Клыки

Следовало признать, что сегодня просто не мой день. Всё не заладилось с утра, когда я проспала, потом еще и расстроилась из-за этого неправильного ответа. Что дальше могло пойти не так? Ладно, поскользнулась по пути к метро – с кем не бывает? Даже не упала, просто испугалась. Когда заходила в вагон, меня со всей дури ударила локтем выбегающая в последний момент бабка. За что? Я начала заходить, когда уже все вышли, кто виноват, что она чуть не пропустила остановку и поздно спохватилась? Еще и ударила так, что аж в глазах потемнело, ребро болело, как минимум, минут двадцать после этого. От злости и обиды чуть слезы на глаза не навернулись. Но и на этом приключения не закончились! С моей карты пытались списать деньги, но оплата не прошла, так как средств не хватило. Позвонила в банк, стала разбираться... Чуть телефон от злости не разбила, пока пыталась заставить виртуального оператора соединить меня с настоящим. Какой-то мужчина даже обернулся с непонимающим и удивленным лицом, видимо, слишком уж громко орала «соедини с оператором!». Хорошо, что эта виртуальная женщина вообще в итоге соединила. Оказалось, причина попытки списания скорее всего была в некой очень старой подписке, о которой я уже давно забыла. На всякий случай карту пришлось перевыпустить.

Сойдя с электрички, автобус я решила не ждать и поплелась домой пешком. Депрессивная музыка в наушниках снова стала верным товарищем. Подходя к квартире, буквально молилась, чтобы отец был трезвым.

Можно подумать, молитвы могли резко отрезвить отца или заменить его на другого, если он уже напился.

К сожалению, чуда не произошло – батя оказался в стельку. Ничто его не отрезвило и не заменило. Быстро скинув обувь и куртку, я бегом влетела в свою комнату и заперла дверь, даже руки не помыла, благо, в сумке был антисептик. Слушая, как отец нетрезвым голосом орет на всю квартиру «дочь!», «иди сюда!», «тварь неблагодарная!», «сука!», «поганая сука, как и мать твоя!», а также другие нецензурные выражения, я села на пол, опершись спиной о край кровати, и достала телефон. Кирилл был в сети.

Отец сменил свою злобную ругань на причитания о том, какой он бедный, несчастный и всеми брошенный. А потом на кухне что-то с грохотом разбилось.

Я помнила папу другим. Помнила, каким он был красивым и счастливым, как приходил с работы и широко улыбался, как на щеках, покрытых щетиной, появлялись глубокие ямочки. Я всегда завидовала его ровным, белым зубам. Теперь их осталась только половина, а папа больше не улыбался. Папа больше не носил костюмы, перестал бриться. Папа больше не был счастливым.

Быстро застучав ногтями с уже отросшим маникюром по экрану, я набрала сообщение.

Алексия: Кир, привет. Занят сегодня?

Ответил он не сразу, пришлось подождать и полистать скучную ленту.

Кирилл: Ну так, с друзьями хотели поиграть, а что?

Он всегда любил посидеть за компьютером дольше, чем было бы разумно, но в последнее время стал играть еще больше, мог сутками не отлипать от монитора.

Алексия: Не хочу дома сидеть, отец опять бухает, да и день дурацкий был. Может, прогуляемся?

Было бы замечательно, если бы Кирилл просто пригласил меня к себе и предложил остаться на ночь.

Кирилл: Не, Алекс, я в такой холод никуда не пойду.

Пришлось переступить через стеснение и спросить напрямую.

Алексия: А к тебе нельзя приехать?

Ответ снова пришлось ждать долго. Слишком долго. Желудок урчал, прося еды, да и в горле пересохло, пить хотелось ужасно, но вот выходить к пьяному существу, потерявшему последние остатки разума и понятия морали, которое когда-то было любимым папочкой, совершенно не хотелось.

Кирилл: Не знаю... Вика сегодня дома, еще подругу какую-то хотела позвать, уединиться мы не сможем, а сидеть общаться я как-то не хочу, устал, и друзьям обещал поиграть. Не обижайся, ладно? Давай в другой раз?

