходил такой уверенный, в очках, сука, будто начальник над всеми нами.
Корнеев шепнул, что в одном из них может быть то, ради чего мы вообще вписывались в это дело. Товар. Сырьё. А может, и живые люди.
Разделились: Корнеев с Каролиной ушли вправо, Адель с Куертовым влево, Андрей — ближе к центру. Мне достались дальние ряды.
Шёл и чувствовал, как сердце стучит сильнее. Металл скрипел, ветер свистел, и каждый контейнер выглядел одинаково, только запах ржавчины и сырости менялся. У одного из них запах был особенно странный — будто железо перемешалось с гнилью.
Я схватил замок, дёрнул. Холодный, липкий, как будто в крови.
Толкнул дверцу, и она поддалась с глухим скрежетом.
Внутри — тьма. Посветил фонариком.
И… охренел.
Там были здоровые пакеты. Чёрные, плотные, завязанные. Штук двадцать. Я сразу рявкнул:
— Тут что-то есть!
Голос сорвался, эхом пошёл по пустоте.
Не успел отойти, как в соседнем ряду крикнул Андрей:
— И тут, блядь, склад целый!
Я подошёл ближе, открыл пакет.
Свет фонаря полоснул — и меня тут же вывернуло.
Внутри — голова человека. Просто голова.
Сухая, слипшаяся кожа, пустые глазницы.
Я застыл, дыхание перехватило. Горло сжало, в висках застучало. Потом ноги сами повели назад.
— Блядь… блядь… — выдохнул я, хватаясь за стенку.
Мир поплыл. Я осел на пол, понимая, что в этих контейнерах — не только пакеты. Там трупы.
Со стороны Андрей, как будто ничего не произошло, вытянул из ящика плюшевого медведя, надорвал шов — и посыпался белый порошок.
— Вот оно, — хмыкнул. — Игрушки с сюрпризом.
Каролина зажала рот, чтобы не вырвало. Корнеев уже матом орал в рацию, вызывая подкрепление. А я сидел, вцепившись в колени, и пытался выдохнуть.
Голова.
Эти пустые глаза.
И в голове только одно:
"Если это их работа — то мы вляпались куда глубже, чем думали."