Алексия: Хорошо. Хорошего вечера.

Кирилл: Ага, спасибо. И тебе.

Я тяжело вздохнула.

Ничего нового.

На самом деле, сложно понять, какие отношения были у нас с Кириллом. Мы не встречались, но и больше, чем просто дружили. Парень сказал, что пока не готов к серьезным отношениям, что должен разобраться с собой и привести в порядок дела, потому что начать с кем-то встречаться – для него серьезный и ответственный шаг. Но также он сказал, что я ему очень нравлюсь, и он бы не хотел меня терять. Особо не раздумывая, я предложила Кириллу оставить все, как есть, то есть, просто иногда проводить время вместе, общаться, целоваться. Он согласился. С простых поцелуев все довольно быстро перешло к более серьезным вещам. Не могу сказать, что действительно хотела этого, но так уж вышло.

Кирилл очаровал меня еще с первого дня знакомства, он был очень милым, внимательным и даже, я бы сказала, галантным. Мы быстро нашли общий язык и общие темы для разговора, легко поладили, парень проявлял ко мне очевидный интерес и заботу, а это приятно. Я просто растаяла. Может, он и не был красавцем, но был вполне симпатичным и хорошим мальчиком, всего на год старше меня. Добрый, внимательный, душевный. Прекрасно же? Проблем с доверием особо не возникло, не могла же Вика, моя одногруппница и почти подруга, дружить и жить уже несколько месяцев под одной крышей с плохим человеком.

Однако Кирилл моментально изменился, когда начались эти свободные отношения. Он стал более холодным и отстраненным, душевная связь, которая так быстро у нас выстроилась, также быстро начала рушиться. Временами даже казалось, что парень хочет совсем прекратить общение, но мне удавалось удерживать его хоть на каком-то уровне. Правда, бывали и хорошие моменты, когда Кирилл снова становился нежным, милым и смотрел на меня влюбленными глазами.

Наверное, я тоже была влюблена в Кирилла. Многое терпела, на многое закрывала глаза, ожидая, что скоро он решит все свои проблемы, и всё у нас будет хорошо. Что мы вступим в эти серьезные отношения, и парень изменится, будет всегда внимательным, нежным и заботливым, а не только моментами.

Конечно, понимание того, что все это странно и неправильно, что ничего адекватного из этого всё же не получится, тоже присутствовало. Иногда я даже заглядывалась на других мальчиков, допускала вариант, что могу уйти от Кирилла к кому-то другому, но все равно продолжала держаться за парня, потому что пока идти было некуда и не к кому.

Полистав его страницу, все также сидя на полу, я решила в очередной раз попробовать дописаться до мамы. Саундтреком ко всем моим действием служили причитания и ругань отца, к сожалению, он пока не заснул. В диалоге с когда-то самым близким и родным человеком висела целая куча непрочитанных сообщений. К ним прибавилось еще одно:

Алексия: Мам, привет. Ты как? Ответь мне хоть что-то. Пожалуйста.

Разумеется, чуда не произошло. Никто не ответил. Я уже давно и не надеялась, не ждала, просто это стало своего рода ритуалом – хотя бы раз в месяц, да писала. Эту одностороннюю переписку можно было бы спокойно превратить в личный дневник – все равно никто не прочтет.

Первые полгода мама еще поддерживала общение со мной, встречи были крайне редкие, но хоть были, да и переписки оставались регулярными. Потом все потихоньку стало сходить на нет и ограничилось лишь поздравлениями на праздники, а последние три года стояла уже полнейшая тишина. Три года... Сложно поверить, что уже целых три года я жила совсем без матери. Порой казалось, что её и вовсе не существовало, но фотографии из прошлой жизни в семейном альбоме свидетельствовали об обратном. Я пыталась звонить, но, по всей видимости, мама сменила номер телефона, стучаться в закрытые профили в социальных сетях тоже было бесполезно.

И, нет, я себя не жалела. Не жила в депрессии. Даже в жизни полностью не разочаровалась. Просто было грустно, что все так произошло, временами становилось ужасно одиноко. И я так и не смогла простить родителей. Какая нормальная мать забудет своего ребенка, просто вычеркнет его из жизни и из памяти ради какого-то мужика? Какой нормальный отец забьет не только на свою жизнь, но и на дочку, из-за предательства жены?

Мне всегда казалось, что всё у нас обязательно наладится, что завтра всё будет лучше. Поначалу верила, что мама вернется, потом стала верить, что просто отец бросит пить. Но нет. Мать пропала без следа, отец совсем перестал работать, а пить начал еще больше. Сбережения заканчивались все активней, моей стипендии и оплаты подработок почти ни на что существенное не хватало. Когда отец пропьет оставшиеся деньги, придется выйти на нормальную, полноценную работу, оставалось надеяться, что к тому времени я закончу бакалавриат и устроюсь куда-то по профессии, но, по правде говоря, мне уже не особо хотелось быть юристом.

Справляться с проблемами и серостью окружающего мира помогали различные способы ухода от реальности, но не алкоголь и вещества, нет, ни в коем случае. Никогда. Убегала я в книги, в кино, в рисование и как можно чаще гуляла с друзьями. Больше всего я любила фэнтези. Я читала истории про вампиров, оборотней, фей и волшебников, я смотрела такие же фильмы, я рисовала неземные пейзажи, ужасных монстров и волшебных существ. Земной мир мне не нравился, мир фэнтези был куда лучше. Впрочем, триллеры и детективы про обычных людей я тоже временами поглядывала и почитывала.

Поскольку сегодня вечером ничего интересного организовать не получилось, я решила, как обычно, почитать.

Боже, как же в юности мне хотелось верить, что вампиры и оборотни существуют! Как же мне хотелось самой встречаться с вампиром. Повзрослев, я поняла только одно – быть наивным, мечтательным ребенком намного круче и интересней, чем скептичным взрослым.

Может, я уже и не верила в существование различных мифических тварей, но, наверное, где-то в глубине души, всё ещё хотела встречаться с вампиром. Хотя это забавно, если учитывать, что вампиры, как правило, это столетние деды в теле молодых людей, а реальных парней, которые были старше меня более, чем на три года, я в кандидаты на роль партнеров не рассматривала.

И учителей ненавидела.

И имя Евгений – тоже.

Когда отец наконец уснул – это стало понятно по тишине, возникшей в квартире и сменившей пьяные бредни, я отложила книгу и выползла из своей норы. Вампиры – это, конечно, круто, но и экспедиция на кухню за едой казалась весьма крутым занятием.

Отец действительно спал, лежа на столе в окружении стаканов и водки, запах в помещении стоял соответствующий. К моему огромному сожалению, Царство Морфея, спасибо, что не морфия, поработило батю не полностью, и стоило мне неудачно громко поставить тарелку на кухонную тумбу, как это существо, заворчав, подняло голову. Он снова начал нести какой-то бред, который я пропускала мимо ушей, но уже на выходе с кухни, вопрос, заданный будто протрезвевшим голосом, заставил меня остановиться и взглянуть на горе-родителя.

— Алексия, тебе меня совсем не жаль?

Отец нетвердо сидел на стуле, слегка пошатываясь, его некогда светлая кожа стала красной, глаза, в которых раньше мерцала энергия и интерес ко всему вокруг, потухли, взгляд потупел. Выбитые зубы, синяки и ссадины по всему телу, ужасная вонь. И никакой надежды на возвращение к нормальной жизни. Никакой надежды на светлое будущее.

«Жалко, пап», — мысленно ответила я, обращаясь к образу отца из своего детства. Вслух же не сказала ничего.

— Чего молчишь?! — резко выкрикнул он, взмахнув рукой. В испуге, я дернулась.

С началом алкоголизации этот человек стал совсем другим, теперь простой замах легко мог превратиться в настоящий удар, мне уже пару раз удавалось убедиться в этом на собственной шкуре. Следовало быстрее побежать в комнату, но почему-то я впала в ступор и так и стояла напротив него, глядя на перекосившееся красное лицо испуганными глазами.

— Молчишь, — он внезапно понизил голос, — потому что не жаль тебе меня. Не жаль, как и твоей мамаше! — снова закричал отец, заставив дернуться во второй раз. И я уже хотела уйти, но он опять остановил меня. — Погоди-погоди, ты скажи, вот только честно, ладно?

Не знаю, зачем, но я кивнула.

— Скажи, дочка, ты же хочешь, чтобы я сдох? Хочешь, чтобы я сдох, и освободил тебе эту хату поганую, да?

От растерянности и еще не прошедшей напуганности слова для ответа нашлись не сразу, хотя и неясно, есть ли вообще смысл общаться с человеком, когда тот в таком состоянии? Отца мое молчание взбесило, выкрикнув грубое «сука!», он вскочил на ноги и, выбив из моих рук тарелку с ужином, схватил за запястье.

— Говори, тварь! Ты хочешь, чтобы я сдох?! — орало существо мне прямо в лицо, вцепившись другой рукой в плечо.

Я пыталась вырваться, но отец не позволял. От ужасного запаха перегара начало тошнить, но больше всего было страшно, что этот человек может снова ударить.

— Говори! Говори! Говори! — с силой тряся, орал он.

— Да! — сорвалось с моих губ.

— Тварь...

Отпихнув отца, я все же вырвалась из его хватки и побежала в комнату.

Действительно ли я хотела, чтобы он умер? Наверное, нет... Просто запои становились все длиннее, трезвые периоды – короче, а остатки человечности, остатки моего папы в нем уже и так давно умерли. Дело было не в квартире, даже не в том, что мне надоело тихонько пробираться на кухню, чтобы поесть, когда отец заснет, и не в том, что я устала молиться перед возвращением домой, чтобы он оказался трезвым. Просто невыносимо видеть это существо с лицом отца. Это ужасное существо, а не папу. Но нет, наверное, нет, я не хотела, чтобы он умер.

А может... всё же и хотела.

Шестью годами ранее...

— Мы с ним вчера всю ночь переписывались... Только тс-с! — я приложила палец к губам. — Не говори никому ни в коем случае!

— Не скажу, не бойся, — заверила Настя, коротко кивнув.

До начала урока оставалось несколько минут, так что нам пришлось прервать разговор и пойти к кабинету географии.

— А о чём болтали? — подруга повесила сумку на плечо и взяла меня под руку.

— Да так, обо всем понемногу. О школе, о жизни, об отношениях.

Мимо сломя голову пронесся мальчик из началки, и что он забыл на четвертом этаже?

— Да-а, я удивлена, конечно.

— Я тоже. Он такой классный и... взрослый. Очень неожиданно и приятно, что ему интересно общаться со мной. Хотя... — я сделала небольшую паузу, — мне несколько раз говорили, что умом я старше своего возраста. Да и сам Женя тоже так считает.

— О, он уже Женя? — глянув на меня, подруга вскинула брови.

— Ну, это я просто тебе так сказала, к нему всё равно еще на «Вы» обращаюсь.

В коридоре рядом с кабинетом бесились мои одноклассники, великовозрастные придурки. Впервые за долгое время я посмотрела на Влада взглядом со стороны, без розовых очков. И что мне в нем так нравилось? Он же еще совсем ребенок.

— Раньше ты его по имени отчеству или по фамилии называла, а теперь Женя.

— Тс-с! — Мы подошли уже слишком близко к девочкам из класса, было боязно, что они могут услышать лишнего.

— Да я же тихо.

Прозвенел звонок, буквально через мгновение в коридоре появилась географичка с ключом от кабинета.

***

Увидев, что экран засветился, я тут же схватила телефон в руки.

— Поешь сначала нормально, Алексия, — сказал папа, проследив за моим движением.

— Да, секунду. Это просто важное.

Евгений: Привет, Сашенька. Как настроение?

Дыхание перехватило. Мой учитель снова написал мне первый. От ровесников такого не дождешься, а тут... Сразу видно, что взрослый и решительный мужчина, а не глупый школьник.

Алексия: Здравствуйте, Евгений Дмитриевич. Не очень, получила плохую оценку по географии, а так все хорошо. У Вас как дела?

Евгений: Тоже хорошо, только как-то скучно и грустно немного. Сижу один, смотрю телек. А что случилось на географии?

— Алексия, убери телефон. Ешь, — снова повторил папа, в голосе слышались нотки раздражения.

— Сейчас, отвечу, и уберу, ладно?

— Мальчик что ли какой-то пишет?

На секунду я растерялась.

— Нет, это так, по учебе.

Вообще-то, папа никогда не был тираном или слишком строгим родителем, но в некоторых вопросах он требовал соблюдения порядка и дисциплины. Никаких гаджетов за едой, никаких ночных прогулок, хорошие оценки, отбой и подъем вовремя. Вполне стандартные правила, которые иногда бесили, ведь мне было пятнадцать, а не десять.

Алексия: Папа сердится, что я сижу в телефоне, мы ужинаем. Попозже напишу, ладно? По географии просто пересказ не подготовила, надеялась, успею перед уроком прочитать, но так и не прочитала.

Заблокировав телефон, я отложила его в сторону. Вскоре пришло новое уведомление, но перехватив строгий взгляд отца, я решила сначала поужинать, а уже потом посмотреть, что там написал Женя.

Никогда прежде я не ела так быстро.

Настоящее время

Проходя по коридору академии, я чуть не столкнулась с Германом Александровичем, нашим криминологом, который слишком внезапно появился из-за угла.

— Ой, извините, — я выставила вперед ладошки, но мужчины они не коснулись, мы оба успели затормозить вовремя. — Здравствуйте, Герман Александрович.

— Это Вы меня извините, эм... — чуть прищурившись, мужчина задумался. Сегодня на нем были надеты очки в тонкой темно-синей оправе. Зеленые глаза смотрели в мое лицо так внимательно, что даже заставили смутиться и растеряться. — Алексия, кажется? Я не ошибаюсь?

— М, да. Да, Алексия. Всё верно.

Он кивнул:

— Что ж, хорошего дня, — и, сделав шаг в сторону, обошел меня.

— Спасибо, и Вам, — ответила я.

Пара уже началась, так что пришлось поторопиться в аудиторию. Катя сегодня, к сожалению, не приехала, а так хотелось посидеть вместе после пар, попить кофе, поболтать. Хотелось поделиться произошедшим и рассказать про отца. Конечно, у подруги хватало своих проблем, в том числе и с зависимостью родителей, так что я старалась лишний раз её не грузить, однако, порой очень хотелось поделиться болью, чтобы та притупилась.

Болью надо делиться, о проблемах и переживаниях надо говорить, это очень важно, нельзя держать в себе весь негатив. Как-то раз я читала статью, в которой говорилось о том, что так много мужчин совершает суицид, как раз потому, что они держат всё в себе. Мальчиков с детства учат подавлять эмоции, стыдят или ругают за их проявление, а в более взрослом возрасте это приводит к печальным последствиям, вроде аутоагрессии, депрессий, самоповреждений, пристрастия к алкоголю и сигаретам, суицида и к множеству других менее заметных, но все еще печальных вещей.

Еще хотелось поговорить с кем-нибудь о Кирилле, все-таки его временами пренебрежительное отношение ко мне очень задевало, но обсуждать парня именно с Катей особого желания не было. Я знала, что она скажет: польет его... помоями, а потом настоятельно посоветует разорвать отношения. Наверное, действительно следовало все это прекратить, но я не могла уйти в никуда. Уж лучше Кирилл, чем никто. Пусть то, что происходило между нами, и растаптывало душу, причиняло боль, но полнейшее одиночество меня вообще бы уничтожило. Хотя в этих отношениях я чувствовала себя одинокой тоже достаточно часто.

Так как Катя не пришла, а ехать домой совершенно не хотелось, пришлось поискать другую компанию. После пар мы с двумя девчонками из группы решили отправиться погулять по торговому центру, походить по магазинам и попить кофе на фуд-корте.

Я не обсуждала с ними свои проблемы, мы просто болтали о всяких разных вещах, но это оказалось не хуже – помогло отвлечься и немного повеселиться.

— О чем задумалась, Алекс? — спросила Эля, маленькая худенькая девушка, напоминающая эльфа.

— Да так, ни о чем. Кстати, сменю тему на менее веселую? Вы скинули презентации Герману?

Когда мы вышли из академии и направились к метро, я заметила Германа Александровича, стоящего на территории неподалеку и беседующего с другим преподавателем, который курил. В какой-то момент мужчина повернул голову в нашу сторону, не идеальное зрение не позволило разглядеть, смотрит он на меня или нет, но я будто ощутила его взгляд. По коже моментально пробежал неприятный холодок, намекающий, что лучше уйти подальше, но одновременно с тем возникло сильнейшее желание наоборот подойти ближе. Странная ерунда. Странный человек этот наш криминолог... Если бы я испытывала к Герману какие-то чувства, симпатию, это хоть как-то могло бы объяснить непонятную реакцию на него, вот только, ничего такого я не испытывала.

Поговорив немного об учебе, в частности, о злосчастных презентациях, тему мы снова сменили.

— Алексия, а у тебя есть парень? — спросила Лиза, другая одногруппница, тоже маленькая и худенькая, но с темными волосами и более резкими чертами лица, нежели у Эли.

— Ну... да.

— Как-то неуверенно прозвучало, — отметила Эвелина, потягивая кофе через трубочку.

— Просто у нас всё сложно.

Девушки понимающе кивнули.

— Не хочешь познакомиться с другом Элиного мужика? — глянув на меня, Лиза убрала прядь волос за ухо.

— Он классный, взрослый и серьезный, спокойный очень, — тут же подхватила другая одногруппница.

«Серьезный и спокойный» звучало весьма заманчиво, а вот «взрослый» – нет, впрочем, новых знакомств пока в любом случае не хотелось, не было на это эмоциональных ресурсов.

— Насколько взрослый?

— Недавно двадцать восемь исполнилось.

— Ой, для меня он староват, — я улыбнулась. — Предпочитаю мальчиков примерно моего возраста.

Достаточно взрослых парней я иногда находила привлекательными внешне, но перспектива отношений пугала, в тесном контакте с ними было некомфортно. И желания рискнуть и попробовать как-то не возникало.

Денёк, в целом, выдался хороший, в академии все было гладко, время мы с девчонками провели классно, к тому же, я радовалась, что немного сблизилась с Эвелиной, мне давно хотелось подружиться с ней, так что настроение держалось неплохое. Оно немного испортилось, когда пришло время ехать домой, но это уже привычная ситуация.

А вот поход в продуктовый магазин закончился крайне неприятной неожиданностью. Один мужчина в отделе с пивом и газировкой, в который я зашла, чтобы взять любимый холодный чай, уж слишком пристально и внимательно на меня смотрел. Это напрягало. Стараясь не обращать на него внимания, я быстренько схватила нужную бутылку и направилась к кассе, кожей ощущая сальный взгляд. В очереди этот мужик встал за мной, боковым зрением я это заметила, но его присутствие максимально игнорировала, параллельно думая о том, какой маршрут до дома будет наиболее безопасным.

— Алексия? Это ты?

Звук собственного имени вынудил обернуться. Чувствуя зуд от уж больно знакомых, но забытых черт, я внимательно вгляделась в лицо этого человека. Небрежная прическа, сильно отросшая щетина, маленькие темные глаза, верхняя губа-ниточка.

О, господи.

Тело тут же будто пронзило разрядом электрического тока.

— Алексия! Я так рад тебя видеть! Ну, как поживаешь? — радостно произнес мужчина, широко улыбнувшись. Человеку, стоящему в очереди передо мной, уже почти закончили пробивать товар. Оставалось потерпеть еще немного. — Что же, не узнаешь меня? Это я, Женя. Евгений Дмитриевич.